Старая моя любимая лестница

    Старая и любимая, как бабушка или как старая бабушкина ручная  швейная машинка, которую я пару дней назад достала из кладовки. Я аккурантно ее распаковала. Смахнула с нее пыль. Продела нитку через все эти дырочки и зажимы, а потом в иголочку. Затем заправила нижнюю нитку. Боже, не помню, как точно называлась эта деталь, в которую вставляют маленькую такую металлическую штучку, на которую предварительно наматывают нитку. А ведь знала  это все и со слов бабушки, и со слов учителя трудов. "Нужно будет  посмотреть  в интернете"  - мелькнуло в голове, а тем временем  руки сами все наладили. И машинка застрочила... Воскрешая в памяти детство....
Лестница... Любимая... Я смотрю на фотографию, и улыбаюсь. Была ли она так же разбита в наши годы? Не помню. Да разве нам было до этого?!
Перил на ней не было. Это точно. Мы обходились без перил.  Спуск и подъем по ней были сродни занятиям по скалолазанию. Чтобы подняться по ней пальцы на ногах  приходилось вдавливать в подошву так, как, наверное, обычно скалолазы втыкают свои шипованные ботинки в глыбы льда.
Спуск на своих двоих (ногах) так же требовал недюжинных способностей: умение балансировать между ровными и скошенными  ступеньками должно было  быть усилено соответствующими движениями корпусом, позволяющими сохранить центр тяжести.  Не всякому это было под силу. Некоторые к классу третьему- четвертому овладевали этим  умением, другие же так до десятого или одиннадцатого класса и спускались вдоль заборчика, держась за него двумя руками, поскольку здесь шалопаи, овладевшие навыками спуска, ради  забавы раскатывали себе ледяные горочки.
Я пришла  в эту школу в третьем классе. Первые пару зим спускаться мне помогали мои одноклассницы-попутчицы, но к седьмому - восьмому классу, государство, не подумав обо мне, беспечило их семьи отдельными квартирами в других районах, тем самым лишив меня надежной опоры.
Мне не оставалось ничего другого, как спускаться самой. Можно было, конечно, спускаться вдоль забора. Но я  скорее бы согласилась свернуть себе шею на этом спуске, чем призналась бы, что  мне это не под силу. А потому выбора у меня не было.
Ситуация в тот год осложнилась еще и покупкой новых зимних сапог. Папа привез мне их из очередной командировки. Теплые яркие (бело-красные) зимние  сапожки. Все в них было великолепно: и фасон, и мягкий теплый мех, и размер. Вот только подошва была...гладкой. Но кто бы отказался от новых сапог в пользу старых из-за какого-то там спуска. Еще чего?! 
Каждое утро превращалось для  меня в маленький поединок с лестницей. До определенного дня победительницей выходила я. В то утро я, видимо почувствовав себя уверенной, пренебрегла "приставными шагами". (Дело в том, что во время моих одиночных спусков я обычно становилась бочком и спускалась приставляя ноги одна к другой, одна к другой. Так обычно лыжники поднимаются в гору или спускаются с нее). На второй или третьей ступеньке "лыжи" заскользили. Инстинктивно вскинув руки,  я стала ими махать, пытаясь восстановить равновесие. 
Безрезультатно.
Мне так не хотелось падать! "Нет, нет, нет, ну пожалуйста!"- кричала я про себя. Испугалась ли я? Конечно! Боялась ли я боли, которая была бы неминуемой при падении? Да нет! Я испугалась, что упав, я снова что-нибудь сломаю,  и мама опять из-за меня расстроится. (К этому времени у нас дома была уже в ходу папина крылатая фраза о том, что чаще него никто своих детей в травмпункт не возит.)
Так вот. Я кричу про себя: "Нет, нет, нет, ну, пожалуйста!" Я не знаю к кому обращаюсь, но кто-то меня всё же слышит и, взяв за плечо, рывком ставит на ноги.
Я удивлена.  Поднимаю глаза, и вижу рядом мужчину,  наверное, папиного возраста, в красивой военной шинели и серой каракулевой папахе. Я смущаюсь. Бормочу нечленораздельное спасибо. И думаю, как бы мне быстрее отсюда убраться, то бишь спуститься. Отчего-то мне стыдно перед ним. Он, видимо, угадав мое намерение осуществить вторую попытку сломать себе шею, спокойным тоном говорит: "Держись, а то точно упадешь". Он говорит это так, словно ничего особенного в этом нет.  И я послушно кладу  руку на рукав его шинели, но держусь больше не за него, а за шинель, и мы  спускаемся вплоть до дверей школы. Я снова бормочу свое нечленораздельное  "спасибо", и забегаю в холл,  где уже стоят  одноклассники. "Кто это? Сосед?" - интересуются они.
"Да нет, просто какой-то мужик"- говорю я с неохотой, потому что приходится признаться в том,  что я едва не свалилась.
За ту зиму он повстречался мне еще пару раз. Я здоровалась с ним, а он кивал и протягивал рукав своей шинели, и я спускалась держась за нее.
Высокий русский мужчина в красивой военной форме, который шел, наверное, на работу. Шел, и не проходил мимо сумасбродной  девчонки в красивых, но жутко скользких сапожках.
Старая моя любимая лестница.... Старая и любимая, как бабушка или как старая бабушкина ручная  швейная машинка...
PS. Я не сочиняю рассказы, я пишу тексты... Тексты - это маленькие истории из моей жизни...  Истории, о которых я забываю, но которые воскресают в памяти при виде старой фотографии или звуке мелодии, когда-то радовавшей меня, или при
чтении комментариев к чьей-то публикации... 
Эта лестница не страшная и не ужасная. Она родная и любимая.  Для меня.