Виды власти и политические традиции России

Отекстовка: Сергей Пилипенко, январь 2022.


Часть 1. МОНАРХИЯ

Добрый вечер, дорогие братья и сестры. Ближайшие три передачи я с вашего позволения посвящу политическим традициям России. Дело в том, что об этом много говорят сейчас, много пишут об исконном монархизме, или об отсутствии демократической традиции в России, или о том, что, напротив, в корнях своих русский народ демократичен. И все спекуляции подобного рода основаны, к сожалению, на том, что мы лишены элементарных историко-философских знаний о видах и формах власти. И если мы будем четко представлять себе, какие существуют виды власти, как они проявляются, как они сочетаются друг с другом, какие из них и в каких аспектах благодетельны, мы можем значительно свободнее ориентироваться даже в такой тяжелой ситуации, в которую нас с вами загнали, в ситуации разрухи, в ситуации смуты, фактически гражданской войны, разорения, которое у нас продолжается три четверти века, даже в этой ситуации, тем более что нынешняя власть, в нашей стране слаба, с чем все согласны, и нас ждет либо смена власти, либо по крайней мере апелляция, обращение власти за поддержкой к обществу, к народу. А в нашем народе большинство людей православные. И даже если мы, положа руку на сердце, не скажем, что большинство людей церковные, во всяком случае православные христиане составляют самую многочисленную группу населения многострадальной России. Потому мы с вами мирно, надеюсь, Бог даст, хотя готовыми надо быть ко всему, влияем и будем влиять на политические изменения в России. И нельзя это делать с закрытыми глазами, не понимая, какой собственно бывает власть.

Существуют только три вида власти. Все они насчитывают много тысяч лет. Трудно сказать, которая древнее. Они были впервые описаны великим греческим философом Аристотелем в его работе «Политика». И каждому, кто желает всерьез разобраться в этом вопросе, особенно преподавателю любого уровня, практическому пастырю, историку, богослову, а также родителям, которые детей воспитывают, я рекомендую почитать эту небольшую работу Аристотеля. Она есть в любой библиотеке. Это 4-й том его советского собрания сочинений. Прочитать ее легко. Не бойтесь заранее того, что это греческий философ. Почитайте.

Итак, много тысяч лет существовали и были описаны Аристотелем три вида власти: «монархия» (власть одного), «аристократия» (власть лучших) и «демократия» (власть народа), о которой будет особый разговор. Правда, Аристотель использовал термин «полития», а не «демократия», то есть власть полноправных граждан, но именно такой впоследствии существовала демократия (как власть граждан). У них много разновидностей. Одних монархий для своей эпохи Аристотель насчитал шесть, а в истории человечества их было неизмеримо больше.

Интересно, что каждый вид власти имеет форму, которую великий философ назвал «отклонением» или «искажением». Для монархии это тирания, власть себялюбца, эгоиста, того, от которого предостерегал, например, наш великий учитель и мыслитель преподобный Иосиф Волоцкий в своем «Просветителе», того, кто «руководствуется сластолюбием или даже проявляет нечестие и хулу» (цитирую Иосифа Волоцкого). Тиран действует в своих интересах, монарх действует в интересах своей страны. Это их принципиальное отличие.

Для аристократии, избранного сословия, власти лучших, власти наследственной знати ее отклонение — «олигархия», дословно «власть немногих», при Аристотеле власть богатейших. А если принимать во внимание все возможные формы, то олигархия — это власть шайки, часто тайной шайки, часто тех, кто прикрывается другой формой власти, тех, кто скрылся за троном законного монарха или, еще чаще, гораздо чаще, действует под прикрытием демократических форм. Опять-таки олигархия от аристократии отличается себялюбием, она замкнута на интересах своей шайки, в то время как аристократия — это благородные опекуны, вожди своего народа, для русских это бояре.

Демократия тоже имеет свое отклонение — «охлократию», «власть толпы», «охлос» значит толпа. Притом интересно наблюдение античных, что охлократия от демократии отличается относительно немногим. Олигархия дальше отстоит от аристократии и значительно хуже нее. Но наиболее чудовищна тирания. Аристотель считал самой совершенной формой власти монархию, а самой ужасной тиранию. Потому каждому монархисту следует более всего бояться в самом себе и в окружающих проявления тиранолюбия.

Тирании были характерны для языческого мира. Античные тираны описаны подробно, существует обширная литература о них. Христианский мир и даже мусульманский в течение довольного долгого времени не имели тиранов, особенно христианский. Покуда не были поколеблены церковные основы культуры, а следовательно и политики (политика — это ведь часть культуры), тиранов не было. Бывали неудачные правители, слабые и даже жестокие, которые тем не менее не проявляли себя как тираны, то есть не доходили до уровня самовольства, самораспущенности тирана. Это очень интересно. На Западе тиранов не было. Карта запестрела тираниями только в эпоху Возрождения, то есть в эпоху смены христианских идеалов гуманистическими.

Монархия обладает многими неоспоримыми достоинствами. Во-первых, какова, если не природа, то по крайней мере каков прообраз монархии? Что-либо древнее представить себе трудно. Человек всегда жил в семье. Мы прекрасно знаем с вами из Библии, что и первый человек имел семью. Прообраз монарха — это положение главы семейства, положение отца семейства, и монархическая власть стремится в идеале быть властью отеческой. Она бывает, как мы понимаем, жесткой, но не бывает жестокой, не бывает пренебрегающей интересами того, над кем властвуют. Разве можно представить себе родителя, который пренебрегал бы интересами своих детей!

Идеальное поведение человека, просто гражданина, подданного римляне определили в своей известной формуле — «bonus pater familias», то есть добрый отец семейства. Тем более, как добрый отец семейства, ведет себя монарх. По крайней мере это образец монаршего поведения.

Монархия обладает многими достоинствами. Прежде всего монархия ограждает страну, государство и народ от многих политических потрясений. Это не значит, что в монархиях нету политики. Политика — это прикладная этика, отношения человека и общества. Разумеется, есть политика и в монархиях. Однако есть верховная власть, которая пожизненная и часто наследственная. Кстати, монархия далеко не всегда наследственная. В силу того нету соблазна сместить царя в случае цареубийства. Это случай экстремальный, и цареубийство было всегда ненавистно человеческому сознанию. Можно переизбрать монарха, а то приводит в свою очередь к следующим положительным последствиям.

Монархи способствуют выдвижению самых талантливых людей в высшие, как теперь говорят, эшелоны общества. Но почему? А очень просто. Даже самый честный, преданный своей стране, своей службе президент не может в талантливом министре или в талантливом генерале не видеть своего конкурента. У монарха же конкурента нет. Более того, он особенно заинтересован в выдвижении самых талантливых людей на все вторые роли, ибо первая роль в государстве одна, потому что его жизнь, его судьба неразрывно связаны с государством. Гибель государства, как ни для кого, хотя бы в переносном смысле гибель и монарха, пусть не физическая, а социальная гибель. Благодаря этим двум качествам монархия всегда способствует выдвижению достойнейших. Опять-таки я говорю об идеалах монархии. Мы же с вами знаем, что живем в несовершенном мире и будем жить в нем до скончания времен. Я всегда указываю лишь те критерии, к которым стремится та или иная система, тот или иной вид власти. Итак, это первая, удивительно положительная черта монархии.

Вторая прерогатива монархии. Она сводит к минимуму формальное отношение человека к государству. Дело в том, что у каждого подданного к монарху личное отношение. Монарху естественно присягнуть. Монарха и подданного связывают отношения верности, личной верности. Подразумевается, что каждый порядочный человек верен своему государю. Подразумевается, несомненно, хотя и не выносится обычно в текст, что и государь верен каждому своему подданному. Видите ли, в республиканских системах, как бы они ни были устроены, олигархически или демократически, отношения власти и человека, государства и человека в значительной степени формализованы, в них преобладает бюрократический элемент. Не бывает государства полностью без бюрократии. И все-таки личные отношения подданного к монарху — это исключительная ситуация. Монархия побуждает в человеке такое великолепной качество, как верность. Напомню, что верность — одна их первейших христианских добродетелей. У христиан даже первым самоназванием было «верные», что сохранилось, например, в «Литургии верных». Термин «христиане» появился позднее, хотя и в I веке.

Монархия прекрасно сочетается и уживается с другими элементами и видами власти. Существует множество примеров того, как монархия уживается с аристократией и демократией, особенно на низовом, земском или муниципальном (городском) уровне.

Однако каждому следует помнить, что тот, кто выступает за абсолютную монархию, выступает за монархию бюрократическую. Только в очень маленьком государстве, подобном царству Одиссея на острове Итака возможна монархия самодержавная и небюрократическая. Но у него же подданных-то было как у среднего помещика. Потому такая ситуация возможна. А большое государство имеет разветвленную власть. Если монархия имеет при себе парламент, муниципалитеты, аристократическую или демократическую палаты, то такая монархия в состоянии уберечь себя от бюрократизации.

О бюрократии как исключительном зле, которое может сопровождать монархию, которое повреждает монархию и, кстати, охотно комбинируется с тиранией, я рекомендую почитать в «Монархической государственности» Льва Тихомирова. Может быть, это одна из самых интересных глав этой весьма значительной книги, которая касается бюрократии. Для нашей страны это многовековое зло. Страшная угроза бюрократии появилась у нас всерьез в начале XVIII века в реформах Петра Первого, который уничтожил как российскую демократию, так и в значительной степени российскую аристократию, бюрократизировав жизнь страны. Последствия того дожили до XX века и весьма способствовали российской революции. Позднейшие императоры всероссийские положили много трудов для того, чтобы преодолеть вот это бюрократическое средостение между народом и государем, и за то заплатили жизнью императоры Павел Первый, Александр Второй, Николай Второй, а возможно, и Александр Третий.

Таким образом, мы можем считать, что монархия — это превосходная форма власти, и она для нас несомненно национальна. Если мы обратимся к национальной истории, то в домонгольский период, уходящий в языческую древность, монархический элемент был представлен княжеской властью. То была монархия, ограниченная аристократией бояр и демократией городского вече, но несомненно монархия. Россия тогда не была единым государством в полном смысле слова, она была скорее федерацией земель, княжеств. И в каждом княжестве монархическую функцию выполнял князь.

То же самое мы видим с вами, притом в большинстве земель, с усилением элемента княжеской власти и после ордынского вторжения в конце XIII века. Монархия становится преемницей раздробленной Руси, когда возникает Российское царство при великом создателе и первом всероссийском монархе Иоанне Третьем Васильевиче, великом создателе России, памятник которому до сих пор не воздвигнут. Мы, вероятно, единственная народ, у которого нету памятника основателю государства, к нашему глубочайшему стыду. Снова восстанавливается монархия.

И вот тут следует обратить внимание на еще одну интересную деталь. Монархия практически единственная форма, которая может удержать империю. Именно личное отношение подданного к государю — это тот необходимый элемент, который делает империю единой, потому что российский император был государем, находящимся в личных отношениях со своим подданным русским, со своим подданным грузином, со своим поданным татарином и так далее со всеми двумя сотнями этносов империи. Это очень важно. Так же французский король говорил: мои французы, мои бретонцы, мои гасконцы. А когда французская революция заявила, что все теперь французы, а французская республика едина и неделима, она тут же получила восстания на окраинах, потому что бретонцам велели стать французами, а они того делать вовсе не собиралась, они были бретонцами и подданными короля. Примерно такая же ситуация сейчас в России, разрывающая ее тело, потому что устранено связующее начало. Монарх — символ единства страны, единства государства, единственно возможный символ единства империи.

На Россию церковью возложена особая функция, для чего Россия и была создана. Это функция православного царства, хранителя православной церкви, хранителя вселенского православия. Если Россия будет восстановлена, она может быть восстановлена только как православное царство, ибо эта функция неотъемлема и непреложна. Невозможно восстановить функцию православной державы без православного царя.

Монархия, безусловно, весьма приемлемая форма для христианина. Принципиально неправы те, кто утверждает, что христианину надлежит быть смиренным и не лезть в политику. Это ложь. Двухтысячелетняя история христианства опровергает это несчетным количеством примеров. На то блестяще ответил в своей «Народной монархии» Солоневич. Я думаю, что наши слушатели читали уже «Народную монархию», их больше, чем прочитавших «Монархическую государственность» Тихомирова. Надо читать обе книги. Смысл, разумеется, не в этом. Монархия не исключает ни защиты прав личности (наоборот, стремится их ограждать), ни каких-либо созидательных возможностей подданного. Дело не в этом. Дело в том, что православное государства существует в состоянии симфонии с церковью. Подробно это разработано в еще одной книге — Карташев, «Воссоздание Святой Руси». Это состояние взаимной поддержки. Церковь может дать монарху особое благословение и испросить у Господа особые дополнительные дары монарху, которые преподаются ему в чине царского миропомазания, во втором совершении, как бы в высшей степени таинства миропомазания. Разумеется, церковь не может миропомазывать каждые четыре или пять лет очередного президента. То было бы кощунство.

Государство, в котором глава временный, пусть даже и православный христианин, тем не менее не является официальной опорой и оберегателем церкви, не может быть и в состоянии симфонии с церковью. Потому монархия предпочтительна, что, как мы отметили, не устраняет и других видов власти в сочетании с ней.

Часть 2. ДЕМОКРАТИЯ

Добрый вечер, братья и сестры! Мы продолжаем разговор о видах власти и российской национально-политической традиции. От разговора о монархии в прошлый раз я перейду к демократии. Вероятно, сначала следовало бы по порядку обратиться к аристократии, к аристократической традиции, но я осознаю, что аристократическая традиция наименее очевидна для современного человека и наиболее трудна для понимания. Потому сначала поговорим о демократии.

Демократия необычайно древняя форма власти. Совершенно нелепо говорить о том, что прошло время монархий и наступило время демократий хотя бы потому, что демократия имеет соизмеримый возраст, она почти столь же древняя система, как и монархическая. И много раз монархии сменялись демократиями, а демократии монархиями. А кроме того, они сочетались в одном государстве.

Итак, демократия — форма древняя. И если, несомненно, монархия имеет своим образом власть отца в семье, то и демократия тоже имеет древний и уважаемый образ. Она восходит к такой древней форме существования человека, как род. Равноправие полноправных членов рода — вот прообраз демократии, равноправие принципиальное, что не исключает больших прав более старших членов рода. Если мы себе четко представляем это, то мы прекрасно разберемся, где есть демократия, а где нет.

Демократии существовали в тех или иных формах задолго до античного мира. В Античности они процветали. Чаще их называли тогда «политиями» и всегда подразумевали их определенную ограниченность. Говорят, что демократия — это власть народа. Но на самом деле, запомните навсегда, прошу вас, демократия — это власть полноправных граждан. Аристотель и греки ни в коем случае не ошибались, употребляя термин «демократия», просто далеко не все население греческого полиса считалось демосом, народом. Демос — это не рабы, не вольноотпущенники, не метеки (свободные греки, но переселившиеся из другого полиса, то есть «лимитчики», как мы бы сказали в советское время). Это уже не демос, и к данной демократии, к данной политии он никакого отношения не имеет. Это к тому же и не женщины, они тогда еще не имели права голоса. Это не люди, совершившие преступление и потому лишенные права голоса.

Как древние видели приобретение человеком полных демократических прав? Нам сейчас пытаются задурить голову, что человеку демократические права присущи чуть ли не от рождения то ли по естественному праву, то ли по гражданскому договору. Эпоха Просвещения много потрудилась, чтобы лишить нас всякого соображения в этой области. Древние же и до христианства, и после боговоплощения мыслили совершенно иначе. Вы можете посмотреть в учебниках, в популярных книжках по истории, как, в какой последовательности приобретались полные права в демократиях эллинского мира, в республиканском Риме, в средневековых городах-государствах типа нашего Новгорода или немецкого Гамбурга. Вполне естественно было, что сначала молодой человек, родившийся в этом месте, в этом городе, в этом государстве, безусловно, законным образом, то есть в законном браке, от законных мужа и жены, а не в канаве, сначала вступает в ополчение, легион, фалангу, в полк (в новгородскую тысячу), то есть начинает готовиться к защите отечества, потом, вступая в брак, становится отцом семейства и только потом приобретает права.

Совершенно немыслимо было бы для человека и Античности, и Средневековья, и мусульманского мира, где тоже присутствуют свои древние демократические традиции, совершенно нелепой была бы идея, что человек, не бывший на военной службе, имеет какие-то политические права. Они бы такие мысли просто на смех подняли.

Демократии всегда существовали на ограниченных территориях. Демократия хорошо работает в небольшом государстве. Тогда это классическая полития. А идеальный полис, по Аристотелю, с самой высокой точки должен окидываться взглядом. Тогда город соразмерен человеку. Почему? Вы помните, мы говорили об одном достоинстве монархии, что поданного и монарха связывают личные отношения. Вот демократия хорошо работает тогда, когда в идеале все граждане друг друга знают или, по крайней мере, общество пронизано неформальными связями. Я выбираю Ивана, или Василия, или Никифора в городской или верховный совет, в любой совет не почему-нибудь, не из-за его партийной программы, что нелепица, а потому что я лично знаю, это достойный человек, и я достойному человеку доверяю.

Древние отталкивались не от прав, они отталкивались от обязанностей и интересов общества. Подобно тому, как тирания отличается от монархии тем, что действует в интересах общества, так же демократия отличается от охлократии, от власти толпы. Некоторые сторонники аристократии еще в древней Греции упрекали монархистов в том, что они сторонники монархии потому, что в их государстве мало достойных людей, не набралось на аристократию. Таким образом, аристократия действовала не почему-нибудь, а потому что в наследственном достоинстве аристократических родов никто не сомневался. Так и демократия основана на том же самом, на представлении, например, афинян, что у них достаточно достойных людей, которые могут быть полноправными гражданами.

Мне знаком один московский юноша. Не назову его имени, хотя это совершенно конкретное лицо. В вооруженных силах он не служил, потому что представил себя медицинской комиссии умственно неполноценным, семейства он не заводит, потому что не имеет к тому ни малейшей склонности, тем не менее носится по Москве на мотоцикле, являясь одним из известных рокеров. Мотоцикл у него, естественно, без номера, прав тоже нет. Но почему-то его никто не конфискует. И ходит голосовать! Есть ли у нас демократия? Одна только возможность допущения таких людей доказывает, что никакой демократии у нас нет.

В XIX веке демократия была ограждена цензами. Я готов утверждать, что каждая демократия цензовая. Всеобщая демократия — это не демократия, это охлократия, власть разнузданной толпы, которая приводит, как известно в истории, или к тирании, или к гражданской войне. Что о цензах? Ценз имущественный действовал в некоторых обществах, но для нас сейчас вероятно не актуален. Однако можно представить себе и его. Римляне и греки к военной службе не допускали неимущих, потому что им нечего защищать. Ценз образовательный был понятен до тех пор, пока начальное образование не стало всеобщим. А вот ценз, который никогда не может быть отменен, — это ценз оседлости. Думаю, вы все не сомневаетесь, что у нас за годы советской власти никакой демократии не было. Но почему? Потому что у нас в избирательных бюллетенях был только один кандидат? Нет. Демократия вовсе не настаивает, чтобы было всегда два кандидата. Это не признак. Но есть признак неопровержимый. Вы могли еще недавно, еще в первой половине 80-х годов, являясь на очередные выборы, взять открепительный талон и проголосовать в другом городе. Это что же, за моего депутата Москвы или Владимира, или Ростова будет голосовать кто-нибудь из другого города! Это же абсолютно невозможная ситуация. Демократия существует тогда, покуда прав граждан добиваются. Демократия может быть в масштабе и большой страны, России, но она будет таковой, только если она начинается с сельского округа, с города, с прав полноправного гражданина. Ты не здешний и голосовать не будешь! Дело даже не в запретах. Нездешнему метеку, как называли «лимитчика» в Афинах и Коринфе, даже в голову не должно приходить где-то голосовать. Он вне этой демократической системы.

Что можно сказать о достоинствах демократии? Самое большое достоинство демократии то, что она создает условия для максимальной активности гражданина. Государство, общество обращаются к каждому гражданину: «А твое мнение, гражданин?» Так же действует демократия, сосуществующая с монархией. Это, пожалуй, даже еще почетнее, потому что, когда собирается земский собор, риксдаг, кортесы, генеральные штаты, сам монарх, притом имеющий божественную санкцию власти, монарх миропомазанный, обращается за советом к гражданину: «Какое мнение, мой подданный, ты имеешь по данном вопросу?» Это необычайно почетно. Монархия и демократия совместимы, как я уже сказал. И вот это распространение ответственности за судьбу страны, за судьбу общества, за судьбу государства, за судьбу культуры, за судьбу церкви на каждого — это неоспоримое достоинство демократии.

В истории христианства много демократического. Для нас это национальная традиция. В домонгольский Руси городское вече (новгородская тысяча), кончанские вече, кончанские сходы — это такая же власть демократическая, как княжеская власть монархическая и боярская аристократическая. Демократия в удельные века сохранялась в традициях не только Новгорода, Пскова, Вятки, но и в традициях сельского схода и сельской волости, городских сотен и слобод.

Кстати, «черная сотня» — это и есть городская демократия, она спасла Русь в первой смуте, может быть, и в грядущей спасет. Но спасти может только демократия. Охлократия никого не спасает.

Наша монархия, наше православное царство XVI-XVII столетий включало демократию не только на уровне земства, но и на уровне представительства — земского собора. Это вполне естественная форма сосуществования демократии и монархии, и она не противоречит ни монархизму, ни монархическому самосознанию. Какова была функция земских соборов? Приведем несколько примеров. Они принимали законы — Уложенный собор 1648-49 года. Соборы решали вопрос о принятии в подданство Малой Руси (Украины) в 1653 году. Соборы утверждали на царство монархов. Первым избранным монархом был Федор Иоаннович после смерти Ивана IV в 1584 году, он был избран сословиями на земском соборе. Затем избирали Бориса Федоровича Годунова, Василия Ивановича Шуйского, Михаила Федоровича Романова. И хотя Алексей Михайлович был сыном Михаила Федоровича, законным наследником, его тоже утверждал избирательный земский собор. Таким образом, это наша старинная традиция.

Тирания Петра I разрушила, к сожалению, не только высшую демократию. Парламент не самое важное в демократии. Можно представить себе страну, которой управляет царь, в которой парламента нет, а демократия все равно будет, если городом, селом, областью, губернией управляют избранные должностные лица, демократические институты. Это вполне возможно и напоминает историю многих империй. У нас в России есть примеры тому. Так вот, при Петре, к сожалению, была разрушена также наша земская, муниципальная демократия. Но постепенно она была восстановлена, сначала только на уровне дворянских выборных должностей в царствование Екатерины, затем в Великих реформах Александра Второго. При государе-мученике Николае Александровиче, Николае Втором была восстановлена и государственная дума с государственным советом — две палаты нашего представительства.

Как видите, настоящая демократия такая же наша национальная традиция, как и монархия.

Часть 3. АРИСТОКРАТИЯ

Добрый вечер, мои дорогие! Сегодня мы заканчиваем разговор о политических традициях России и видах власти. И, естественно, переходим к истории и значению аристократии. Когда мы сейчас говорим «аристократия», мы подразумеваем в современной терминологии родовую знать. Если же точно говорить, «аристократия» (власть лучших) — это не сама родовая знать, а власть родовой знати. Исказители нашей истории позаботились об искажении облика аристократической традиции больше, чем любой другой. Среди наших нынешних псевдодемократов можно теперь уже встретить и монархистов. Да они, дорвавшиеся до власти в нашем многострадальном отечестве, действительно хотели бы иметь монарха, но только не настоящего, а декоративного, за спиной которого они скрыли бы свое олигархическое правление. Настоящая аристократия гласна и публична в отличие от олигархии, она не нуждается в покрове тайны, она не собирается в ордена и масонские лжи. Ее власть бесспорна, потому что бесспорно достоинство родов, составляющих аристократию.

Аристократия — это очень древний вид власти. Я говорил о древности и прообразе монархии и демократии. Я склонен усматривать прообраз монархии в семье, прообраз демократии в роде. А что прообраз аристократии? Это собрание глав родов. Когда старейшины или наиболее уважаемые вожди родов собираются в целое, собираются вместе, то такая власть уже есть прообраз аристократии. Авторитет аристократии основан на традиции и безупречности облика рода, потому и слово «лучшие».

Аристократии встречались во множестве стран в мировой истории. Мы можем найти определенные аристократические элементы в истории древнего Китая, например, еще больше в Японии. Мы, несомненно, можем найти определенные аристократические традиции и на Ближнем Востоке. Особенно заметной была ассирийская аристократия, но наиболее устойчиво аристократичны были индоевропейцы, потомки древних ариев, то есть и мы, таким образом. Само слово «арья» на древнеперсидском означало благородный, это самоназвание древних персов, создателей Арианы, их страна была страной благородных. А нынешний термин «Иран» — это другое произношение того же самого слова «Ариана». Оттуда множество слов в различных языках. Все они означают благородный, красивый, значительный. Греческий язык пестрел именами типа Аристион, Аристон, Аристогитон. А в нашем русском языке от славянского сохранился термин «ярый» того же корня.

Аристократия — это старинная традиция, основанная на пристальном внимании к достоинствам рода. Это проявляется по-разному. Например, представим себе такую коллизию. Москва борется с Тверью и Суздалем и несколько опосредовано в борьбе с Вильной (с Великим княжеством Литовским) за первенство, за право возглавить единую Россию. На чем была основана победа Москвы. Об этом написано довольно много, но все это небесспорно. Географическое положение Москвы было хуже, чем у Твери. Чисто этнические процессы протекали те же. А иные города были и побогаче. Но почему именно московской княжеской династии, московским Рюриковичам Даниловичам, потомкам младшего сына Александра Невского, святого благоверного Даниила Александровича удалось лучше всего собирать людей и собирать лучших людей? Потому что таков был облик семьи, облик княжеского рода. Тогда не шли служить к любому замухрышке и чаще всего не шли к тому, кто сейчас больше платил. Сегодня заплатил, а завтра не заплатил. Шли к тому, кто вызывал доверие. Тогда не только каждого боярина, крестьянина, даже каждого холопа интересовало, а какого рода этот князь. Вот эти единственные потомки Александра Невского как раз и были для всех доброго рода. Греки сказали бы, что они были евпатриды, благого происхождения, благого отечества.

Сейчас, к сожалению, нам с вами стало все равно, в какой канаве родился глава государства. И напрасно! Это не наша традиция. Это нам просто-таки не подходит. На этом основано отношение не к монарху, а именно к аристократу.

Много раз мне доводилось встречаться с утверждением, что аристократизм не в русской традиции, что у нас аристократии не было, что у нас были только служилые люди, что их функция была беспрекословно служить князю и царю, и угнетать крестьян, и пикнуть они не смели, и так далее и так далее. Ничего подобного! Это неверно. Или утверждают, что в различных европейских языках принадлежность к аристократии указывается словами, переводящимся как «благородный», «доблестный», а у нас — словом «дворянин» от слова «двор», почти что «дворник» при дворе государя. И вот это тоже неверно. Термин «дворянин», обозначающий принадлежность к целому сословию, довольно поздний. Древний же, исконный термин, обозначающий аристократа на Руси, — «боярин». В его основе лежит индоевропейский корень, обозначающий власть. Кстати, слово «брат» того же корня. И то имело огромное значение для народного отношения к аристократу.

У нас старинная аристократическая традиция. На чем я основываюсь? Во-первых, народ-то сохранил в качестве названия аристократа не слово «дворянин», а народное, крестьянское слово «барин», то есть усечение термина «боярин». «Боярами» звали знатных людей на Руси. Разве мы видим в этом рабское отношение? В известном ямщицком романсе: «Милый барин, добрый барин…» Это что же, подвывание крепостного перед всесильным господином? Да тот же его ездок, он даже не господин, он его нанял. Это признание важной функции благородного человека. А что значит «благородный»? Это человек благого рода. Оттуда «благородство», которое подразумевает и честь, и милосердие, и много других качества.

Колоссальное достоинство аристократии то, что аристократия удивительно стабильна. В этом аристократия обладает превосходством и перед монархией, и перед демократией. Глубокий традиционализм и консерватизм аристократии основан на семейном воспитании государственного человека. Оттуда, кстати, и благородство. Оттуда абсолютная невозможность допустить, что его начальник или даже государь посягнул бы на его честь, в сочетании с бесспорной готовностью отдать за государя жизнь. Это все аристократические качества. Аристократия — блюстительница традиции, не всегда, но почти всегда.

Демократия может пасть жертвой моды. Демократия, к сожалению, часто увлекается модой, в том числе политической. И монарх может увлечься новшествами. Произошло же подобное с Петром. Вследствие того царь превратился в тирана и разрушителя национальной традиции. Вы сами можете привести множество примеров соскальзывания демократии в такое положение жертвы моды. С аристократией такого не происходит.

Невозможно ни в какой другой системе получить столь высококачественных, высококлассных государственных людей, как в системе аристократической. Почему? А потому что с младенческого возраста человек готовится быть представителем власти, например, рындой-телохранителем при государе, затем младшим офицером или посольским гонцом, затем воеводой в небольшом городке, затем самостоятельным командиром одного из полков в войске, затем послом, наконец думцем, думным боярином. Я набросал возможную биографию русского аристократа XVI-XVII века. И на протяжении всей жизни с момента рождения к такой биографии готовят и соответствующим образом воспитывают. Что воспитывает это в аристократе? Чего нельзя в полной мере воспитать в представителе демократически кругов? Во-первых, колоссальное чувство ответственности. И, во-вторых, умение, неразрывно с этим связанное, умение приказывать. Воспитание аристократического отпрыска соизмеримо, сопоставимо с воспитанием наследника престола. Государь, монарх не есть первый аристократ. Это разные явления. Но наследник престола — это еще аристократ, он воспитывается аристократическим образом. Обратите на это внимание.

Достоинства аристократии колоссальны, совершенно неоспоримы, благодетельны для страны! И те страны, которые сохранили свою родовую знать, благоденствуют.

Когда созидались империи, механизм всегда было один и тот же. Местные аристократии, сохраняя каждая саму себя, как бы сливаются в имперскую элиту, в имперскую знать, составленную из аристократов народов империи. Это прочно, это надежный путь. Иначе империю не создать. Вместе с тем это нисколько не порабощение. Когда народ хотят поработить, а не включить в империю, у него стараются украсть или перебить аристократию. Такова была печальная судьба западных русичей, предков современных украинцев и белорусов, которых Западная Европа, католический мир и непосредственно польские поработители лишили знати, лишили родовой аристократии. Вы можете обратиться к сочинениям Михаила Кояловича, Дмитрия Бантыш-Каменского, можете много найти в «Очерках по истории Русской церкви» Карташева. Таким образом, созидая империю, то есть самое совершенное многонациональное государство, аристократию каждого народа приглашают в состав имперской знати. Порабощая и колонизируя народ, его знать уничтожают, лишая его лица, его культуры.

Империй было не много в мировой истории. Когда-нибудь мы об этом поговорим. Недавно мне довелось на эту тему дважды писать статьи, вы можете прочитать их в 4-м номере журнала «Диалог», во 2-м номере еженедельника «Гражданин России». Скоро выпущу статью об аристократии, так что обращусь к этим темам еще не раз.

Это очень важно. Мы сейчас лишены нашей аристократии. Можно ли аристократию воссоздать? Да, хотя это труднее, чем восстановить монархию, чем восстановить демократию, ибо аристократия в первом поколении не существует. Ее можно только выращивать. И если мы будем заботиться о будущем России, мы должны стараться вырастить аристократию. Из кого? Из «мужей совета». Сейчас это в основном национально мыслящие ученые гуманитарии, особенно из традиционных семей, например, семей духовенства. Мужи совета — это одна составляющая. Вторая составляющая — «мужи войны», представители военной знати, представители наиболее образованного и наиболее потомственного офицерства. Так всегда составлялась аристократия. Потому для нас важно всецело поощрять национальное гуманитарное образование и обращать самое серьезное внимание на престиж воинской службы, офицерского звания, положения офицера. Без этого аристократии не восстановить.

Ну и в заключение разговора о видах власти я должен бегло напомнить, хотя это уже звучало, что аристократия — старинная наша традиция, идущая от арийцев, венедов, славян к русским. Это боярская дума, аристократический элемент власти и в домонгольский Руси, и в удельные века. Можете почитать об этом у Ключевского «Боярская дума древней Руси», у Веселовского «Исследования по истории класса служилых землевладельцев», где он очень интересно разбирает расцвет русской аристократии в эпоху Сергия Радонежского и Дмитрия Донского.

Аристократия сохраняла свое положение в боярской думе православного царства российского, и затем в борьбе с бюрократией постепенно восстанавливались не только демократические элементы, кстати, с помощью монархии, но и аристократические. Когда мы получили демократическую палату («государственную думу»), у нас вполне как аристократическая палата оформился и «государственный совет».

А что такое монархия, аристократия и демократия вместе? Три вида власти были описаны Аристотелем. А двумя веками позже великий греческий историк Полибий пришел к выводу, что совершенное государство включает элементы всех трех видов, что совершенно государство то, в котором сочетаются в одной политической системе элементы монархии, аристократии и демократии. Мы с вами христиане и в отличие от Полибия знаем, что совершенного государства быть не может. Но ведь может быть приличное государство в отличие от неприличного, очень неприличного, непристойного и почти даже вообще не государства, как у нас сейчас. И мы имеем право стремиться к тому, чтобы у нас было приличное государство. Так вот, с этой поправкой я с Полибием согласен. Я об этом писал в 13-м номере журнала «Новое время» за текущий год. Полибиева схема представляется мне удачной и национальной. Бегло напомню. Домонгольская Русь — князь, бояре, вече. Другой период расцвета — Иоанном Третьим создается единая Россия и восстанавливается в полной мере общерусская аристократия. Еще чуть позднее, к середине XVI века у нас снова Полибиева схема: царь, боярская дума, земский собор. Так мы прожили XVII век. И наконец в Великих реформах Александра Второго мы стремились к созданию Полибиевой схемы.

Вот такой мне представляется наша национальная традиция. Кроме уже названных книг, я на прощание порекомендую почитать еще одну — Черепнин, «Земские соборы».