Записки наобум. Былька 2

     Странно. Лучше всего запоминается то, чего вспоминать не стоит. Потому что со временем важное оказывается пустяком, мудрое заведомой глупостью, редкое самым обычным и так далее.
    
     Гёте сказал: «То, что в юности близко, с годами удаляется». Или что-то в этом роде. Старик прав! Но памяти свойственно приближать скрытое за горизонтом времени. И в этот момент к нам возвращаются запахи и цвета того, что было. Того, что цвело и сверкало, будучи раньше важным, мудрым и редкостным.

     И отсутствие чего-либо, кстати, не ощущалось тогда как недостаток, а было естественно как стук сердца, мир вокруг, дыхание, красота молодой женщины и собственный талант. Для кого-то их нет – ну и не надо. И сердце, и мир, и талант существуют независимо от того, что глупцы их  игнорируют. 

                БЕЗ ЛОНДОНСКОГО СИМФОНИЧЕСКОГО

     В начале 1990-х Москва кипела. Рушился совок и на его месте вырастало что-то очень дикое и безумно привлекательное. Люди вдруг заговорили о свободе, о праве на нормальную жизнь, о достоинстве. В столице то и дело против чего-то протестовали или за что-то агитировали. Чувствовалось, что как раньше не будет уже никогда, а как будет по-новому – хрен его знает!

     По городу ездили танки и БТРы, а в кооперативных ларьках продавали видеокассеты с порнофильмами.

     Именно тогда мне позвонил Володя, звукооператор с киностудии имени Горького. Фамилии его теперь не помню, знакомство было шапочным, просто как-то ночью писали на студии кассету с моими песнями. Так вот, Володя позвонил и предложил поиграть на гитаре и спеть песню для документальной ленты.

     - Американцы сняли ночной пикет у Белого дома, - объяснил звукооператор. – Там жгли костры и хором распевали какие-то песни. Американцам нужна хорошая подзвучка.

     - А что за песни?

     - Не знаю. Народные. У тебя есть знакомый парень с гитарой?

     - Само собой.

     - Тогда завтра в десять утра жду вас на Горького. Пропуска будут на проходной. Пройдёте на студию и бегом ко мне в звукоателье. Запишитесь, получите деньги – и свободны.

     На следующее утро мы с приятелем Серёгой Степановым (в дружеском просторечье Стёпой), самодеятельным гитаристом и певцом, в десять часов были на киностудии Горького у звукооператора Володи. Нас ожидала компания из четырёх молодых человек, хорошо одетых, улыбающихся, хватких и неразговорчивых. Одним словом, американцев. Они дали нам прослушать диктофонную запись ночных посиделок у Дома правительства на Краснопресненской набережной. Парни бренчали на шестиструнке и разноголосицей выкрикивали песенку «В разведке» на стихи Михаила Светлова. Текст врали безбожно. Но с самозабвением выводили:
         
                … И Меркурий плыл над нами –
                Иностранная звезда.

     Хорошо ощущалось вдохновение от чувства нежданной свободы, задора и красивого названия космического тела. Романтизм поглощал смысл песни и голосовую текстуру.

     - What is it? – спросил нас со Стёпой американец хрупкого телосложения, с бледным и немного испуганным лицом. Очевидно, его приставили к нам в роли куратора-переводчика. Но по-русски он почти не говорил, только коверкал «друзья» и «спасибо».

     - Poem by Михаил Светлов. Russian grate lyric, - пояснил как мог, я. – Called «The Recognise».

     - Why?

     - Civil war.

     Американец протянул мне листок бумаги и ручку. Я написал по-английски имя поэта. Испуганный чувак аккуратно убрал листок в карман брюк и кивнул вдруг коротко и повелительно:

     - Common!

     В смысле, пойте!

     Я понял, что американцы привыкли командовать. Поэзия и романтика ночной русской революции их не интересовали. Они блюли бюджет, сроки и пункты договора, который они, видимо, с кем-то уже заключили.

     И тут появился парень лет тридцати, тоже ухоженный, приветливый, но наш. Это было видно по странному избытку беззаботности и пофигизма.

     Очевидно, это наши национальные особенности.

     - Коробов, - представился парень. – Можно просто Денис. Что тут у вас?

     - Чувак говорит, пойте, – подал голос Стёпа.

     - Ну так давайте! – Денис широко улыбнулся, но не нам, а американцу. – Okay!

     - А башли?

     Денис постучал себя по груди. Очевидно, причитающаяся нам сумма лежала у него во внутреннем кармане пиджака.    
 
     - Спокуха! Эти чуваки не разводят! – и он улыбнулся куратору-переводчику. – Just a moment! They ready!
    
     Мы с Серёгой быстро состроили гитары, распелись на куплет «По долинам и по взгорьям» и легко исполнили Светлова. Нам даже показалось, что у нас получилось лучше дуэта Бесединой-Тараненко, десять лет назад звучавшего из каждого утюга.
    
     Но у американцев было другое мнение.

     Сначала они заявили, что у нас фальшивят гитары. Потом потребовали, чтобы мы пели двухголосье, а не в унисон. И наконец заявили, что такая самодеятельность их не устраивает. Они, мол, ожидали как минимум Фрэнка Синатру, а эти двое (то есть мы со  Стёпой) даже на Пресли не тянут.

     Мы с Серёгой переглянулись. Фиаско было очевидно. Но ни он, ни я не понимали претензий американцев. На Синатру мы, конечно, не претендовали, но уличных поддатых московитов классом явно превосходили.

     Об этом я сказал Денису. Американец-куратор в это время сидел с моей гитарой и пытался настроить её каким-то известным только в Штатах чудесным способом.

     - Ты не врубаешься, - развёл руками Денис. – Им по хрену, что они записали уличное пение наших ребят. На подзвучке должен обязательно звучать Лондонский симфонический оркестр с Венским хором. У них так принято. А вы на американское понятие народного творчества не тянете. Короче, пипец! Советую вам пока тихо отвалить. А завтра чего-нибудь придумаем.

     Назавтра в студии мы увидели известных бардов Олега Митяева и Костю Тарасова. Ребята ловко разделывали Светлова на две гитары и на два голоса. На Лондонский симфонический они, конечно, тоже не тянули, но, видимо, американцам уже объяснили, что у нас на улицах поют не так, как в Нью-Йорке или Лондоне. 

     То есть КСП Митяева и Тарасова им в конце концов подошло. А может быть, и нет. И кончилось дело записью какого-нибудь хора Александрова. Финала этой истории мы со Стёпой не узнали. Нам выдали по сто баксов и отправили восвояси.

     Само собой, что и фильма о московских событиях августа 1991 года мы тоже не увидели. Да скорее всего, его в России вообще не было.

     Осталось лишь воспоминание о честно заработанном гонораре и еле слышном диалоге наших знаменитых бардов за спинами американцев, изобиловавшем уличной народной лексикой, но никак не терминами, принятыми у профессиональных исполнителей Лондонского симфонического оркестра. 

               
                январь 2022,
                Саморядово

..................................
На фото: Москва, август 1991 года.