Сказка про Бабайку

В наше время частенько недобросовестные коммунальщики создают некоторые неудобства честным гражданам. Бороться с ними можно разными способами. Но в волшебную пору Нового Года мы можем прибегнуть к радикальному средству. Для этого мы с вами дружно позовём на помощь… Нет, не угадали! Вовсе не Деда Мороза и даже не Снегурочку. Мы с вами позовём… Бабайку! Как это сделали герои рассказа Толик и Тася. Ведь все знают: если плохо себя вести, то придёт Бабай!

Рассказ написан в соавторстве с Верой Клыковой http://proza.ru/avtor/verawerunya

– Пап, а кто такой Ёкарный Бабай? — спросил десятилетний Толик.
– Кто?! — откашлялся поперхнувшийся чаем отец.
– Бабай… — растерянно ответил Толик.
– Ты где это слышал? — рассмеялась мать.
– А это дядя Вася сказал, когда машину ремонтировал, — оторвалась от своих кукол шестилетняя Тася. — Он посмотрел на машину, почесал в затылке и сказал: «Ёкарный Бабай, ящик с болтами!»
– Ну, это… Как сказать… — отец почесал в затылке. — Это такой сказочный персонаж. Мохнатый, живёт в темноте…
– И приходит к детям, которые плохо себя ведут, — добавила мать.
– И что он с ними делает? Ест? — с интересом спросила Тася.
– Нет, не ест, — улыбнувшись, ответила ей мама.
– Он их пугает, чтобы дети вели себя хорошо, — отец погладил детей по голове.
– Ага, — кивнул Толик. — Тогда они будут боятся вести себя плохо.
– Значит, дядя Вася плохо себя вёл? — спросила Тася.
– Конечно. Напился, как свинья позавчера. Тётя Тоня его по двору тряпкой гоняла. Сказала, пока не протрезвеет! — заявил Толик.
– Толя, не хорошо так про взрослых говорить, — отец с усмешкой посмотрел на сына. — А почему ты решила, что он плохо себя вёл? — спросил у дочки.
– Так ведь к нему же Бабай приходил! — недоуменно ответила Тася.
– Раз он про него вспомнил, — хихикнул Толик.
***
Толик проснулся внезапно, будто от какого-то толчка. Он открыл глаза и тут же зажмурил их, чувствуя, как неприятный холодок страха поднимается откуда-то снизу. У окна в серебристом свете Луны стояло что-то тёмное и мохнатое.
– Да ты не бойся меня, малец. Я существо доброе, — добродушно проворчало мохнатое нечто и, обернувшись, с заговорщицкой улыбкой подмигнуло мальчишке.
Толик почувствовал, как страх, свернувшись маленьким клубочком, спрятался где-то глубоко внутри.
– А вы кто? — спросил Толик, чувствуя, как страх сменяется любопытством.
– Так это… Бабай я, значит… — существо почесало мохнатую макушку.
– А мы себя хорошо вели, — немного обиженно ответил Толик.
– Так это… знаю я. Ты уж извини, ежли это самое… напугал-то. Зазря.
– А что вы тогда здесь делаете? — Толик сел в кровати, с любопытством разглядывая таинственное существо. Бабай был похож на что-то среднее между медведем и мохнатым человеком. Шерсть у него была косматая и бурая, а на лице становилась короткой и светлой. И лицом Бабай был скорее похож на добродушного бородатого деда, чем на существо из страшных сказок.
– Так это… самое… Живу я здесь. У тебя под кроватью, — Бабай улыбнулся.
– Да-а-а!? — удивлённо протянул Толик и, свесившись с кровати, заглянул вниз. Но кроме резинового мяча, пыльной коробки из-под настольного хоккея и игрушечного автокрана ничего больше не увидел. — А почему я вас днём не видел?
– Так это потому, что днём-то я невидимым становлюсь, что б, значит, людям-то не мешать и сплю. А ночью гуляю, дела делаю.
– Детей пугаете? — улыбнулся Толик.
– Ну, а как же. Тех, кто себя плохо вёл. Да только я их не пугаю, а сны страшные навеваю, для, как говорится, педагогических целей. А пугаю только злостных. Хулиганьё всякое, которое больше ничем и не проймёшь. Да только сейчас вам по этому самому… — Бабай почесал затылок. — Телявизеру такое показывают, что детей-то нынче и пьяным гоблином не испугаешь.
– Это уж точно! — рассмеялся Толик и, выскочив из кровати, подошёл к Бабаю.
– А сейчас, вишь как, залюбовался Луной-то, значить, ну и, того, проглядел, как ты проснулся. Красивая она сегодня, Луна-то… — Бабай, вздохнув, посмотрел в окно.
Толик тоже выглянул на улицу и невольно залюбовался. Полная Луна, висевшая высоко в синем небе, была действительно очень красива. Как и залитый волшебным серебристым светом двор, деревья сквера, видневшаяся за ним городская улица, соседние многоэтажки…
– Красиво… — тихо прошептал Толик. — А это, значит, вы мне страшный сон приснили, когда я мамину вазу разбил, а осколки спрятал, чтобы не отругали, да?
– Я это. Надо ж было тебе урок преподать.
– А я так больше не делаю.
– Ну, и хорошо. Значит не зря мой урок прошёл, — согласился Бабай.
– А ты это с кем разговариваешь? — спросила, зевая спросонья, Тася.
– С Бабаем.
– Ой! А это вы и есть Бабай, да? — Тася с удивлением посмотрела на мохнатое существо. — Вы к нам пришли? Нас пугать, да?
– Да нет, — возразил Толик. — Бабай живёт у нас. У меня под кроватью.
– А вас-то пугать зачем? Вы ж вроде детишки хорошие, — улыбнулся ей Бабай.
– А я всё равно вас не боюсь! — заявила Тася. — Я, знаете, чего боюсь? Когда что-нибудь большое шумит рядом. Или когда молния сверкает с громом. Вот!
Неожиданно за окном оглушительно громыхнуло и сверкнул ослепительный разряд молнии. Тася взвизгнула и спряталась под одеяло. Но тут жу высунулась обратно виновато улыбаясь.
– Ой! Здорово! Это вы, да? Ух ты! Я даже испугалась!
– Я ещё не так могу! — гордо усмехнулся Бабай. — Понравилось?
– Ещё бы! — восхищённо воскликнула Тася подбегая к ним. — А ещё так можете?
– Поздно уже, весь дом перебудим, — мягко возразил Бабай.
– Ой, у вас такая шёрстка мягкая, как у моего медвежонка, — Тася провела рукой по мохнатой руке Бабая. — А вы и совсем не страшный.
– Так ведь для хороших детишек я и сны хорошие припасаю. Добрые и пушистые, — Бабай погладил её по голове. — А теперь давайте-ка в кроватки, а то время позднее. Ночь уже, детишкам спать пора, — Бабай подтолкнул их к кроватям.
Когда дети улеглись, Бабай тихонько подошёл к ним и, взмахнув мохнатыми лапами, подул им на подушки. И Толик с Тасей сами не заметили, как тут же крепко заснули.
***
С того вечера дети подружились с мохнатым добродушным Бабаем. А тот часто приходил к ним по вечерам, рассказывал увлекательные истории и сказки. Так прошёл август и сентябрь. Наступил октябрь. Деревья окрасились золотом и кармином. Летнее тепло ушло куда-то на юг и пришли осенние холода…
– Что-то зябко стало, — Бабай поёжился, глядя в окно на вечерний двор вместе с Толиком и Тасей. — Плохо печку-то топите.
– Так у нас же не печка, у нас — батарея! — удивился Толик.
– А её не мы топим, а дядьки и тётьки в котельной, — недовольно фыркнула Тася.
– Надо Никифору сказать — что ж так плохо за хозяйством смотрит, — недовольно пробурчал Бабай.
– А это кто — Никифор? — с интересом спросил Толик.
– Так это… Домовой ваш, значится, — почесал затылок Бабай.
– Папа говорит, домовой тут не поможет. Эта эта самая… Управляющая компания, вот! — гордо произнёс Толик, выговорив длинное слово. — Они летом проворовались, а теперь денег нет топить!
– Толик! — укоризненно посмотрела на него Тася.
– А чего я? Это папа так сказал!
– Надо, значить, будет навести эту вашу отравляющую компанию.
– Зачем? — удивился Толик.
– Как зачем!? — удивилась в ответ Тася. — Они же себя плохо вели, вот теперь к ним Бабай придёт!
– А чем их пугать будет? — скептически ответил Толик. — Они ж ничего не боятся! Вон Григорий Кузьмич на них сколько жалоб отправил, а им хоть бы хны!
– Надо подумать… — Бабай потёр мохнатый подбородок.
– Ой! А вон и он. Опять чего-то пишет! — Тася забралась на подоконник, чтобы лучше разглядеть.
– Кто? — Толик прижался носом к стеклу.
– Григорий Кузьмич!
– А! Это он жалобу пишет. Вон видишь, вокруг пня ходит и в блокнот записывает.
– Какого пня?
– А неделю назад липу у детской площадки спилили, а пень корчевали-корчевали, да так в яме и оставили. Бабай корчевал! Ой! То есть, это не вы, — Толик обернулся к Бабаю, а дядя Вова Бабаев. Это у него прозвище такое!
– А где пень-то? — Тася прижалась к стеклу.
– Да вон в яме!
– Ого! Какой страшный! Как будто осьминог сидит!
– Вот бы там и правда осьминог сидел! И утащил бы этого Григория Кузьмича к себе в яму! — поморщился Толик, вспомнив, как сосед нажаловался на Толика и его друзей маме, будто бы они забор изрисовали. А они не просто рисовали, они раскрашивали, чтобы веселее было!
– Ну-ка, ну-ка! — Бабай подошёл к окну. — Пень — это хорошо! Тем более в яме! Он-то нам и поможет! — хитро подмигнул детям Бабай, подняв указательный палец.
***
Услышав стук в дверь начальник местной управляющей компании нехотя оторвался от изучения какого-то документа, лежавшего перед ним. Подняв голову, он посмотрел на дверь и через паузу сказал:
– Заходите!
– Здра-а-а-вствуйте, — с улыбкой во весь рот, растягивая слово, сказал вошедший мужчина неопределённого возраста. Определить возраст было сложно потому, что он весь густо зарос тёмной бородой и усами.
– Ну, здрасьте, начальник, отложив бумагу, удивлённо окинул взглядом вошедшего — А вы собственно кто?.. И по какому вопросу?
– Я-то? — он улыбнулся, проведя пальцами по усам. — Я, вообще-то жилец, то есть житель одного из домов. Зовут меня Бабай…
– А фамилия такая? Оригинальная.
– Ну, да, — Бабай задумался. — Фамилия в общем. Вот к вам с просьбой что ли, ну, или с жалобой.
– Так вы хотя бы с начала определитесь что ли, что у вас ко мне просьба или жалоба. Ну, и чего просить изволите или на что жалуетесь, — с издёвкой, ещё раз окинув посетителя взглядом спросил начальник. 
– Понимаете, у меня во дворе дома — пень, — Бабай многозначительно посмотрел на главу управляющей компании. — Его надо бы убрать.
– Я, вообще-то этим не занимаюсь, — удивлённо ответил он. — Идите подавайте заявку и так далее. Короче вам там всё объяснят.
– Но они не хотят.
– Что не хотят?
– Убрать не хотят.
– Чего убрать не хотят? — немного отвлёкшись, спросил глава.
– Пень.
– В каком смысле?
– Ну, у меня у дома пень, его надо убрать. Мешает он.
– А я-то тут причём? И вообще, мы пнями не занимаемся.
– А чем?
– Ну… — начальник задумался, почесав затылок
– А пень?
– Кто пень?
– Пень который у дома?
– У какого дома, — уже слегка свирепея спросил он.
– У моего.
– У какого моего?
– У панельного.
– А я тут причём?! Пишите заявление…
– На пень?
– Слушайте, как вас там? Вы сюда зачем пришли?
– Из-за пня.
– Какого пня? Ну, стоит себе пень никому не мешает! Так слушайте, — чеканя каждое слово начал начальник. — Я начальник этой управляющей компании, я всё тут организую, — он обвёл рукой кабинет. — А по пням — надо идти к диспетчеру.
– А она к вам посылает.
– А я-то тут причём!? От меня вы чего хотите?
– Убрать пень.
– Откуда?
– От дома.
– Какого ещё дома!? — побагровев ответил он.
– От панельного.
– Какого панельного?
– Зелёного.
– Какого зелёного!!?
– Панельного.
– Так всё!!! — стукнув ладонью по столу, так что подпрыгнула пепельница, а кто-то за дверью, судья по звуку, чем-то поперхнулся. — Какой дом! Я сейчас сам поеду, и вырву, нафиг этот пень!!! Номер какой!?
– У пня?
Начальник, открыв рот, хотел что-то сказать, но видно так и не подобрав нужные слова, закрыл обратно и тихо, вытерев испарину спросил:
– У дома номер какой? Цифры какие?
– Чёрные! — торжественно воскликнул Бабай.
– Где!
– На доме.
– На каком доме!!?
– На панельном.
– Какие панельные цифры! Какие чёрные пни!? — уже срывающимся голосом спросил начальник. — Дом говорю какой!? Номер у дома есть!?
– Есть. Сбоку написан.
– И чего там написано?
– Цифры!
– А пень? — уже чувствуя лёгкое помешательство спросил начальник.
– А пни в лесу, там их много всяких…
– Я про тот который у дома зелёного с чёрными цифрами! Там пень какой!?
– А это я не знаю. Осина, может тополь, но точно не дуб.
– Какой дуб!?
– С желудями.
– С какими желудями? Пень где!!?
– У дома, где цифры чёрные… и в лесу.
– Так, — начальник снова открыл рот, подбирая слова, но видно опять так и не подобрав закрыл его обратно. — У дома пень… Так?
– Да, — с улыбкой ответил Бабай.
– Уже хорошо. У пня… То есть у дома, у которого пень, есть номер… чёрный… сбоку… и там цифры? Так?
– Да, — всё также улыбаясь ответил он.
– Прям сразу полегчало. Ну, и ка-а-ки-и-е цифры на доме том? — изогнув шею, по слогам спросил начальник.
Бабай только открыл рот собираясь сказать, но начальник не дав сказать ни слова снова заговорил.
– Про чёрные и сбоку мы уже договорились… Просто цифры, обычные цифры. Ага?
– Ага. Цифры, обычные цифры… Два! — торжествующи воскликнул Бабай, снова улыбнувшись во все тридцать два зуба.
– Чего два, — вопросительно посмотрев на него и открыв рот спросил начальник. — Пня? Он же один был.
– Пень один, а дом два.
– Уже у двух домов? Большой пень, смотрю, — начальник удивлённо вытаращил глаза.
– Ну, не знаю, — Бабай пожал плечами, — Пень как пень. Дом два говорю, цифра такая… На доме том… чёрная и сбоку.
– Фу-х! Радость-то какая, наконец-то! — вытерев испарину, он даже улыбнулся. — Значит у дома два есть пень…
– Нет. У дома фундамент, а вот пень есть во дворе.
– Пень. Маленький пень, а сколько в нём всего… — задумчиво посмотрев в окно, проговорил вдруг начальник. — Свой личный пень… У дома того, — с чувством лёгкого помешательства продолжил начальник. — По-моему это у Пушкина есть: «… и пень на дубе том…». Не слышали? — он посмотрел на Бабая?
– Про пень слышал, про Пушкина тоже.
– Да-а, — задумчиво затянул он. — Пушкин… Когда писал про что-то зелёное у кого-то морья. Это тот который Михал Сергеич, — начальник снова посмотрел на Бабая.
– Александр Сергеич, — поправил тот. — Михал Сергеич — это другой пе… Сказочник… А с пнём-то что?
– Пнём его оттуда, — махнув рукой ответил начальник, также задумчиво смотря в окно. — А красиво звучит, литературно как-то — пнём его… Уберём, вырвем, пнём и ещё чего-нибудь сделаем.
– Ну, спасибо, уважили прям старика, — протягивая руку начальнику с улыбкой сказал Бабай.
Начальник в ответ удивлённо протянул руку. Это, почему-то вмиг отрезвило последнего и вырвав руку он уже раздражённо спросил.
– Ну, теперь у вас всё? С пнями покончено? Или ещё где найдутся?
– Да в лесу их много… Но это уже от меня далеко. Пусть растут, — Бабай махнул рукой, отступив к двери.
– Пни растут? Сами? Удивительный всё-таки у нас мир, — лёгкое помешательство по-видимому снова накрыло начальника.
Где-то в холле кто-то громко хлопнул дверью, так что начальник вздрогнув, резко повернулся на кресле и несколько раз моргнув удивлённо уставился на посетителя.
– А вы собственно кто?
– Как кто? — Бабай снова широко улыбнулся. — Бабай я, — сказал он принимая свой истинный облик. — Тебе разве в детстве сказку не рассказывали или не пугали: будешь плохо себя вести Бабай придёт, вот я и пришёл.
И тут Бабай снова широко улыбнулся и, подобно Чеширскому коту, медленно растворился в воздухе…
– По-моему, пора уже в отпуск, — тихо, вытерев испарину, проступившую на лбу сам себе, сказал начальник управляющей компании.
Прошёл час. Он уже забыл и про пень, и про странного посетителя, и даже про мечты об отпуске, но… В дверь опять постучали. Начальник недовольно посмотрел на вход в кабинет, снова вспомнив о предыдущем посетителе. Тем временем стук повторился и в чуть приоткрытую дверь просунулась голова мужчины в очках.
– Извините, — мужчина уже увереннее открыл дверь и улыбнувшись вошёл. — Можно? Я вот тут по вопросу одному.
– И какому же? — всё также недовольно, опять вспомнив про пень, спросил начальник, рассматривая мужчину. — «Интеллигент, — уже улыбнувшись подумал он. — Такой точно, по существу. Вот я сейчас на тебе отыграюсь — интеллигент хренов», — злорадно улыбнувшись он снова окинул очень худую, даже какую-то дистрофичную фигуру мужчины. — Ну, что же входите, садитесь. И что же за вопрос у вас?
– Да вот, понимаете… — мужчина потёр лоб, как будто вспоминая что-то. — У меня во дворе дома…
Начальник почувствовал, как его, потихоньку начинает бросать в пот.
– Тоже пень? Или даже два?
– Простите что? — мужчина, вытянув шею вперёд, удивлённо вскинул брови. — Какой пень?
– А ладно, — начальник махнул рукой, поняв, что неудачно пошутил. — не берите в голову. Так что там у вас во дворе?
– Понимаете… У меня во дворе яма… от пня.
– От чего? — начальник вытер проступившую всё-таки испарину и открыв рот посмотрел на посетителя. — Яма от чего?
– От пня, — удивлённо ответил тот. — Там пень был, а теперь его нет, а яма есть.
– А пень где?
– Какой?
– Ну, тот который был и исчез.
– Куда? — мужчина вытаращил глаза.
– Что куда? — начальник удивлённо посмотрел на него.
– Ну, пень куда исчез? Вы же его сами того…
– Чего?
– Ну того… выкорчивыва… вова… вытащили короче.
– Какой Вова? Который пень вытаскивал из ямы?
– Наверно, — посетитель пожал плечами. — Я у вас никого не знаю.
– Ну, вы сказали Вова вытащил того… короче.
– Я? Да? И кого он вытаскивал?
– Кто?
– Ну, Вова какой-то.
– Там не морочьте мне голову, — начальник стукнул ладонью об стол. — Вы чего пришли? Вам яму закопать или пень найти!?
– Какой пень? Не понял, — мужчина, вытянув свою тощую шею, снова удивлённо посмотрел на начальника. — Я вам про яму пришёл сказать, а пня я не видел.
– А где тогда он? — начальник с каким-то тупым выражением лица посмотрел на мужчину. — Пень который был и яму после себя оставил?
– Ну, не знаю, — задумчиво ответил мужчина и почесав затылок, посмотрев куда-то на потолок. — Пня я не видел, а яму видел. Может он до меня ушёл… увели… Нет увезли его… Выкорчев… вытащили и увезли.
– Кого, — начальник понял, что крыша на его голове уже слегка отъезжает. — Увезли кого говорю?.. И куда?
– Пень.
– Кто… То есть, — помотав головой продолжил начальник. — Куда… То есть кто и зачем? И вообще какой пень? Вы же про яму… вроде?
– Ну, так яма-то от пня, который вы или Вова какой-то увезли, недавно.
– У нас нет Вовы… Один я, — вспоминая, действительно ли он Вова, поскольку крыша, судя по всему сдвинулась ещё немного, и он понял, что от всех этих пней и ям, стал потихоньку забывать даже собственное имя.
– Извините, — нагнувшись над столом и с опаской глядя на дверь, за которой сидела его секретарша, спросил начальник. — А вы не помните… Меня как зовут?
– Я? — мужчина, поправив очки, уже слегка ошарашенно посмотрел на начальника. — А вам зачем?
– Ну, так для интереса, — удивлённо ответил начальник.
– Вроде Сергей… отчества не помню.
– А Вова тогда кто? Если не я?
– Ну, тот который с пнём ушёл… наверно… Или нет, уехал.
– Куда?
– Ну, за пнём…
– За новым? — перебив его спросил директор.
– Не знаю, но яма старая, ещё от того.
– Чего того?
– Ну, пня.
– Какого пня?
– Который ушёл… То есть уехал…
– Куда?
– На бумагу.
Начальник удивлённо посмотрел на рулон туалетной бумаги, который он, зачем-то, вытащил из ящика стола.
– Ага, — сказал мужчина, тоже посмотрев на рулон. — Или вот… — он кивнул на пачку бумаг на столе.
– А, — начальник задумался, вытерев проступившую испарину.
– Ну, так что же? С ямой-то чего?
– Посадим, вытащим и закопаем, — с каким-то странным, неожиданно появившимся энтузиазмом, повернувшись в кресле к окну, ответил начальник.
– Кого? — повернув голову на бок и открыв рот проговорил мужчина.
– Пень, яму… и вообще всех. Хорошо-то как на улице, — глупо улыбнувшись начальник вдруг повернулся к мужчине. — Птички поют, слышите — Мяу-мяу, совы наверно.
– Почему совы? Это соловьи, — сказал мужчина, посмотрев на лежавший на столе старенький, ещё кнопочный сотовый телефон из динамиков которого доносилась красивая соловьиная трель. — В смысле у вас телефон звонит
– А? Ассоциации такие — пень, дупло, совы, ночь… Романтика… О телефон, — он вдруг с удивлением посмотрел на звонивший телефон. — Это мой?
– Наверно, — посетитель пожал плечами. — Мне-то… Бабаю он зачем…
Мужчина вдруг с ухмылкой начал растворяться в воздухе, только его издевательская улыбка ещё какое-то время оставалась висеть в воздухе.
– Красиво, — посмотрев на неё сказал начальник. — Хорошая челюсть, надо бы такую же, что ли вставить.
Начальник снова задумчиво посмотрел в окно.
«Как интересно устроена жизнь… — он снова задумался. — Сегодня ты пень, а завтра только яма. Красиво».
– Так, я не понял, — крыша, судя по всему снова начала возвращаться на своё законное место, он даже похлопал, так на всякий случай, себя по макушке. — Так я, всё-таки не понял… Где этот? Так пора заканчивать, — начальник вытащил из тумбочки, стоявшей слева от стола бутылку, и нажав на кнопку обратился к секретарше. — Слышь, Марин! А у тебя водка есть?
– Нет Сергей Владимирович, — раздался удивлённый голос секретарши.
– А у меня есть, — и нажав отбой он отвинтил крышку.
***
Дверь снова распахнулась и в неё вошёл пожилой седоусый мужчина.
– Вы кто? — спросил директор, упёршись в стол ладонями и медленно свирепея.
– Как это кто?! — раздражённо ответил вошедший. — Посетитель, которых вы обязаны принимать по средам и пятницам с десяти до четырёх.
На беду директора, посетителем на этот раз оказался не Бабай, а известный местный кляузник Григорий Кузьмич Безфамильный. Нет, фамилия у него, конечно, была. Собственно, это и была его фамилия — Безфамильный. Просто фамилия у него была такая. Он и свои жалобы всегда так и подписывал: Г. Безфамильный. А все, думая, что читать  надо: «Гражданин безфамильный», думали, что жалобу подписал аноним и отправляли их обратно Григорию Кузьмичу, чем вызывали его неудовольствие. Поэтому Григорий Кузьмич всегда был злой и мрачный.
Вот и в этот раз Григорий Кузьмич мрачно глянул на директора и сказал:
– Жалоба у меня, товарищ директор.
– Кто б сомневался, — ехидно ответил директор, комкая в руках какую-то бумажку. — Снова?
– Как это снова? Я к вам, между прочим, уже месяц не приходил! И не думайте, что потому, что всё у нас хорошо! Радикулит меня замучил, а то я бы вам дал прикурить, тунеядцы!
Директор силился вспомнить, кто же приходил к нему месяц назад, но ввиду того, что эту должность он занимал всего неделю, после того, как за махинации с финансами посадили предыдущего директора, вспомнить ничего не мог.
– Тут на вашем месте другой сидел, — недовольно окинул взглядом директора Григорий Кузьмич.
– Теперь я сижу.
– А тот — сидит?
– Где сидит?
– Там… Где вам всем сидеть положено! Я вас всех на чистую воду выведу, паразиты!
Директор украдкой вытер выступившую на лбу испарину.
– Так, товарищ… это… гражданин… давайте по делу.
– Тамбовский волк тебе товарищ. А по твоему делу я потом с удовольствием выступлю, — зло огрызнулся Григорий Кузьмич. — У меня во дворе — пень…
– Опять?! Какой пень!? В каком дворе!?
– Известно, какой пень! Липовый! В нашем дворе, у второго дома, где вы детскую площадку сделали… Липовую!
– То есть как — липовую? У меня записано, — директор порылся в блокноте. — Площадка у дома №2. Жители довольны. И пень тоже липовый?
– Пень от липы! Потому и липовый! И не надо на меня орать, я нервный! У меня справка есть! Так вот. У меня во дворе пень! Был! Но его выкорчевали.
– Вы хотите его назад вернуть? — нервно хихикнул директор.
– Кого? — опешил Григорий Кузьмич.
– Пень липовый.
– Это у вас пни липовые. В отчётах. А у меня пень — настоящий! Был. Но его выкорчевали. И яму оставили. И пень в ней!
– Какой пень?
– Липовый!
– А настоящий?
– А настоящий в яме!
– В какой яме?
– От пня липового.
– А… Пень липовый, а яма настоящая? Ничего не понимаю…
– Яма посреди площадки липовой. А пень в ней! Настоящий! Но тоже липовый! Потому что из липы! То есть от ней! То есть от неё! Вашу, извиняюсь, плешь! Запутали совсем!
Директор, зачем-то погладив наметившуюся лысину, нервно хихикнул:
– Значит, вот куда пень ушёл…
– Кто ушёл?
– Не обращайте внимания, это нервное.
– Как это не обращать внимание! У меня посреди детской площадки, тьфу! То есть посреди двора — пень. В яме. От пня! Который ваш Вова целый день выкорчёвывал.
– Какой Вова? — прошептал директор, чувствуя, как медленно сходит с ума. — Это опять вы?
– Не опять, а снова. Да, снова я. Я к вам месяц назад приходил. С тем же пнём!
– И где он?
– Кто?
– Пень!
– Пень в яме! Которая от пня осталась!
– А Вова?
– А Вова — бригадир. У ваших корчевателей.
– Так вот кто такой Вова! — радостно воскликнул директор, захлопав в ладоши. — А дальше? — с любопытством уставился он на Григория Кузьмича.
– А дальше — больше! Мало того, что он пень целый день корчевал. Он при этом нецензурно выражался. А там дети гуляют!
– Где? В яме!?
– На площадке!
– Она же липовая…
– Она пластиковая! Тьфу, чёрт! Опять вы меня запутали, ироды. Так вот. С самого начала, у меня всё записано, — Григорий Кузьмич встал и достал список. Потом прищурился, достал очки и стал медленно читать:
– Пень недокорчевали и оставили яму. И пень в ней. В яму упал соседский шпиц. И лаял целый день. Пока его не вытащил мой сосед. А его лай действует на нервы!
– Ваш сосед лает?
– Лает шпиц!
– И у него нервы… — мечтательно ответил директор, крыша которого окончательно сдвинулась с места.
– Нервы у меня! И не надо на них играть! Иначе я за себя не ручаюсь! Если не уберёте пень, я буду жаловаться в вышестоящие инстанции!
– Так вот значит, куда ушёл пень… — директор мечтательно посмотрел в потолок и подпёр голову кулаком. — Мы его ищем на детской площадке, а он там — в вышестоящих инстанциях…
– Учтите, я это так не оставлю! Я буду жаловаться выше! Я вам устрою! — Григорий Кузьмич вскочил со стула и рывком открыв дверь, злобно оглянулся на директора: — Я до Москвы дойду!
– Да, конечно, тут недалеко. Всего пятьдесят километров!
– Вы ещё за это ответите! — Григорий Кузьмич вышел, намереваясь хлопнуть дверью.
– А… исчезать вы больше не будете? Так интересно было…
– Что?! В смысле — исчезать?
– Ну, как чеширский кот в сказке про Алису, — директор улыбнулся, накручивая на карандаш волосы. — Знаете, такой полосатый и пушистый. Он исчезал, а улыбка оставалась…
– Какая Алиса?!
– Ну, которая, помните, искала попугая. А он оказался на третьей планете…
Григорий Кузьмич громко хлопнул дверью, так что звякнули стоявшие на полке призы лучшей управляющей компании и первые премии всевозможных конкурсов. А незакрытая бутылка, качнувшись упала на бумаги, медленно и величаво излив своё содержимое на паркетный пол.
– Вот и весна пришла, паводок… — улыбаясь произнёс директор, созерцая растекающуюся по полу лужу. И добавил:
– А пни из них скачут и скачут… Из ям, что растут и растут…
– Пушкин? — в дверь просунулась конопатая рожа с пышной рыжей шевелюрой.
– Нет, это народное… А это опять вы, Бабай?
– Ага, Вова я, Бабаев. Так как с пнём-то?
– С пнём?..
– Ну да, который, того, в яме у второго дома?
– А мы его пнём… К дому первому… Пусть там и разбираются.
– А… понял… — Вова почесал кудлатую голову и принюхавшись к запаху разлившейся по полу жидкости, добавил: — Я это… после обеда забегу… Что б это… не мешать…
– Да-да, заходите. Буду очень рад… И пню тоже, — кивнул головой директор, вычерчивая пальцем непонятные знаки в воздухе. — Нам пни эти строить и жить помогают. Пусть в ямах они под-рас-ту-у-ут! — пропел он, сделав пальцем предупреждающий жест. — А то Бабай придёт и будет всем Чеширский шпиц!
***
– Михаловна, слыхала новость?
– А чё такое?
– Да начальника нашей управляющей компании вчера в психушку забрали, — тихо сказала сидевшая рядом молодая женщина, работавшая в компании диспетчером, своей соседке, местной сплетнице Марии Михайловне.
– А чего это? — раскрыв рот от удивления, спросила она.
– Да он тут пришёл и давай радостно так по кабинету скакать и бумаги раскидывать, — ответила за диспетчера подруга Михайловны, и, по совместительству коллега по «сарафанному радио» Катерина Матвеевна, — напевая про пень какой-то зелёный с чёрными цифрами, что в лесу из ямы с панельными домами растёт.
– О как!
– Во! Говорили ему — не зарывайся, а то… — Матвеевна запнулась, посмотрев на игравших рядом детей, — этот придёт…
– Карачум?
– Ага, он самый. Пушистый и с самого Севера.
– Бабай к нему пришёл! — гордо заявила игравшая недалеко от них Тася. — Потому что плохо себя вёл.
С тех самых пор среди местных коммунальщиков прошёл слух, что во дворе дома номер два завелась нечистая сила, которая сводит с ума директоров и прочий административно-хозяйственный состав, а по ночам громко и жутко воет в полупустых трубах: «Лета-а-а-а хочу-у-у-у!!!» Новый директор, пришедший взамен прежнего, окончательно сбрендившего на ямах и пнях первым делом распорядился убрать злополучный пень и закопать яму, а затем — от греха подальше — заполнить трубы отопления по самую макушку. Вой и прочие аномальные явления, говорят, тотчас же прекратились.
А Бабай… А Бабай с тех пор пользуется всеобщей любовью и уважением. А живёт по-прежнему под кроватью Толика. И по-прежнему рассказывает им с Тасей перед сном волшебные сказки. А лунными ночами уходит гулять вместе с домовым Никифором по окрестностям. Михайловна и Матвеевна говорят — а они всегда в курсе всего, что происходит или должно произойти во дворе, что в такие ночи Григорию Кузьмичу всегда снятся кошмары. Например, о том, что во двор дома номер два приехал самосвал, которым управлял соседский шпиц, и высыпал посреди площадки кучу бумаг с резолюциями на его жалобы. Впрочем, дети во дворе этому не удивляются — не зря же говорят, что если плохо себя вести, то придёт Бабай.


Рецензии