Парк на двоих. Рассказ - 12

12

Казалось, что больше всего обоих Пип обескуражило, что их повязал обычный робопёс-спасатель с горнолыжного курорта.  Отельерщики, придя в себя, пытались на разные лады увещевать машину, но абсолютный приказ, отданный Самоедкиным, мог быть отменён только им, а Роман с этим не спешил. Переговорив с Петерсом, он убедился, что задержанные не высвободятся из наложенных Ксаном пут, и  спокойно уселся рядом с ними прямо на землю на вытащенной из бока Ксана подстилке.
– На каком основании нас задержали? – перенёс на Самоедкина свой словесный огонь младший Пипа. – Не имеете права!
– Чего вы талдычите, что вас задержали и неправомочно? Вам, может быть, жизни спасли… Не ищите неприятности на свои головы, расскажите, что знаете, – взглянул на них Роман.
Старик ничего на это не сказал, а молодой злобно сплюнул.
– Вы сами будете иметь большие неприятности, директор Самоедкин! – запальчиво заявил он.
– Я их и так уже имею, – вдруг согласился с ним Роман. – Если желаете поговорить на эту тему, то сначала скажите, где блокноты, которые вы изъяли и подменили пустыми обложками?
– Какие блокноты?! – взвизгнул младший Пипа.
– Блокноты художника Криса Мейна, – спокойно пояснил Самоедкин. – Как они к вам попали, будут разбираться хорошо знакомые вам братья Петерсы, не я. Я полагаю, что к вам они попали от Жанны Орсер, или изъяты из музейного фонда. Пока вы тут так хорошо рядышком стоите, я могу сам отойти и отнести в сторонку один камешек, видите его отсюда? Это непростой камешек, уважаемые…
Пипа-сын вытянул голову и посмотрел в указанном направлении. Видимо, он что-то увидел, потому что сразу затих и стал рассматривать свои ноги. Его отец имел совершенно отсутствующий вид.
 – Приближается коптер, – сообщил Ксан.
– Предупреди их, чтобы сели подальше, – попросил робота Роман. – На этом месте надо избегать лишних возмущений спокойствия.
– Ииии! – вдруг завыл старый Пипа. – Запрокинув голову, он тонким фальцетом принялся выводить горловые звуки, в которых Роман узнал начало мелодии «Парка на двоих». Пока Самоедкин лихорадочно соображал, что ему делать, издалека послышался женский голос, подхвативший мелодию, он быстро приближался, и на тропе появилась Карина Виттер в сопровождении двух «безопасников». При виде их старый Пипа сбился и смолк.
– Морис, вы помните эту мелодию? – подбежала к нему Виттер. – Морис, ответьте, это важно для всех!
– Это действительно важно, – печально ответил ей старый отельерщик и обратился к сыну. – Сын мой, перед тобою – дочь магистра темпоральной ложи, которого я ждал всю жизнь. Мы всё с тобой расскажем, сынок, это действительно важно. Мы расскажем и будем спать спокойно, пусть они теперь не спят со всем этим знанием!
– Какого ещё магистра? – опешила от неожиданности Виттер.
– Вам он известен под именем Тадеуша Ковальски, – ответил ей старик. – В ложе у него было другое имя, я его знаю, но никогда не назову.
– Вы сами масон той темпоральной ложи? – спросила его Виттер.
– Нет, я не дождался своего посвящения, – покачал головой старый Морис. – Освободите нас, мне тяжело стоять…
– Ксан, освободи, – приказал Самоедкин, решив, что теперь Пипы никуда не денутся.
Процесс освобождения несколько затянулся, потому что самозахватывающий спасательный линь затвердел, и роботу пришлось перекусывать его по виткам. Наконец раздался последний щелчок, и Ксан, как заправская собака, лизнул в лицо обоих Пип, словно поблагодарил их за долготерпение. Но почти сразу ему пришлось подставить свою спину, потому что старый Морис пошатнулся и начал оседать на землю. Сын успел подхватить отца.
– Помогите же, – с отчаянием крикнул он, – папе плохо!
Пёс мгновенно распахнул свой бок, и манипулятором натянул на голову старика шапочку диагноста, другой манипулятор с иньектором прилип к безжизненно свесившийся руке. Один из безопасников побежал к коптеру.
– Сколько лет отцу? – спросила Виттер, помогая сыну расстегнуть ворот и просунуть на грудь пластину кардиоподдержки. – Органы меняли?
– Под двести уже, – вздохнул сын. – Что-то меняли, да, печень, кажется. Мы простые отельерщики, всю жизнь мечтали вырваться из низов и  – снова провал. Как рок какой-то висит!   
Безопасник принёс мульти-аптечку, её засунули в рот старика.
– Это же альфа-комплект, – изумлённо прошептал сын. – Лучшее, что есть на Земле, безумно дорогой, у нас на фирме не все топ-менеджеры могут похвастаться, что он у них есть…
Лекарства помогли. Морис пришёл в сознание и открыл глаза.
– Сынок, если я не смогу, то ты расскажи, – прошептал он. – Обещаешь?
Это были последние слова, которые от него услышал Роман. Прилетела бригада Службы Жизни,  старика положили в реанимационный бокс и увезли. Безопасники посмотрели на Романа, ожидая его распоряжений по поводу молодого Пипы.
– Помогите папе, – попросил он Самоедкина, вставшего рядом с ним. – Я расскажу, что знаю.
– Вас как по имени?
– Энди я, – ответил отельерщик. – Есть ещё семейное имя, но оно тайное, вам ничего не даст. У нас традиция давать несколько имён, древнее правило.
– Карина, – позвал Самоедкин, – присядем рядком, поговорим ладком. Ксан, в твоих боках есть что-нибудь нормальное сидячее или одни подстилки?
– Есть надувные банкетки, – отозвался робопёс. – Они же поплавки спасательного катамарана.
– Надувай! – согласился Роман.
Когда банкетки появились, Роман сел на одну из них, показав Энди на противоположный край перед собой, а Карине отдали вторую целиком. Сбоку её банкетки лёг Ксан. Безопасники разместились на земле на коврике, который раньше использовал Роман.
– Вы лучше спрашивайте, а я буду отвечать, – предложил отельерщик.
– Э. нет, не пойдёт так, – усмехнулся Самоедкин. – Рассказывайте сами. Вопросы по ходу дела или  потом, если будут. Слушаю.
Роман знал, что безопасники и Карина записывают на свои регистраторы каждое слово, поэтому позволил себе расслабиться и только слушать.
– Когда мой отец был молод, гораздо моложе меня сейчас, наша семейная фирма отелей только начинала развиваться. Было много сомнений, что это принесёт прибыль, многие родичи, в том числе и мой отец, скептически отнеслись к идее йога-отелей малого формата, но она получила популярность. Нашей семье выделили в управление один маленький отель на шесть номеров. По сути дела это было шесть одноместных боксов на берегу океана. Они у нас долго пустовали, но однажды приехал человек и снял весь наш отель на несколько десятков лет вперёд с условием, что мы не будем пересматривать соглашение по цене. Мы согласились и получили всю оплату вперёд.  Арендатор приезжал один, все «номера» заставил какой-то аппаратурой, привёз несколько энергоблоков, оборудовал причал и держал на нём большой морской катер. Мы обеспечивали охрану по периметру и завозили продукты питания. По условиям соглашения, сами заходить в боксы мы не могли. Отца отправили учиться и вернулся он к делам отеля только после беды с цунами которое не только разрушило отель, но и оставило его сиротой, а арендатор потребовал личной встречи.
Энди замолчал и попросил попить. Бок Ксана снова понялся и выдал ему стакан витаминного напитка. Утолив жажду, отельерщик продолжил рассказ.
– Собственно, с этой встречи всё и началось.  Арендатор сказал, что сожалеет о гибели семьи и предложил отцу продолжить сотрудничество. Он вынужден был согласиться, иначе надо было возвращать неиспользованную часть аренды. Так отец попал в «Общество темпоральных исследований».
– А кто был арендатором? – спросил Роман.
– Мне неизвестно. Отец никогда не говорил, он называл его «физиком из Северина»…
– Не иначе, как сам Генри Шеддард, он же Генри Шедд, – пробормотал Самоедкин. – Ей-богу, все дороги ведут в Рим…
– Долгое время вся работа отца заключалась в организации мероприятий «Общества» на базе отелей фирмы в разных уголках Земли. Как только фирма строила новый отель, отец выезжал туда с неким приборчиком и ходил с ним по окрестностям. Приборчик отдавался «физику» и через некоторое время Общество могло в отеле заказать проведение мероприятия, которое оплачивалось щедро. Семейная фирма вроде была отцом довольна, но…  Понимаете, у нас в семейном гостиничном бизнесе важно иметь собственную ветку отелей, семья даёт уникальные решения, ресурсы, как бы взаймы, их надо окупить и вернуть в общий фонд, а потом иметь свои доходы. Услуги по линии «Общества темпоральных исследований» вылезли отцу боком: семья не видела в нём потенциального успешного партнёра… Так, мелкий агент по продажам гостиничных услуг… – Энди немного помолчал и продолжил. – Отец во время одной из командировок встретил маму, они создали союз, у них родился я. Мне было десять лет, когда наш физик-покровитель умер где-то во Внеземелье, и для нашей семьи наступили плохие времена. «Общество» словно про него забыло. Папа перешёл техническую службу нашей фирмы, комплектовал и отправлял быстровозводимые мини-отели, имевшие большой спрос во Внеземелье. Однажды он отправлял отель на Ганнимед и случайно увидел, что в трюме планетолёта рядом с его грузом стоят контейнеры, в которых перевозили супермозг, их нельзя было ни с чем спутать: они шипастые такие... С тем грузом произошла беда: автоматический планетолёт потерпел аварию и взорвался на орбите Марса, а через некоторое время отец получил срочную  командировку в пояс астероидов для возведения мини-отеля для Марсианской автономии из ранее доставленного туда комплекта. Мне он много позже говорил, что мог покляться, что это был тот самый комплект, который им отправлялся на Ганнимед, но тогда больше ни с кем делиться своими подозрениями не стал. В той командировке произошла его встреча с Принцессой Марса – Миленой Кисс, дочерью советника Кисса… – Энди снова замолчал и вопросительно посмотрел на Самоедкина. – Эээ, скажите, если можно, директор, ваша спутница на женевской набережной – это она?
– Пипа, Марсианской Автономии, её принцесс, принцев, советников и королей уже нет, – усмехнулся Роман. – Со мною была моя жена-землянка, к Марсу она никакого отношения не имеет, кроме того, что в юности сделала себе пластику под модный тогда среди девчонок на Земле образ. Знаете, мода слабому полу мозги сносит иногда. На Кубе вы таких «принцесс» несколько десятков на любом фестивале найдёте, уверяю вас.
– Извините, директор, – смутился Энди. – Просто для отца встреча с той принцессой Миленой Кисс была поворотной. Именно с неё начались наши новые злоключения. Она передала отцу некие взятые с Земли  кристаллы, которые он должен был вернуть в определённое место на Гвианском нагорье и в других местах. Его сделали спецпосланником Марсианской Автономии и обещали всяческую поддержку, в том числе и в «Обществе темпоральных исследований». Отец стал вхож на его мероприятия, ему казалось, что это изменит статус... Эх, – махнул рукой Энди, – всё пустое! Трепаться с умным видом он научился. Они там только трёпом и занимались: время, пространства, континуумы всякие…
– А кристаллы он вернул? – спросил Роман.
– В том-то и дело, что нет! Их забрала себе «Темпоральная ложа», когда узнала про них. Отцу объяснили, что сам он вернуть кристаллы не сможет: они, типа, «из другого времени». Их оформили как друзу, а отца сделали её хранителем в Ложе, обещали даже принять в неё. Но в тех местах отец побывал: именно в них местах Ложа хотела открывать «Храмы Света»…
– И наш достойный отельерщик Морис Пипа увидел себя проповедником или миссионером? – перебила Карина. Было видно, что она не склонна полностью доверять рассказу Энди, и он её чем-то раздражает. Роман успокоительно коснулся её руки, поняв невольно возникшую у неё аналогию с Ковальски из-за упоминания о кристаллах. 
– Энди, можно пояснить, с чего это вдруг  сугубо научно-просветительское темпоральное общество потянуло на храмостроительство? – спросил он.   
– Я никогда не задумывался над этим, – пожал плечами Энди. –  Текли века, существовали разные религии, строились разные храмы… Думаю, что «Общество темпоральных исследований» объединяло учёных и представителей разных конфессий, которые хотели найти истину.
– Давным-давно великий Рерих предсказывал объединение религий в одну - мировую, – снова вставила Карина. – Храм Света – идея не новая.
– Я не так хорошо знаю историю, – признался Энди. – Возможно, что предсказывали раньше. Из того, что мне известно, «Храм Света» был задуман по подобию трёхгранной пирамиды с большим общественным пространством. Внутри были перевёрнутые и расставленные в шахматном порядке до самого верха треугольные окна, сквозь которые днём и ночью лился свет. Ночью его излучали самосветные стёкла. Там никогда не было тьмы… 
Самоедкин вдруг встал на ноги и жестом остановил рассказ Пипы.
– Достаточно, – заявил он. – Вас, как я думаю, интересовали не сами храмы, а гостиницы при них? Верно? Увидели возможность открыть свою «ветку» отелей? При Храме света – отель света, звучит?
Энди молча кивнул головой.
– А к некоторым особенностям мест расположения будущих храмов стоит присмотреться, – продолжил Самоедкин. – Одно из них – в этом парке, я не ошибся?
Энди снова кивнул головой. 
– Давайте сейчас кое-что посмотрим, – предложил Роман. – Карина, попрошу вас пройти за кусты и сесть вон на тот камешек, видите? Мы вам с Ксаном покажем одну голограмму. 
По команде Романа  Ксан снова нажал лапой плитку, и перед Виттер, севшей на указанный Романом  камень, появилась голограмма Криса Мейна. Сам Самоедкин вместе с Пипой её с тропы различали довольно смутным силуэтом, но этого было достаточно, чтобы отельерщик не выдержал напряжения и расплакался. По его гладким холёным щекам потекли слёзы. Роману вид взрослого рыдающего мужчины был неприятен, он перепоручил Энди безопасникам и сам отправился к камню, на котором неподвижно сидела Виттер. Перед нею, опустившись на одно колено, застыл с открытым блокнотом Крис Мейн. Самоедкин не стал подходить близко, он постарался в некотором отдалении найти ракурс, чтобы как можно чётче видеть голограмму. Роман уже понял, что между Мейном и Виттер сейчас идёт какой-то диалог. Сразу всплыли слова старого Пипы о дочери магистра Темпоральной ложи. «А что, если, в самом деле, Ковальски был магистром? – размышлял Роман. – Его интерес к горам и кристаллам, походы с Яном Петерсом могли быть продиктованы именно интересами Ложи. После того эксперимента со временем в Церне Тадеуш, по словам Иона, как-то очень поспешно исчез. Деятельность «Общества темпоральных исследований» тоже заглохла. Если Морис Пипа случайно разузнал про некие тайны Ложи, то он вполне мог подумать, что остался единственным наследником тех знаний. Но, что старик, что его сын, – два сапога пара, у обоих какая-то паранойя гостиничной карьеры. Ну, чем бы дитё не тешилось, лишь бы не вредило». Роман вздохнул и вернулся на тропу. Энди уже успокоился.
– Ну, я слушаю дальше, – заявил Самоедкин, снова садясь верхом на банкетку.
– Вы всё знаете, – тихо ответил Пипа. – Что вам ещё нужно?
– Доступ к текстам, – спокойно сказал Роман. – К тем записям, которые в «Темпоральной ложе» посчитали преждевременными для человечества и скрыли. Текст я с камня видел.
Глаза молодого Пипы расширились от страха.
– Вы видели?! – прошептал он. – Это правда?
– Да, – кивнул Роман. – Что вы можете сказать про тексты? Они скрыты не совсем так, как записи на блокнотах Криса Мейна. Кстати, где блокноты?
Отельерщик провёл рукой по потайной застёжке и вытащил из внутреннего кармана пакет в металлизированной плёнке. Он хотел его развернуть, но Роман не позволил.
– Это сами блокноты? – спросил он, забирая пакет. – Обложки вы оставили на столе?
Энди молча опустил голову. 

Продолжение http://proza.ru/2022/01/13/1050