Баба Саша

Когда мы с братом были маленькими, мы ездили к бабе Саше, маминой маме, на Новый год и на восьмое марта. Но не подумайте, что в деревню. Нет. Бабушка жила в городе Ленинграде, только в другом районе. Мы собирались большой семьей за круглым столом и праздновали. В Новый год мы оставались с ночевкой, а утром уезжали домой, а вот восьмого марта - в тот же вечер были уже дома. У бабушки был кот Ежка. Обычный полосатый серый в черную полоску здоровяк с рыжеватыми подпалинами на груди и мордочке, с коричневым кожаным носиком. Был он злой и не давал себя гладить. Когда мы приезжали, он возлегал на большой панцирной кровати, покрытой голубым покрывалом рядом со стопкой подушек покрытых красивой накидушкой. Баба Саша была всегда энергичной и веселой, очень гостеприимной. Во время праздников мы с братом хулиганили и бегали и бабушка, чтобы нас успокоить бегала за нами по коридору с вицей и ругалась. Единственные ее ругательства были « У, холера! У, задрыга!».   После рассказов бабушки  я поняла, почему собирались - была Семья, родные: две сестры мамины с мужьями и детьми. Бабуля жила с младшей дочерью. А до этого, пока старшие дочки бабы Саши не вышли замуж, жили все вместе с ней. Потом  старшая и средняя дочка вышли замуж и получили квартиры. Но в основные праздники собирались все вместе.
С годами мы перестали ездить к бабе  Саше постепенно  и собираться дружно. Дети выросли у дочек бабули и у внуков и внучек у всех свои дела пошли, да и дочкам стало некогда и неохота  ездить.
 Однако, я, когда поступила в институт, почти каждые выходные ездила к ней с ночевкой после занятий и оставалась с вечера пятницы до утра воскресенья у нее. Она с радостью ждала меня и заранее спрашивала, что мне приготовить. Я очень любила ее оладьи и рыбники.  И заказывала или то или другое. В пятницу вечером мы садились с ней за стол, и я с удовольствием наедалась заказанного блюда, параллельно рассказывая бабуле свои студенческие новости. Баба Саша слушала меня и радовалась. На ночь мы выпивали чаю с варением и ложились спать. Но сразу не засыпали. Я всегда просила перед сном рассказать бабушку  о том, как они жили раньше, и она с удовольствием  вспоминала о своем детстве, юности, рассказывала о любви и тяжелых временах блокады – о своей жизни. По субботам мы дружно ходили в баню: благо баня была рядом. Бабушка намывала сначала тазы, потом меня, параллельно мылась сама. Иногда мы ходили в парилку. Если в баню ходили утром, то вечером мы ходили в кино. Кинотеатр тоже был рядом с домом. А если в баню ходили вечером, то мы садились утром на 13 трамвай и ехали до кольца на Поклонку (Поклонная гора), я сопровождала бабу Сашу в церковь. Иногда мы ездили  в воскресение утром  в храмы. У бабули пенсия была небольшая, но она всегда давала всем нищим, что стояли у церквей, по пятачку. В 1945 году по странной причине были утеряны документы бабули о том, что она в блокаду и  всю войну работала в Ленинграде безвыездно. Ходить по инстанциям она уже не стала, и потому-то пенсия и была маленькая, но бабуля никогда ни на что не жаловалась. Я в бога не верю - так папа воспитал, он был коммунистом с большой буквы и примером для меня. Но с бабой Сашей ездила с удовольствием за компанию. Уж лучше, чем дома-то сидеть. С возрастом бабуля перестала ездить по церквям, тяжело стало ходить, и заявила, что бог - он внутри нас. С чем я, конечно, с радостью  согласилась. Хорошее было  время, когда бабушка была жива. До сих пор вспоминаю о ней с теплом и нежностью.
Поведаю, о чем мы с моей любимой бабулей разговаривали перед сном. Мы ложились в кровати и я просила : « Бабуль, расскажи, а как было раньше?»
 Родилась Александра Осиповна в 1911 году весной в зажиточной крестьянской семье  в Вологодской области. У родителей бабули было большое хозяйство: были свиньи, коровы телята, куры, гуси, лошадь и козы. Работы очень  много. Надо и накормить  всех и накосить и собрать… Да, что я говорю? В деревне всегда найдется работа. Почему-то про мать бабуля не рассказывала, а я не расспрашивала из деликатности. В семье было много детей. Рожали в то время часто, почти каждый год. Смертность у детей была высокая. Женщины рожали прямо в поле, где работали. Сразу после родов забирали ребенка в подол и шли дальше работать. Детей же, когда чуть подрастали, определяли следить за младшими. Вот бабуля в пять лет следила за новорожденным, да не уследила. Сама заснула и «заспала». «Задохнулся младенец», - так и сказала она мне. Ну, думаю, все ругали ее или наказали. Ан, нет. Бабуле ничего не было. Просто завернули ребенка и похоронили и даже не ругали. Все было очень даже спокойно. Как бабуля говорила : «Бог-дал, бог- взял». Бабулю звали Шурочкой, когда она была маленькой и уже взрослой, пока она жила в деревне. В 1917 году была Революция, но Шурочка тогда была еще мала и помнила только, как люди с песнями плакатами ходили насколько раз по деревне. Работы было много, потому  и революция прошла  для Шуры как-то стороной.
Дети - есть дети. Когда было свободное время все друг за дружкой заходили и шли гулять. В праздники отец седлал лошадь и ехал на базар  в соседнее село. Оттуда он привозил всем своим детям гостинцы: бусы, пряники, леденцы. В основном Шурочка помнила зимние праздники, когда посредине деревни ставили большой кол и на макушку его привязывали длинную веревку, на концах веревки были то ли узлы, то ли палки, то ли петли, это я уже не помню сама. Один человек раскручивал эту «карусель, а другой пытался удержаться за другой конец веревки. Когда соскальзывал с нее, то летел прямо в сугроб. Было весело. Катались на салазках с горки, играли в снежки, лепили снежных баб. Когда приходили домой, одежда стояла колом.  Сразу забирались на русскую печку и сидели там грелись и сушились. Валенки снимали и тоже в просушку.  Девчонки в то время ходили в одних сарафанах или юбках. Трусов тогда не было. Зима ли, лето ли – так и ходили. Однако, мальчишки были воспитанные и никогда ничего даже в мыслях не думали и не предпринимали по этому поводу, просто не обращали внимания и все.
В те времена мало кто был образован, но Шуру отдали в церковно-приходскую школу, и она училась грамоте. Учиться было тяжело. Бумага была  не вес золота и Шурочка поздно вечером, когда все домашние дела были сделаны, училась  писать между строчек газетных. Под горящей лучинкой она писала палочкой или пером, которые макала в  непонятный деготь - с чернилами тоже было плохо. Шура закончила четыре класса школы. Считать в деревне умели все: оно и понятно, так как нужно было покупать или продавать. Прясть девочек учили с детства, вязать и шить тоже. Как только подрастали, девочек старались побыстрее выдать замуж, потому, что они должны были идти жить к мужу  по обычаю. Родителям становилось легче кормить остальных детей в семье.
 Про свадьбу бабуля не рассказывала, а вот про любовь свою вечную любила поговорить. Мужа Мишу она любила всю свою жизнь. На деревне он был первым парнем – гармонист. Его приглашали везде, где нужна была гармошка: на праздники, на свадьбы, к друзьям, к знакомым, даже в соседние деревни. Сам он был красив собой, высокий, голубоглазый блондин с вьющимися волосами и хорошей фигурой. Шурочка была тоже миловидная брюнеточка с длинной косой и серо-голубыми глазами. Фигурка у нее была точеная, как тогда говорили, и она нравилась юношам, но полюбила она только Мишу.  Вероятно, Миша тоже любил Шурочку по молодости, так как одевал ее очень хорошо, занимался хозяйством, старался заработать. По профессии Миша был сапожником и не только чинил обувь, но прекрасно делал туфли, сапоги  и ботинки. Вскоре у них появилась первая дочка, которую назвали Тамарой. Через два года появилась вторая дочка Галина. Миша всегда выпивал на праздниках и после этого чудил. Трепал нервы Шуре, пытался все покончить с жизнью. Шура естественно пугалась и умоляла его этого не делать. Потом Миша трезвел и все опять было нормально. Но сила воли у Миши была,  и если он говорил, что не будет пить год, он держал слово. Может позже он и гулял от Шуры, но она об этом не знала до поры до времени.  Прошло еще немного времени, и Михаил решил податься в город. Он забрал всю семью свою и уехал в Ленинград. Там он быстро обосновался, устроился на работу, ему дали квартиру, и стал он совсем  городским человеком. Даже акцент деревенский в себе полностью изжил. Шурочка напротив, как окала, так всю жизнь и окала. Ну, не стала она городской дамой.
И вот пришла война. В 1941 году Миша ушел на фронт, а Шурочка осталась одна с двумя девочками. До войны Шурочка была очень экономной и сало, на котором жарила, называемое в простонародье шкварками, не выбрасывала, а складывала по бумажным мешкам и убирала на антресоли высоко на черный ход. Там и хранила.
8 сентября 1941 года началась блокада Ленинграда. Шура работала на заводе и ей стали выдавать карточки на хлеб. Однако, частенько карточки воровали, или она их теряла и становилось совсем туго. В сентябре-октябре еще можно было как-то питаться. Девочки собирали жухлую траву, полынь, лопухи и крапиву в парковой зоне города и на обочинах тротуаров, приносили домой, все это сушили, потом ступкой крошили все в муку, и Шура пекла из этого горькие очень лепешки. Тамаре давали побольше, так как она была постарше, а Галя обижалась на это. Когда еда кончалась совсем, ели все, что можно было есть: даже варили кожаные ремни. Когда выпал, снег стало совсем плохо  Чтобы заглушить как-то голод, приносили с улицы снег, растапливали его  и когда он становился водой, горячей пили, вместо еды и чая.   Было подъедено все и частенько ложились все спать не голодный желудок. Хорошо еще, что в квартире было дровяное отопление. Можно было затопить печку, камин. Зимой пропали бездомные собаки и кошки, которые обычно бегали по дворам. Даже крыс и мышей не стало. Не видно было и птиц больших. Сильный мороз и голод сковал город.  Шурочка так и ходила на работу и в  42-ом году смогла договориться, чтобы девочек забрали  из города туда, где война не так была слышна. Она отправила девочек и посылала им туда все, что могла  собрать: иногда носочки вязала вечерами, варежки из остатков шерсти, откуда-то брала маленькие игрушечки и конфетки. Сама работала с утра до ночи и все так же теряла карточки. Это было какое-то наваждение.
Однажды после работы Шурочка,  совсем голодная, шатаясь, боясь, что ноги не выдержат, полезла по шкафчикам на кухне и по антресолям делать ревизию: она хотела хоть что-нибудь найти и отвлечься от мыслей о еде.  И вдруг обнаружила шкварки! Это был праздник. Вот, благодаря им, Шура и выжила в самый тяжелый момент.
  Когда в 43 году на побывку приехал Михаил, он привез с собой всякой разной еды. Оказывается он служил на складах. Оттуда и привез паек. Шурочка собрала все и отправила девочкам. В 44 году Шура родила Ниночку  в отсутствие Тамары и Гали. Как они вдвоем выжили - одному богу известно. В 1945 году вернулись девочки, пришел после войны Миша и опять начал пить и куролесить, но однажды соседка пришла и научила Шуру, как надо поступить, что бы пресечь это безобразие.  Она посоветовала не останавливать Мишу, а сказать, чтобы он делал, как хочет, а ему сразу стало не интересно. Шурочка послушалась, и Миша больше никогда не трепал нервы ей, но зато обрюхатил одновременно и жену и соседку. Он так хотел сына, что вдруг заявил, что та, которая из них родит ему пацана, с той он и останется. В 1946 году Шурочка родила дочку Наташу, а соседка - мальчика.  И Миша – любовь всей Шуриой жизни – собрался и ушел, как обещал, к соседке, оставив жену с четырьмя детьми одну.
Шурочка растила девочек и сдавала комнату квартирантам, чтобы сводить концы с концами. Квартиранты попадались хорошие и добрые – в этом ей везло. Девочки подрастали. Те, что постарше – ходили в школу и работали, а помладше- помогали по хозяйству, как могли.
 Шура никогда никому не жаловалась, никогда не упомянула плохим словом своего мужа.  Даже мне баба Саша говорила  о нем только хорошее  и вспоминала самые сладкие минуты любви с радостью.
Когда Тамара и Галя выучились и вышли  замуж, спустя несколько лет, жильцы и Наташа стали замечать за Ниной нечто странное. Она была очень тихая всегда и замкнутая, но однажды на улице познакомилась случайно с одним художником и влюбилась в него без памяти. Художник этот, как говорится, поматросил и бросил. Ну, до кровати, разумеется дело не дошло, а вот Ниночка бедная подумала, что он ее тоже любит. Для него же она оказалась мимолетным недельным эпизодом. Влюбленная  Нина  не хотела в это верить. Она потихоньку от всех стала писать ему письма, не отсылая, и писала сама от него ответы, замыкаясь все больше, и уходя в себя.   Как–то раз дома она вышла абсолютно голая в коридор и стала ходить, как будто там никого нет. Она ходила и говорила, какая она красивая. Когда все ушли в свои комнаты, Ниночка тоже ушла в свою и долго не выходила. Наташа и жильцы видели это, но не сказали Шуре, чтобы не расстраивать.   
На следующий день Ниночка вышла на улицу и случайно в парке увидела своего художника с другой девушкой. Вечером она снова вышла одна и уже не вернулась обратно. Она сбросилась с моста и утонула. Наутро ее нашли в воде.
Нину похоронили, как положено на кладбище, и  баба Саша, пока могла ходить сама, каждый год ходила по два раза к ней на могилку: в день рождения и в день смерти доченьки.
За год перед смертью, когда баба Саша уже плохо ходила, мои родители привезли ее к нам на месяц от Наташи. Я с ней выходила погулять и занималась с ней. Все так же разговаривала и кормила ее. Мама отказалась кормить бабулю, так как она капризничала и говорила, что ей жалко еды для матери, отказывалась есть. Я быстро эти капризы свела на нет. Накладывала еду прямо при ней, спрашивая, когда ей достаточно. Она радовалась такому вниманию и хорошо кушала. Этот месяц был для меня праздником. Потом ее увезли, а я отправилась на практику в другой город от института.
Позднее, постепенно ноги перестали слушаться бабулю. и она перестала ходить. Появились головные боли, но ум ее был светел и сердце хорошее.  Умерла баба Саша от врачебной ошибки. Ей не правильно поставили диагноз. Вскрытие показало, что у нее была доброкачественная опухоль в мозгу. Если бы вовремя удалили ее, бабуля прожила бы еще долго.
Моя любимая бабушка Попова Александра Осиповна прожила до восьмидесяти семи лет. Она подняла в самое тяжелое время одна  четырех дочерей, помогала всем им  по мере возможности растить  четырех внуков и двух внучек, правнучку и правнука.
Похоронили ее рядом с Ниночкой на Северном кладбище, там она и покоится по сей день. Светлая ей память!
                Посвящается моей  бабушке