Майя

 «Ты моя пчёлка», - говорила ей мама, когда Майя была ещё совсем крошечной. Во всех стихах и сказках, которые ей читали, пчёлки трудолюбивые, умные, лёгкие. А Майя толстая. У неё круглое лицо и тонкие пушистые волосы. «Зачем ты попросила выстричь тебе чёлку? - спрашивала мама. – С открытым лбом было лучше. Теперь как матрешка. И глаза испортишь из-за неё. Не наклоняйся так низко». Но Майя сгибалась над книжкой. Сказка Одоевского про злого Мороза Ивановича скучная, сложная, но её задали на лето. Строчки переплетались, буквы менялись местами. Читать душно, читать лень. Майя зевала. Вот бы лучше про Мальчиша-Кибальчиша перечитать. Майю тревожил красно-черный рисунок, где Мальчиш-Кибальчиш в кандалах у стены и на него нацелены острые штыки буржуинов. Его пытали, но он не выдал тайну и умер. На последней странице –  могила - красный памятник с овальной фотографией. Майя представляла себя Мальчишом в буденовке, гордо щурилась и вскидывала голову. Она бы тоже ничего не сказала врагам. И не боится пыток, она вчера проверяла – хлестала себя по ногам крапивой и цепляла на мягкий живот бельевые прищепки – даже остались зубчатые следы. Про это она не сказала даже подруге Стеше. Стеша терпит Майину привычку гулять в спортивных штанах и только закатывает глаза: «Опять ты не в платье». Но Майе нельзя в платье, она Мальчиш-Кибальчиш, и ее вот-вот возьмут в плен буржуины и расстреляют у стены сарая. Майя будет дергаться и картинно сползать вниз. Стеша заплачет понарошку и потащит ее в штаб. Штаб они сделали в кустах, там есть полки из досок между ветками и стулья из кирпичей, там темно, пахнет мочой и отцветающей сиренью. Белеет Стешин пакет с посудкой. Она любит играть в дочки-матери, готовить песчаную кашу и жарить на сковородке листья одуванчика, будто селедку. Майя хочет играть в войну. Чтобы спасать, страдать и умирать. Стеша вздыхает и придумывает для неё роль старшего брата.
Брат у Майи есть. Младший. Он недавно родился, кривит ротик и выгибается на маминых руках. «Моя гусеничка», - говорит про него мама. Отчим обнимает маму и брата большими белыми руками.

- Ты собрала сумку в лагерь? - спросила мама.
- Собрала, - кивнула Майя.
Большая спортивная сумка стояла на полу под столом. Отчим подхватил спеленатого малыша под голову. Мама полезла под стол и стала вжикать молнией сумки.
 - Ни одного ведь платья не взяла. Только штаны. Упрямая. С такой жопой, в штанах… Хоть бы черное взяла, черное стройнит, - ворчала мать и вытащила наружу пакет с трусами, начала раскладывать на стуле, считать. – Шесть штук мало, если в баню вас раз в неделю будут отводить, то хоть в раковине стирай. Да ты ж не будешь стирать, ты ж грязнуля и лентяйка, грязью зарастешь и не заметишь.
Отчим не смотрел на белье. Но у Майи горели щеки. Она захлопнула книжку и поторопилась выйти из комнаты.

***
- И ты попала к настоящему колдуну,
Он загубил таких, как ты, не одну… - из магнитолы автобуса сочилась какая-то страшная сказка. Наверху гремел открытый люк, и ветер хлопал светлыми синтетическими занавесками. Майя подпрыгнула на сиденье и крепче сжала зубы. За окном бежала серая асфальтовая река. Соседка Майи, остроносая девочка в розовом сарафане, повернулась назад и с придыханием пересказывала «Сумерки»:
- Она приехала. Город незнакомый. И там семьи вампиров живут. А она нормальная, но у нее кровь как-то особенно пахла и поэтому одни вампиры хотели ее покусать, а парень вампирский полюбил и поэтому спасал.
Автобус, заполненный летним солнцем, ветром и детьми меньше всего подходил для таких историй. Девочки на заднем сиденье мечтали, чтобы в них тоже влюбился вампир. Одна из них – Вероника - была одноклассницей Майи, но делала вид, что не замечает её.
На откидном низеньком кресле где-то почти у лестницы сидела Рина - вожатая пятого отряда -  и постукивала ручкой  по отмеченным напротив фамилий галочкам. Майя  видела только гладко зачесанный хвост темных волос. Когда перед отправкой вожатая произносила ярко накрашенными губами ее фамилию – Недова, Майя подняла руку и пропищала «Здесь», но ей хотелось выпрыгнуть из автобусной жестянки и бежать к маме, зажмурившись, чтобы не видеть этих вишневых губ и белой-белой кожи. Рина чем-то напоминала ей глупую Дашу из «Папиных дочек».
Майя отвернулась к окну, стала представлять себя Мальчишом-Кибальчишом и даже еле слышно замурлыкала:
- Орленок, орленок, взлети выше солнца
И степи с высот огляди,
Навеки умолкли веселые хлопцы,
В живых я остался один…
В проход шлёпнулась бутылка с газировкой и покатилась по салону.
- Опять какую-то ослиную мочу подсунули. Не пью я такое. Пацаны, кому надо – берите, - капризно похихикивал мальчик в красной бейсболке.
- Да ну нафиг! – ответили ему и пнули бутылку дальше. Автобус заржал.
Майя узнала ещё одного своего одноклассника – Влада и уткнулась лбом в автобусное стекло. Газировку ей покупали редко и бутылку было жаль. Рина подобрала докатившуюся до неё шипучку и спрятала под ближайшее сиденье.

***
- Выходим! Выходим! Идем на площадь у столовой, там выгружают ваши вещи, забираем сумки и идем в третий корпус. Третий! Слышали?! Рина вас проводит, – задремавшую Майю разбудил пронзительный голос сухопарой воспитательницы. Её руки с тонкими кривыми пальцами были похожи на вороньи лапы, выпуклые глаза вращались по-птичьи. А кожа на лице висела складками, как у грустного мопса. Вожатая выглядывала из-за ее спины маленькой мышкой.
Майя неловко спустилась вниз по ступенькам и вышла из автобуса – вокруг пахло лесом, хвоей, травой – так в городе никогда не пахло – казалось, что от этого запаха кружится голова. Майя шла вслед за всеми в одном большом потоке, но чуть с краю, запиналась о бетонный бордюр, заросший тёмно-зелеными листьями одуванчиков. Площадка у столовой была вся заставлена сумками, парень в зеленой футболке вожатого выгружал из большой машины всё новые и новые. Девочки находили свои сумки и увозили в сторону корпусов – звонко трещали пластиковые колесики. Майя поискала глазами – где же её сумка без колесиков – и тут же увидела, как парень-вожатый стащил с машины её нескладную чёрную сумку и аккуратно поставил на горячий асфальт. Майя присела, накинула на плечо ремень сумки и попробовала встать, покачнулась, но устояла:
- Так, малая, из какого ты отряда? Из пятого? Пойдем, до корпуса провожу, - парень-вожатый подхватил ремень сам, и Майя увидела, какие у него сильные и загорелые руки.
В большом, светлом холле третьего корпуса на полу был расстелен огромный кусок ватмана, вокруг которого толпились мальчишки и девчонки, вожатая Рина откручивала крышки у баночек с гуашью и махнула парню испачканной ладошкой:
- Жень, помоги нам стенгазету нарисовать, ты же художник.
- Я на разгрузке. Я попозже зайду, - ответил Женя, и Майя хотела заглянуть ему в лицо, чтобы понять, нравится ему Рина или нет, но к ней подошла воспитательница со списком в когтистых руках:
- Фамилия?
- Недова. Майя, - торопливо пискнула девочка.
- Вторая спальня на первом этаже. Заселяйся, не стой. Потом выходи в холл  на собрание отряда.
И Майя, согнувшись, поволокла сумку в спальню.
Остроносая девочка в розовом сарафане взбивала подушку, на которую только что натянула чистую наволочку:
- Я Настя. Привет.
Белобрысая тонконогая Вероника расправляла на своей кровати покрывало:
- Да это Майка. Она из моего класса. Майка, нам сказали, что надо белье застелить и кровать заправить.
На третьей кровати сидела высокая девочка, смотрелась в маленькое овальное зеркало и красила губы светлой помадой, на её руке гремели браслеты из разноцветных бусин. Четвертая кровать, у двери, была для Майи. Она ногой затолкала под неё сумку, взяла ровную, тяжелую стопку выглаженного белья, вытащила из нее наволочку и тоже принялась натягивать на подушку.
- Ой, сейчас будут командира отряда выбирать, опять, наверно, меня выберут, - девочка с браслетами говорила, растягивая слова и произносила «выбирац», «опяц».
- Алиса, ты же в прошлом году была. Не надоело? - повела носом Настя.
- А что я сделаююю, если выбирают, - протянула девочка, - мне самой это не надоооо.
В холле на ватмане уже были нарисованы растрепанные разноцветные птицы и подписано «Охотники за удачей». Рина делала руками пассы, будто дирижировала, дети повторяли нестройно, вразнобой: «Где охотники за удачей, злобным силам там места нет». Майя, Настя, Вероника и Алиса подошли и тоже стали декламировать. Командиром отряда выбрали Алису. Расстроенный Влад, проигравший голосование, набрал под ёлкой шишек и, когда шли в столовую обедать, кидал их в девочек, целясь по голым ногам.
Вожатые сидели за отдельным столом.
- Наша Рина самая красивая, - удовлетворенно заметила Алиса.
- Посмотрим, кто из мужиков-вожатых с ней замутит, - Настя поболтала ложкой в супе и прищурилась в сторону педагогического стола.
- Так ясное дело – физрук новый. Вон, как клеится к ней, - со знанием дела сказала Вероника.
Жевать на виду у всех Майе было стыдно, она старалась быстрее проглотить большие куски, пыталась не хлюпать супом, чуть выглядывала из-под отросшей чёлки и опять опускала глаза. Женя и правда сидел рядом с Риной, всех смешил и громко разговаривал.
- На дискотеке посмотрим, будет у них что-то или нет, - Алиса потянулась за хлебом, уронила солонку, но не стала поднимать, а пнула так, чтобы та укатилась подальше, под соседний стол.
К дискотеке девочки готовились больше, чем к вечернему выступлению.
- Чего там, переживать ещё насчет этой презентации отрядов, - Алиса презрительно потянула уголок рта, - побегаем по сцене в разноцветных футболках, типа мы птицы счастья. Влад и другие пацаны нас будут ловить – вот и охотники за удачей. Дискотека – другое дело. Это важно.
- Почему важно? Это же просто танцы, - Майя никогда не бывала на дискотеке.
- Неееа, - Настя вытаскивала из сумки одну блузку за другой и раскладывала на кровати, - ты вот в чём пойдешь?
- Ну… В джинсах и в футболке.
- Тогда весь лагерь узнает, что ты лохушка, - хмыкнула Вероника. – А  так пока только я знаю. Зырьте, чё у меня есть, - она прикинула на себя короткую пышную юбочку, которая, казалось, была сшита из множества полосок тюля. Вытряхнула из пакета босоножки, за которыми хвостами тянулись длинные ремешки, которые полагалось наматывать на ноги почти до колен.
- Шикардос, - одобрила Алиса. Она натянула яркие фиолетовые колготки и теперь густо мазала лицо тональным кремом.
- Губы тоже тоналкой намажь, – посоветовала ей Настя.
- Я к Рине в вожатскую пойду, она мне обещала волосы плойкой выпрямить, - Алиса гордо направилась к двери. – Рина – лучшая!
- А ты это… Лучше юбку надень, полосатые чёрные гольфы и кеды. За эмо сойдешь с твоей чёлкой, - хихикнула Вероника Майе.
- У меня нет юбки, я не взяла, - ответила Майя. Она впервые слышала про тоналку, плойку, эмо – и совсем растерялась, зависнув над кроватью, на которой лежали две футболки – черная и розовая.
Дискотека ошеломила Майю громким звуком, темнотой и хаотичными движениями, она всё время простояла в дальнем углу, за чужими спинами, наблюдая, как при мелодичной песне черные фигуры, подсвеченные разноцветными бликами света, расползаются по краям, сбиваются в пары, колыхаются под музыку, чтобы снова распасться на энергичные, верткие единицы, когда заиграет что-то зажигательное и быстрое.
После отбоя девочки собрались в своей спальне.
- А меня Влад на медляк пригласил, - похвасталась Вероника, достала из тумбочки запрещенную бутылку с газировкой и сделала несколько больших глотков.
- Ага, я видела, - кивнула Алиса, - а меня какой-то старший пацан пригласил. Из третьего отряда, вроде как. Дай, - она требовательно протянула руку к бутылке.
- Шухер, Рина идет, - вовремя шепнула Настя, бутылку успели спрятать до того, как в спальню заглянула вожатая:
- Девочки, у вас всё хорошо? Ложимся. Выключаю свет. Спокойной ночи.
Они вытянулись на кроватях, свет погас.
- Рина, комары кусаются, - капризно пожаловалась Алиса.
- Сейчас приду, таблетку пожгу, - пообещала вожатая и закрыла дверь.
- Они с физруком, с этим Женей танцевали, - прошептала Вероника.
- Ага, и он её за жопу лапал, - согласилась Настя, - сама видела.
- Они, небось, ночью сексом занимаются, - запросто сказала Алиса.
- Да не, секс – это больно, с кем попало нельзя, - ответила Настя.
- А ты откуда знаешь? – подала голос Вероника
- Знаю.
Майя натянула одеяло до ушей, чтобы не слышать. Что-то стукнуло в стекло, Алиса оперлась на подоконник, посмотрела и завертела ручку окна, чтобы открыть:
- Это пацаны из комнаты наверху к нам бутылку на веревке спустили. Глянь, с письмом.
В привязанной за горлышко пластиковой бутылке и правда была вырезана дырка, как это обычно делают в кормушках – и там лежал листок бумаги, который развернула Алиса:
- Это тебе, Вероника, от Влада, - девочки захихикали, стали светить фонариком, чтобы прочитать, потом сочиняли ответ.
- Намажь губы помадой и поцелуй листок. И дезиком побрызгай, - советовала Настя. Майя пыталась поскорее заснуть, но сон в новом, чужом месте не шёл.

Утром голова у Майи была растрепанная и тяжелая. Она ёжилась от холода на спортивной площадке и, стоя в шеренге таких же сонных детей, пыталась повторять за физруком те движения, которые он показывал. Желающие из старших отрядов могли бежать кросс вокруг территории лагеря вместо зарядки.
- Евгений Вячеславович! А почему маленьким кросс нельзя? – крикнула Алиса.
- Потеряетесь ещё, - ответил физрук.
Алиса скосила глаза на Настю и прошептала: «Да этот кросс всё равно никто по-настоящему не бежит, все срезают и просто выжидают время, а мы тут должны полчаса ногами дергать».
Когда стали возвращаться бегуны, физрук велел им выстроиться в линию и пошел вдоль строя, внимательно заглядывая в лица. Некоторых отпустил, большинству велел приседать и отжиматься. На ропщущих рявкнул, что кросс они не бежали. Майя непонимающе посмотрела на Алису. Та пояснила:
- Эти дебилы, которые дистанцию срезали, жимолость по пути ели. А он просёк, потому что у них губы синие.
Майя кивнула и продолжила делать махи ногами.

После завтрака девочки у корпуса играли в мяч – просто перекидывали его друг другу от нечего делать. К ним подошла Рина:
- Сейчас будет время занятий. Вам нужно решить, какой кружок для вас самый интересный, и ходить туда до конца смены.
- А какие есть? – спросила Майя, с трудом поймав сильную подачу Вероники.
- В клубе – театральный, краеведческий, ИЗО, в шатре – танцевальный. На спортивной площадке – пионербол, на поле – футбол, - Рина оценивающе посмотрела на плотную фигурку девочки и добавила, - иди в клуб.
Но Майя боялась выступать перед зрителями, не любила ни рисовать, ни танцевать, не хотела слушать всю смену скучные рассказы о родном крае.
- Мы в танцевальный пойдем, - быстро нашлись девочки, а Майя всё ещё держала мяч и смотрела на Рину стеклянными испуганными глазами.
- Отнеси мяч Жене, то есть Евгению Вячеславовичу, в радиорубку, там у нас спортинвентарь хранится, пока подумаешь, - сказала Рина, потянулась, чтобы пригладить непослушные волосы Майи, но та отпрянула и побрела в сторону клуба и радиорубки.
Физрук сидел на наружной металлической лестнице, ведущей в радиорубку. Под лестницей стоял его красный старенький мотоцикл, похожий на муравья. Майя уже знала, что Женя ездит на нем по делам в город. Вокруг мотоцикла столпились мальчишки – постарше и помладше. Они все о чем-то спрашивали, галдели, дотрагивались до деталей мотоцикла. Женя им отвечал. Майя не рискнула подойти ближе, встала в стороне и стала ждать, когда физрук обратит на неё внимание, чтобы можно было отдать мяч. Но первым её заметил Влад и крикнул:
- Бабам тут не место, у нас мужские разговоры. Чего вылупилась?
- Да я смотрю ты прям мужик, - тут же отреагировал Евгений Вячеславович, - на девочку напал. Пацаны, отставить на девочек нападать, вы в этом сражении всегда в минусе. Если выиграете – ну, любой вам скажет, чего ж в этом почетного – девочку победить? А прикиньте, если проиграете…?
Пацаны заржали. Влад смеялся громче всех. Майя чуть не плакала.
- Ты мяч принесла? – спросил физрук – или про мотоцикл интересно?
Майя кивнула и замерла. Она ни слова не понимала из того, что они говорили про мотоцикл, но уже решила, что будет ходить к Евгению Вячеславовичу играть в пионербол.
На вечерней дискотеке Майя стояла у стены напротив Рины и прятала за спиной руки в синяках – играть в пионербол оказалось сложно, Майя боялась мяча, шарахалась от него по всей площадке, не умела ни подавать, ни принимать. Ей не хватало силы на бросок, она совершенно не владела телом и не могла повторить показанный ей прием. Но девочка не сдавалась, потому что голос физрука говорил ей: «Ты боец, Майя, ты справишься. Ты научишься». И ей очень хотелось чувствовать себя бойцом. Вот теперь она ревниво следила за Риной.
Евгений Вячеславович появился рядом с Риной, как только заиграл медляк, положил руки ей на талию и закружил. Лицо у Рины стало мечтательное. Майя не видела ничего, кроме этого сияющего в темноте лица, расцвеченного огоньками дискошара. Майе хотелось, чтобы это её обнимал физрук, чтобы ей шептал на ухо: «Ты боец, Майя, ты справишься». И тогда она и правда со всем сможет справиться. Через толпу танцующих протиснулась сухопарая воспитательница, она что-то сказала Рине. Руки Рины, лежащие на плечах у физрука, опустились, лицо потухло и стало каменным. Они вышли из зала друг за другом и больше не появились. Разглядывать остальных Майе было не интересно.
Вечером, как только прозвучал сигнал отбоя, Майя повалилась на подушку и крепко уснула – во сне она продолжала ловить и бросать огромный, тяжелый мяч, который был больше неё, больше комнаты, больше неба. Сквозь сон она слышала, что подружки собираются в соседнюю комнату, чтобы играть в карты на желание, слышала, как они возвращаются, хихикают, шуршат бутылкой и какими-то пакетами, вжикают молнией сумки, «Давай, заталкивай, влезет, влезет», отправляют бутылку наверх, снова хихикают. Слышала, но проснуться не могла, потому что её придавил огромный мяч.
Проснулась Майя от того, что чья-то холодная и цепкая рука тащила её за плечо из постели: «Вставай! Все вставайте и выходите строиться в коридор». Уже почти светало и через витражные квадратики окон, которыми был застеклен холл корпуса, лился чуть заметный лиловый свет. Замерзшие дети выстроились в одну длинную, неровную линию. Перед строем стояла грозная Рина:
- Спать никто не пойдет, пока я не узнаю, чьими трусами кидались мальчики. И как вообще это стало возможным?
Кто-то проснулся и захихикал, кто-то засмеялся в голос. Рине было не до смеха:
- Это не шуточки. Завтра все тогда поедете домой за нарушение дисциплины. Ладно бы первый отряд, ну – второй… Но – пятый! Вы издеваетесь? Хорошо, будете до утра стоять.
Майя дремала стоя и никак не могла понять, что от нее хотят.
- Девочки, чьи трусы? Признавайтесь. И все пойдут спать. Иначе доложу старшему воспитателю.
Молча простояли пять, десять, пятнадцать минут.
- Я не тороплюсь, - заявила Рина и села прямо на пол.
- Это мы на желание в карты играли. Желание такое было – парням трусы подкинуть, - вызывающе сказала Алиса.
- Чьи трусы-то? – спросила Рина и показала маленький белый комок.
Снова все захихикали.
- Ладно, смейтесь. Тогда вас об этом на линейке директор лагеря спросит. Марш по комнатам!
Майя поняла только то, что снова можно лечь – и тут же глубоко заснула.
С утра Алиса материлась так, как не материлась у них в классе ни одна девятилетняя девочка:
- Эта Рина предательница. Обещала, что не будет рассказывать воспитательнице, если мы признаемся. Мы признались, а она все равно рассказала! Теперь на линейке будут этими труселями несчастными трясти.
На линейку Майя шла с тяжелым предчувствием.
Похожая на всклокоченную ворону воспитательница смотрела на всех немигающим взглядом, вожатая теребила ворот рубашки.
- Дети, беспрецедентный случай. В пятом отряде в комнате мальчиков трусы девочки. Девочки, признавайтесь – чьи, - она вытянула руку со скрюченными пальцами – и Майя с ужасом увидела, что это её белые трусики с медвежонком. Воспитатель ждала ответа. Все молчали. Рина  переводила взгляд с Алисы на Настю и Веронику. Они все трое выглянули из строя и посмотрели на Майю. У Майи сжалось горло, там забулькали слова:
- Это мои, но…, - ей не дали закончить, лагерь разразился шумом: смеялись, шутили, ругались. Майя чувствовала, что вот-вот умрет, но почему-то не умирала, сознание не отключалось, не шли слезы. Была только боль, ощущение того, что всё это не взаправду и огромная обида на Рину, которая рассказала обо всём воспитателю.
- Подойдешь после завтрака к директору. Она отдаст тебе твой предмет одежды, - безжалостно процедила воспитатель.
Есть Майя не могла. Не от страха. От обиды.
- Все вместе пойдем, - говорила ей Алиса, - я расскажу, что ты вообще не знала ничего. Я это и Рине говорила. Нафига надо было тебя перед всем лагерем позорить?
В столовой на Майю оборачивались, посмеивались. Стало нестерпимо жарко, к горлу поднялся колючий комок, мешающий дышать, Майя еле успела выбежать на улицу – её стошнило прямо на клумбу. И тогда прорвались рыдания. Подошла воспитательница, обняла за плечи, увела к себе в комнату. Поила сладким и крепким чаем, говорила ласково, что всё хорошо, ничего страшного, но Майя плакала и ненавидела Рину.
- Эй, посмотри, трусы потеряла! – кричали ей с тех пор, когда она шла по лагерю.
- Эй, классные трусики с медвежонком! Где покупала? Такие же хочу, - продолжал уже кто-то другой.
- А сейчас ты в каких? – подхватывал третий.
Майя молчала. Рина ей улыбалась так же, как и остальным детям, говорила о том, что надо построиться на обед, отдыхать на тихом часе, пойти на полдник, пойти репетировать, пойти на вечернее мероприятие, пойти на ужин, умываться, ложиться спать… Майя ждала. Она не следила за Риной, она увидела случайно, как Рина поднималась в рубку к Жене. Майя встала внизу, под лестницей, её не было видно, но она слышала, о чём они говорили:
- Жень, мне не нужны проблемы из-за тебя, у меня и без этого проблем хватает, ещё ты тут лезешь!
- Какая ты суровая, расслабься, всё хорошо же.
- Нет, не хорошо. Мне уже сделали замечание про танец, больше я с тобой не танцую.
- А с другим? Если какой-нибудь мелкий пацан пригласит? Пойдешь?
- Не смешно!
- Ха-ха-ха.
- Я серьезно! Будешь издеваться, мы расстанемся. Я не ожидала, что ты такой озабоченный дебил, что будешь ко мне приставать и испортишь мне всю работу.
- Да я и не пристаю. Я тоже работаю. В две смены, между прочим, ещё успеваю в автомастерскую гонять, чтобы там проблемы разруливать.
- Вот не надо сейчас своей занятостью и важностью хвастаться.
- Я не хвастаюсь, я просто люблю тебя, Рин, и хочу немного внимания. Я на этот лагерь ради тебя согласился, а могли бы к морю поехать…
Дальше Майя слушать не стала, снаружи в замке радиорубки торчал ключ, девочка осторожно поднялась по лестнице и повернула его. Затем спустилась и отправилась к воспитательнице, чтобы рассказать, что вожатая в радиорубке занимается сексом с физруком.
Перед отбоем Майе показалось, что взревел мотоцикл физрука. А утром на зарядке вместо Евгения Вячеславовича их встречала улыбающаяся Рина:
- Дети, сегодня мы все бежим кросс вокруг лагеря вместо зарядки.
- Говорят, он ночью в город погнал и разбился насмерть, - Майя услышала обрывок разговора пацанов из первого отряда.
- Не разговариваем, бежим, бежим! – Рина хлопала в ладоши и была такой жизнерадостной и свежей, что Майе хотелось её придушить. Девочка повернулась спиной и пошла к воспитателю, попросить телефон, чтобы позвонить домой. Мама ответила не сразу, но голос был такой тёплый, сонный, чуть хрипловатый, что Майя представила, как они в обнимку с маленьким братом лежат в мягкой кровати – и расплакалась: «Мама, забери меня отсюда!» Мама пообещала приехать на ближайших выходных.
Майя с удивлением заметила, что её перестали дразнить. Перед дискотекой Алиса дала ей свою черную толстовку с полосатыми рукавами, Настя длинные гольфы и юбку. Вероника одолжила тушь, чтобы накрасить ресницы. Майя дрожащей рукой впервые в жизни красила глаза и чувствовала себя очень взрослой. Она густо подвела нижние веки черным карандашом и неожиданно понравилась сама себе.
На дискотеке её пригласил Влад и танцевал только с ней. Майя чувствовала, как подрагивают его потные ладони, лежащие у неё на талии, ей было неудобно и тяжело. После дискотеки они с Владом вышли из шумного зала под летнее остывающее от закатного жара небо.
- Ты смелая, ты молодец, - сказал Влад.
- Почему? – удивилась Майя
- Помогла физрука-извращенца поймать. Говорят, он девчонок из первого отряда насиловал. И нашу вожатую. А ты их в радиорубке закрыла, но он пытался сбежать на мотоцикле. И разбился ночью.
- Насмерть? – уточнила Майя
- Насмерть, - подтвердил Влад, - пацаны из первого отряда ночью за территорией гуляли, видели всё. Так что не бойся, не отомстит.
Из клуба донесся смех Рины. Влад приобнял Майю:
- Пойдем до корпуса вместе…
Утром Майя позвонила маме и сказала, что у неё всё хорошо и что она хочет остаться в лагере до конца смены. С тех пор ей перестала нравиться книжка про Мальчиша-Кибальчиша. Потому что она стала рисовать могилы с инициалами Е. В.