ЧАСТЬ 4. ВАВИЛОНСКИЙ ЦИКЛ
Мы привели современные, действующие с 2000 г. астрономические параметры для расчётов эфемерид и иных целей для представления о важности для любых цивилизаций умения наблюдать, измерять, вычислять время, место планет, звёзд, галактик.
Вавилонская астрономия была тесно переплетена с астрологией. Астрологический свод «Энума Ану Энлиль» содержит ценные астрономические наблюдения. Также астрономия была необходима для развития календарной системы, которая давала возможность отсчитывать время. Известно, что развитие астрономии поощрял вавилонский царь Хаммурапи. Ещё до развития вавилонской астрономии государства Шумера и Аккада, предшествовавшие Вавилонскому государству, достигли определённых успехов в астрономии. Вавилоняне использовали эти достижения как основу своей собственной астрономии.
Когда Вавилон был захвачен Ассирией, то сложились хорошие условия для дальнейшего развития вавилонской астрономии. В этот период постепенно собирались данные о закономерностях в наступлении затмений и движении планет. На протяжении всего периода времени от завоевания Вавилона Ашшурбанипалом до завоевания Персидской империи Александром Македонским Вавилон был торговым и культурным центром на всем Ближнем Востоке. В этих условиях крайне сильно развилась вавилонская астрономия. В то время расстояния между планетами и звездами большой яркости указывались в цифрах. Шумеро-аккадские и вавилонские астрономы-жрецами наблюдали небо с помощью специальных башен-обсерваторий, которые, как правило, были размещены в зиккуратах. Эти башни были во всех шумеро-аккадских и вавилонских крупных городах.
В вавилонском календаре было 12 месяцев, а также ещё один вставной месяц, иногда использовавшийся для поддержания цикличной правильности календаря. Иногда было два года подряд с вставным месяцем, в крайних случаях в году могло быть два вставных месяца. Год начинался с весны, а первым месяцем был нисан. Вавилоняне ввели понятие недели. Каждый день был посвящен определённому богу: 1-й Cолнцу (Шамаш), 2-й Луне (Син), 3-й Нергалу, 4-й Набу, 5-й Мардуку, 6-й Иштар, 7-й Ниниб.
Для выяснения наступления первого дня месяца вавилонянам требовалось наблюдать за новолунием, а для церемониальных целей вавилонские жрецы также наблюдали за полнолунием.
Среди различных документов, найденных в библиотеке Ашшурбанипала, имелся вавилонский астрономический текст Мул Апин. Данный текст датируется первой вавилонской династией. Текст дешифровал Куглер в 1911 году. Первая половина текста имеет астрологическое содержание и содержит предсказания будущего на основе движения Венеры. На основе данного текста Куглер сделал (впоследствии опровергнутый) вывод, что первая вавилонская династия правила с 2225 по 1926 годы до н. э. Ныне считается, что она правила в 1894—1595 годах до н. э.
Существует список, датируемый V веком до н. э., в котором находится систематический обзор относительных положений созвездий. Олмстед упоминает эфемериды, датируемые 568 г. до н. э.
Все известные созвездия вавилонские астрономы подразделяли на три «пути»: Энлиля, Ану и Эа. Первый включал в себя 33 звезды, второй 23 и третий 15. Итого им было известна 71 звезда. Почти все вавилонские созвездия обожествлены.
Большая часть из звезд и созвездий в списке имеют совпадающие или близкие к современным названия. Например:
Коза-рыба (Козерог), Рыбы, Бык (Телец),
Близнецы, Рак (Аллул), Лев,
Весы, Скорпион (Гир-таб), Стрелок из лука (Пабильсаг, Стрелец)
Ворон, Волк, Гидра (Змея).
Эти совпадения в названиях объясняются тем, что греки позаимствовали свои названия созвездий у вавилонян.
Однако часть названий не совпадала, в частности:
Кабан (Центавр), Пантера (Лебедь), Пастырь (Орион вместе с Сириусом),
Повозка (Большая Медведица), Поле (И-ку: Пегас), Чаша (Возничий),
Козел (Лира), «Наемный работник» (Лухунга, Овен), Мулмул (Плеяды).
Борозда (Абсин, Дева) , Великан (Водолей).
Фигуры вавилонских и современных созвездий часто различаются: в созвездии Пантера была включена северная часть современного Цефея, а в современное созвездие Большого Пса добавлены стрелы и лук вавилонского созвездия Стрелка из лука.
Из звёзд вавилоняне чаще всего упоминали Царя (Лугал, Регул), Ли (Альдебаран) и Каксиди (Сириус).
Поскольку древние вавилоняне провели огромное количество наблюдений за Луной, Луна стала для них объектом теоретических вычислений. Эти вычисления начались в ассирийский период Вавилона: в библиотеке Ашшурбанипала были найдены таблички с этими вычислениями. В них определялись интервалы времени между заходом Солнца и заходом Луны в дни после первого числа каждого месяца, а также для дней после 15 числа каждого месяца давались вычисления интервалов времени между заходом Солнца и восходом Луны.
Вавилонские астрономы уделяли большое внимание планете Венере (Нин-дар-анна, «госпожа небес», Дильбат, Иштар). В текстах позднего периода она вместе с Луной и Солнцем составляет триаду. Согласно некоторым предположениям, вавилонские астрономы знали, что в период своей большой яркости после или до нижнего соединения Венера кажется серпом. Согласно этой версии, вавилонские астрономы уделяли столь большое внимание Венере именно из-за этой её особенности, поскольку эта особенность делала её сестрой Луны. Поэтому в интересах вавилонские астрономы внимательно наблюдали за Венерой, а в поздний период (1500—1000 годы до н. э.) даже пытались использовать величину периодов её исчезновений и появлений для астрологических предсказаний.
Также вавилонянам были известны планеты (биббу,«бараны»): Меркурий (Гудуд, Набу), Марс (Залбатану/Салбатану, Нергал), Юпитер (Мулу-баббар/Мулубаббар, Мардук) и Сатурн (Ниниб).
Благодаря многовековым наблюдениям вавилонские астрономы разработали календарь. Вавилоняне делили сутки на 12 часов, а час на 30 минут, год у них состоял в среднем из 365 дней. Основное внимание вавилонские астрономы уделяли движению звёзд и планет. Их знания в области движения небесных светил были достаточно развиты, точность, с которой они вычисляли движение небесных светил, была по тем временам высока.
Вавилонские астрономы могли предсказывать затмения и рассчитывать времена равноденствий. При правлении царя Навуходоносора вавилонская астрономия достигла новых успехов, в частности был выделен зодиак.
Греческая астрономия развивалась под сильным влиянием вавилонской. Древнегреческие астрономы копировали у вавилонян записи и вычисления, а также позаимствовали астрономические приборы.
Древнеегипетская астрономия несколько отличалась от вавилонской и уходила в глубокую древность: египтяне, судя по разным источникам, систематически вели наблюдения звёздного неба в течение 40-50 тысяч лет; их астрономию сравнивают с китайской, индийской и вавилонской (халдейской). В Египте и соседних с ним странах установился довольно точный способ определения времени года посредством наблюдения гелиакического восхода звезды Сириус (Сопдет). Египтяне первыми определили год в 365 дней и 6 часов. Для египтян разлив священной реки Нил — земного отражения небесного Млечного Пути — совпадал с восходом Сириуса. Появление Сириуса повторяется через равные периоды времени, а именно через каждые 365 1/4 дней. Каждые четыре года Сириус восходил днём позже (накапливались дополнительные сутки для года в 365 суток), из-за чего через 365 х 4 = 1460 лет разница между гражданским календарём (360 дней + пять дней-эпагоменов) и солнечным годом достигала целого года, который и прибавлялся к 1460 годам, образуя цикл из 1461 солнечного года. Весь период в 1461 год сириакического цикла (сотического — по греческому именованию звезды) считался одним днём Сириуса, его начало и конец отмечались как великие праздники страны Та-Мери (Древнего Египта). В древнеегипетских надписях сохранились данные о восходе Сириуса (Сопдет).
Греческая античная астрономия (VI век до н. э. — V век н. э.) стала плодом учёных, обучавшихся у египетских жрецов (Фалес, Пифагор, Демокрит, Аристарх, Евдокс и др.).
Египетские астрономы принимали во внимание пять видимых невооружённым глазом планет:
Себег (планета Сета: Меркурий);
Себа Джа («пересекающая звезда»: Венера в виде цапли);
Хор Джесер («красный Хор»: Марс в виде сокола);
Себа Реси Эн Пет («звезда южного неба»: Юпитер);
Себа Иабти Джа Пет («Восточная звезда, пересекающая небо»: Сатурн в виде быка).
Особую роль играли созвездия Ориона (Саху), Большой Медведицы (Мес).
В истории идёт давний малоперспективный спор о первичности астрономических знаний в Древней Месопотамии или Древнем Египте. Скорее всего, источник был один, но ещё более древний, пока нам неизвестный…
Периодом наибольшего процветания и величия Вавилона, который отражен в более поздних преданиях о Вавилоне, было время правления Навуходоносора (605–562 гг. до н. э.). Во времена Навуходоносора город Вавилон простирался по обоим берегам Евфрата. То, что мы можем назвать Старым городом, располагалось на восточном берегу реки, и эта часть города была несколько больше, чем Новый город на противоположном берегу. Ближе к восточному берегу и в центре города стоял Этеменанки, «Дом основания Небес и Земли», огромный семиэтажный зиккурат, или храмовая башня, уже очень старая, но великолепно перестроенная. Эта огромная башня с маленьким храмом наверху поднималась на высоту почти 300 футов и, возвышаясь над равниной, была видна на много миль вокруг. Её размеры были разными при различных перестройках, но раскопки показывают, что её основание при максимальных размерах образовывало квадрат со стороной около 300 футов. Основная часть зиккурата была построена из утрамбованной глины, хотя была облицовка из обожжённого кирпича почти 50 футов толщиной. Лестница шириной около 30 футов вела на первый и второй этажи; выше вели другие лестницы или пандусы.
К югу от ограждённой территории Этеменанки располагался храмовый комплекс Эсагилы - «Дома Поднятия Головы». Здесь находились не только главное святилище бога Мардука (иначе называемого Бэл - «Бог»), но и святилища сына Мардука Набу и ряда других божеств. Есть рассказы об Эсагиле и Этеменанки, почерпнутые как от древнегреческих авторов, так и из клинописных табличек; на одной из самых поздних табличек приводятся точные размеры обеих построек.
Внутри Эсагилы находилось главное святилище бога Мардука, которое представляло собой зал 66 на 132 фута. Оно было ослепительно роскошным помещением, так как если привести всего лишь одну деталь из личных записей Навуходоносора, то мы узнаём, что он приказал покрыть всю её изнутри, включая балки, золотом. На возвышении внутри капеллы стояли золотые идолы Мардука и его супруги Царпаниту, а золотые изображения слуг богов располагались по обеим сторонам божественной пары. Среди них были парикмахеры Царпаниту, дворецкий, пекарь, привратник, собаки. Статуи крылатых существ под названием керубу (откуда и пошло слово «херувим») охраняли вход. Все эти статуи были богато украшены золотом и драгоценными камнями и облачены в роскошные одежды, но за исключением беглых взглядов, брошенных из дворика, простому вавилонянину приходилось принимать это на веру с чужих слов, так как во времена Навуходоносора никто, кроме царя, наследного принца и жрецов, не входил внутрь святилища.
В городе были другие храмы, совершенно отличные от Эсагилы. Внутри храмов обычно стояла статуя бога посередине одной длинной стены овального святилища, а в стене напротив был портал, который вёл в переднюю. Передняя имела схожую форму с основным святилищем и была ей параллельна. В самой дальней от святилища стене передней был другой портал, через который можно было попасть в главный двор, так что, когда двери в переднюю и двери в святилище были открыты, простой народ мог увидеть статую самого бога. Двери в святилище Мардука открывались до определённой точки чуть к северо-востоку, как и подобало богу Солнца, хотя в некоторых других храмах всё было сориентировано иначе. По сторонам и позади передней и святилища, а также вокруг дворика находились другие помещения, использовавшиеся как кладовые для вещей, которые были нужны для отправления культа. Вдоль многих улиц, особенно на подступах к храмам, у городских ворот и на перекрёстках были небольшие алтари. Число их доходило до четырёхсот. В северной части Старого города сразу за внутренними стенами стоял главный дворец Навуходоносора. Как было принято в древности на Ближнем Востоке, это была не только царская резиденция, но также гарнизонный и административный центр. В женской части дворца жила не только супруга Навуходоносора, но и наложницы, присланные царю со всех уголков империи. Имеется клинописный текст более раннего периода, чем период правления Навуходоносора, устанавливающий правила, применяемые в царском гареме.
Всех любознательных привлекали знаменитые висячие сады. Как пишут классические авторы, сады были посажены по приказу царя, чтобы доставить удовольствие персидской наложнице, которую приводила в уныние ничем не нарушаемая монотонность ландшафта и которая тосковала по горам своей родины. Полагают, что сады были разбиты у реки на фундаменте из арочных сводов и они поднимались рядами террас на высоту 75 футов. Всё это сооружение затем сделали водонепроницаемым при помощи битума, обожжённого кирпича и свинца, чтобы своды под ними оставались сухими. На террасы насыпали землю на глубину, достаточную, чтобы могли расти даже большие деревья. Затем посадили деревья и обеспечили постоянный приток воды из Евфрата посредством поливочных механизмов.
Улицы Вавилона – двадцать четыре из них фигурируют в одном тексте – носили названия типа «Мардук – пастух своей земли», «Он слышит издалека» и «Пусть враг не победит». Последнее – это название части дороги, входившей в город через Ворота богини Иштар в северной стене, к востоку от дворца. Эту дорогу обычно называют Дорогой процессий, потому что это была главная улица, которой пользовался Мардук, когда жрецы проносили его статую по городу во время церемоний: её ширина местами доходила до 66 футов, у неё была кирпичная основа, покрытая асфальтом, которая образовывала подушку для больших кусков известняка, служащих дорожным покрытием. Подойдя с севера к Воротам богини Иштар, путешественник проходил между высокими стенами, украшенными рядами львов, – по шестьдесят с каждой стороны,– выложенными красными, белыми и жёлтыми эмалированными изразцами. Схожая техника применялась и внутри самих Ворот богини Иштар, где были изображения быков и драконов. От Ворот богини Иштар Дорога процессий шла параллельно Евфрату полпути через Старый город, а затем поворачивала на запад и проходила между Этеменанки и Эсагилой, направляясь в сторону реки, где она шла по мосту в западную часть Вавилона. Остатки этого моста были найдены, и, оказывается, он был построен на сваях, сделанных из кирпичей, скреплённых битумом. Сваи имели в ширину 30 футов и отстояли друг от друга на расстояние 30 футов, и только у западного берега пролёт был 60 футов, чтобы облегчить проход кораблям. Сваи имели грубую форму лодок, с боков они имели вдавленные изгибы, чтобы сократить сопротивление течению. Классические авторы пишут о каменном мосте, т.е. сваи были увенчаны каменными блоками, которые несли сам мост, простираясь от одной сваи до другой на тяжёлых деревянных балках.
Вся эта информация не только была найдена и прочитана близнецами, но и увидена в снах и медитационно-гипнотических сеансах. На развалинах древнего Вавилона видения становились явными, особенно при магических ритуалах вавилонского свойства…
После посещения развалин Вавилона на берегу Евфрата близнецы направились в Багдад на берегу Тигра. Багдад был основан на западном берегу реки Тигр в соответствии с астропрогнозами 30 июля 762 года и первоначально имел форму круга в плане; строительство города как столицы государства Аббасидов началось по распоряжению халифа Абу Джафар аль-Мансура.
Претендуя на верховную власть, Аббасиды заявляли, что Омейяды, хотя и происходили из племени курейш, к роду Пророка, то есть к Хашимитам, не принадлежали. Аббасиды же вели своё происхождение от дяди пророка Аббаса ибн Абд аль-Мутталиба из мекканского рода Хашим. Последний приходился братом отцу Мухаммада, Абдаллаху, и отцу Али, Абу Талибу. Первоначально Аббасиды не играли значительной роли в государственных делах. Но по мере того, как в Халифате росло недовольство правящей династией Омейядов, значение этого рода возрастало. Вследствие своего близкого родства с Алидами Аббасиды могли рассчитывать в борьбе за власть на поддержку шиитов. Праправнуку Аббаса, Мухаммаду ибн Али ибн Абдалле, удалось в начале VIII века заручиться поддержкой нескольких шиитских кланов, которые признали его своим имамом. Ибн ат-Тиктак сообщает, что Мухаммад получил имамат от одного из шиитских имамов Абу Хашима Абдаллы, который, умирая, объявил его своим преемником.
С этого времени Аббасиды начали тайно готовиться к свержению Омейядов, повсюду рассылая своих агентов. Подлинным центром антиомейядского движения была Куфа, однако особенно благоприятную почву для своей пропаганды Аббасиды нашли в Хорасане и Мавераннахре среди тамошних шиитов. В 743 г. Мухаммад был схвачен и казнён. Имамат перешёл к его сыну Ибрахиму. При нём в Хорасан отправился талантливый проповедник и способный военачальник Абу Муслим, перс по происхождению. По вере он был шиитом, однако все свои силы отдал делу Аббасидов. За короткое время Абу Муслиму удалось создать мощную организацию последователей и привлечь на сторону Аббасидов не только отстранённых к этому времени от власти арабов-кальбитов, но и подавляющую часть принявшего ислам городского населения Ирана. Его поддержали также многие шииты, уверенные в том, что после свержения Омейядов власть перейдёт к потомкам Али.
Успеху Аббасидов способствовала междоусобица Омейядов, разгоревшаяся после смерти халифа Хишама в 743 году. В 747 году в Хорасане началось антиомейядское восстание, которым руководили представители Аббасидов — Ибрахим ибн Мухаммед, а после его гибели — его брат Абуль-Аббас ас-Саффах. 26 июня 749 года Аббасиды одержали победу при Нехавенде, открывшую им дорогу на Багдад. 28 ноября того же года в соборной мечети Куфы Абу-л-Аббас привёл к присяге своих новых подданных.
Последний омейядский халиф Марван II ещё полгода правил западной частью халифата, затем бежал в Египет, где в 750 году был убит. Аббасиды почти поголовно истребили Омейядов, а также уничтожили своих недавних сторонников по антиомейядскому движению — Абу Салама (750) и Абу Муслима (755).
К 751 году арабы завоевали Иран, Ирак, Сирию, Палестину. Несмотря на сопротивление Западно-Тюркского каганата, им удалось захватить его южную часть и включить в состав халифата. С проникновением арабов всюду постепенно начал распространяться ислам. В июле 751 года произошла Таласская битва между войсками Аббасидского халифата и карлуков, с одной стороны, и армией танского Китая за контроль над Средней Азией. Результатом битвы стала победа Аббасидов с карлуками, что положило начало распространению ислама в Мавераннахре и Центральной Азии, а также арабскому влиянию на участках Великого шёлкового пути.
Первым изменением, которое сделали Аббасиды под руководством аль-Мансура, было перемещение столицы империи из Дамаска в недавно основанный город Багдад в Ираке, поближе к их персидской базе поддержки мавали. Багдад был основан на реке Тигр в 762 году. Кроме того, была учреждена новая должность визиря для делегирования центральной власти, а ещё большие полномочия были переданы местным эмирам.
Это в конечном счёте означало, что многие халифы Аббасидов были низведены до более церемониальной роли, чем при Омейядах, поскольку визири стали оказывать большее влияние, а роль старой арабской аристократии постепенно заменялась персидской бюрократией. Во времена аль-Мансура контроль над аль-Андалусом был потерян, а шииты восстали и потерпели поражение год спустя в битве при Бахамре.
Аббасиды сильно зависели от поддержки персов в их свержении Омейядов. Преемник Абу аль-Аббаса аль-Мансур приветствовал мусульман неарабов при своём дворе. Хотя это помогло объединить арабскую и персидскую культуры, оно оттолкнуло многих их арабских сторонников, особенно Хорасанских арабов, которые поддерживали их в их битвах против Омейядов. Эти трещины в их поддержке привели к немедленным проблемам. Омейяды, находясь вне власти, не были уничтожены. Единственный оставшийся в живых член королевской семьи Омейядов, которая была почти полностью уничтожена, в конце концов отправился в Испанию, где утвердился в качестве независимого Эмира (Абд ар-Рахман I, 756). В 929 году Абд ар-Рахман III принял титул халифа, основав аль-Андалус в Кордове в качестве соперника Багдаду как законной столице Исламской империи.
В 756 году халиф Аббасидов аль-Мансур послал более 4000 арабских наёмников для оказания помощи династии Тан в восстании Ань Ши против Ань Лушаня. Аббасиды, или "чёрные флаги", как их обычно называли, были известны в хрониках династии Тан как h;iy; D;shi,"Тази в чёрном одеянии" ("Тази"-заимствование из персидского t;z;, слово, означающее "араб"). Аль-Рашид направил посольства к династии Тан и установил с ней хорошие отношения. После войны, эти посольства остались в Китае на стороне халифа Харун аль-Рашида, заключившего союз с Китаем . Несколько посольств аббасидских халифов к китайскому двору были записаны в анналах Тан, наиболее важными из которых были посольства Абуля-Аббаса аль-Саффаха, первого аббасидского халифа, его преемника Абу Джафара и Харуна аль-Рашида.
Во второй половине VIII века аббасидскому руководству пришлось немало потрудиться под руководством нескольких компетентных халифов и их визирей, чтобы преодолеть политические трудности, вызванные разветвлённой природой империи и ограниченными коммуникациями по всей её территории, а также провести административные изменения, необходимые для поддержания порядка. Именно в этот ранний период династии, в частности во время правления аль-Мансура, Харуна аль-Рашида и аль-Мамуна, была создана репутация и власть династии.
Аль-Махди возобновил борьбу с византийцами, а его сыновья продолжали конфликт до тех пор, пока императрица Ирина не попросила мира. После нескольких лет мира Никифор I нарушил договор, а затем отразил многочисленные вторжения в течение первого десятилетия IX века. Эти атаки продвинулись в горы Тавра, кульминацией которых стала победа в битве при Красосе и массированное вторжение 806 года, возглавляемое самим Рашидом. Флот Рашида также оказался успешным, захватив Кипр. Рашид решил сосредоточиться на восстании Рафи ибн аль-Лайта в Хорасане и умер там же. В то время как Византия боролась с правлением Аббасидов в Сирии и Анатолии, военные действия были минимальными, поскольку халифат сосредоточился на внутренних делах, его правители проявляли большую автономию и использовали свою растущую власть, чтобы сделать свои позиции наследственными.
В то же время Аббасиды сталкивались с проблемами ближе к дому. Харун аль-Рашид набросился на Бармакидов, персидскую семью, которая значительно возросла в управлении государством, и убил большую часть семьи. В тот же период несколько фракций начали либо покидать империю для других земель, либо брать под свой контроль отдалённые части империи, удалённые от Аббасидов. Правление аль-Рашида и его сыновей считалось вершиной правления Аббасидов].
После смерти Рашида империя была расколота гражданской войной между халифом аль-Амином и его братом аль-Мамуном, который пользовался поддержкой Хорасана. Эта война закончилась двухлетней осадой Багдада и смертью аль-Амина в 813 году. Аль-Мамун правил в течение 20 лет относительного спокойствия, перемежавшегося с восстанием, поддержанным в Азербайджане хуррамитами. Аль-Мамун также был ответственен за создание автономного Хорасана и продолжающееся отражение византийских набегов.
Аль-Мутасим пришёл к власти в 833 году, и его правление ознаменовало конец сильных халифов. Он укрепил свою личную армию тюркскими наёмниками и быстро возобновил войну с византийцами. Его военные походы были в целом успешными, завершившись громкой победой в разграблении Амория. Его попытка захватить Константинополь провалилась, когда его флот был уничтожен штормом. Византийцы возобновили боевые действия, разграбив Дамиетту в Египте. Аль-Мутаваккиль ответил тем, что снова послал свои войска в Анатолию, грабя и мародёрствуя, пока они не были окончательно уничтожены в 863 году.
Халифат при Харун ар-Рашиде (786—809)
Распад единого Арабского халифата, начавшийся ещё при последних Омейядах, при Аббасидах продолжился. Назначенный в 755 году губернатором аль-Андалуса один из немногих выживших омейадов Абд ар-Рахман отложился и создал Кордовский эмират в следующем же 756 году. В 777 году от халифата отложился Магриб, где имам ибадитов Абд ар-Рахман ибн Рустам основал государство Рустамидов. В период 784—789 годов Идрис ибн Абдуллах установил власть над берберскими племенами западной Ифрикиййи, основав на её месте одноимённый шиитский эмират. К 800 году представители рода Аглабидов установили свою власть над восточной частью Ифрикийи, признавая власть Багдада лишь формально.
Таким образом, за первые полвека правления Аббасидов (до конца правления Харуна ар-Рашида) от халифата отложилась вся западная (до Египта включительно) часть.
Во внутренней борьбе за власть потомки ар-Рашида развязали Четвёртую фитну; победителем из неё вышел аль-Мамун, активно поддерживаемый иранскими аристократами и тюркскими наёмниками. Родовые арабские аристократы после Четвёртой фитны оказались отодвинуты от управления, что вызывало растущее недовольство с их стороны и, как следствие, всё большую опору потомков аль-Мамуна на иранскую аристократию и тюркских наёмников. Однако уже аль-Мутасим не чувствовал себя в безопасности в Багдаде и потому перенёс столицу в специально для этой цели отстроенную Самарру. Так же именно аль-Мутасим настолько не доверял регулярным войскам и наёмникам, что впервые в истории халифата сформировал корпус лично ему подчинённых воинов-гулямов.
Назначение отличившихся иранских аристократов наместниками провинций привело к тому, что восточные провинции Халифата фактически оказались феодами потомков Тахира ибн Хусейна, что позволяет говорить о формировании в 820-х г. государства Тахиридов. Усиление роли тюркских наёмников привело к полной зависимости халифов от них, формированию корпуса гулямов и неприязни со стороны регулярных войск, что в 860-х вылилось в анархию в Самарре и отложению государства Тулунидов. В то время как Тахириды формально признавали верховенство Аббасидов, Тулуниды вели активные боевые действия против халифов: так, Ахмед ибн Тулун (в 870-х) и его сын Хумаравейх ибн Ахмед (в 880-х) дважды отвоёвывали у Аббасидов Сирию.
В 885 году от Халифата откололась Армения, восстановившая таким образом независимость. Разгоревшееся в начале 900-х годов в государстве Аглабидов движение исмаилитов привело не только к падению государств Ифрикиййи, но и переходу Египта в состав Фатимидского Халифата из Аббасидского. В разгар аббасидско-фатимидской войны, в 945 году, шиитская конфедерация Буидов фактически захватила власть в Ираке, признавая верховенство Аббасидов лишь номинально.
С началом вторжения огузов под предводительством Тогрул-бека халифат утратил последовательно Хорезм и Иран. В 1055 году Аббасиды сами признали верховенство власти Сельджукидов, сохранив за собой лишь духовный авторитет и номинальную автономию в рамках государства Сельджукидов. После начала Крестовых походов и краха Сельджукской империи в 1127 году под властью Аббасидов осталось лишь ядро халифата — собственно Багдад и его окрестности. С этого времени Аббасиды пользовались покровительством сначала Зангидов, после 1171 года — Айюбидов, а после 1251 года — правителей Мамлюкского султаната, сохраняя за собой лишь верховенство духовного авторитета. Последний халиф из рода Аббасидов был убит войсками Хулагу в 1258 году при штурме Багдада; выжившие аббасиды переселились в Мамлюкский султанат, где к 1368 году их род пресёкся окончательно.
Династия Аббасидов достигла относительного расцвета при халифах аль-Мансуре (Абу Джафар, Абдаллах аль-Мансур, ок. 707—775), аль-Махди (775—785), Харун ар-Рашиде (768—809), аль-Мамуне (813—833). В правление Аббасидов изменился характер верховной власти — из предводителя мусульманской армии халиф превратился в главу всей мусульманской общины, где вероисповедание значило больше, чем этническая принадлежность. При Аббасидах многие неарабы заняли высокие посты в государстве, началось возрождение и расцвет национальных культур. Из-за усиления феодального гнёта имели место народные восстания, которыми руководили Бабек, Муканна и др.
Расцвет Багдада
После захвата власти в Арабском халифате Аббасиды решили перенести столицу из Дамаска на восток, ближе к Хорасану, служившему оплотом их сторонникам. Кроме того, новая столица была ближе к географическому центру халифата, значительно расширившего в VII—VIII веках свои восточные пределы. Проект будущего города был чудом архитектуры и назывался «величайшим строительным проектом исламского мира». Халиф аль-Мансур понимал, что удачное расположение на берегу реки Тигр обеспечит городу как экономическое процветание, так и стратегическое положение. Известно, что аль-Мансур, отлично разбиравшийся в геометрии Евклида, лично участвовал в планировании и строительстве города. Внешние стены города были обнесены глубоководным каналом. Сеть водных путей под названием Канал Сарат, связывавшие Евфрат с Тигром, добавляли красоту и помогали отводить воду из города. На четырёх главных дорогах располагались базары. В центре города располагалась резиденция халифа с соборной мечетью. Дворец халифа венчал изумрудного цвета купол около 40 метров в высоту, который был отлично виден со всех сторон. Дворец Мансура представлял собой примечательное здание площадью свыше 33 000 квадратных метров. Над куполом была фигура всадника с копьём в руке. По утверждению Хатиба, она вращалась как флюгер, указывая копьём в ту сторону, откуда в следующий раз мог появиться неприятель. Главная мечеть была первой, построенной в Багдаде. Будучи огромных для того времени размеров – 8000 квадратных метров, она должным образом воздавала хвалу Аллаху и при этом красноречиво показывала, что Аббасиды относятся к числу самых влиятельных и выдающихся Его рабов на этой земле.
К 766 г. строительство «круглого города» было завершено, по общему признанию, триумфально. Ученый 9 в. аль-Джахиз не скупится на похвалы: «Я видел известные города в стране Византии, в областях Сирии и в других странах совершенными и укреплёнными, но вовсе не видел города более высокого, совершенного по окружности, с более широкими воротами, великолепными сводами и крепкими стенами, чем Мадина аль-Мансура». Больше всего он удивлялся правильной круглой форме: «Словно она отформована по модели, либо отлита в большую крепость».
При Мансуре простые жители Багдада не допускались во внутреннюю часть города, точно так же в 20 в. при Саддаме Хусейне их потомки не могли находиться в центре города под страхом смерти. Неусыпно охраняемый район Карадат-Марьям, расположенный несколько южнее «круглого города», стал штаб-квартирой режима, машинным отсеком гигантского механизма, тщательно откалиброванного для того, чтобы следить, контролировать людей при помощи множества структур. С началом американской оккупации в 2003 г. эта часть стала еще более закрытой «зеленой зоной» — некой сюрреалистической антиутопией на 15 квадратных километрах, где иракцы были нежеланными гостями в своей собственной столице…
В состав Багдадского халифата в периоды расцвета входили территории современных арабских стран Азии, часть Средней Азии, Египет, Иран, Северная Африка и Индия.
Багдад стоял на пересечении торговых путей, поэтому ему суждено было стать центром мировой торговли, на рынках которого можно было встретить товары не только из всех частей мусульманского мира, но и из Индии, Европы и Китая. Багдаду суждено было стать центром науки мусульманского мира. Сюда со всех концов халифата и других стран стекались учёные, одарённые и гениальные. Здесь халиф Харун ар-Рашид основал знаменитый академический центр «Байт аль-Хикма» (Дом Мудрости), который собрал научные достижения всего мира. В этом центре постоянно переводились научные труды с греческого, латинского, индийского, персидского, китайского и тюркских языков. Багдадская библиотека к IX веку стала крупнейшей в мире. В характеристиках древних и современных историков Багдад справедливо назывался «центром мира».
После смерти халифа Харуна в 809-м г.н.э., халиф аль-Мамун убивает своего брата аль-Амина в борьбе за власть. Междоусобица медленно истощала власть в Багдаде. Кроме того, с востока вплотную к границам халифата стала продвигаться империя Чингизидов, которая к тому времени уже подчинила себе значительную часть Средней Азии и Китай. В январе 1258 года монгольское войско окружило Багдад. Оборона города была абсолютно неэффективна, поэтому уже меньше чем через неделю монголы установили контроль за стенами города. 10 февраля халиф сдался на милость военачальника монгольской армии Хулагу, в надежде сохранить за собой хотя бы какую-нибудь власть. Хулагу потребовал разоружить армию халифа и вывести ее из города. Халиф покорился и, к ужасу очевидцев, в городе началась жуткая резня. Халифу оставалось только беспомощно наблюдать. По разным данным, в резне было убито от 200 до 600 тысяч жителей города. Байт аль-Хикма и его знаменитая на весь мир библиотека была сожжена. Книги из библиотеки были выброшены в Тигр, а его воды от чернил стали чёрными. Система оросительных каналов города была разрушена. Когда Хулагу вошел во дворец, он спросил у халифа аль-Мустасима, почему он тратил огромные средства казны на роскошь, вместо того чтобы укреплять оборону города. Халиф аль-Мустасим ничего не смог ответить Хулагу, кроме: «Такова воля Бога». Хулагу ответил: «То, что с тобой сейчас случится – тоже воля Бога». 20 февраля Хулагу вывел из города свои войска, которые уже не могли терпеть зловония множества разлагающихся тел на улицах и в домах. Халифа ждал ужасный конец – его по приказу Хулагу затоптала монгольская конница. Единственная «почесть», которая была оказана для главы династии правителей, заключалась в том, что его труп поместили в кожаный мешок. По поверьям монголов, проливать королевскую кровь на землю означало навлечь на себя несчастья. Падение Багдада в 1258 году нашей эры стало ударом по исламской цивилизации, крупным событием в истории Ислама, знаменующим конец эпохи образования и культуры.
В конце XIV, в начале XV веков Багдад подвергся нашествию войск Тамерлана, в результате чего многие городские постройки были уничтожены, а ценности разграблены. Между 1393 и 1405 годами Багдад входил в империю Тамерлана.
В 1261 году мамлюкский султан Бейбарс I поставил в Каире халифа аль-Мустансира, беженца из Багдада, объявившего себя потомком аз-Захира (1225—1226). Вскоре аль-Мустансир пропал без вести в битве с монголами, но халифом в Каире был признан другой претендент, аль-Хаким I, потомок аль-Мустаршида (1118—1135). Каирские халифы в последующие столетия были послушными исполнителями воли султанов, ограничиваясь отправлением придворного и религиозного церемониала. Они занимали этот пост вплоть до завоевания Египта Османской империей (1517), когда султан Селим I, приняв титул халифа, отправил Мутаваккиля III в заточение в Стамбул. Последние руины города аль-Мансура были уничтожены в начале 1870-х годов, когда османский правитель-реформатор Мидат-паша под влиянием модернизма снёс знаменитые стены города.
Создание большинства архитектурных сооружений Багдада, признанных впоследствии культурно-историческими памятниками, относится к XII—XIV векам. В их числе дворец Аббасидов (конец XII — начало XIII вв.), мавзолей Зубайды (первая половина XIII в.), медресе Мустансирия (XIII в.), ворота Бао аль-Вастани (первая половина XIII в.), минарет Сук аль-Газаль (вторая половина XIII века), здание караван-сарая хан Марджан (середина XIV в.). В начале XVI века в Багдаде была построена Золотая мечеть, или мавзолей Мусы аль-Кадима.
Мусульманский Ренессанс.
Само понятие мусульманского ренессанса, связанного с халифатом, обязано выдающемуся швейцарскому учёному-энциклопедисту Адаму Мецу. Его книга «Мусульманский Ренессанс» посвящена истории культуры арабского халифата III-IV вв. хиджры (IX-X вв. н. э.). Ограничив свою работу рамками этих двух столетий, автор самым тщательным образом изучил огромное количество источников, выбрав из них всё, что служило культурно-исторической характеристикой эпохи. Как считают специалисты, книга А. Меца представляет собой именно свод материалов, раскрывающих разные стороны исторического и культурного развития "арабской империи" IX-X вв. н. э. Наряду со сведениями о законоуложениях, об управлении и финансовой политике, о системе налогов автор рассказывает о духовной культуре, об образе жизни людей в те далёкие времена, о литературе, нравах, религии, системе образования, описывает праздники, городскую жизнь, ведение хозяйства и торговли, даже речное и морское судоходство.
Огромное количество фактического материала и детальный показ различных сторон жизни той важной эпохи объясняют значение этой книги в исторической науке, в истории изучения Востока.
Христиан Адам Мец родился 8 апреля 1869 г. в небольшом баденском городе Фрайбурге. В востоковедение он пришёл не сразу: сначала занимался юриспруденцией, затем богословием и лишь позднее обратился к изучению восточных языков. Значительную роль в этом сыграли его знакомство с известным арабистом Теодором Нёльдеке и собственные путешествия по Востоку. Начав с изучения семитологии, А. Мец затем концентрирует своё внимание на средневековом арабском Востоке. Будучи человеком высокоодарённым, талантливым педагогом, А. Мец, как вспоминал его ученик Я. Вакернагель, "был хорошо известен в своем городе, но за его пределы имя А. Меца не выходило, а объяснялось это тем, что за 25 лет своей научной деятельности он опубликовал очень мало работ" . "Мусульманский Ренессанс" - последняя работа А. Меца, плод трудов всей его жизни, и благодаря ей имя этого учёного вошло в историю востоковедения.
А. Мец умер в декабре 1917 г., не завершив своего труда. Перед издателем рукописи А. Меца Рекендорфом стояла очень трудная задача: после смерти автора осталась не законченная им машинописная копия первоначального текста с многочисленными вставками, вычеркнутыми строками и многими другими правками и дополнениями. С этой копии ещё при жизни А. Меца была изготовлена машинописная копия, но выправить её автору не удалось. Книга была издана по этой второй копии, а корректура правилась с учётом первой.
Книга А. Меца вышла в свет в 1922 г., и уже вскоре после её опубликования стали появляться переводы труда А. Меца.
Первым переводчиком этой книги на английский язык был индийский востоковед Салахаддин Худа Бахш, работу которого консультировал английский арабист проф. Д. Марголиус. Первые семь глав перевода были напечатаны в 1927 г. в Хайдарабадском журнале "Islamic Culture". В последующие годы С. Худа Бахш продолжал публикацию перевода. До своей смерти он перевёл полностью 23 главы и половину главы 29. Последние пять с половиной глав были переведены проф. Д. Марголиусом, но издана книга была лишь в 1937 г.
В начале тридцатых годов в Гренаде была начата работа над переводом работы А. Меца на испанский язык. Перевод вышел в свет в 1936 г.
В 1939 г. в турецком научно-популярном журнале "Улькю" начал печататься перевод книги Адама Меца на турецкий язык, выполненный Джемалем Кёпрюлю; он был закончен в 1941 г.
В 1940-1941 гг. в Египте вышел двухтомный арабский перевод книги А. Меца, выполненный Мухаммадом 'Абд ал-Хади Абу Рида. Появление этой книги вызвало такой интерес в арабских странах, что вскоре возникла необходимость второго издания. Арабский перевод предварён введением Ахмада Амина и предисловиями переводчика к первому и второму изданиям.
Ахмад Амин считает основным достоинством книги использование автором большого количества источников при минимальном личном вмешательстве. А. Амин предложил переводчику восстановить цитируемые Мецом выдержки из арабских авторов по оригиналу (т. е. по арабским источникам, а не в переводе с немецкого).
После смерти известного французского арабиста Л. Берше (1889- 1955) в его архиве была обнаружена рукопись французского перевода книги. Перевод был сделан совместно с Леконтом .
Известный востоковед К. Беккер, весьма похвально отозвавшись о личности покойного А. Меца, отмечал, что его книга всегда будет кладезем знаний и без неё не сможет обойтись ни одно исследование по вопросам культуры эпохи халифов.
Часто плохая историческая наука насильно втискивает в заранее надуманную схему содержание той или иной эпохи, того или иного явления, в результате чего теряются не только детали, в которых ценные зёрна, но и вся неповторимость, оригинальность, «лица необщее выражение». А вот Адаму Мецу удалось показать Арабский халифат и взлёт исламской науки и культуры во всей их живости. Пожалуй, это самый яркий прецедент того, как следует писать историю. Ведь история всё ещё не столько наука, сколько искусство. Благодаря А. Мецу мы узнаём, насколько расцвет халифата был связан с поэзией: халифат оказался самой поэтической социальной системой в истории человечества: даже официальные бюрократические бумаги писались поэтически рифмованным языком, народ повторял наизусть, цитировал всюду поэтические выражения, ставшие поговорками, пословицами, стихи буквально распевались и разносились по всему халифату подобно сурам Корана. Особые достижения в познании звёздного неба достигались благодаря строительству и работе обсерваторий. Поэзия, звёздное небо, математика, география, философия, архитектура, другие виды искусства и даже многие аспекты обыденной жизни - всё было пронизано гармонией, открывающей пути к истине. Управление, экономика и политика также являлись полями для нетривиальных экспериментов. Но самым интересным, неординарным оказалось развитие судопроизводства и права в целом. Со времён Хаммурапи и Соломона качество правления и законов определялось реализацией принципа справедливости. Халифы (их было около сорока) не могли не заниматься вопросами светского и религиозного права, поэтому оказались экспериментаторами и в практическом судопроизводстве. После падения халифата судопроизводство провалилось в «чернуху» на более чем тысячу лет и до сих пор находится в незавидном положении как в теории, так и на практике. Поэтому неудивительно, что в исламском мире существует ностальгия по государственному устройству типа халифата, хотя ради справедливости следует отметить, что часто халифы, боясь связи высших чиновников-мусульман с чаяниями большинства народа, окружали себя чиновниками и советниками иудейского или христианского происхождения, что порой вызвало даже массовые протестные выступления мусульманского большинства.
Чтобы не быть голословными, близнецы написали ряд заметок с цитированием первоисточников и книги А. Меца. Мы тоже последуем их примеру и дадим несколько показательных цитат, но прежде вернёмся к визиту близнецов в Багдад.
В ночь с 13 на 14 июля 1958 года группа офицеров во главе с генералом Абдель Керим Каселем совершила государственный переворот. При штурме королевского дворца были убиты король Файсал II и бывший регент Абд аль-Илях. Возглавлявший правительство с 1941 года Нури Саид пытался бежать, но был пойман и растерзан толпой.
Совершённый под руководством генерала Абдель Керим Каселя переворот и изменившийся политический курс страны, ставшей республикой, резко отразились на военно-экономических интересах США и Великобритании. Был нанесён сильный удар и по престижу "первых держав". Так, например, во время переворота мятежниками были захвачены бюро (штаб) Багдадского пакта с его секретным архивом и англо-американский аэродром близ Багдада. Наземный персонал аэродрома численностью более 1100 человек, после того как он разрушил радарные установки и сжёг секретные документы, был разоружён и пленён . Более того, с потерей Ирака США лишились своих нефтяных центров в Мосуле и Басре. Новое иракское руководство стало «дружить» с СССР и др. соцстранами.
8 февраля 1963 года части иракской армии подняли восстание против правительства. Возглавляемые активными членами партии БААС полковниками Абдул Карим Мустафой и Ахмедом Хасаном-аль-Бакром военные захватили багдадский радиоцентр и ряд правительственных зданий. Иракские Военно-воздушные силы, находившиеся на базе Хаббания (80 км от Багдада), присоединились к повстанцам и приняли участие в боевых действиях. 9 февраля арестованные генерал Касем и два его адъютанта были расстреляны в телевизионной студии (по другим данным, в собственном кабинете). К 12 февраля, согласно сообщению Багдадского радио, были казнены ещё четыре высших офицера в отставке, обвинённые в измене. Начались жестокие репрессии против коммунистов и курдов. Всего, по сведениям западных периодических изданий тех дней, за период с 9 по 12 февраля погибло около 1500 человек.
На второй день переворота новое правительство – Национальный революционный совет во главе с полковником А.К. Мустафой, ставшим вскоре президентом, и Ахмедом Хасаном-аль-Бакром, занявшим пост премьер-министра, было признано Саудовской Аравией, Иорданией, Алжиром и Кувейтом. Советское правительство и КПСС открыто осудили действия баасистов.
18 ноября 1963 года армейская группировка во главе с Абдель Салямом Арефом совершила новый переворот, сместив баасистское правительство и запретив партию БААС. Период 1964-1968 гг. характеризовался непрерывной борьбой за власть между различными политическими группировками, частыми сменами правительства.
Именно в этот период близнецы оказались в Багдаде в гостях у дальнего родственника бывшего короля Фейсала. У него гостили юные принцы из соседних арабских монархий. Разумеется, все они хорошо охранялись, и информация об их пребывании тщательно скрывалась, хотя всерьёз никто ими не интересовался. Главное, что пришло в голову собравшимся, - устроить вечеринку с театрализованным представлением в духе «Тысячи и одной ночи», затем подняться на крышу, продолжить там сказочные посиделки, глядя на тёмное ночное звёздное небо. Близнецы рассказали о своих путешествиях и обменялись впечатлениями с остальными гостями о Йемене, Цейлоне, Индии, Иране, Турции, Иордании, Ливане, Сирии, Египте, Саудовской Аравии. Впечатления собравшихся совпали относительно Дамаска, Бейрута, Пальмиры, Джейраша, Аммана, Адена, Саны, Басры, Бусры, Триполи, Маракеша, Валенсии, Гранады… Бурным было обсуждение последних дней Македонского в Вавилоне. Затем возникло обсуждение рабства и работорговли. Слуги современных восточных принцев в действительности оказывались в положении рабов. И тут-то стали использовать книгу Адама Меца. «Рабов держали все: и мусульмане, и христиане, и иудеи. Только христианская церковь терзалась при этом время от времени угрызениями совести и говорила о том, что во Христе нет ни рабов, ни свободных. По крайней мере за торговлю рабами церковь устанавливала отлучение от общины. Мусульман же поражало главным образом то, что рабыни в христианских и иудейских домах не были в распоряжении хозяина дома так же, как и наложницы. Происходило это по той причине, что законы христианства на Востоке рассматривали связь мужчины со своей рабыней как разврат, который он должен был искупить церковным покаянием. Супруга же должна была продать рабыню и удалить её из дома. Если же рабыня принесёт своему хозяину-христианину ребёнка, то его следует воспитывать как раба, "дабы осрамить его распутного отца". Халиф аль-Мансур однажды послал врачу Георгиосу трёх прекрасных греческих рабынь и 3 тыс. золотых. Врач принял деньги, а девушек вернул обратно, сказав повелителю: "Я не могу жить с ними в одном доме, ибо нам, христианам, разрешено иметь только одну жену, а у меня есть жена в Билафете". Халиф похвалил его и полюбил за это.
Напротив, ребёнок, рождённый от внебрачного сожительства мусульманина со своей рабыней, считался свободным, и мать уже нельзя было после этого продать, и после смерти хозяина она также становилась свободной. Даже больше того - несколько господ могли сообща иметь одну рабыню и сожительствовать с ней .
В то время как в Византийской империи инаковерующим запрещалось держать рабов-христиан и христианская церковь в мусульманской империи запрещала также христианам под страхом отлучения продавать рабов-христиан нехристианам, мусульманское право разрешало христианам и иудеям иметь также и рабов-мусульман.
В IV/X в. главными рынками чернокожих рабов были Египет, Южная Аравия и Северная Африка, караваны которых доставляли с юга золото и рабов. Около середины II/VIII в. стоимость одного раба в среднем равнялась 200 дирхемам и. Сообщают, что абиссинец Кафур, впоследствии ставший правителем Египта, был куплен в 312/924 г. за 18 динаров; это очень незначительная цена, так как он был обрезан. В Омане за хорошего раба-негра платили 25-30 динаров. "Красивая и обольстительная девушка" стоила в 300/912 г. около 150 динаров. Неслыханно высокой ценой считали, когда везир ас-Сахиб приобрёл раба-нубийца за 400 динаров, в то время как даже красивая нубийская девушка, ценившаяся как наложница выше всех цветных, стоила примерно 300 динаров. Относительное бесплодие негритянок в северных областях помогало уберечь мусульманский мир от заполнения ввозимыми чернокожими и смешанными детьми от них. Чернокожий домашний раб использовался, как и в наше время, главным образом в качестве привратника .
В обществе, где хороший стих и красивая музыка ставились превыше всего, дороже всего ценились художественно одарённые и обученные девушки и юноши. В эпоху ар-Рашида один знаменитый певец держал по временам до восьмидесяти рабынь, которых обучал своему искусству. За них ему платили по 1-2 тыс. динаров . Менее обеспеченные артисты давали уроки у крупных рабовладельцев. Среди профессиональных певиц, числившихся в 306/918 г. в столице, лишь очень немногие были свободными. На знаменитых артистов и артисток, как и у нас, тратили фантастически большие суммы. Так, около 300/912 г. одна певица продавалась в аристократических кругах за 13 тыс. динаров, посредник получал при этом 1000 динаров. В 326/937 г. правитель Вавилонии Ибн Ра'ик купил певицу за 14 тыс. динаров, что считалось совершенно неслыханным .
По совершенно иной цене шли рабы-"аристократы"-белые. Красивая белая рабыня, совершенно ничему не обученная, стоила 1000 динаров и выше. Ал-Хваризми предлагал за одну рабыню 10 тыс. дирхемов. Особенно поднялась цена на белокожих в IV/X в., когда вследствие поражений на западной границе почти совсем иссякли важные источники получения белых рабов - Византия и Армения. Следует иметь в виду, что граждане империи ислама, так же как и покровительствуемые, никак не могли стать рабами по закону, т. е. прежде всего не могли стать ими из-за долгов, как это было в других странах. Родители-мусульмане также не могли продавать своих детей, как, например, отец-иудей свою несовершеннолетнюю дочь . Даже когда в III/IX в. египетские христиане были взяты в плен во время открыто поднятого ими восстания и проданы затем как рабы в Дамаск, это событие привлекло чрезвычайное внимание, ибо было воспринято как явное беззаконие. Напротив, для сект, которые рассматривали ислам как нечто существующее только для них одних, все прочие мусульмане стояли вне закона. Это было крайне важно в эпоху карматов, так как позволяло им обращать в рабов двуногую военную добычу. Иной мирный житель Аравии, Сирии или Вавилонии вдруг оказывался лишённым личной свободы: так, в 312/924 г. во время нападения на караван паломников около 2000 мужчин и 500 женщин были уведены в столицу карматов. Среди них находился также и филолог ал-Азхари (ум. 370/980), который, попав в плен к бедуинам, два года скитался вместе с ними по пустыне на положении раба и таким образом смог собрать столь ценный материал для своего словаря. В остальной части империи категория белых рабов ограничивалась тюрками и представителями того неистощимого племени, которое дало в Европе название этому сословию, т. е. славянами. Они ценились выше тюрков. "Если нет славянина, то берут в услужение тюрка",- говорил ал-Хваризми. Гораздо большей статьей ввоза из Булгара - главного города волжских булгар- были рабы, которые оттуда доставлялись на Амударью. Крупнейшим невольничьим рынком был Самарканд, город, который славился тем, что поставлял самых лучших белых рабов, а также производством воспитателей наподобие Женевы или Лозанны. Второй путь ввоза рабов-славян шёл через Германию в Испанию, а также в провансальские и итальянские портовые города Средиземного моря. В Европе работорговцами были почти исключительно евреи. Товар поступал главным образом с Востока, иными словами, существовали те же условия, что и в современной торговле девушками. С торговлей рабами связано, по-видимому, расселение евреев в восточносаксонских городах Магдебурге и Мерзебурге . Во время транспортировки рабов этих работорговцев добросовестно обирали, по крайней мере немцы; так, например,, таможенное уложение г. Кобленца требовало с каждой головы раба по 4 динара, а епископ Хура взимал на таможенной заставе в Валленштадте по 2 динара.
Наконец третий путь шёл из западных стран работорговли, которые в то время из-за войн с немцами изобиловали живым товаром, непосредственно на Восток, т. е. по маршруту, проделанному рабби Петахьи в VI/XII в.: Прага - Польша - Россия. Пунктом отправки была Прага, являвшаяся в IV/X в. средоточием работорговли. Святой Адальберт сложил с себя в 989 г. н. э. сан епископа Праги из-за того, что не в состоянии был выкупить всех христиан, закупленных одним еврейским купцом.
В городах существовали невольничьи рынки (сук ар-ракик), которыми заведовал особый чиновник. Нам известно детальное описание невольничьего рынка, построенного в III/IX в. в Самарре: он представлял собой четырёхугольник, пересечённый улочками, в домах были комнаты, мансарды и лавки для рабов . Однако быть проданным на рынке, а не в частном доме или при посредничестве крупного торговца считалось для хорошего раба позорным для него наказанием . Работорговцы, пользовались репутацией конских барышников наших дней: так, одного египетского наместника поносили с минбара, называя его "изолгавшимся работорговцем". "О, как много смуглых девушек с нечистой кожей было продано за золотистых блондинок, как много сухощавых - за пышнобёдрых, а пузатых - за стройных! Они подкрашивают голубые глаза под чёрные, румянят жёлтые щеки, делают сухие лица жирными, удаляют растительность со щёк, превращают пегие волосы в чёрные как смоль, прямые волосы делают вьющимися, худые руки – полными, выводят оспенные рубцы, бородавки, пятна на коже и чесоточные струпья. Особенно не следует покупать рабов в дни праздников, а также и на ярмарках: как часто приобретали там вместо девушки мальчика! Мы слыхали, как один работорговец говаривал: "Четверть дирхема на хну делает девушку на сто дирхемов дороже".
Волосы девушкам делают длиннее, привязывая к их кончикам волосы того же цвета. Дурной запах из носа устраняется втягиванием в ноздри благовонных масел; зубы отбеливают при помощи едкого калия с сахаром или древесного угля с толчёной солью. Должна быть также подрезана и кожа вокруг ногтей. Торговец советовал девушкам быть податливее со стариками и людьми робкими и тем самым располагать их к себе, а с юношами, напротив, быть недоступными, чтобы завоевать их сердца. Белой девушке они красят кончики пальцев красным, чернокожей - золотисто-жёлтым и красным, желтокожей - чёрным. Соответственно они одевают белых девушек в лёгкие тёмные и розовые одежды, а чернокожих - в красные или жёлтые, подражая тем самым природе, которая при сочетании оттенков цветов тоже воздействует своими контрастами!" Эти слова взяты из наставления о покупке хорошего раба известного врача-христианина Ибн Бутлана (первая половина V/XI в.). Наряду с теорией в этой книжечке звучит также и добрая доля солидного опыта в торговле людьми: "Индийские женщины послушны, но быстро увядают. Хорошо носят детей. Они имеют одно преимущество перед остальными женщинами: говорят, что разведённые снова становятся девственницами". Мужчины индийцы годятся к использованию их в качестве домоправителей, они способны к тонкому ремеслу, но рано гибнут от апоплексического удара. Обычно их вывозят для продажи из Кандахара. Женщины Синда знамениты своей тонкой талией и длинными волосами. Уроженка Медины сочетает в себе приятную речь и прелесть тела с кокетством и живостью ума. Она не ревнива, не злобна, не криклива, годится в певицы. Мекканка изнежена, имеет хрупкие суставы и томные глаза. Жительница Та'ифа - золотисто-смуглая нестройная, легкомысленна, способна к играм и шуткам, но никак не мать: "не склонна к зачатию и умирает в родах". Берберийка же, напротив, хорошо рожает, самая послушная, искусна во всякой работе. Маклер Абу 'Усман объяснял, что идеал рабыни, если девочка-берберийка, вывезенная из родины в 9 лет, три года пробудет в Медине и три года в Мекке, затем в 16 лет будет отправлена в Вавилонию и там будет обучена изящным искусствам. Если её купить в 25 лет, то она сочетает в себе хорошую породу с кокетством мединки, нежностью мекканки и образованностью вавилонянки. Негритянок поставляют на рынок много. Чем они чернее, тем они безобразнее и тем острее их зубы. Они мало к чему пригодны, легко становятся небрежными и вообще ни о чём не заботятся. Их натура - это танец и отбивание такта. Говорят: если негр падает с неба на землю, то и падает он в такт. Зубы у них очень чистые, потому что обильно выделяется слюна. Но это обилие слюны нарушает пищеварение. Неприятны у них запах, исходящий из подмышек, и шершавая кожа. У женщин из Абиссинии, напротив, мягкое и хилое тело, часто они страдают чахоткой. К пению и танцу они непригодны, а также не приспособлены к жизни в чужой стране. Они надёжны, обладают сильным характером в слабом теле. Женщины из буджа (между Абиссинией и Нубией) золотистого оттенка, у них красивое лицо и приятная кожа, но некрасивое тело. Их следует вывозить совсем юными, до того как над ними совершено обрезание, ибо обрезание производится зачастую настолько грубо, что выступает наружу кость. Мужчины этого народа отважны, но разбойники, а потому им нельзя доверять деньги и делать их домоправителями. Из всех чернокожих наиболее покорна и жизнерадостна нубийка. Египет ей полезен, потому что и на родине своей она пьет воду Нила, в других местах она погибает от болезней крови.
Тюрчанки сочетают в себе красоту, мягкость и белую кожу, глаза у них маленькие, но приятные, рост небольшой, вплоть до низкого; высоких среди них мало. Они неиссякаемый источник в смысле деторождения, дети от них редко бывают уродливыми и, как правило, не бывают плохими наездниками. Они опрятны, хорошо готовят, ио расточительны и ненадёжны.
Гречанка - румяно-белая, волосы гладкие, глаза голубые, послушная, уступчивая, дружелюбная, верная, и на неё можно положиться.
Мужчин греков следует использовать домоправителями по причине их любви к порядку и слабой склонности к расточительности. Нередко они сведущи в тонких ремёслах.
Армяне самые плохие рабы из белых, так же как и негры (зинджи) самые плохие из чернокожих. Они изящно сложены, но имеют безобразные ноги, стыдливость у них отсутствует, воровство очень распространено, жадность не обнаруживается. Их натура и их язык грубы. Если ты оставишь раба-армянина хоть на час без работы, то его натура тотчас толкнет его на зло. Он работает хорошо только из-под палки и из страха. Если ты видишь, что он ленится, то лишь потому, что это ему доставляет удовольствие, а вовсе не от слабости. Тогда следует взять палку, вздуть его и заставить делать то, что ты хочешь.
Уже в раннюю эпоху вошёл в употребление обычай не называть раба "слугой", а "мальчиком", а рабыню - не "служанкой", а "девушкой". Обычай этот, как, впрочем, всё и всегда, выдавался за заповедь пророка. Телесные наказания раба запрещались и рыцарскими и благочестивыми правилами. "Самый плохой тот человек, кто ест один, ездит верхом без чепрака и бьёт своего раба" - это изречение старой знати передается Абу-л-Лайсом ас-Самарканди (ум. 387/997) как изречение Мухаммада. Также и словами из Корана: "Все верующие - братья", - попрекали в IV/X в. того, кто бьёт своих рабов. "Будь другом рабу твоему и рабом другу твоему",--говорилось в рифму. Ещё около 500/1106 г. при описании одного идеального йеменского главы упоминается: "Он никогда не бил раба!". Уже при первых Омейядах некий египетский кади освободил рабыню, которой её госпожа нанесла телесные повреждения, и ввёл её в состав одной правоверной семьи, члены которой были за неё ответственны и должны были её воспитывать. Тем, кто прямо или посредством отказа в средствах к существованию принуждал своих рабынь к проституции, христианская церковь на Востоке грозила отлучением. Мусульманские публичные дома пользовались обычно рабынями, как об этом свидетельствуют многочисленные рассказы, но мусульманское право ничего не говорит об этом, ибо оно предполагает полную недопустимость проституции. Церковь же, напротив, сохранила от античности некоторую непредубежденность в этом отношении. Коран советует только лишь выдавать замуж сирот и праведных рабынь и женить праведных рабов. Весьма благотворно сказалось в дальнейшем положение, что раб может выкупиться на свободу с выплатой в рассрочку, особенно в том случае, когда раб или рабыня могут самостоятельно вести какое-нибудь дело. Ал-Macуди, например, рассказывает об одном рабе, который был портным и обязан был ежедневно отдавать своему хозяину два дирхема, а остальную часть дохода мог оставлять себе. Существовал, впрочем, ещё и добрый обычай и благочестивое дело - давать в завещании волю части рабов. Так, в III/IX в. халиф аль-Му'тасим, умирая, даровал свободу восьми тысячам рабов . Этот же повелитель во время кровавого штурма одной армянской крепости позаботился о том, чтобы не разлучали семьи, уводимые в рабство.
Одна рабыня, фаворитка знатного купца, сумела добиться очень многого: она имела право показываться на людях, окружённая своими собственными служанками, которые обмахивали её опахалами . Известный проповедник Ибн Сам 'ун говорил как-то в ночь на 15 рамадана о сладостях, причём среди присутствовавших была также и рабыня одного богатого купца. На следующий день вечером раб принес ему 500 штук печений (хушкнанак), и в каждом было по золотой монете. Проповедник понёс деньги купцу обратно, но тот сказал, что этот подарок сделан с его согласия .
Однако и мужчина-раб, принимая во внимание ту радость, которую испытывает житель Востока от пригожего и умного человека, легко мог завоевать сердце своего господина. Мы располагаем хвалебными стихами поэта Са 'ида ал-Халиди, посвящёнными одному из его
рабов:
«Он не раб, а дитя, которым верный Аллах меня одарил.
На щеках его розы и анемоны, яблоки и гранаты
Образуют вечно цветущие сады, исполненные красоты, где дрожит вода очарования.
Изящен, весел, остроумен, неподражаем, прекрасный драгоценный камень, лучи которого искрятся.
Он как хранитель всех драгоценностей в моём доме и верный страж:
у меня никогда ничего не пропадает,
Он выдаёт [деньги], но протестует, когда я транжирю, и всегда придерживается золотой середины.
Он знает искусство поэзии, как я, но стремится познать его ещё лучше -
Меняла стихов, который тщательно пробует [на зуб] содержание {в них] тонких выражений.
Он так заботится о моих книгах, что все они в прекрасном виде, он так складывает мои одежды, что все они как новые.
Среди всех людей он больше всех сведущ в приготовлении пищи,
Он пускает по кругу чашу с вином, когда я с ним наедине,
Когда я улыбаюсь, он сияет, когда я недоволен, он трепещет».
Благодаря таким стихам этот отличный раб стал притчей во языцех в литературных кругах .
Мы располагаем также трогательным некрологом алеппского поэта ал-Кушаджима (ум. 330/941), посвящённым им своему рабу Бишру: «Кто будет теперь так заботиться о его чернильнице, книгах и кубке? Кто будет складывать и склеивать листы бумаги? Кто при приготовлении пищи тощее сделает жирным? Он желал добра, когда никто его не желал, он оставался верным, когда изменял доверенный".
В одном из своих писем аль-Ма'арри не упускает возможности передать привет рабу адресата Мукбилу: "Хотя его кожа и черна, но мы ведь ценим его больше, чем иного везира, любви которого нельзя доверять" .
На высшей ступени стоял оруженосец, который носил в ранце не только маршальский жезл (Мунис, Джаухар), но и скипетр (Кафур в Египте, Сабуктегин в Афганистане). Уже в начале эпохи Аббасидов один тюркский раб стал наместником Египта (162-164/779-781), и аль-Мансур имел обыкновение говорить о нём: "Это человек, который меня боится, а Аллаха не боится", - умалчивая о прямых гомосексуальных связях. Существовавшие здесь взгляды были такие же, как и в государстве франков, где вольноотпущенники достигали высочайших ступеней почёта и им повиновались люди свободные. Военачальники, наместники, королевские опекуны были там преимущественно бывшие рабы. Только на Востоке рабу редко удавалось, как это случалось среди европейской чиновной знати, на длительное время подняться над свободными людьми, так как продолжавшее существовать рабство никогда не давало зарасти травой разнице между свободным и рабом .
В целом же мнение о рабах было неблагоприятным. "Когда раб голоден - он спит, а когда сыт - предается блуду", - учила пословица, а аль-Мутанабби пел: "Не ожидай ничего доброго от человека, над головой которого прошлась рука работорговца". Точно так же думал и Гомер:
«Раб нерадив; не принудь господин повелением строгим
К делу его, за работу он не возьмётся охотно:
Тягостный жребий печального рабства избрав человеку,
Лучшую доблестей в нём половину Зевс истребляет» .
Затем собравшиеся стали дискутировать о различных толках в исламе и пришли к выводу о правильности официального символа веры. И, конечно, невозможным было не упомянуть культ книг, достигший вершины в Багдадском халифате. «… Каждая более или менее значительная мечеть имела библиотеку, ибо существовал обычай завещать свои книги мечетям. Говорят, что начало библиотеке мечети в Мерве положили книги, привезённые ещё Йездигердом III. Теперь и власть имущие считали для себя величайшей гордостью собирать книги. Так, в конце IV/X в. каждый из трёх великих повелителей ислама - в Кордове, Каире и в Багдаде - был книголюбом. Ал-Хакам в Испании имел на всём Востоке своих агентов, которые скупали для него первые списки; каталог его библиотеки состоял из 44 тетрадей по 20 листов каждая, в которые были занесены только заглавия книг. Как-то в присутствии халифа ал-'Азиза (ум. 386/996) шла речь о Китаб ал-'айн ал-Халила ибн Ахмада; он велел доставить её ему, и тогда библиотеки представили ему свыше тридцати рукописей, среди которых автограф. Один человек предложил ему рукопись истории ат-Табари, которую он приобрел за 100 динаров; однако у халифа в библиотеке было уже свыше двадцати рукописей этого сочинения и среди них также автограф. У него было 100 списков Джамхары Ибн Дурайда . Более поздние поколения хотели также знать объёмы книжных фондов его библиотеки, однако они колеблются (в печатном издании ал-Макризи) между 160 и 120 тыс. томов . По Ибн ат-Тувайру, библиотека имела отделы, разделённые на секции, причём каждая секция запиралась дверью, снабжённой петлями и замком; там находилось свыше 200 тыс. книг. Приведём для сравнения данные о наличии книг в западных библиотеках в то же самое время: соборная библиотека в Констанце имела в IX в. 356 томов, в Бенедиктбурене в 1032 г.- немногим больше 100, а соборная библиотека в Бамберге в 1130 г.- лишь 96. Ал-Мукаддаси ходил как-то по библиотеке 'Адуд ад-Даула с его камергером (ра'ис ал-фаррашин): "Библиотека помещалась в специальном здании, ведали ею управляющий (вакил), библиотекарь (хазин) и инспектор (мушриф). 'Адуд ад-Даула собрал там все книги, которые только были сочинены до него по всем отраслям знаний. Библиотека состояла из большого вестибюля и длинного сводчатого зала, к которому со всех сторон были пристроены боковые помещения. Вдоль всех стен как самого зала, так и боковых помещений, он разместил шкафы из накладного дерева высотой и шириной в три локтя, с дверцами, опускавшимися сверху вниз. Книги помещались рядами на полках. Каждая отрасль знания имела свой шкаф и каталог, в который были занесены названия книг. Допуск в библиотеку имели только именитые граждане.
Три самых страстных книголюба III/IX в.- это часто упоминаемый ал-Джахиз, ал-Фатх ибн Хакан, вельможа двора и кади Исма'ил ибн Исхак. Любую книгу, попавшую в руки ал-Джахиза, какова бы она ни была, он не выпускал до тех пор, пока не прочитывал до конца. В конце концов он взял в аренду лавки книготорговцев, чтобы там - стало быть, заимообразно - читать книги. Более поздний источник даже приписывает ему и смерть библиофила: он имел обыкновение раскладывать вокруг себя целые горы книг, и вот однажды такая стена книг обрушилась и убила его.
Ибн Хакан, даже когда он за чем-нибудь выходил из-за стола халифа, извлекал из рукава или из туфли книгу и читал её до тех пор, пока не возвращался опять к столу, даже и в уборной, "а кади Исма'ила ибн Исхака встречал я неизменно читающим книгу или роющимся в них" .
Умерший в 275/888 г. ас-Сиджистани велел сделать ему один рукав широким, а другой узким: первый для книг, а другой был ему не нужен.
Примерно в середине III/IX в. придворный 'Али ибн Иахйа ал-Мунаджжим выстроил у себя в имении прекрасное книгохранилище, которое назвал хизанат ал-хикма, т. е. "сокровищница мудрости". Со всех сторон к нему стекались люди, чтобы заниматься там, причём содержались они за счёт хозяина. Так попал к нему и астроном Абу Ма'шар ал-Балхи из Хорасана; прибыв туда вместе с караваном паломников, он посетил эту библиотеку, застрял в ней, и "покончено было с хаджем и с исламом" .
Рассказывают, что некий исфаганский богослов и землевладелец, скончавшийся в 272/885 г., израсходовал на свои книги 300 тыс. дирхемов. Даже один высокопоставленный придворный в Багдаде, умерший в 312/924 г., оставил после себя книг на сумму более 2 тыс. динаров . В 357/967 г. у одного мятежного сына правителя Багдада конфисковали, между прочим, 17 тыс. переплетённых книг .
В 355/965 г. проходившие мимо "борцы за веру" так основательно разграбили дом везира Абу-л-Фадла ибн ал-'Амида в Рее, что у него не осталось ничего, на что можно было бы сесть, ни одной чаши, чтобы напиться воды. Историк Ибн Мискавайхи был в то время у него библиотекарем; он так продолжает своё описание: "Алид Ибн Хамза послал ему ковры и утварь. Однако сердце везира тревожила судьба его книг, ибо не было для него ничего милее их. А было их много, по всем наукам и всем отраслям философии и литературы, больше ста верблюжьих вьюков. Едва увидав меня, он спросил об их участи, а когда я ответил, что они целы и ни одна рука их не коснулась, он обрадовался и сказал: "Ты счастливчик! Всё остальное может быть возмещено, но их не возместить". И я увидал, как его лицо просветлело, и он обратился ко мне: "Доставь их завтра в такое-то место". Я исполнил его распоряжение, и из всего его имущества спасены были только одни книги" .
Ас-Сахиб (ум. 385/994) отклонил предложение саманидского правителя стать у него везиром и среди прочих причин сослался на трудность переезда, так как одних только книг по богословию было у него 400 верблюжьих вьюков. Каталог его библиотеки занимал десять томов. При шахе Махмуде из Газны, который не был меценатом ни по отношению к Фирдауси, ни к ал-Бируни, эта библиотека целиком сгорела.
Кади Абу-л-Митриф в Кордове (ум. 402/1011), великий коллекционер книг, держал шесть переписчиков, которые постоянно для него работали. Как только он узнавал о существовании хорошей книги, он пытался её купить, предлагая непомерно высокие цены. Он никогда не давал книг в пользование, а куда охотнее заставлял переписать книгу и, отдав копию, уже больше о ней не заботился. После его смерти в течение целого года продавали его книги в его мечети, выручив в общем сумму 40 тыс. динаров .
Багдадскому ученому ал-Байкани (ум. 425/1033) понадобилось для перевозки его книг при переезде 63 корзины и 2 ящика. Ал-Казвини (ум. 488/1095) въехал в Багдад с десятью верблюдами, гружёнными книгами .
Уже манихеи украшали книги с большой роскошью. В 311/923 г. у "общественных ворот" багдадского дворца было сожжено изображение Мани вместе с четырнадцатью мешками еретических книг, и из костра текло расплавленное золото и серебро. Приверженцы казнённого в 309/921 г. еретика ал-Халладжа следовали христианам и в этом отношении. Их рукописи были написаны золотом на китайской бумаге, переплетены в дорогую кожу, парчу и шёлк. Государственные грамоты византийской канцелярии каждый раз выписывались как произведение искусства: в 326/937 г. к халифу пришло послание византийского императора, в котором греческий текст был написан золотом, а арабский перевод - серебром . Несколько позднее послание к халифу в Кордове было начертано золотыми буквами на коже небесно-голубого цвета, и помещалось оно в цилиндре из покрытого чеканкой серебра, на крышке которого был портрет императора, выполненный из цветного стекла. Все это произведение искусства было завернуто в парчу . Стихи халифа ал-Му'тамида также были написаны золотом . Грамоту о назначении верховного кади 'Абд ал-Джаббара на должность составил сам везир Ибн 'Аббад и сам же переписал её, роскошно оформив: она состояла из 700 строк, причем каждая была написана на одном листе самаркандской бумаги, всё это помещалось в футляре из слоновой кости, "напоминающем массивную колонну". В V/XI в. это произведение было преподнесено в дар везиру Низам ал-Мулку (основателю политологии, автору «Сиясат-Наме», покровителю Омара Хайяма, поэта, математика, астронома, руководителя обсерватории в Балхе) вместе с другой библиографической редкостью - Кораном, где разночтения были вписаны между строк красным, толкование редких выражений - синим, а различные места, наиболее приличествующие для практического их применения, выписаны золотом .
Однако на арабский вкус самой изысканной библиофильской роскошью оставались всё же рукописи, выходившие из-под пера знаменитых переписчиков (асл мансуб).
Между тем наряду с библиотеками возникла новая форма научных учреждений, в которой хранение книг сочеталось с обучением или, во всяком случае, с оплатой выполненной в их стенах работы. Поэт и ученый Ибн Хамдан (ум. 323/935), принадлежавший к мосульской знати, учредил в Мосуле "дом науки" (дар ал-'илм) с библиотекой, где имелись книги по любой отрасли знания. Доступ к ним был открыт всякому, кто стремился к знаниям, а неимущим даже выдавалась бумага. Сам учредитель сидел там, читал свои и чужие стихи и диктовал сведения по истории и праву.
Кади Ибн Хиббан (ум. 354/965) завещал городу Нишапуру дом с библиотекой и жилыми помещениями для приезжих учёных и стипендии на их содержание. Выдавать книги на дом не разрешалось. Один .из приближённых 'Адуд ад-Даула (ум. 372/982) построил в Рамхормозе на Персидском заливе, а также в Басре библиотеки, где читатели и те, кто переписывал тексты, получали пособие. В Рамхормозе некий учёный богослов постоянно читал лекции по догматике в му'тазилитском духе. В 383/994 г. везир Буидов Ардашир ибн Сабур (ум. 415/1024) основал "дом науки" (дар ал-'илм) в западной части Багдада. Библиотека была великолепная - в ней хранилось 100 экземпляров одного только Корана, переписанных лучшими каллиграфами, и 10 400 других книг, главным образом автографов или экземпляров, принадлежавших ранее знаменитым людям. Заведование ею было возложено на двух Алидов и одного кади. Умерший в 406/1015 г. поэт и глава алидской знати ар-Ради также основал такой "дом знаний" для студентов (талабат ал-'илм), в котором он обеспечил им содержание.
Эта перемена нашла своё отражение в названиях учреждений: прежние учреждения, являвшиеся только библиотеками, именовались "сокровищницами мудрости" (хизанат ал-хикма), а новые--"дом науки" (дар ал-'илм), где библиотека (хизана) являлась лишь особой частью.
В Египте также учреждались подобные академии; так, ал-'Азиз купил в 378/988 г. дом по соседству с мечетью ал-Азхар и устроил в нём на благотворительных началах заведение для тридцати пяти богословов, которые каждую пятницу между полуденной и послеполуденной молитвами собирались в мечети на учёные диспуты. Также в IV/X в. выросла школа учёных ислама, ещё и сегодня самая значительная.
Везир Ибн Киллис держал свою частную академию, причём говорят, что он ежемесячно расходовал на содержание учёных, переписчиков и переплётчиков 1000 динаров . Позднее, в 395/1004 г., халиф ал-Хаким основал в Каире дар-ал-илм, где собрал все книги из дворцовых библиотек; доступ к ним был свободный для всех, а заведовал "домом науки" библиотекарь (хаззан) и два прислужника (бавваб), кроме того, там работали ещё учителя, которые преподавали; правда, немного времени спустя он отправил этих учителей на тот свет. Чернильницы, тростник для письма (калам) и бумагу предоставляли там бесплатно…
Однако преподавание богословия и правовых наук всё ещё происходило большей частью в стенах мечетей, где слушатели рассаживались в кружок перед учителем, который, если только предоставлялась возможность, выбирал себе место спиной к колонне. Если же кто-нибудь располагался вблизи такого кружка (халка), то ему кричали: "Повернитесь лицом к собранию!". В главной мечети Каира ал-Мукаддаси насчитывалось к вечеру до 120 таких кружков .
Учебным заведением, пользовавшимся в империи наибольшей популярностью, была в то время старейшая соборная мечеть Багдада - мечеть аль-Мансура. Передают, что Хатиб ал-Багдади сделал во время хаджа три глотка из ключа Замзам и на каждый глоток загадал: что он напишет историю Багдада, что ему дозволено будет диктовать хадисы в мечети аль-Мансура, что после смерти он будет похоронен рядом с могилой Бишра ал-Хафи. В этой мечети сидел, например, в течение пятидесяти лет у одной и той же колонны ан-Нафтавайхи (ум. 323/935) - глава захиритской правовой школы».
Много ещё всего необычного обсуждали под звёздным небом Багдада собравшиеся. К утру решили собраться не ещё несколько ночей и посмотреть новый американский фильм «Капитан Синдбад».
В одной из ночей принцы, обучавшиеся в Париже и Лондоне, вспоминали свою «французскую» жизнь. Больше всего обсуждали явления и исчезновения «звёзд»: Далиды, Пиаф, Брижжит Бардо, Алена Делона. Слушали песни Далиды на египетском диалекте арабского языка.
Другая ночь была посвящена неповторимо оригинальным чертам некоторых правителей халифата. Конечно же, обратились к книге Адама Меца «Мусульманский Ренессанс».
«Му'изз ад-Даула, правитель Вавилонии, был резок и вспыльчив, поносил своих везиров и придворных чиновников последними словами; а везира ал-Мухаллаби даже наказывал побоями. Во время болезни, однако, он делался кротким. Что же касается его привычки во время каждого приступа болезни - а он страдал камнями мочевого пузыря,- когда ему казалось, что пришла смерть, самому совершать над собой обряд оплакивания, то это, конечно, отвечало обычаям горцев-дейлемитов. Он "легко пускал слезу"; так, заливаясь слезами, он умолял своих тюрков отважиться ещё на одну общую атаку в ходе уже почти проигранного сражения, а когда они соглашались, то сам скакал впереди всех. В своей грубой солдатской заносчивости он совершенно бесцеремонно обращался с находившимся в его власти халифом. После смерти своего везира ал-Мухаллаби, прослужившего ему тринадцать лет, он тотчас же забрал себе его имущество и вымогал деньги со всей его челяди вплоть до лодочника, так что весь народ был возмущён его поведением. На строительство своего нового дворца в северной части Багдада он затратил 13 млн. дирхемов, которые не задумываясь забрал у своих приверженцев (асхаб). Он никогда не утруждал себя великими идеями о правах народа. Он расквартировал своих солдат в Багдаде по домам горожан, что было для них тяжким бременем, а кроме того, наделял своих солдат ещё и земельными угодьями. При нём чиновники государственного надзора утратили какую бы то ни было власть, общественные работы не велись, солдаты принимали от него земельные наделы, из которых безрассудно выжимали все соки, а затем обменивали на другие. Потом он вдруг совершенно неожиданно стал всячески поощрять ремонт плотин, сам своими руками носил землю в полах одежды, и всё войско следовало его примеру. Таким образом он сделал вновь плодородными округа Нахраванат и Бадурайа, которые ранее превратились в пустоши, и жители Багдада полюбили его за это.
Его сын Бахтийар, прозванный Изз ад-Даула, отличался большой физической силой - он мог держать здоровенного быка за рога с такой силой, что тот не в состоянии был пошевелиться . Во всех же иных качествах ему было отказано самым жалким образом: "Он никогда не держал слова, никогда не исполнял угроз, ничего не говорил и ничего и не делал", "проводил время в охоте, еде, пьянстве, музыке и шутках, играл в нарды, развлекался собачьими и петушиными боями и распутными женщинами. Когда у него кончались деньги, он смещал везира, отбирал у него имущество и назначал другого". Согласно одному более дружелюбному мнению, ему доставляли радость ценные книги, одарённые талантами рабыни и арабские кони благородных кровей, которым он любил дать порезвиться в пустыне. Когда его мальчик-тюрок, служивший ему для любовных утех, попал в плен, "он перестал есть и пить, непрестанно вздыхал и стонал, а когда везир или военачальник приходили к нему по важным делам, он всякий раз начинал жаловаться им на постигшее его горе, так что в конце концов лишился какого бы то ни было уважения в глазах людей".
Единственной фигурой подлинного государя из всей династии являлся 'Адуд ад-Даула (ум. 372/982). К концу его правления ему были покорны земли от берегов Каспийского моря вплоть до Кермана и Омана; недаром он впервые в истории ислама вновь стал носить древний титул шаханшаха - "царя царей", ранее воспринимавшийся как кощунственный. Титул этот и в дальнейшем был сохранён за его преемниками, что также являлось возрождением древневосточных обычаев. На нём лежал отпечаток его северного происхождения: у него были голубые глаза и рыжеватые волосы; везир называл его «Абу Бакр, торговец навозом», так как он был похож на одного человека с этим именем, который продавал навоз садовникам Багдада . 'Адуд ад-Даула был жестокий человек: везира Ибн Бакийа, действовавшего против него и выданного ему же с выколотыми глазами, он приказал бросить под ноги слонам. Это был первый случай такой казни в истории ислама. А другой везир, когда не смог как-то исполнить порученного ему дела, покончил с собой из страха перед немилостью своего повелителя. 'Адуд ад-Даула был безжалостен и в отношении самого себя: когда одна девушка настолько заполонила его сердце, что стала отвлекать его от дел, он приказал увезти её.
Как правитель, желавший хорошо управлять огромным государством, он заботился о быстроте службы связи. За опоздание почтальона наказывали. Так он сумел добиться, что почту доставляли из Шираза в Багдад всего за семь дней, а ведь для этого нужно было ежедневно проделывать более 150 км. Он настолько развил систему шпионажа, "что всякое слово, обронённое в Египте, достигало его ушей, и люди остерегались даже своих жён и рабов". Он очистил дороги от разбойников. Рассказывают об одном случае, когда он травил их, как крыс. Навёл даже порядок в Аравийской и в пользовавшейся ещё более дурной славой Керманской пустыне, так что паломникам уже не приходилось больше платить дань бедуинам. Выстроил на путях паломников колодцы и водохранилища, и для защиты Медины возвёл вокруг неё стены. Он велел восстановить наполовину разрушенную столицу - Багдад, строил мечети и рынки, мосты через большие каналы, которые уже настолько обветшали, что женщины, дети и скотина падали с них в воду. Он превратил мост через Тигр в Багдаде, по которому "можно было ходить лишь с опасностью для жизни", в широкую и ровную улицу, снабдил его перилами и поставил на нём сторожей и смотрителей. Привёл он в порядок и знаменитые сады, которые к тому времени превратились в "местожительство собак и свалку падали". Богатые должны были восстановить свои пришедшие в упадок плотины. Он очистил занесённые грязью каналы, построил на них мельницы, починил прорывы в дамбах и поселил на пустующих землях бедуинов из Фарса и Кермана. При этом надо иметь в виду, что Вавилония в ту пору служила лишь как бы придатком, ибо центром его государства всё время был Фарс - там находился и верховный кади, имевший в Багдаде только четырёх своих заместителей. Более того, говорят даже, что он прямо-таки презирал Багдад и рассказывал: "Я нашёл в этом городе только двух человек, которые заслуживали того, чтобы назвать их мужами, но когда я узнал их поближе, то оказалось, что родом они не из Багдада, а из Куфы". 'Адуд ад-Даула соорудил свой собственный рынок для торговцев семенами, которому определил богатое содержание, и заботился о разведении плодов чужеземных сортов. Так, им было введено возделывание индиго в Кермане. В Ширазе он построил себе большой дворец с его знаменитыми 360 комнатами, и в Багдаде он также вдвое расширил огромный дворец умершего полководца Сабуктегина, скупив прилегающие дома, провёл в свой парк воду через пустыню и предместье города, соорудив для этого высокий каменный акведук. Для сноса домов и трамбовки земли он использовал слонов; он первый также вновь применил боевых слонов. Его дальнейшие, ещё более грандиозные планы строительства были прерваны смертью. 'Адуд ад-Даула обыкновенно вставал до предрассветных сумерек и сразу же принимал тёплую ванну; затем совершал утреннюю молитву, а после этого занимался делами со своими доверенными лицами. На этом он заканчивал деловую часть своего дня и садился завтракать, причём за столом всегда присутствовал его лейб-медик. После завтрака он спал до обеда, а послеобеденные часы посвящал своим сотрапезникам, отдыху и пению. Поздно вечером, уже в начале ночи, он отправлялся спать на свой ковёр. У него были дельные и толковые учителя, он любил учёность и назначал содержание богословам и юристам, филологам, врачам, математикам и механикам. О его библиотеке пойдёт речь в другом месте. Будучи уже правителем, он продолжал изучать науки и частенько говаривал: "Когда я одолею Евклида, я пожертвую 20 тыс. дирхемов на бедных, когда же мы справимся с книгой грамматика Абу Али, я пожертвую 50 тыс. дирхемов милостыни". 'Адуд ад- Даула любил также поэзию, платил жалованье поэтам, предпочитав обществу своих военачальников общение с литераторами, и знал толк в песнях. Ас-Са'алиби даже цитирует арабские стихи, которые, как передают, принадлежат его перу... Всё это, вместе взятое, не мешало ему, однако, весьма скверно обращаться с мастером тогдашней прозы ас-Саби. В своём дворце, вблизи от своих личных покоев, он отвёл для философов специальный зал, где они могли спокойно заниматься. Кроме того, он выделял также суммы на жалованье проповедникам и муэдзинам мечетей, жертвовал деньги на чужестранцев и нищих, живших в мечетях, и основал в Багдаде большую больницу. За каждого рождённого ему сына он жертвовал по 10 тыс. дирхемов, милостыни; если сын рождался от особо любимой жены, то 50 тыс., а за каждую дочь - 5 тыс. дирхемов. Он простирал свои заботы также и на немусульман, находившихся под его властью, и разрешил своему везиру Насру ибн Харуну, который был христианином, восстановить разрушенные церкви и монастыри и выдавать деньги на нищих христиан.
Однако отцом своих подданных он всё же не был, ибо так и остался для них чужим властелином, который, правда, знал, что о стадах нужно заботиться, если хочешь с пользой для себя стричь их. "Он умножил старые тяготы, создал новые и добывал деньги любыми путями". К концу своего правления он получал доход в 320 млн. дирхемов в год, но мечтал довести его до 360 млн., чтобы каждый день иметь по миллиону, "при этом он смотрел на золотой и алчно тянулся за медным грошом".
Окончательное о нём суждение Мискавайхи, который лично ему служил, гласит: "Если бы 'Адуд ад-Даула не совершал незначительных ошибок, которые нет охоты поминать при таком обилии его положительных качеств, он достиг бы наивысшего в этой жизни, и я бы надеялся, что в потустороннем мире ему суждено блаженство".
Одарённость 'Адуд ад-Даула как повелителя особенно проявлялась в выборе им своих подчинённых: правителем Мидии он поставил курда Бадра ибн Хасанвайхи (ум. 405/1014). "Он был отважен и справедлив", каждую пятницу раздавал вдовам и нищим по 10 тыс. дирхемов милостыни, ежегодно отпускал сапожникам, жившим между Хамаданом и Багдадом, 3 тыс. динаров, чтобы они обеспечивали обувью нуждающихся паломников, ежемесячно выплачивал на саваны 20 тыс. дирхемов; построил мосты и 3000 новых мечетей и постоялых дворов. Он не пропускал ни одного источника воды, чтобы не построить при нём деревни. Каждый год он расходовал по 100 тыс. динаров на священные города и охрану дорог паломников, заботился о строительстве водоёмов и цистерн и об обеспечении продовольствием станций. Кроме того, он отправлял также в Куфу и Багдад деньги, предназначавшиеся для Алидов, чтецов Корана, бедняков и знати". Из школы 'Адуд ад-Даула вышел также амир ал-Джуйуш (ум. 401/1010), направленный в 392/1002 г. в Багдад навести там порядок. Ему удалось создать в городе, до той поры жестоко терзаемом разбойниками, такой порядок и безопасность, что он мог среди ночи отправить через весь Багдад раба, который нёс в руках серебряное блюдо, полное золотых монет, и никто не отваживался задержать его.
После 'Адуд ад-Даула род Бундов не дал ни одного мало-мальски годного отпрыска. А под конец иссякли последние денежные источники. Джалал ад-Даула вынужден был продавать на базаре свои материи на платья, в доме его не было ни камердинеров, ни слуг, ни привратников, не отбивались больше часы молитв, так как у него не было для этого людей (таббалун)».
Брат-3. Ч. 4
© Copyright: Альберт Афлитунов, 2022
Свидетельство о публикации №222011401380
Свидетельство о публикации №222011401380
Рецензии