Дрёманое око

Александр Владимирович Лисовский, персональный пенсионер, заслуженный деятель искусств Белорусской ССР, главный режиссёр областного Гомельского телевидения, первый директор Русского драматического театра г.Мукачево, умер в 1993 году. Преданный Советской власти и Коммунистической партии человек, он так и не успел разобраться в том, что же произошло с его великой страной.
Был он самородком, наделённым многочисленными талантами. Родился в 1919 году в Омске. Отец, поляк, оказался там, по-видимому, не по своей воле. Об отце и польских корнях Александр мало что знал, во всяком случае рассказывал очень неохотно. Вырастила сына мать в самых, что ни на есть, суровых условиях ранней Советской власти и предвоенных репрессий. Знакомство с соседской профессорской семьёй очень на пацана повлияло, привило тягу к учёбе, литературе, а затем – к сценическому искусству. Умудрился он и театральную студию окончить перед тем, как призвали в армию. Служил на Дальнем Востоке. Хасан, Халхин Гол, затем ВОВ. В итоге – 8 лет носил военную форму. Получилось, что части, в которых он служил, в операциях 1945 года против Японии не участвовали. Сетовал за это на судьбу, но на самом деле повезло – жив остался.
В армии его политрук приметил, направил в полковой ансамбль. Там Александр играл на сцене и очень хорошо пел. Пения своего он всю жизнь стеснялся. Считал, что в военное время не мужское это дело.
Вступил в партию. Когда демобилизовался после войны, направили его в Закарпатье, город Мукачево. Молодому коммунисту, отслужившему в армии актёру поручили создание Русского драматического театра. Закарпатский регион по результатам ВМВ и Ялтинских соглашений перешёл к СССР. В период с 1919 по 1938 гг., эта территория принадлежала Чехословакии, а после Мюнхенского сговора перешла к Венгрии. Русское население составляло там меньшинство. Украинцы, гуцулы, русины, венгры, словаки, евреи – смесь кровей и языков была богатая. Среди мужчин средних лет чаще встречались отслужившие в чешской или венгерской армии, чем в Советской.
Александр Владимирович был великолепным рассказчиком. Прекрасно поставленная речь драматического актёра, масса захватывающих сюжетов, остроумное изложение – поначалу слушать его можно было часами. Это с годами возраст взял своё. Память подводила, новые сюжеты не появлялись. Частенько повторялся, поэтому в семье стали его останавливать во время застолий. Он обижался, замолкал. И вот, через десятки лет стали в памяти отрывочно всплывать его увлекательные байки. Очень теперь жаль, что при жизни рассказчика ничего не записывали. Ценнейший материал, особенно после событий на Украине.
По своему положению молодой директор городского театра входил в партийно-хозяйственный актив города. Административный ресурс у него был изрядный, работа закипела. Мукачево, после разрушенной войной России, производил впечатление райского уголка. Не тронула его война. Добротные дома, исторической или более современной чешской постройки, обилие продуктов на рынке, бесконечные виноградники в окрестностях, великолепная природа.  Да ещё виноделие придавало этим краям особый колорит. Под жильё выделили Александру целый особнячок. Вокруг – сад, цветущие деревья. Советская власть на завоёванных территориях с населением заигрывала, нравы здесь были гораздо мягче привычных сталинских. Деловое общение среди городских руководителей и хозяйственников отличалось добродушием и хлебосольством. Особенно этому стилю общения способствовало участие в деловых собраниях директора винного завода.
Основная проблема, конечно же, – сформировать труппу. Здесь Александр Владимирович принял радикальное и смелое решение. В 1948 году уже вовсю разворачивалась борьба с космополитами. А попросту говоря, антисемитизм стал государственной политикой. По этой причине был расформирован еврейский театр в Черновцах. Театр был известный, актёры сильные. БольшАя часть артистов, узнав о том, что создаётся Русский драматический театр, перекочевала в Мукачево. Вот директор, думая, в первую очередь, о порученном деле, и взял их к себе на службу.
Театр быстро завоевал популярность, аншлаги стали нормой. Здесь Александр и любовь свою встретил, женился на молоденькой очаровательной актрисе. Регина была из потомственной актёрской семьи. Мать, Евдокия Алексеевна Новикова-Новиковская, отчим (отец, также актёр, погиб во время войны) Алексей Алексеевич Горин, – все были актёрами ещё дореволюционной школы. Сам Александр, и вся семья прекрасно работали на сцене нового театра.
Запомнились его рассказы о выездах по деревням и сёлам. Идёт автобус по серпантину – кругом Карпаты, дорога та ещё. По склонам видны хутора, посёлки. Бельё хозяйки сушат на растянутых верёвках. Едут в одну сторону – бельё белое. Выныривают из-за поворота серпантина, автобус становится виден селянам. Бельё почему-то стало разноцветным. Идёт спектакль в местном клубе. В тёмный зал входит группа бородатых мужчин. Народ расступается освобождает место на передних лавках. Артисты, поневоле, останавливают действие. Мужики вальяжно рассаживаются, один уверенным голосом, не терпящим возражений, говорит – продолжайте. Установились, таким образом, негласные отношения с местными бандеровцами. Их не сдают властям, а они, в свою очередь, обеспечивают артистам безопасность.
Труппа подобралась большая, очень профессиональная, спектакли по Островскому, Чехову, Шекспиру шли с огромным успехом. Такое дело не могло не привлечь завистников. Появилась в местной газетёнке статья «Дрёманое око». Дескать мол пригрел Лисовский под крышей театра космополитов, идейно выдержанные спектакли сознательно не ставит. Даже сплетню изложили о том, что артисты из Черновцов работали на оккупантов. Вроде бы кто-то из румынских офицеров, заядлый театрал, сохранил евреям жизнь, чтобы они услаждали вражеские взоры.
Шли уже 50-е годы, незадолго до смерти вождя народов. По тем временам, после восстановления смертной казни, дело запахло совсем неароматно. Вызывали куда следует, беседовали. Нужно было что-то делать. Рванул Александр в Киев. Там Минкульт УССР, там его согласовывали, может, помогут разобраться. Связываться с нарушением линии партии и товарища Сталина никто не захотел. Что делать, возвращается Александр Владимирович в свой город, поезд тащится по извилистой горной колее. Стоит, курит в коридоре вагона, настроение не самое лучшее. Какой-то крупный мужчина в вышиванке приветливо так спрашивает: «Здорово, друже. Чого не веселий? З дружиною посварився?». Слово за слово, Александр Владимирович ему про всю свою жизнь и рассказал. И про детство, и про войну, и про театр. И про последние невзгоды. Со мной, говорит, что ни сделают – от судьбы не уйдёшь. Дело, людей жалко. А какой удар по престижу Советской власти в глазах местного населения!
Мужик выслушал с интересом, иногда вопросы задавал. Ладно, парень не печалься, что-нибудь придумаем. Ушёл к себе в купе, а перед выходом на одной из станций заглянул к Александру, протянул ему тетрадный листок бумаги. «Прощавай, товарищу. Цю записку передай секретареві міськкому». И вышел. А в записке: «Цю людину я знаю. Не чіпайте його». И подпись.
Оказалось – один из секретарей ЦК Украины.
Так эта история благополучно закончилась.
К тому времени у Регины и Александра родилась дочка, Наташа. Семья в середине 50-х перебралась в Гомель. Там Александр Владимирович также стал директором областного театра, завершил театральное образование - закончил Московский ГИТИС, стал главным режиссёром областного телевидения. Ему присвоили звание заслуженного деятеля культуры БССР, получил он и персональную пенсию.
Наташа закончила Ленинградский театральный институт (ЛГИТМИК), работала в театрах, Ленконцерте. Незадолго до Чернобыльской катастрофы сумела она перевезти вышедших на пенсию родителей в Ленинград. Перестройка, распад Союза, потеря накоплений, горькие разочарования. Если бы не дочь, судьба Александра и Регины, как и многих, многих пенсионеров, была бы совсем незавидной.
Первой ушла Регина, затем Александр. Слишком рано ушла из жизни и Наташа.
Покоятся три поколения этой уникальной актёрской династии на участке ветеранов сцены Северного кладбища Санкт-Петербурга. На одной из центральных аллей хорошо видно надгробие – сцена, на которой они будут стоять вечно. Скульптуру и барельефы этих красивых людей изваял народный художник РСФСР Григорий Данилович Ястребенецкий.
На граните высечено: «Вечная память Наташеньке и всем, кого она любила больше жизни».
Ни государство, ни театральная общественность к созданию памятника не причастны.