Лаура и другие увлечения Порываева, ч. I, гл. II

               
                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

     Глава ВТОРАЯ - ПОСЕЛИЛСЯ В ОБЩЕЖИТИЕ, НА ПРОМПРИБОРЕ С ЛОПАТОЙ, В РОЛИ
     ЧЕРТЕЖНИКА, В РЕСТОРАНЕ С ГОРСКИМ И ЛАУРОЙ
    
     1.

     В общежитии Порываева почти у порога встретила комендантша и приветливо поздоровалась:
- Ну, здравствуйте, здравствуйте Алексей Иванович, с приездом Вас! Вот я Вам место в уголочке приготовила, будите почти, как в отдельной комнате. В том конце у нас плита, чай там или сварить чего-то, да и одежду посушить можно, а так у нас в поселке и столовая хорошая, и клуб есть, и баня. Такое радушие Алексея очень удивило. «Видно о моем  поселении в общежитии она получила указания от начальника отдела кадров» - подумал он. Уголок, в котором находилась большая кровать с никелированными спинками и прикроватная тумбочка, отделяли от остальной части общежития два больших шкафа.
- Вот Ваши кровать, шкафы и тумбочка, а вообще-то у нас есть и камера хранения, если в командировку, куда или в отлучку какую-то поедите можно в ней вещи оставить. Анна Григорьевна  просила  Вас получше устроить, вот все, что в наших силах. Ну располагайтесь, я пойду, если, что вдруг потребуется обращайтесь без стеснения - выдала на прощание комендантша.

     Отправив на почте телеграммы домой – к родителям и в Якутск – к родственникам о своем благополучном приезде на место работы, и поужинав в столовой он вернулся в общежитие. Как оказалось, в просторной комнате проживало всего шесть человек, (оставались свободными еще пять кроватей), тогда как раньше, как он узнал позже, в этом бараке проживало не менее  двадцати человек. Свободные места образовались совсем недавно, когда несколько вольнонаемных к осени вернулась на материк, а целая группа рабочих перешла в старательскую артель и до наступления холодов переехала на другой участок.
     В этот вечер Порываев успел познакомиться лишь с двумя обитателями общежития, ставшими его сослуживцами в последующей работе. Проходя в отведенный уму закуток он столкнулся с седоволосым крепышом, который пожал ему руку и представился:
- Покорный слуга – Петр Ионович, а это мой тезка, Петр Алексеевич, - назвал он второго сослуживца, который от себя добавил: «Петяхой меня зовут». Когда Порываев назвал свое имя, они не стали утруждать его расспросами, быстро разошлись по своим углам.
С двумя другими обитателями общежития Порываев познакомился на следующее утро в бытовой комнате или, как ее называли в «умывальне» (другие удобства быта располагались на улице в метрах тридцати от барака). Высокий и красивый парень, представившийся Антоном, плеснул на Алексея холодной водой, на что он никак не среагировал. Другой парень, назвавшийся Костей, попросил выдавить ему хвостик от зубной пасты, так как зубной порошок он случайно опрокинул на пол. Алексей, ни слова не говоря, сбегал в свой закуток и достал из рюкзака один из трех подаренных ему тетей про запас тюбиков зубной пасты и протянул Косте со словами: «Возьмите целый – у меня еще есть».

     Оказалось, что все они трое  к восьми утра явились к рудоуправлению, чтобы поехать на автобусе ко второму промприбору, который находился в двух километрах от поселка.  По приезду на место, руководивший работой на промприборе моложавый энергичный мужчина, представившийся Сергеем Степановичем, поставил Порываева на контрольный участок у дробильного барабана, на ходу объяснив обязанности – не допускать попадания в барабан посторонних предметов и растительного слоя, которые могут забить бутарные отверстия барабана.
     Работу заканчивали, когда уже совсем стемнело. Сергей Степанович, когда возвращались в поселок на автобусе (в бригаде вместе с ним и экскаваторщиками Антоном и Константином было  человек пятнадцать) сказал:
- Потерпите мужики, выходных пока не будет, до плана никак не дотягиваем, а скоро белые мухи полетят, руководство дало указание за сентябрь – октябрь закрыть вам наряды за полуторосменку и дать по две недели отгула.
     За ужином в столовой Порываев взял на завтрашний обед кусков пять хлеба, две котлеты, соленый огурец и бутылку модного в те годы малинового сиропа, который достаточно развести водой и можно пить вместо компота.

     2.

     В воскресенье 24 сентября работали в обычном режиме, но закончили работу чуть пораньше. На восемь часов вечера Петр Ионович пригласил Алексея в кино. Перед началом сеанса на сцену вышла директор Дома культуры Людмила Аркадьевна и пригласила всех, кто может на следующее воскресенье вечером прийти в зал, для записи в художественную самодеятельность для подготовки к праздничному концерту - 7 ноября.  Следом за ней вышла на сцену строго одетая приятной наружности девушка и попросила всех комсомольцев после кино остаться и подойти к сцене для уплаты комсомольских взносов.
     Сразу после кино два парня установили возле сцены стол и строгая девушка, оказавшаяся секретарем комсомольской организации, по имени Нина, стала собирать взносы за август-сентябрь 1961 года. Комсомольского билета у Порываева с собой не было, но желание познакомиться с местным комсомольским вожаком заставило его задержаться и переждать пока Нина освободится от взносов немногочисленных комсомольцев и уделит ему хоть чуточку внимания.
Когда все разошлись Порываев сел за стол напротив Нины и затаил дыхание, как на старте спортивных соревнований. Девушка подняла на Алексея глаза и сказала:
- Ах, вот Вы какой, Алексей Иванович, а я о Вас сегодня в кадрах узнала и рада пополнению наших рядов, будите вставать на учет, так давайте билет. Вместо билета он протянул свою правую руку и они невольно познакомились рукопожатием. Мягкая и горячая рука Нины приятно его взбодрила и, когда она ее убрала, Алексей смутился. Лицо Нины заалело и, вся ее строгость и смелость куда-то сразу улетучилась. Вместо объяснений о билете, новоявленный комсомолец спросил:
- Что Вас во мне так удивило? Но не успела Нина ответить, как к столу подошел какой-то верзила и бесцеремонно заявил:
- Ну, сколько тебя, Нина, ждать, пошли уже.
Нина виновато посмотрела на Алексея, сбросила свои комсомольские причиндалы в сумку и на ходу сказала:
- Можно взносы заплатить потом, Алексей Иванович, приходите в клуб в следующее воскресенье. Вечер у него был испорчен. Не объяснимое чувство ревности раздирало его душу. «Кто же этот здоровяк: муж или ухажер, который мог так бесцеремонно разговаривать с ней, а она безропотно подчиняться ему, пренебрегая его присутствием» - размышлял Алексей.

     Почти целую неделю Порываев работал на промприборе, где пришлось в полную силу заниматься тяжелым физическим трудом, что для его   спортивной тренировки было только во благо (в среду и четверг ему удалось сделать легкие пробежки в сторону развилки, что хорошо сочеталось с общей физической нагрузкой). Песок, размытый гидромонитором и насыщенный водой, направляемый бульдозером в желоб приходилось без остановки подправлять совковой лопатой на ленту конвейера, на ходу очищая его от попадающегося хлама, травы и земли. Две пары грузчиков  периодически меняющие друг друга, должны были обеспечивать бесперебойную работу огромного агрегата и любая промашка грозила или недогрузу золотосодержащего песка или нерационального использования воды, подающейся для его промывки под давлением.
     Драгоценный металл вместе с измельченной породой путем смыва попадал на специальные резиновые коврики, и за счет своего более тяжелого веса оседал и скапливался в зазубринах этих ковриков для последующего извлечения. (После смены промприборщиков добытое за день золото собирала специальная бригада «сполосчиков» со специальной охраной).

     3.               

     В пятницу 29 сентября часа через два после обеда к Порываеву подошел Сергей Степанович и сказал:
- Тебе, Алексей, повезло, Анна Григорьевна прислала записку, просит направить тебя к четырем часам в кабинет главного. За работу не переживай, стажер бульдозериста изъявил желание помахать за тебя лопатой до конца смены, а завтра я надеюсь ты вернешься на промприбор.
     Сбросив в приемной брезентовую куртку и сняв грязные сапоги, в одних носках Алексей прошел в кабинет главного инженера и сел на стул у стенки рудом с двумя незнакомыми специалистами рудоуправления. Обступив стол со всех сторон с развернутыми чертежами, какие-то люди комментировали содержание чертежей и сбивчиво отвечали на вопросы главного инженера.

     К большому изумлению Порываева, с краю у окна сидела милая незнакомка и скучающим видом взирала на происходящую сцену вокруг стола. Чуть приглядевшись, Алексей признал в ней «девушку в голубом». Заметив его, она еще больше удивилась и стала с неподдельным интересом следить за каждым движением уже знакомого ей парня. Неожиданно в кабинет вошла Анна Григорьевна, поздоровалась с Порываевым и подвела его сбоку прямо к главному инженеру.
- Николай Васильевич, - сказала она, - вот этот паренек, о котором я тебе говорила. Главный повернулся к Алексею и промолвил:
- Так это старый знакомый, мы же с ним неделю назад встречались. Не сомневаюсь, чертить хоть как-нибудь ты умеешь, поступай, Алексей Иванович, в распоряжение Льва Моисеевича, работать придется много, но в тепле, ты согласен? -
-Да, я постараюсь – бойко выпалил Алексей и совсем невпопад спросил:
- А  кто такой Лев Моисеевич? Все дружно рассмеялись и уставились на Порываева. Главный, улыбнувшись, повернулся к сидящему справа броскому мужчине:
- Ну, Лева, какого помощника я тебе нашел, что он даже тебя не знает. Всё. Всё, мне пора ехать, чтобы к утру схема основных участков и их описание, хотя бы вчерне, должна быть готова, буду докладывать, что она уже есть, не подведите, но и не особенно усердствуйте по прогнозу наших возможностей.

     Все быстро разошлись, а Порываев остался, не зная, куда ему идти и что делать.  Анна Григорьевна нагнулась к самому уху главного и что-то ему нашептала. Незнакомка вскочила и с укоризной обратилась к Анне Григорьевне:
- Да хватит тебе, мама, наушничать, я уже не ребенок и сама знаю, как мне себя вести. Все это Алексея так поразило, что он, как ошпаренный, выскочил из кабинета, не одев ни сапог, ни куртки пустился разыскивать кабинет Льва Моисеевича, чтобы незамедлительно приступить к новой работе.
     Однако любопытство на данную минуту взяло верх. Чтобы хоть как-то ответить на десяток возникших вопросов, связанных с незнакомкой, он прильнул к стеклу, наблюдая как в «волгу», уселся главный, оказавшийся ее отцом, уже знакомый ему водитель и она сама - «девушка в голубом».
     Закрывшись в кабинете Горского специалисты копировали на кальку с секретных карт предполагаемые участки геолого-разведочных работ и промышленной добычи золота, переносили эти копии на ватман и с готовых  чертежей снимали по 3 копии путем практиковавшегося, в те годы, «синения» копий на специальную бумагу. Горский был сравнительно молодой, довольно симпатичный мужчина, который вместе с главным геологом определил место каждому из участников рабочей группы, готовившей документы о плане геолого-разведочных работ и добыче золота на 1962 год.

     Порываеву достались не хитрые обязанности обводить карандашом с секретных карт контуры районов предполагаемой промышленной добычи золота с ведением регистрации этих контуров. Перед началом работы ему принесли бланки подписки о неразглашении данных и обязательства не участвовать в «старательских» работах по индивидуальной добыче золота, которые он быстро заполнил и лично передал Льву Моисеевичу.
     На завершающем этапе оформления контуров перспективных залежей и разработок золота на отдельных ватманских листах. После проверки  Горским чертежей, Алексея посадили их подписывать чертежным шрифтом, которые он с удовольствием оформил.
     Где-то полпервого ночи, к большой неожиданности, из Индигирска  вернулся главный и прямо в кабинете у Горского стал просматривать все наработки рабочей группы. По двум участкам он посчитал прогнозы завышенными, а по одному – заниженными и все участники тут же принялись переделывать чертежи и докладную записку согласно его замечаниям.
     По завершении работы Николай Васильевич рассказал о результатах совещания и сказал, что проектировки, о которых он докладывал, в целом одобрены и он обещал необходимые материалы по ним представить на следующий день до обеда первому заместителю Главка Шорину.
- Завтра, с утра,  у меня соберемся  -  сказал он в заключение, - на свежую голову все посмотрим и ты лично Лев Моисеевич отвезешь Максиму Иннокентьевичу на моей машине наши бумаги. Молодцы, их вы хорошо подготовили и, что самое главное, ухитрились значительно упрятать наши возможности. На совещании вот выступил первый секретарь райкома партии и сказал, что в будущем году в связи с форсированием космической программы и наращиванием оборонного комплекса потребуется существенное увеличение бюджета. И мы – наше золото, как всегда, – основная палочка выручалочка. Так, что расслабляться не придется ни сегодня, ни завтра. А того, кто будет добросовестно работать, будем всячески поддерживать. Все члены рабочей группы после принятия наших проектировок в главке будут премированы.

     Ночью Алексей спал плохо. Все его мысли были о ней: «Вот так фокус – голубоглазая - дочка главного и моей благодетельницы Анны Григорьевны. Да она со мной и разговаривать – то не станет, какое там кино. Но зачем же тогда отважилась сама показать мне третье общежитие? Как сказала Анна Григорьевна, дочь у нее школьница, да к тому же «капризуля». А Нина, Нина, вот с этой скромницей поближе бы познакомиться. В воскресенье она просила прийти в клуб: надо встать на комсомольский учет и заплатить взносы за последние два месяца». Мысли о премии успокоили и отвлекли его от рассуждений о девушках: «Премия это хорошо, вот бы на костюм хватило, а то и на люди показаться стыдно, все в одной вельветовой куртке хожу, да и к зиме пора уже теплые вещи подкупить».

     4.

     Утром 30 сентября в субботу не успел Порываев приступить к работе в отделе у Горского, как его буквально во дверях перехватил главный геолог, Андрей Артемьевич Остапенко, препроводив в свой отдел.
- Вот дорогие мои, - обратился он к четырем сотрудницам отдела,- Алексей Иванович, наш новый сотрудник, прошу любить и жаловать. Остапенко дал Алексею стопку книг и разных циркуляров, предупредив: «Из комнаты ничего не выносить и копии не снимать, знакомься, это необходимо для работы, что не ясно, спрашивай у Раисы Сергеевны, ей же и документы сдашь в конце дня».
      Около часа Алексей успел прочитать лишь пару инструктивных документов Министерства геологии СССР. Вдруг в кабинет влетел Лев Моисеевич и торопливо скомандовал:
 - Собирайся, Алексей, со мной поедешь, возьми карандаш, линейку и ластик и иди, садись прямо в машину Николая Васильевича, с Андреем Артемьевичем на счет тебя я уже договорился. Порываев растолкал по карманам чертежные принадлежности, одел свой болоньевый плащ и спустился к машине, в которую следом спешно загрузился и  Горский. Почти через час они были уже в Индигирске, в приемной кабинета заместителя директора главка Шорина.

     Горский забрал все бумаги и, оставив молодого спутника в приемной, сказал:
- Алексей, ты посиди пока в приемной, газету почитай, но никуда не уходи, будешь нужен, я тебя позову. Примерно через час появился Горский и заявил:
- Ну, кажется, все, на хороший обед мы, брат, с тобой заработали. Сейчас захватим с собой Лауру и – в ресторан.  «Лаура – имя какое редкое и красивое, -  подумал Порываев, - любопытно, кто же это такая?».
     Машина остановилась у подъезда знакомого ему общежития. Водитель - Василий Михайлович (водитель машины) быстро выскочил из машины и уже через три минуты возвратился с походной сумкой. Еще минут через пять появилась «девушкой в голубом», которая, подойдя к машине,  быстро села на заднее сидение. Алексей подвинулся к противоположной дверце. Увидев его в машине, она очень удивилась и машинально спросила: «Это Вы?» Вместо ответа Порываев кивнул головой и приложил палец к губам (делая знак, чтобы она помолчала).
     В дороге до ресторана ни он, ни Лаура не произнесли ни слова. Для них обоих эта встреча была настоящим сюрпризом, притом для Алексея – очень приятным. Он и представить себе не мог, что Лаура, сидевшая теперь рядом с ним, эта и есть дочка главного, его первая знакомая девушка на Колыме – «девушка в голубом».
    
     5.

     Василий Михайлович в ресторан не пошел, заявив, что уже успел пообедать. Вдруг стала отказываться от ресторана и Лаура, заявив:
- Мама считает, что мне еще рано по ресторанам ходить, может в райкомовскую столовую заедем, у меня туда пропуск есть, я вас проведу. Лев Моисеевич готов был взмолиться:
- Да, что Вы, Ларочка, какая мама, мы же днем идем просто пообедать, да и зачем же мы будем Анне Григорьевне докладывать, что были с тобой в ресторане.
- Лаура Николаевна, очень Вас просим, у нас хороший повод есть отметить защиту проектировок в Главке, - вмешался Алексей, - Лев Моисеевич постарался, всех убедить, Ваш папа будет очень рад, пойдемте, а про ресторан мы никому не скажем. -
- Хорошо, только ради Вас, Алексей, я пойду, но выпивать не буду, договорились? – уже премирительно ответила Лаура.
- Как скажете, Ларочка, так и будет!- заключил Горский  и компания быстро поднялась по ступенькам крыльца и зашла в полупустой зал.

     Эльганцев посадили в уютный уголок и тут же две официантки принялись их обслуживать. Черная икра, осетрина и рагу из кабарги вызвали удивление не только у Алексея. Лаура ела, что приносили официантки, без всякого жеманства и все нахваливала, поднимая свои прекрасные голубые глаза то на Порываева, то на Льва Моисеевича. Не искушённый юноша чувствовал, что Лаура очень нравится Горскому и его присутствие начинает мешать ему поговорить с ней. Ему казалось, что и по отношению к Горскому, Лаура совсем не равнодушна.
     После третьей рюмки  коньяка Алексей почувствовал, что начинает пьянеть. Не говоря ни слова, он встал, сказал на ходу: «Мне надо выйти» и пошел освежиться на улицу. Ухватившись за перила крыльца Порываев стал жадно вдыхать, как ему казалось озон, образовавшийся на улице после сильного дождя.
     Вдруг дверь ресторана распахнулась и из нее буквально выпорхнула Лаура:
- Алексей Иванович, что с Вами, Вам плохо? – спросила она обеспокоенно.
-Да нет, мне в туалет захотелось, а я не туда вышел, не понял, что он где-то в здании, - смущаясь, ответил Порываев.
- А, так это через зал в другую сторону, пойдемте, я вас провожу – предложила Лаура. Подставив голову под кран с холодной водой Алексей почувствовал облегчение, обсушившись и приведя себя в порядок он вернулся к столу. Лаура тут же к нему обратилась:
- Алексей Иванович, Вы еще будете кушать или уже поедем домой? Он понял, что общество Горского ей не доставило особого удовольствия и выпалил:
- Конечно, конечно, пора домой. Горский отставил стул и отстранился от Лауры, зло посмотрел на Порываева, но картинно процедил:
- Так, на посошок, на посошок-то давайте выпьем. С этими словами он налил остатки коньяка себе в стакан и, не обращая на молодежь никакого внимания, залпом выпил все и сразу.
     Алексей с Лаурой вопросительно переглянулись.
- Все. Все. Ларочка, извиняйте, едем домой, идите к машине, я расплачусь. Порываев достал из бумажника четвертную, но Моисеевич подал знак убрать деньги и пробурчал: «Заработай сначала».
     Поджидавший компанию на крыльце ресторана, Василий Михайлович помог подгулявшему начальнику сесть на переднее кресло, а Алексей с Лаурой снова оказались вместе на заднем сидении машины. Он не сводил глаз со своей удивительной соседки. Не прошедший до конца хмель придал ему смелости, и он все ближе и ближе придвигался к ней, не ощущая сопротивления, а потом шепотом спросил:
- А можно я возьму Вашу руку?  Лаура повернулась к его уху и потихоньку взяв его руку своей правой рукой прошептала: «Нуж-но-о».
     Уже стало смеркаться, Лев Моисеевич, принявший по полной, всхрапнул. Василий, желая не разбудить начальника и осторожничая из-за дождя, сбавил ход и юноша с девушкой почти прижавшись друг к другу совсем не возражали, чтобы возвращение домой продлилось как можно дольше. Подъезжая к Эльгану Лаура не отнимая руки прошептала:
- Приходите завтра в Дом культуры, я буду Вас ждать!