Друг

Утром, на еврейский Новый год, который иудеи встречают в начале осени, опять зазвенел китайский будильник и отправил Гришку Селёдкина на проклятую работу. И утро началось как всегда. Туалет – штаны – ботинки – остановка – автобус – проходная – раздевалка. В общем, скука до одурения. Ничего не менялось в этом графике личной жизни. Какой-то замкнутый круг и сплошное уныние. Всё настолько приелось, что частенько хотелось напиться и послать этот убогий мир к чёртовой матери. Но Гришка держался уже третий год, и водку не пил принципиально. За время своего безалкогольного поста, Селёдкин решил обрести что-то хорошее и полезное, но чем больше он крепился, тем жизнь его становилась гаже и невыносимее. Зарплата, с учётом темпов инфляции, стала никудышной, цены взлетели до небес, а «хорошее и полезное» осталось недосягаемым и глупым заблуждением. «Это всё Толян виноват», - злился каждый раз Селёдкин.

Когда-то, когда Гришка ещё бухал, пришёл в их коллектив Анатолий Сурков. Был он человек с убеждениями и даже подозрительный. На работе не пил, но зато имел фантастический самогонный аппарат за тридцать тысяч рублей. Был в нём и градусник, и фильтр с пружинками и медная труба, как у самовара, и гнать он мог не только шнапс, но и чистый спирт, в два раза быстрее. Сурков им отчаянно гордился, отчего то и дело нахваливал то собственный коньяк с текилой, то настойку на лайме с укропом, то хвастался, сколько его баба спирту закатала в трёхлитровые банки.
- Куды тебе столько? – спрашивали.
- Спирт – это валюта, - пояснял неразумным Сурков. – За поллитру тебе что хочешь сделают! Хошь, огород вскопают, а хошь, и пилораму вот эту приволокут.
- Это точно! – согласились мужики.
- Или вот война, - продолжал неуёмный самогонщик. – Моим спиртом любую инфекцию изничтожить можно. Мне за мой препарат врачи любую болезнь вылечат вне очереди.
- И голову обратно пришьют? – спросил Селёдкин.
- Не только голову, но и умные мозги ещё туда положат, - отвечал Сурков.
Все смеялись, но Анатолий всё-таки всех убедил. Однако не каждый мог себе позволить такой суперагрегат, у кого жена была категорически против, у кого соседи, а в основном, тридцать тысяч ни у кого не было. Это ж бешеные деньжищи! Поди, купи, на свои сраные семнадцать тысяч в месяц! 

Прошёл месяц и мужики уже пили коньяк и текилу с укропом. Реклама пошла хоть куда, теперь все уверовали, что не умрут от суррогата из «Пятёрочки» и не ослепнут от «Боярышника». Впрочем, продукт был действительно не плох, только кончался он молниеносно. Жена Суркова уже не закручивала банки, а разливала по пластиковым бутылочкам и закручивала колпачки. Аппарат отдыхал только ночью, всё остальное время кипятился и гнал огненную воду. Заметно приоделся и Сурков, был он теперь уважаемым и все у него числились в долгах. С зарплаты его портмоне даже не мог захлопнуться, и он по такому случаю приобрёл борсетку. Хоть мода на них давно кончилась, но зато было удобно, и образ его стал борзым и важным.

Как-то Сурков и Селёдкин разговорились. Сидели и умничали про всякое. Про зелёных человечков, про пирамиды и сфинксы, про библиотеку Ивана Грозного, и прочие загадки цивилизации. Оказалось, что Сурков помимо прочего, был страстно увлечён поиском клада. Для этого у него имелись металлоискатель и огромные планы на жизнь в Испании. Он верил, что однажды ему повезёт, и он наконец-то свалит из этой страны навсегда.
- И что ты там будешь делать? – спросил Селёдкин.
- Буду продавать самогон, - уверенно ответил Сурков.
- А в чём фокус? – не понял Гришка. – Ты и тут этим занимаешься. На хрена тебе Испания?
- В том-то и дело, что в Испании я буду человеком, а не шинкарём-самогонщиком. Я уже всё про это разузнал. Читаю все испанские форумы по этому делу. Достаточно не превышать лимит производства, честно платить ежегодный налог и ни одна собака не придёт ко мне со шмоном. Представь, им достаточно выслать по интернету фотки своего аппарата и всё. Торгуй как мелкий частный собственник, за скромную мзду.
- Да, но кто ж у тебя будет покупать? Ведь они там все виноделы и винохлёбы, - сказал Селёдкин.
- Будут, - улыбнулся Сурков. – Читая испанцев через Гугл, я понял, что все они жаждут водки и чего покрепче. Но у них это дорогое удовольствие, а тут явлюсь я, и предложу им свой натурпродукт по сходной цене, понимаешь? Они ж все бездельники! Не то что не хотят с этим заморачиваться, а им лень купить сахар и дрожжей, и выгнать приличный самогон. У них, то сиесты, то корриды, то ещё какие-то праздники с апельсинами. Их жизнь не требует ума и усилий, всё создано для тихого прозябания и педерастии, поэтому из подполы они балуются контрабандным виски и водкой, как негры кокаином и марихуаной. Это им в кайф.
- М-да, - протянул Селёдкин. – Хуаниты с донами Педрами совсем чокнутые.
- Вот и я про то же, - кивнул Сурков. – Надо лишь втереться в их сытое общество, стать товарищем и другом, затем угостить и напоить, и дело попрёт. А после, где все одни родственники и кенты, можно всучить свой самогон любому стриптиз-бару или даже ресторану, где у твоего нового знакомого дона Педро есть друг или зять сеньор Гомез.
- Лихо, - улыбнулся Селёдкин.
- Вот для этого и нужен клад, - согласился Сурков. – Другим способом в России денег не заработаешь. Нужно найти хотя бы одну ценную монетку и баста! Дело в шляпе.
- Найдёшь, и тут же явится государство в лице бандитов и ментов, - усмехнулся Селёдкин. – Тебе десять тысяч за труды, им – всё остальное.
- Об этом я тоже думал, - ответил Сурков. – Тут главное молчать, и вывезти свою находку по-тихому. Иначе хана. Вон, один дурак выставил на аукцион монетку, так через три дня постучали сотрудники правоохранительных органов. Монетки нет, а дурачку дело присобачили за контрабанду культурных ценностей. Сделали все, как положено, провели обыск и ещё четыре таких же монетки изъяли. Эти падлы за всем следят. Россия, блин.
- И что придумал ты? – спросил Селёдкин. – Какими путями драпать будешь?
- Есть пару идей, но их обмозговать ещё надо, - ответил Сурков.
Дальше хитроумный Анатолий перевёл тему в другие области научных изысканий. Думал о многом, думал он о всяком, но в конечном счёте всегда сбивался то на клад, то на самогоноварение.

После этого Сурков полюбил пообщаться с Селёдкиным. Все остальные алкаши ему казались неполноценными и умственно отсталыми. А вот Селёдкин имел признаки здравого смысла. Порой Сурков сетовал, что Селёдкин пьёт, и высказывал ему это мнение:
- Гришка, бросай пить. Ты же не дурак какой-то. Займись делом, задайся целью, найди себе хобби, и ты сразу почувствуешь смысл своего существования.
- Какой смысл? – вопрошал Селёдкин. – Нету его, и не было никогда. Вот твой смысл в чём? В самогонке?
- В Испании, - ответил Сурков. – Самогонка это средство, а не цель, хотя я люблю шаманить со всякими настойками. Хочу добиться идеального напитка без запаха спирта и похмелья.
- Без похмелья к тебе клиент не попрётся, - улыбнулся Селёдкин. – Это ты и сам понимаешь. Но смысла в этом никакого. Нагнал, продал, купил, и всё сначала. За всей этой чепухой кроется желание тихого прозябания, как у твоих испанцев.
- А вот и нет, - оживился Сурков. – Если бы я был достаточно богат, то я бы не стал покупать яхты и самолёты, как Абрамовичи. Я бы построил дирижабль.
- Чего? – удивился Селёдкин.
- Дирижабль, - ответил Сурков. – Ты не представляешь насколько это выгодная штука! Целые хоромы в открытом воздухе, и летай по миру, куда захочешь. В Байкале воды набрал, в Африке ананасы, можно и сафари устроить с воздуха. И никому платить за жильё не надо. Где дешевле, туда и полетел за продуктами.
- Ага, так тебя и пустят бороздить воздушные просторы, - засмеялся Селёдкин. – Собьют на первой же нейтральной полосе.
- А вот и нет! Дирижабль может летать на таких высотах, что ни один радар не увидит.
- В стратосфере что ли? – улыбнулся опять Селёдкин.
- И такие уже разрабатывают, - кивнул Сурков. – Ты пойми, Гриша, дирижабль мало заметен в инфракрасном и радиолокационном диапазонах, к тому же они могут висеть на одном месте, очень даже долго. Они чрезвычайно экологичны, причём не только в плане загрязнения воздуха, но и в том, что они очень тихие. Они весьма экономичны и могут быть чрезвычайно грузоподъёмными, значительно грузоподъёмнее самых больших транспортных самолётов. Дирижабли не требуют больших и дорогостоящих взлётно-посадочных полос и могут садиться практически на любую относительно ровную поверхность. Они могут летать очень далеко и очень долго. Сутки и недели, иногда даже месяцы и годы. С таким аппаратом можно бабки зарабатывать и жить в ус не дуя. Например, можно использовать его для доставки грузов военного и гражданского назначения в восточные регионы страны. Тут дирижаблям просто нет цены, только они могут избавить нас от критической зависимости от Транссиба и Севморпути. Это как пример, в путинской России всё всегда будет через жопу, приедет ментовская братва и бизнес отожмёт. А вот в Евросоюзе…
- Ну да, ну, да, - сказал Селёдкин. – Только в чём смысл?
- В независимости, - ответил Сурков. – Ты можешь послать всех к чёрту и жить сам по себе. Конечно, я понимаю, что мы все отчего-то зависим, но с таким аппаратом я уже имел бы свой личный суверенитет и безопасность. Я стал бы над миром людей с их завистью и тупостью.
- С большими деньгами то же самое проделывают и на земле, Толя, - ответил Селёдкин. – Какая разница, где ты находишься, если можешь послать людей к чёрту и встать над их законами?
- Большая, - не согласился Сурков. – Как-то в 90-х мне попалась статья в газете про некого миллиардера-стервятника по имени Кеннет Дарт. Она меня впечатлила. Этот гадёныш оказался до того жадным на деньги, что ради того, чтобы не платить налоги, отказался от американского гражданства в пользу гражданства Белиза, а потом – Ирландии. Однако и этого ему показалось недостаточно. Он попытался создать для себя налоговый рай. Для этого он выкупил один из Багамских островов, построил на нем взлетно-посадочную полосу и пристань. Говорят, Кеннет даже хотел провозгласить новое государство на этом острове. Потом он купил себе яхту, а точнее 60-метровый бронированный корабль. И впредь плавал на ней в нейтральных водах, чтобы ни одна страна не могла предъявить ему налоговых требований из-за его проживания на ее территории. К тому же яхта была оснащена телекоммуникационным оборудованием, позволявшим Дарту контролировать и все его действия на фондовом рынке, и семейное предприятие. То есть он вышел из всяческой юрисдикции, стал свободным, хоть и остался настоящим сукиным сыном. Кроме того для многих оставалось загадкой, почему он, беглец от налогов, жертвует сотни тысяч долларов на фундаментальные научные исследования. Позже выяснилось, что это были исследования, направленные на разработку технологий, поддерживающих работу головного мозга после остановки сердца. Если при его жизни эти технологии удастся реализовать, то даже после смерти Дарт юридически будет жить: его мозг будет работать. Следовательно, его наследникам не придется платить налоги с огромного наследства, его наследства. Понимаешь, Гриша?
- А какой смысл жить мозгам после остановки сердца? Чего им думать, если сделать больше ничего не смогут?
- Видимо смогут, - пояснил Сурков. – Будет обычная говорящая голова, как у профессора Доуэля. Тут вот что интересно, человеку всегда есть куда стремиться даже будучи очень богатым. Нужно только выбрать цель, и добиваться её, хотя бы и ради шкурного интереса. В этом и состоит смысл жизни, чтобы придать ей смысл. Иначе ты труп. Понимаешь? А такие, как Абрамовичи и Дерипаски не способны ни на что, кроме воровства. У них нет фантазии, нет личности, нет смысла. Они не живут, а существуют. Они мало чем отличаются от алкашей, та же погоня за очередной порцией низменных потребностей. Они ничего не строят и ни во что не вкладываются, кроме собственной утробы. Тот же шельма Дарт, своими инвестициями, двигает науку вперёд.
- А я слышал, что ещё какой-то хитрожопый миллиардер вложил полтора миллиарда баксов в создание искусственного острова - систейда - жители которого не подчинялись бы законам других стран и существовали независимо от остальных государств. Но через десять лет всё так и затухло, выяснилось, что стоимость такого проекта чересчур высока. Однако идейка об элитарном рае до сих пор морочит головы всяким толстосумам. Кроме того, давно носятся слухи, что в водах Мирового океана (где не имеют силы законы ни одной из стран мира) дрейфует громадный лайнер, называемый «Корабль Бессмертных». Билеты туда стоят не просто громадных денег, а баснословно громадных. И на борту этого чудо-корабля находятся клиники, лаборатории, центры с супер новейшими технологиями в области омоложения. Причем бешеная конкуренция и немереные деньги - не являются залогом успеха, так как дают право лишь на участие в экспериментах. На стареющих и соответственно дряхлеющих олигархах проводят апробирование новейших технологий омоложения, и это даже не клинические испытания. Значит, и эти сукины дети двигают науку вперёд?
- Конечно.
- Тогда эта наука элитарная, имеющая смысл только для избранных, - сказал Селёдкин. – Ни тебе, ни мне, с этого не перепадёт ни крошки. Следовательно, смысла в такой науке – ноль. Мы как умирали от рака, так и умрём от сердечной недостаточности. Я понимаю, что большинство хочет пожить по-человечески, но это же самое большинство чаще всего поступает по-скотски. Заслуживают ли они после этого человечности?
- Просто нас к этому приучили, - ответил Сурков. – Поэтому я и хочу в Испанию.
- Со свиным рылом в калашный ряд?
- Почему со свиным?
- А потому что в своей деревне ты полдурака, а в чужой – полный, - ответил Селёдкин. – Никому мы там не нужны. Тем более русские.
- А здесь нужны?
- Нужны. Маме, папе, друзьям, товарищам…
- Всё это херня на постном масле, - воскликнул Сурков. – Сам сказал, что мы в большинстве скоты.
- Скоты и есть, раз до сих пор такую власть терпим, но дело не в этом, - ответил Селёдкин. – А в том, что так долго это продолжаться не сможет. Кончится и это безобразие.
- Никогда это не кончится, - сказал Сурков. – Не верю я в Россию.
- А чем тебе Россия виновата? Её саму грабят и насилуют.
- А кто грабит? Хазары опять что ли?
- Надо думать, - ответил Селёдкин. – Её бедняжку всю измордовали, даже имя и то отобрали, от русов ведь Русь пошла. А русы – это с финского – гребцы. А гребцы – варяги, а варяги – викинги, а викинги – скандинавы. Вот и нету никакой России. И нас значит, нету.  Так, стадо азиатов и варваров каких-то. И кто такое внушает нам, не понятно. Не так ли, Анатолий? Сатановский и Соловьёв вообще всем рассказывают, что евреи пришли на территорию нынешней России аж во втором веке, когда тут славян и в помине не было. Так что это мы здесь пришлые гости, а не они с хазарами.
- И что? – спросил Сурков. – Да насрать. Чудинов, которому везде буквы и надписи мерещатся, тоже говорит, что все произошли от русских. Какая разница? Еврей про своё талдычит, Задорнов про своё, китаец тоже чего-то там возомнил, ну и что? Все хотят быть древними и главными, но я-то хочу просто жить, а не выживать. Плевать мне на их разборки и прочее кунг-фу, вся эта политика вот мне где, - провёл ладонью по горлу Анатолий.
- А притом, - сказал Селёдкин. – Когда тебя, как русского расчеловечили, то и уважения к тебе никакого. Тебя, как унтерменша уже можно ограбить, обмануть, плюнуть в лицо, а потом и убить. Приедешь ты в Испанию, узнают кто ты и откуда, и отвернутся. Даже руки не подадут. У них в головах теперь только русская мафия, Путин, и водка. Так что никому там не говори, что ты русский, говори, что хазарин.
- Дельный совет, - улыбнулся Сурков. – Эти дебилы один хрен не поймут. Кстати, Хазанов тоже во времена СССР кабардино-балкарцем прикидывался. Или чеченцем?
- Да хоть Чебурашкой, - отозвался Селёдкин. – Можешь даже педерастом назваться, тогда точно всех там самогоном споишь.
- Хе-хе-хе, - засмеялся Сурков. – А что, дельная мысль, хе-хе-хе.

Так оно и продолжалось где-то четыре года, пока Толян не уволился. Может и вправду монетку нашёл? Однако никто никого не переубедил. Вот только Гришку в последнее время так и тянет нажраться и послать всё к чёрту. Особенно друга Толю.