Теософское движение 1875-1950 Гл. 8

ПРОЩАНИЕ С ИНДИЕЙ

МАДАМ БЛАВАТСКАЯ отплыла из Индии 30 марта 1885 года. Она была тяжело больна, и её пришлось вносить на борт судна. В сопровождении врача и слуги она отправилась в Неаполь, где пробыла несколько месяцев. В августе она поехала в Вюрцбург, Германия, где её навестили и поддержали Гебхарды, преданные поклонники, живущие неподалеку в Эльберфельде, с которыми она познакомилась во время своего визита в Европу годом ранее. К Е.П.Б. позже присоединилась в Вюрцбурге графиня Вахтмайстер, вдова шведского посла в Англии, которая стала членом Лондонской ложи в 1884 году. По пути в Италию летом 1885 года графиня остановилась в Эльберфельде, чтобы провести там некоторое время с Гебхардами и, узнав о болезни и одинокой жизни Е.П.Б. в Вюрцбурге, поехала к ней. То, что она увидела и почувствовала, заставило её остаться и стать компаньонкой, секретарем, другом и добровольной служанкой Е.П.Б. Здесь, в Вюрцбурге, где она прожила почти год, мадам Блаватская приступила к огромной задаче по написанию «Тайной доктрины», которая должна была стать методическим трактатом теософических учений.
В мае 1886 г. врачи настойчиво советовали ей найти место с более благоприятным климатом, если она хочет выздороветь. Следующим её местом жительства стал Остенде, Бельгия, где менее чем через год она чуть не умерла. Весной 1887 года она уступила мольбам небольшой группы английских теософов, которые перевезли её в Англию. Она провела лето в небольшом коттедже в Норвуде, а осенью поселилась в доме по адресу 17 Лансдаун-Роуд, Холленд Парк, Вест-Энд, где и жила до самой смерти 1. Эти последние пять лет жизни Е.П.Б. была окружена тёплой заботой английских теософов, которые были её домочадцами и оказывали ей помощь, необходимую для завершения «Тайной доктрины».
С отъездом Е.П.Б. из Индии, движение там всё больше скатывалось к тому уровню малодушия и робости, который сложился во время «защиты» Общества от нападок Кулонов. Олкотт, которого вернули из поездки из-за тяжёлой болезни мадам Блаватской, в начале 1885 года, перед её отъездом, обнаружил, что многие индийские ложи впали в спячку, а другие угрожали распасться. Некоторые члены, исполненные растущего осознания несправедливости, причинённой Е.П.Б. съездом 1884 года, были склонны обвинять Олькотта во всё возрастающей слабости Движения в Индии. Олкотт обнаружил, что его автократическое правление делами Общества подвергается сомнению всё большим числом членов, и только поддержка Е.П.Б. позволила ему устранить недовольство и восстановить безопасность своего положения. Тем временем он пытался загладить вину Е.П.Б., хотя его попытка убедить Ходжсона занять более беспристрастное или дружелюбное отношение вряд ли могла вызвать доверие у молодого исследователя Общества психических исследований.
 Теософы Индии созвали съезд в декабре 1885 года, который прошёл весьма сдержанно. Делегаты приняли резолюцию предложить Е.П.Б. возобновить работу секретаря по переписке, когда позволит здоровье, подтвердив, что обвинения против неё не доказаны, и отказались рассматривать выход Олькотта в отставку с поста президента-основателя. Критики Олкотта в Обществе подвергали сомнению его компетентность в этой должности, и действия съезда помогли восстановить доверие к нему. Е.П.Б. составила завещание, оставив Олкотту проценты с журнала «Теософ». Она отдала ему весь доход от публикации и продолжала присылать ему из Европы статьи для журнала. Эти несколько проявлений братского единства укрепили Общество и ускорили возрождение работы в Индии. Движение там, однако, так и не обрело ту силу, которой оно обладало в первое время. Очевидно также, что Олькотт не смог полностью морально оправиться от своих колебаний во время нападок Кулонов. Как его статьи в журнале «Теософ», так и ремарки в книге «Страницы старого дневника» показывают, что вдали от Е.П.Б., он ещё больше дорожил своим личным авторитетом и защищал свой престиж в качестве главы организации, вместо того, чтобы отдавать все свои силы сотрудничеству с той, кто была его учителем и самым близким другом с самого начала.
Понимание катастрофических последствий позиции Олькотта дают некоторые записи, оставленные Е.П.Б. в виде записки «на память», содержащей беседу с одним из адептов теософии. Согласно этой записке, написанной Е.П.Б. карандашом, Учитель говорит:
«Общество освободилось от нашей хватки и влияния, и мы отпустили его – мы не делаем никого подневольными рабами. Он (полковник Олкотт) говорит, что спас его? Он спас его тело, но позволил душе вследствие явного страха… покинуть его, и теперь это бездушный труп, механизм, пока хорошо работающий, но который развалится на части, как только он уйдёт. Из трёх целей внимание уделяется только второй, но это уже не братство и не тело, над лицом которого нависает дух из-за пределов Великого Хребта. Его доброта и миролюбие велики и поистине в духе Гаутамы, но он неправильно применяет эту доброту; такая [его] политика причинила больше вреда духу Общества и его росту, чем могли бы сделать несколько Кулонов».
История Общества в Индии после 1885 года становится монотонной записью политики религиозных организаций, личных трений и юридических споров. Эти разногласия отражены на страницах Приложения к журналу «Теософ», которые были посвящены деятельности Общества. Живой дух теософского движения Олкотт подменил Теософским обществом как предметом своего поклонения, и был склонен отождествлять Общество с собой как президентом-основателем. Его последующие конфликты с Е.П.Б. всегда были результатом того, что он ошибочно принимал человеческий институт «Общества» за живое дело, которому служила Е.П.Б.. Она всегда подчиняла простые механические мероприятия «организации» более глубоким целям, ради которых организация и была создана. Олкотт, однако, истолковывал её политику как взбалмошное поведение капризной женщины и находил бесконечное количество поводов, чтобы высказаться относительно этого, как прямо, так и косвенно. Его оппозиция Джаджу в более поздние годы была вызвана, прежде всего, той же причиной. В то время как основные понятия философии постепенно превращались в догмы Олькоттом и другими, кто хотел формул и правил, Джадж продолжал воплощать изначальный дух учения и следовать курсом, который, по контрастности, нарушал выкристаллизовавшиеся идеи Олькотта и делал его яростным и самодовольным врагом Джаджа.
Два сочинения мадам Блаватской – одно письмо, адресованное индийским теософам, а другое – статья, опубликованная в «Люцифере» в 1889 году, содержат краткое описание индийского периода Теософского движения девятнадцатого века. В письме, адресованном «Моим братьям из Арьяварты», Е.П.Б. объясняет, почему она так и не вернулась в Индию после 1885 года. В статье «Наши три цели» перечислены некоторые достижения, которые могут быть приписаны работе Движения в Индии.
Письмо, написанное в 1890 году, через пять лет после того как Е.П.Б. покинула Индию, начинается с упоминания сердечных сообщений, которые она получила от индийских теософов.
Вследствие такого проявления дружеских чувств, согласно её словам, она чувствует себя обязанной рассказать, почему она не возвращается в Индию. По её словам, плохое здоровье не является единственной причиной.
«Существует гораздо более серьёзная причина. Здесь для меня наметилась линия поведения, и я нашла среди англичан и американцев то, что до сих пор тщетно искала в Индии. Я встретила сотни мужчин и женщин, у которых хватило смелости заявить о своей убежденности в реальном существовании Учителей и которые работают для теософии по Их принципам и под Их руководством, данным через моё скромное «я».
В Индии же, с другой стороны, с момента моего отъезда, истинный дух преданности Учителям и мужество признаться в этом неуклонно угасали. В самом Адьяре между отдельными личностями разгорелась всё усиливавшаяся вражда и постоянные конфликты; неуместную и совершенно незаслуженную враждебность (почти ненависть) проявляли по отношению ко мне некоторые сотрудники. Похоже, что в последние годы в Адьяре происходило что-то странное и сверхъестественное. Как только европеец, наиболее склонный к теософии, наиболее преданный делу и мой личный друг или друг президента ступал на землю штаб-квартиры, он сразу становился личным врагом кого-нибудь из нас, и что ещё хуже, всё заканчивалось обидой и уходом от дела».
О нападках Кулонов и отчёте О.П.И. она пишет:
«Послушайте, если бы в тот критический момент члены Общества, и особенно его лидеры в Адьяре, индусы и европейцы, стояли бы вместе как один человек, твёрдо убеждённые в реальности и силе Учителей, теософия вышла бы победительницей, как никогда прежде, и ни одно из опасений членов Общества никогда бы не реализовалось, как бы хитро ни были расставлены правовые ловушки для меня, и какие бы ошибки и оплошности в суждениях я, их скромный представитель, ни допустила при административном ведении дела. Но лояльность и отвага властей Адьяра и нескольких европейцев, которые полагались на Учителей, не могли сравниться с испытанием, когда оно наступило. Несмотря на мои протесты, меня поспешили увезти из штаб-квартиры. Как бы я ни была больна, по правде говоря, почти умирала, как говорили врачи, тем не менее, я протестовала бы и до последнего вздоха сражалась за теософию в Индии, если бы нашла преданную поддержку. Но одни опасались юридических проблем, другие – правительства, в то время как мои самые близкие друзья верили опасениям врачей, что я умру, если останусь в Индии. Поэтому меня отправили в Европу для восстановления сил с обещанием скорейшего возвращения в мою любимую Арьяварту.
Затем в Европе ...
В письме, полученном от Дамодара в 1886 году, он уведомил меня, что влияние Учителей в Адьяре с каждым днём ослабевает. Наконец, он очень решительно призвал меня вернуться, написав, что, конечно, Учителя проследят, чтобы моё здоровье не пострадало от этого. Я написала об этом полковнику Олькотту, умоляя его позволить мне вернуться, и пообещала, что при необходимости я смогу жить в Пондичерри, если мое присутствие в Адьяре нежелательно. На это я получила нелепый ответ, что как только я вернусь, меня сразу отправят на Андаманские острова в качестве русской шпионки, что, конечно же, как впоследствии выяснил полковник Олькотт, оказалось совершенно неверным. Готовность, с которой ухватились за такой несерьёзный предлог, чтобы удержать меня от Адьяра, демонстрирует в истинном свете неблагодарность тех, кому я отдала свою жизнь и здоровье. Более того, как я поняла, Исполнительный Советом под совершенно абсурдным предлогом утверждал, что в случае моей смерти мои наследники могут потребовать долю в собственности Адьяра, и президент прислал мне на подпись юридический документ, в котором я формально отказалась от каких-либо прав в штаб-квартире и даже от права жить там без разрешения Совета. И это несмотря на то, что я потратила несколько тысяч рупий из своих личных денег и отдала свою долю прибыли от издания журнала «Теософ» при покупке дома и мебели. Тем не менее, я подписала отказ без единого слова протеста. Я поняла, что я никому не нужна, и осталась в Европе, несмотря на горячее желание вернуться в Индию. Как же я могла поступить иначе, когда понимала, что все мои труды были вознаграждены неблагодарностью, когда мои самые настоятельные желания вернуться были встречены надуманными отговорками и ответами, вдохновленными враждебными мне людьми?
Результат этого вполне очевиден. Вы слишком хорошо знаете положение дел в Индии и мне не надо останавливаться на подробностях. Одним словом, после моего отъезда там не только постепенно ослабла деятельность, но и те, к кому я испытывала самую глубокую привязанность, относясь к ним как мать к своим сыновьям, обернулись против меня. Находясь на Западе, не успела я принять приглашение приехать в Лондон, как нашла людей (несмотря на отчёт О.П.И., дикие подозрения и гипотезы, свирепствующие во всех направлениях), которые верят в истину великого дела, за которое я боролась, и в мои bona fides 2.
Действуя по приказу Учителя, я начала новое движение на Западе по первоначальным направлениям; основала журнал «Люцифер» и Ложу, носящую мое имя. Признавая замечательную работу, проделанную в Адьяре полковником Олькоттом и другими членами по исполнения второй из трёх целей T. О., а именно, содействия изучению восточной литературы, я была полна решимости исполнить здесь две другие цели. Все знают, с каким успехом это исполнилось. Дважды полковника Олькотта просили приехать, и тогда я узнала, что меня снова разыскивают в Индии, по крайней мере, некоторые. Но приглашение пришло слишком поздно; ни мой врач не позволил бы этого, ни я не могу, оставаясь верной своей жизненно важной клятве и обетам, жить в Штаб-квартире, из которой были фактически изгнаны Учителя и Их дух. Наличие Их портретов там не поможет; это мёртвая буква. По правде говоря, я никогда не смогу вернуться в Индию ни в каком другом качестве, кроме как в качестве Их верного посредника. И поскольку, если только Они не появятся в Совете in propria persona 3 (чего Они определенно никогда не сделают сейчас), никакие мои советы по оккультному учению, похоже, не будут приняты, поскольку факт моих отношений с Учителями подвергается сомнению, и даже некоторыми полностью отрицается; и так как у меня самой нет никаких прав в штаб-квартире, тогда зачем мне жить в Адьяре?
Дело в том, что, на мой взгляд, полумеры хуже, чем ничего. Люди должны либо полностью верить в меня, либо честно не верить. Никто, ни один теософ, не обязан верить, и хуже, чем бесполезно, когда люди просят меня помочь им, но не верят в меня.
Следовательно, единственная претензия, которую Индия могла бы когда-либо предъявить мне, имела бы силу только пропорционально активности тамошних сотоварищей по теософии и их лояльности Учителям. Письмо заканчивается призывом к теософам Индии «открыть новую страницу в истории Теософского движения» и присоединиться к другим верным теософам, бросив вызов «всем клеветникам и тщеславным недовольным людям, как вне Теософского общества, так и внутри него».
Это послание, как ничто другое, раскрывает трагическое состояние теософского движения в Индии после 1885 года. Его члены хотели оставаться теософами, но боялись поддержать Е.П.Б. в трудную минуту. Их попытки пойти на компромисс, используя «полумеры», поставили их в странное положение, поскольку они фактически уступили оппозиции в том, что Е.П.Б. нельзя было полностью доверять (что она была только наполовину честной!), при этом они всё ещё притворялись последователями движения, живым вдохновителем которого она была и остаётся. Общество с таким типом руководства было хуже, чем при его отсутствии, поскольку его политика была политикой полусознательного лицемерия, оправдываемого страхами. Можно добавить, что с того дня и по сей день в Адьярском обществе не произошло заметных перемен. В 1929 году, когда выдержки из процитированного выше письма, наконец, впервые появились в журнале «Теософ», все выдержки, содержащие упрёки в адрес членов общества в Индии, были тщательно вырезаны. По сей день читатели журнала «Теософ» не в курсе об истинных чувствах Е.П.Б. к Адьярскому обществу и о том, чем оно стало после её ухода.
Но какими бы ни были неблагодарность и предательство Е.П.Б., с которыми она столкнулась в Индии, она оставалась бескомпромиссной в своей защите индийского народа, особенно когда его осуждали по сравнению с европейской цивилизацией. В 1886 г. м-р Синнетт послал ей статью о месмеризме, которую он опубликовал в «Июльских протоколах» лондонской ложи. В этой дискуссии он случайно высказал мнение, что народ Индии «находится на несколько более низком уровне космической эволюции», чем народы Европы. Ответ Е.П.Б. был характерно экспрессивным:
«Спасибо за «Протоколы». Очень интересно о вашем месмеризме. Только почему вы никогда не можете писать об Индии или индийцах, не позволив перу уклоняться к вашим не искоренившимся предрассудкам в ущерб правде и фактам?.. Вы хотите писать об эзотерических фактах, а вместо этого даёте предрассудки английской нации. Поверьте, я говорю серьезно. Вы не можете переделать эзотерическую историю в соответствии с вашими маленькими симпатиями и антипатиями... Сколько раз я говорила вам, что если они как народ ниже европейцев, то это только физически и в отношении цивилизации или, скорее, того, что вы сами согласились считать цивилизацией – сугубо внешний, поверхностный глянец или «окрашенный гроб» Евангелия с гнилью внутри. Индусы духовны с точки зрения разума, а мы духовны с точки зрения тела. Духовно они намного выше нас. Физической точки эволюции мы достигли только сейчас, а они, возможно, достигли её 100000 лет назад. И то, чем они являются сейчас духовно, вы, возможно, ещё и не надеетесь достичь в Европе раньше, чем через несколько тысячелетий. Вы, должно быть, писали свои «Протоколы» в дурном настроении. Как бы то ни было, мне очень жаль, что я вынуждена противоречить вам в «Тайной Д.». Я писала об этом давно (диаметрально противоположно тому, что вы говорите) и так, как было мне продиктовано».
В статье «Наши три цели» рассматриваются достижения теософского движения в Индии под заголовками «Братство», «Изучение арийской литературы» и «Оккультная наука». Наблюдения Е.П.Б. за работой Общества во имя Всеобщего Братства иллюстрируют как дух её начинания, так и его практический результат. Она писала:
«Когда мы прибыли в Индию в феврале 1879 года, не было ни единства между народами и сектами полуострова, ни чувства общих социальных интересов, ни предрасположенности найти взаимопонимание между несколькими школами древнего индуизма или между ними и вероучениями ислама, джайнизма, буддизма и зороастризма.
Между брахманскими индуистами Индии и их родственниками, современными сингальскими буддистами не было религиозных связей с давних времён. И опять же, между несколькими кастами сингальцев (поскольку, верные своему архаичному индуистскому происхождению, сингальцы всё ещё цепляются за касту, несмотря на букву и дух своей буддийской религии) было полное разобщение, никаких смешанных браков, никакого духа патриотической однородности, но злобное сектантство и кастовая неприязнь. Что касается любого междунационального взаимопонимания, будь то в социальных или религиозных делах, между сингальцами и северными буддийскими народами, то такого никогда не существовало. Все были абсолютно безразличны к взглядам, желаниям или стремлениям другого народа.
Наконец, между народами Азии и народами Европы и Америки совершенно отсутствовало понимание относительно религиозных и философских вопросов. Труды востоковедов, от сэра Уильяма Джонса и Бюрнуфа до профессора Макса Мюллера, вызывали у учёных философский интерес, но не в массах. Если к вышесказанному мы добавим, что все восточные религии без исключения были задушены ядовитым газом западной официальной науки, через посредство образовательных агентств европейских администраций и миссионерских пропагандистов, и что местные выпускники университетов и студенты старших курсов Индии, Цейлона и Японии в значительной степени превратились в агностиков и критиков древних религий, то вы поймёте, насколько сложной задачей было сделать что-то вроде гармонии из этого хаоса и добиться терпимого, если не дружеского, чувства, изгнав эту ненависть, злые подозрения, дурные чувства и взаимное невежество.
Прошло десять лет, и что мы видим? Рассматривая всё по порядку, мы обнаруживаем, что во всей Индии единство и братство заменили старую разобщенность; сто двадцать пять отделений нашего Общества появились только в Индии, каждое из которых является ядром нашей идеи братства, центром религиозного и социального единства. В их состав входят представители всех лучших каст и всех индийских школ, и большинство из них принадлежит к классу потомственных учёных и философов, брахманов, обращение которых в христианство было тщетной борьбой миссионеров и самопровозглашенной задачей отчаянной надежды высшего класса – Оксфордской и Кембриджской миссий. Президент нашего Общества полковник Олкотт несколько раз объехал всю Индию по приглашению, обращаясь с речью к огромным толпам людей на теософские темы и сея семена, из которых со временем вырастет хороший урожай нашей благой вести о братстве и взаимозависимости.
Рост этого доброго чувства был доказан множеством способов: во-первых, беспрецедентным собранием представителей разных народов, каст и школ на ежегодных съездах Теософского общества; во-вторых, быстрым ростом теософской литературы, отстаивающей наши альтруистические взгляды, основанием различных журналов на нескольких языках и быстрым прекращением сектантских противоречий; в-третьих, внезапным зарождением и феноменально быстрым ростом патриотического движения, централизованного в организации, именуемой Индийский национальный конгресс. Этот замечательный политический орган был спланирован некоторыми нашими англо-индийскими и индийскими членами по образцу и принципам Теософского общества, и с самого начала им руководили наши коллеги, одни из самых влиятельных людей в Индийской империи. В то же время между Съездом и его родительской организацией, нашим Обществом, нет никакой связи, кроме как через отдельных людей. По всей вероятности, этого никогда бы не произошло, если бы полковник Олькотт позволил себе соблазниться на побочные пути человеческого братства, политики и т. д. социальные реформы и т. д., как многие от него добивались. Мы пробудили дремлющий дух и согрели арийскую кровь индусов, и отдушиной новой жизни стал Съезд. Все это простая история и принимается без возражений.
Перебравшись на Цейлон, взгляните на чудеса, которые сотворило наше Общество, о чём свидетельствуют многие речи, отчёты и другие официальные документы, которые до сих пор доводились до сведения наших читателей и широкой публики. Присоединились представители разных каст; почти стерлось сектантское недовольство; на острове сформировалось шестнадцать отделений общества; можно сказать почти все сингальское общество обращалось к нам за советом, назиданиями и руководством; комитет буддистов отправился в Индию с полковником Олькоттом, чтобы посадить кокосовую пальму (древний символ любви и доброй воли) на территории индуистского храма в Тирунелвели, и кандийская знать, которая до сих пор держалась в стороне от жителей равнин с высокомерным пренебрежением их феодальных традиций, становилась президентами наших филиалов и даже путешествовала в качестве буддийских лекторов.
Цейлон был фойе, из которого религия Гаутамы хлынула в Камбоджу, Сиам и Бирму. Что в таком случае может быть более подобающим, чем то, что из этой святой земли было отправлено послание братства в Японию! Как это послание было воспринято, как было передано нашим президентом и с какими великолепными результатами, слишком хорошо известно всему западному миру, чтобы повторять эту историю здесь. Достаточно сказать, что это событие входит в число самых драматических событий в истории и является достаточным, неопровержимым и неоспоримым доказательством жизненной реальности нашей схемы, порождающей чувство Всеобщего Братства среди всех народов, рас, племён, каст и людей другого цвета кожи».
Так, теософское движение, вдохновлённое Е.П. Блаватской, стремилось преодолеть разделение сектантства в организованной религии не только путём критики, но и путём предоставления философских истин, которые могли бы убрать все поверхностные различия доктрин между религиями мира, показывая, что все они имеют общую основу в древней религии мудрости.
А теперь обратимся к Соединённым Штатам, где новый цикл деятельности начался примерно в то время, когда мадам Блаватская покинула Индию.

 1 Видимо, автору не был известен последний адрес Е.П.Б..
2 Честные намерения (лат.)
3 Собственной персоной (лат.)