Жизнь и смерть Джона Глэнтона

Полная статья здесь: https://vk.com/club87908871






                Жизнь и смерть Джона Глэнтона,
              вольного рейнджера и охотника за скальпами.

 

 
                ГЛЭНТОН, ДЖОН ДЖОЭЛ (1819–1850).

Джон Джоэл Глэнтон, солдат удачи, преступник, печально известный охотник на индейцев и убийца, родился в 1819 году вместе с братом-близнецом Джулианом в графстве Эджфилд, Южная Каролина, в семье Чарльза Уильяма и Маргарет Хилл Глэнтон.  Семья переехала в Луизиану после смерти Чарльза Глэнтона, а позже поселилась в округе Джексон, штат Арканзас. Маргарет вышла замуж за майора Джона Родди, ветерана войны и владельца плантации Уолнат-Вудс. Джон Глэнтон заработал авторитет благодаря своему взрывному характеру, и как сообщалось, он совершил преступление в Теннесси до своего прибытия в Техас. В 1835 году он жил со своими родителями в Гонзалесе, штат Техас. В том же году апачи-липан похитили, сняли скальп и убили его невесту. 2 октября он присоединился к народному движению в Сан-Антонио, чтобы вытеснить генерала Мартина Перфекто де Коса. Глэнтон был свободным рэйнджером (разведчиком) в армии, под командованием полковника Джеймса У. Фаннина-младшего, и предположительно капитаном техасских рейнджеров уже в шестнадцать лет. Он чудом избежал смерти во время Голиадской резни. Сообщается, что президент Сэм Хьюстон изгнал Глэнтона из Техаса по неизвестным причинам, хотя, по-видимому, этот приказ так никогда и не был приведен в исполнение.

 
Глэнтон вернулся в Луизиану, где 11 марта 1841 года был арестован за выстрел из пистолета в полицейского в «Американском театре» в Новом Орлеане. Поскольку во время выступления никто не пострадал, Глэнтон практически не получил наказания. В начале 1843 года Глэнтон подал заявку на получение земли на территории Арканзаса, площадью 320 акров, в округе Джексон. Свидетельства о покупке он не получил, но за время своего недолгого проживания улучшил состояние недвижимости. В 1845 году он передал землю своему брату Бенджамину и вернулся в Луизиану.
После Техасской революции Глэнтон присоединился к роте рейнджеров капитана Джона К. Хейса для защиты Сан-Антонио, где он ухаживал за Хоакиной Менчака, дочерью уважаемого бывшего мэра Хосе Антонио Менчака,


которую называли «самой красивой женщиной в Республике Техас». Они поженились в октябре 1846 года, и вскоре после этого Хоакина забеременела. Глэнтон отправился в Восточный Техас во время войны регуляторов и модераторов. По-видимому, Глэнтон не поддерживал ни одну из сторон в этом споре, но он якобы ранил или убил лучших бойцов с каждой из них. Сообщается, что местные жители, возражавшие против его действий, подумывали даже о том, чтобы его линчевать.
Во время Мексиканской войны Глэнтон был свободным рейнджером у полковника Хейса.
 

13 января 1847 года он записался в роту капитана Уолтера П. Лейна батальона техасских конных добровольцев майора Майкла Шевалли. Он оказал героическую услугу по очистке Северной Мексики от партизан в составе батальона Шевалье. Находясь в компании Лейна, Глэнтон убил безоружного мексиканца и украл его лошадь. Мексиканские власти выразили протест, и Тейлор приказал арестовать Глэнтона, но Лейн предупредил Глэнтона о его предстоящем аресте, и он сбежал в Техас. Глэнтон присоединился к команде капитана Альфреда М. Труитта и отличился как лейтенант в специальной разведывательной роте капитана Джона Сэлмона (Рипа) Форда. Болезнь и последующая смерть его маленького сына обеспокоили Глэнтона. Он дезертировал из своего подразделения в Энкантаде, Мексика, 18 октября 1846 года, но позже присоединился к роте капитана Джейкоба Робертса,  которая служила авангардом бригадного генерала. Глэнтон заслужил признание за свои действия как на Матаморосе, так и на перевале Галаксара. В результате он присоединился к Специальной шпионской роте капитана Форда и был назначен лейтенантом. Он был уволен из роты капитана Джейкоба Робертса 30 апреля 1848 года в лагере Вашингтон, недалеко от Веракруса. Глэнтон вернулся в Сан-Антонио в середине 1848 года в качестве второстепенного героя войны, прежде чем в конце года был избран лейтенантом под командованием капитана Бенджамина Ф. Хилла в полк полковника Питера Х. Белла, сражавшегося с индейцами на границе Техаса. 15 ноября он столкнулся с тремя воинственно настроенными американскими пехотинцами на Коммерс-стрит, перед оружейным магазином «Хаммель и сыновья». Одного из них он смертельно ранил, но сразу же сдался закону для суда и позже был оправдан на основании самообороны.

В середине 1849 года он уехал из Сан-Антонио в Калифорнию с тридцатью хорошо вооруженными искателями золота, оставив жену и дочь. Глэнтон возглавил небольшую экспедицию по Дороге Чиуауа в Калифорнию, но застрял в Мексике, где его средства и припасы неожиданно истощились. В городе Чиуауа Майкл Х. Шевалье и Глэнтон повлияли на законодательный орган штата, чтобы тот принял Пятый закон (Ley Quinto) вопреки вето губернатора, предоставив Шевалье возможность заключать контракты с партизанами, для захвата или убийства вызывающих беспокойство индейцев-апачей.

В 1849 году закон Чиуауа «Ley Quinto», который сохранялся действующим по факту до 1886 года, установил цену в 150 долларов за живых женщин и детей, 200 долларов за скальпы воинов, и 250 долларов за живых воинов. Большинство профессионалов, однако, считали, что дополнительные 50 долларов не оправдывали повышенный риск, и поэтому обналичивали только «квитанции» (скальпы).
Шевалье заключил первый контракт на следующий день, и Глэнтон был в его компании в нескольких успешных экспедициях к северу от столицы. Эти кампании по охоте за скальпами стали источником ожесточенных споров в Чиуауа. К третьей неделе июня Глэнтон получил контракт в качестве законного охотника за скальпами, при финансовой поддержке консула США Бенджамина Риддла.
Его кампании в течение оставшейся части 1849 года были широкомасштабными, успешными и финансово выгодными. Однако к 1850 году банде Глэнтона становилось все труднее находить враждебно настроенных апачей, и они начали нападать на мирных земледельческих индейцев в окрестностях форта Эль (Дель)-Норте (vicinity of Fort El Norte).


Также, когда не было видно индейцев, раскрашенные и одетые как апачи, они безнаказанно нападали на мирных мексиканцев, чтобы ограбить их и оскальпировать.

Хотя миссия Глэнтона, возможно и помогала мексиканским владельцам ранчо и фермерам, уставшим от грабежей апачей, но она вызвала отвращение у многих его соотечественников. В то время как губернатор штата Чиуауа Энджел Триас жаловался американским властям на то, что Бен Литон близ Пресидио продавал индейцам оружие, чтобы разграбить его штат, Литон жаловался, что Глэнтон разжигает индейцев против всех американцев, включая его самого. В своих охотах Глэнтон должен был преодолеть около двухсот миль, в основном в Биг-Бенд между Бокильясом и Эль-Пасо. В результате, «апачи, которые дружелюбно относились к эмигрантам, стали чрезвычайно враждебными и поклялись жестоко мстить». Генерал армии США Джордж М. Брук пожаловался в Вашингтон, что соглашение Глэнтона с Чиуауа заставило индейцев поверить, что оно получило одобрение самого «Великого Белого Отца в Вашингтоне». Глэнтон настолько мешал американо-индейско-мексиканским отношениям, что майор Джефферсон Ван Хоум попросил губернатора Триаса либо захватить его и сдать офицерам Соединенных Штатов, либо разрешить отряду войск США войти в Чиуауа и поймать его.

Группа Глэнтона, состоящая из нескольких техасских рейнджеров-изгоев и отступников, а также кровожадного сброда со всего Северного полушария, преследовала индейцев, вооруженная револьверами, ножами для снятия скальпов, презрением к смерти, преступным духом товарищества и желанием каждого перехитрить своих собратьев. Маршрут их набега через Биг-Бенд стал легендой, которая оставила свой след на карте, скопированной в 1876 году с того, что, возможно, было оригиналом, датированным 1857 годом. Судя по этому искаженному изображению Западного Техаса, «Маршрут, предпринятый Джоном Глэнтоном в поисках индейцев», представляет собой бесформенные песочные часы. Начав с заброшенного ранчо на Рио-Кончос в Мексике, Глэнтон, похоже, проехал через Сан-Карлос, Мексика, чтобы пересечь Рио-Гранде в Лахитасе. Он примерно следовал там, где сейчас дорога Национального парка Биг-Бенд, на восток, в окрестности перекрестка Пантер.

Затем он проложил путь на северо-восток через горы Сантьяго, и через эту все еще бездорожную территорию – далее к Пекосу.  Затем он повернул назад, чтобы пересечь Пекос на перекрестке Хорсхед недалеко от района МакКейми. С этого момента он пошел по «тропе команчей» на юго-запад к «источникам команчей» (Форт Стоктон), Берджесс-Уотер-Хоул и снова по тропе к Пантер-Джанкшэн. Затем Глэнтон повернул на восток, возможно к Томильо-Крик возле Бокильяса, месту очень большого и старого индейского лагеря. Отсюда тропа идет на запад к югу от гор Чисос, возвращаясь примерно к тому месту, где сейчас находится Камино-дель-Рио. Эта тропа привела Глэнтона со своими людьми и грузом скальпов в форт Литон, обозначенный на карте башней и развевающимся флагом. Затем он вернулся в Мексику в Пресидио-дель-Норте, чтобы отправиться в путь на Чиуауа.

В конце концов, от безысходности, они начали сдирать и мирные мексиканские скальпы, для получения хоть какой-то прибыли. В результате, правительство Чиуауа выгнало Глэнтона и его компанию в Сонору, и назначило награду уже за его собственный скальп. Однако, там ему удалось заключить еще один контракт с местными властями, на борьбу с индейцами. По той же схеме, он менял Receipts «квитанции» (скальпы) индейцев на деньги, и снова прибегал к сдиранию местных мексиканских скальпов, чтобы увеличить свои доходы.

Вдоль этого маршрута было множество индейских ранчерий. В Биг-Бенде еще можно увидеть кемпинги, отмеченные почерневшими от огня каменными убежищами и кругами из камней, которые апачи построили в качестве опор, на которых устанавливали свои очаги. Их можно найти особенно в устье ручья Томильо и ручья Капоте, где они встречаются с Рио-Гранде, а также между ними вдоль ручья Терлингуа. Назвав его «одним из самых печально известных хладнокровных головорезов, которые когда-либо жили», полковник Ричард Ирвинг Додж говорил, что Глэнтон обнаружил «огромный зимний лагерь апачей на американской стороне Гранд-Каньона Рио-Гранде».  «Однажды утром он напал на один край этого лагеря при свете дня, а индейцы были так рассеяны, а местность так труднопроходима, что под его руководством было снято (по слухам) более двухсот пятидесяти скальпов, прежде чем индейцы смогли сконцентрировать в достаточном количестве свои силы, чтобы дать отпор». После этого боя майор Ван Хоум узнал в форте Литон, что Глэнтон с большим трудом бежал. В ноябре 1849 г. Глэнтон якобы находился в Хуаресе после боя, в котором был убит вождь апачей Гомез.

Вернувшись в Чиуауа со своим первым урожаем скальпов, Глэнтон, как говорят, был принят и удостоен чести во дворце губернаторов и возглавил парад своих головорезов у городской триумфальной арки. В записи не говорится, был ли зал приемов все еще украшен ушами и скальпами индейцев, как считалось в 1843 году, когда охотником за скальпами был Джеймс Киркер, которого мексиканцы называли Сантьяго Кверки. С некоторой формальностью Глэнтон доставил окровавленные скальпы правительственному агенту, получил плату, а затем был угощен и восхвален почетными гражданами. После месяца фиесты Джон Глэнтон был готов отправиться со своими людьми во вторую вылазку.

Одним или обоими этими рейдами Глэнтон вызвал гнев своего бывшего командира Джека Хейса. Направляясь в Аризону, чтобы занять должность субагента по делам индейцев на реке Гила, Хейс убедил Глэнтона поклясться, что он не будет беспокоить жителей по пути в Тусон, прежде чем у Хейса появится возможность поговорить с ними. Хейс добрался не дальше Франклина (ныне Эль-Пасо). В январе следующего года (1850) Хейс сообщил в своем заявлении об отставке:  «…поскольку большая часть этого племени (апачей) жила на Рио-Гранде ниже и выше пресидио Дель-Норте, и они были замкнутыми и враждебными, с чувством острой неприязни против всех белых из-за недавнего нападения на них некоторых американцев, нанятых губернатором Чиуауа специально для борьбы с апачами». Слово, данное ему Глэнтоном, оказалось пустым звуком. 

 

Второе участие бродяг в убийстве индейцев, похоже, было еще более продуктивным, чем первое. Какое-то время Глэнтон и его люди были героями севера Мексики, но поползли и отвратительные слухи о том, что если заканчивались индейцы,  Глэнтон убивал беззащитных мексиканских граждан, снимая с них скальпы и выдавая их за скальпы враждебных апачей. Кроме того, техасцев из его отряда подозревали в том, что они ненавидели мексиканцев даже больше, чем индейцев. Власти не могли смириться с растущим убеждением в том, что они не в состоянии отличить волосы родных сограждан от волос апачей. Они вызвали Глэнтона, сделали ему строгий выговор и уволили. Он и его люди клялись в невиновности, но они знали, что закон Кордады — самосуд — уже настроен против них. В Хуэс-де-Кордада нет суда:  люди просто топчутся вокруг подозреваемого и забивают его до смерти бутылками и камнями. Ночью охотники на индейцев незаметно выскользнули, и направились на запад через Сьерра-Мадре.

 

Несмотря на опасения Чиуауа по поводу его честности, говорят, что Глэнтон заключил аналогичное, но менее выгодное соглашение со штатом Сонора. Предположительно, он заключил контракт на пятьдесят долларов за скальп с генерал-губернатором Д. Хосе Ури, тем самым человеком, который пытался убить его вместе с другими техасцами в Голиаде. Апачи в северной Соноре и Аризоне теперь были добычей охотников за скальпами.

На одном из маршей Глэнтона, когда он приближался к Тусону, как вспоминал Гораций Белл, маленький городок находился в осаде апачей во главе с Мангасом Колорадасом. Поскольку трудоспособные мужчины отправились на охоту за золотом в Калифорнию, там было всего несколько стариков, которые могли противостоять мародерам. Рейнджеры Глэнтона проскакали сквозь атакующих и присоединились к обороняющимся. Договорившись о переговорах, Мангас Колорадас сказал Глэнтону, что он удивлен тем, что американцы помогают мексиканцам. Глэнтон ответил: «Американцы всегда защищают слабых, и если вы не уйдете до восхода солнца, то мы, американцы, снимем с вас наши седла (имелось в виду их оружиев чехлах)».

Тогда у Мангаса Колорадаса появилась идея, и все согласились с его предложением, чтобы мексиканцы отказались от семи голов крупного рогатого скота и большого количества мескаля, и чтобы все они устроили фиесту на площади. Тогда он и его воины уйдут с миром. Старый вождь заявил: «Я также,  удерживаю своих людей от убийства мексиканцев. Ибо, если мы убьем всех мексиканцев, кто будет выращивать для нас скот и лошадей?»…

Либо до, либо после этого приключения в Тусоне охотники за скальпами поехали в шахтерский городок Хесус Мария на северо-востоке Соноры и разбили там лагерь… Дальнейшие события были описаны Сэмюэлем Чемберленом.

В конце карьеры Глэнтон и его банда захватили управление речным паромом на реке Гила, контролируемым индейцами юма. Сообщается, что во время управления паромом они убивали как мексиканских, так и американских пассажиров из-за их денег и товаров. На рассвете 23 апреля 1850 года обычно дружелюбные юма отомстили назойливым предпринимателям. Они убили большую часть паромных рабочих, и перерезали горло Глэнтону в его палатке.

Его тело было доставлено на американский берег реки Колорадо, привязано к собаке и сожжено вместе с животным. В результате губернатор Калифорнии развернул недолгую военную экспедицию, чтобы наказать юма.

Как слышал Гораций Белл, только двое, а не пятеро, избежали резни в форте Дефайенс. Он говорит, что Дейв и Чарли Браун (ни один из них не упомянут Чемберленом) покинули лагерь на рассвете после большой пьянки, каждый с железным чайником, чтобы принести воды. Пока они спускались с Колорадо, юмас под командой вождя Паскуаля окружили каменный забор, напали и убили всех. Когда они увидели что происходит, они запрыгнули на борт одной из лодок, и пустили ее вниз по течению. Через несколько миль они причалили и начали пробираться по раскаленному песку к побережью, каждый при этом тащил железный чайник с водой. Вода вскоре закончилась, и они превратились в ходячие скелеты к тому времени, когда пошатываясь добрались до Сан-Диего. Чарли Браун погиб в Никарагуа во время вторжения Уокера, а в Лос-Анджелесе Дэйв Браун был повешен компанией пьяных хулиганов, просто так, смеха ради.


Как бы поэтично это ни звучало, но Бартлетт говорит, что разбив черепа охотникам за скальпами, индейцы вытащили из их карманов где-то от пятнадцати до тридцати тысяч долларов.


В следующем году завещание Глэнтона было утверждено, и его мать, Маргарет Родди из Тейлорс-Бей, округ  Джексон, штат Арканзас, была названа наследницей. Менее чем за год, репутация Глэнтона превратилась из героя войны, в предполагаемого серийного убийцу.   

Вдова Глэнтона оставалась преданной ему, больше никогда не выходила замуж и сохранила его фамилию до самой своей смерти в Новом Орлеане. Их дочь Хоакина М. Глэнтон вышла замуж за кубинского революционного генерала Рафаэля Кесада. В 1891 году Хуан Кесада (сын Хоакины и Рафаэля, он же Джон Глэнтон) был приговорен к пятнадцати годам каторжных работ за ограбление ледяного дома Сан-Антонио (San Antonio ice house) с помощью ножа боуи. На протяжении десятилетий историческая фантастика и романтические биографии Иеремии Клеменса, Горация Белла и Сэмюэля Чемберлена (Jeremiah Clemens, Horace Bell and Samuel Chamberlain) изменили истинный образ Глэнтона. Уважаемый историк Уолтер П. Уэбб (Walter P. Webb) решительно осудил мемуары Чемберлена как розыгрыш (мистификацию).

 

Столкновение трех культур - англо-американской, испано-мексиканской и индейской - помогло Джону Глэнтону и его последователям стать теми, кем они стали. Это столкновение обеспечило в раннем пограничном обществе место для преступника и маньяка-убийцы, которого в восточных поселениях либо повесили бы, либо заперли в сумасшедшем доме.

До 1850 года убийцы, подобные Джону Глэнтону, официально служили англо-американскому и испано-мексиканскому обществам, в войне против индейцев.

Таким образом, кровожадный убийца, такой как Джон Глэнтон, мог существовать и поддерживаться властью официально, пока ситуация не повернулась против него и ему подобных. После 1850 года система резерваций стала настолько эффективной, что охотники за скальпами и старые рейнджеры, охотящиеся на индейцев, больше не были нужны, и бывший ярый ненавистник индейцев больше не считался народным героем…