Шоколад зверя

Он знал,
что по его следам
идут двое!

Он мог бы спастись,
если бы не стал стрелять!
Он мог бы спастись,
потому что пограничники
не имели права
заходить в Грузию, 
а он имел:
ему было плевать на «права».

До границы с Грузией
было, всего,
несколько километров:
река, склон горы,
 подняться, спуститься,
и вот она, Грузия!

Но по его следам
шли  два пограничника,
и ему захотелось убить их,
просто так,
без особой необходимости, 
по зову инстинкта:
раз преследуют,
значит, надо убить!

Он протоптал следы к речке,
чтоб думали, что он ушел,
а сам вернулся по следам,
спрятался за камнями
и стал ждать.

Когда увидел преследователей,
стал стрелять, из засады.
Он смертельно ранил обоих,
но ответная пуля,
которую
кто-то из парней
успел в него выпустить,
раздробила ему руку.

Хлынула кровь
Он засунул
полу-оторванную руку
в снег,
но кровь
продолжала хлестать.

Снег, у него на глазах,
становился красным
Все кругом
окрашивалось 
красным цветом,
кроме него самого:
его лицо
делалось все белее.

Здоровой рукой 
он раскрыл рюкзак,
вытащил  шоколадку
и пополз к границе,
на четвереньках,
то и дело,
теряя сознание.

Так он и умер,
сжимая в руке
надкусанную шоколадку
Таким его и нашли —
застывшим
на четырех лапах,
с кофе во рту
и с шоколадом в руке.

Он был ваххабитом,
и его последняя вера
не в небо,
а в могущество Шоколада,—
могла бы показаться
даже трогательной
тому,
кто не знал,
что этой самой рукой
он отрезАл головы
пленным солдатам,—
последняя голова
принадлежала 
раненому капитану Халикову,
начальнику погранзаставы.
И этой же рукой он,
возможно, застрелил бандита,
который отказался резать шею
раненому земляку-капитану.

А горы
были большими...
Горы стояли.
И смотрели.

И снег блестел,
в лучах зимнего солнца,—
там,  где  был  белым,
а не бурым от крови...