Сказка о туманном городе. Глава XIV. Темница

Аменте открыла глаза. Она была в гостиной Носферату. Он сидел перед ней с бокалом вина. Её затрясло. Она поняла, что задание провалено, что всё было напрасным. Всё её путешествие мало того, что ничем не закончилось, но ещё и навредило. Она осмотрелась. Ни сумки, ни меча не было. Никто не стучался в двери. Только Носферату спокойно и сосредоточенно смотрел на неё.
 – Я всё испортила? – упавшим голосом сказала она. – Я как всегда всё испортила. Всё пропало.
Перед её взором мелькали лица друзей, друзей, которых больше нет. Весь созданный ими мир рухнул. Она не достигла источника.
– Лучше бы меня тогда разорвали.
Носферату продолжал на неё смотреть. Спокойно. Отстранённо.
Аменте затихла. Ей казалось, что её сейчас размажет по полу. Не осталось никаких сил. Ничего нельзя было изменить.
– И никто не может сказать, кто именно герой: тот, кто привык бороться, или тот, кто в момент наивысшей слабости смог встать и одержать победу, – задумчиво сказал Носферату. – Главное понять, желанна ли эта победа.
–Ты думаешь, я могу что-то изменить?
– Я не знаю. Можно ли… Нужно ли… Ты-то по этому поводу что думаешь?
– Я бы всё отдала, чтобы это изменить.
– Но у тебя нет ничего.
– Есть ещё я.
– Героизм и жертвенность.
– Я знаю правила. Проглоти меня.
И вот она уже скользила вниз по пищеводу. Абсолютно механически она нашла левый бок и вышла из него. Она даже не потрудилась разорвать плоть, просто вышла. Парк окутывала тьма. Земля была покрыта вьющимися растениями, которые хватали её за ноги и мешали идти. Золотые стены дворца были единственным, что выделялось на этом зловещем чёрно-сером фоне. Она шла к дворцу. Её ноги всё сильнее уставали, но почему-то она была абсолютно равнодушна к происходящему. «Только бы дойти!»  Она подошла к дворцу и подёргала первую дверь, она не открылась, вторая тоже, третья… А вот четвёртую она и вовсе смогла найти не сразу и она была такой маленькой, что в неё пришлось протискиваться. Тронная зала была также черна, как всё снаружи, только маленькие факелы слегка освещали её неверным дрожащим светом. Посреди комнаты стоял трон. Трон был тоже чёрным. Аменте приклонила перед ним колени.
– Приди! Пожалуйста, приди! – дрожащим голосом повторяла Аменте. – Я в твоей власти. Забери всё! Забери мою жизнь, если нужно, но только помоги мне всё исправить.
– Никто не придёт! – раздался голос позади.
Аменте обернулась. Напротив трона стоял всадник.
– Как? Почему?
– Потому что… Никто не придёт! Королевы здесь нет.
– Но ты-то… У тебя такая сила и власть. Помоги! Что тебе стоит?
– Это можно, – усмехнулся Король-Колдун.
Пол под Аменте очередной раз провалился. Она с силой ударилась об твёрдый камень. Это было больно, но не больнее осознания, что она попала куда-то, где царила абсолютная кромешная темнота, куда её только что сбросило её любимое создание.
– Добро пожаловать, о достойнейшая дщерь земли! – прогнусавил чей-то голос. – Достойнейшая ли?
– Привет! А ты кто?
– Я Монк, хранитель этого места и помощник стража.
– Ясно. А где я?
– В подземелье, в самой тёмной темнице, куда не проникает луч солнца и даже по преданию замерзают чернила, но их тут нет, так что проверить это невозможно.
– Нет-нет-нет! Так не идёт! Там мои друзья и им нужна моя помощь. Мне нужно отсюда выбираться, – Аменте встала и уверенно двинулась искать стену.
Но стены нигде не было. Уже час она шла выставив руки вперёд, но стены не находила.
– Читала «Графа Монте Кристо»?
– Было такое, а что?
– Забудь. Это пустая трата времени.
Вдруг сверху послышалось движение.
– Что это?
– Это потолок, – спокойно сказал Монк. – Он потихоньку ползёт вниз.
Аменте замерла.
– Если я не успею, то…
– Он тебя раздавит.
– И тогда мои друзья… – Аменте бросилась бежать, она была бы рада сейчас врезаться лбом хоть в какую-нибудь стену.
Но стены не было, и она совсем выбилась из сил. Сверху послышался шорох потолка. «Интересно, далеко ли он?»
– Я б на твоём месте не о других думал. У вас вообще есть дурацкая привычка всё время думать о других. Вот, пожалуйста, сядь на секунду!
– Мне нельзя тратить времени!
– Просто сядь и давай рассудим всё логически.
Аменте нехотя плюхнулась на пол.
– Просто задумайся на секунду. На тебя сейчас сверху ползёт потолок. Он такой же гладкий, твёрдый и плоский как пол под твоими ногами. Ты знаешь, что случается с зерном, которое оказывается между жерновами? Вот примерно это тебя и ждёт. Время ли думать о других? Не стоит ли подумать о себе? Ты не сможешь никому помочь, если не поможешь себе. Подумай, что лично тебе нужно?
– Для начала выбраться из этого места в целости и сохранности?
– И как это сделать?
– Найти стену. Дальше исследовать стену на наличие двери.
– Отличная идея! Для места, где есть стены. А ты уверена, что они здесь есть?
– Должны быть. Если есть пол и потолок, то должны быть стены.
– А если их нет? Если есть только некая ось, а стен нет?
– У тебя есть другие предложения?
– Есть. Здесь же темно и ничего не видно, а со светом проще найти выход. Может, стоит найти рубильник и включить свет.
– А здесь есть этот рубильник?
– Есть.
– А где он?
– Где-то здесь.
– На полу или на потолке?
– Пока что на полу.
Аменте встала на четвереньки и стала шарить руками по полу.
– Что ты делаешь?
– Рубильник ищу.
– А! Ну, ладно!
Монк помолчал и заговорил:
– Так зачем ты здесь?
– Вот сюда я точно попасть не планировала, – ответила Аменте, а потом рассказала всю историю своих похождений.
– Впечатляет, – сказал Монк. – Не каждому так везёт в жизни!
– Ты это везением называешь? – женщина указала на темноту, не подумав, что хранитель не может её видеть, и продолжила нашаривать в темноте рубильник.
– И это тоже своего рода везенье… Хотя нет закономерный исход.
– Я наказана за свою самонадеянность, эгоизм и неумеренность.
– Разве? А кто наказывает? Ты ведь сама сюда залезла.
– Я попросила у него помощи, а он только поиздевался надо мной! – женщина села и заплакала.
– Может, в его понимании помощь вот так и выглядит?
– Быть раздавленной потолком в темнице?
– Откуда ты знаешь? Может ты ещё найдёшь выход… Или нет…
– Ну, вот включу я свет, и что я увижу?
– Не знаю. Что-то. Но это какая-никакая определённость. Всё стремится к определённости.
Наступило молчание. Аменте продолжала шарить по полу, но никакого рубильника не находила. Она уже была на грани отчаяния.
– Ну, пожалуйста, Королева! Я всё поняла! Я вернусь в свой город, буду жить обычной жизнью. Я понимаю, что я недостойна. Есть люди, которые живут намного хуже меня, и они не ломаются под тяготами их жизни. А я безвольная и бесхребетная слабачка. Пошла искать лёгких путей, чудес. Я всё поняла. Выпусти меня отсюда. Я смиряюсь со всем.
– Королева? М-м-м… Да, она как-то обещала зайти. За светом. Но я не помню, заходила или нет, – задумчиво произнёс Монк. – Слушай, а что у вас за привычка сравнивать себя с теми, кому лучше, с теми, кому хуже? Не, честно. Я вот представляю себе! Сидит волк, лапа в капкане, и думает: «А вот медведю-то хуже! Ему вообще голову отрубили!» Хотя в данной ситуации уже точно не скажешь, кому из них хуже: волку в капкане или медведю, которому уже всё равно. Ни одно здоровое и сильное животное не станет терпеть боль и дискомфорт, и уж точно не станет утешать себя тем, что кому-то хуже. Это какой-то сомнительный повод для радости!
– Это не радость! Мы так стараемся избавиться от  жалости к себе.
– Но это и есть самая натуральная жалость к себе. Сравнить себя с более слабым и более несчастным существом, чтобы через его пример продолжить терпеть страдания и неудобства вместо того, чтобы что-нибудь изменить. Перешагнуть через страх. И очень любопытный факт, что сними с вас каким-либо способом это ограничение, вы взрываетесь и начинаете творить такое, что хоть стой, хоть падай. Потом вам очень стыдно, вы очень каетесь, но наступает новый день, и вы продолжаете в том же духе. Нельзя что бы то ни было сжимать до бесконечности, оно всё равно вылезет, и сжатое и деформированное под прессом ваших убеждений вылезет в своей самой уродской форме. А чего вы боитесь-то?
– Больше всего люди боятся смерти.
– Она в любом случае будет в любой момент. Чего её бояться?
– Но нельзя же ускорять момент её наступления тем, что тебя отвергнут собратья. И мы вынуждены всю жизнь отслеживать, какое впечатление мы производим на других. Ну и, следовательно, чем-то приходится жертвовать.
– Собой, например?
– Собой, например.
– То есть тобой управляет мир вокруг?
– Выходит так.
– А как ты думаешь, есть ли бог в собаке?
– Если смотреть с точки зрения теизма, то бог во всём, включая собаку.
– А какое самое главное свойство бога?
– Способность творить мир.
– Собака умеет творить мир?
– Нет. Собака реагирует на мир. В целом мы все на него только реагируем. Ориентируясь на собственный опыт, на собственные представления о мире, на собственные привычки.
– Выходит, если бога нет ни в тебе, ни в собаке, то его, скорее всего, нет ни в чём, потому что ничто не творит, но всё реагирует. Королева создала четыре мира, реально мира, живущих по своим законам. Это не изобретение, которое должно упростить жизнь, не город, в котором должны жить люди. Интересно, она реагировала на что-то? Или это творение ради творения?
– Не знаю. Откуда мне знать?
– Действительно. Просто если следовать логике, выходит, что никакой Королевы нет и нет никакого Короля, и нет никаких Сада, Долины, Озёр и этого места тоже нет. Но ты-то в нём почему-то есть.
У Аменте мозг запутался в узелки.
– Я не понимаю.
– Ну, или другой пример! Есть оптимист и пессимист. Они живут в одном городе. Мир у них один и тот же, а видят они его по-разному. То есть выходит, что если взять описание того же города у одного и у другого, сложится впечатление, что они в разных городах живут, хотя живут в одном доме. И кто им эти два мира создал?
– У каждого человека своё прошлое, и он реагирует в соответствии с ним.
– А ты бы какой город выбрала: город оптимиста или пессимиста?
– Ну… В первом-то по-любому жизнь порадостнее будет.
– А он нарисован его прошлым.
– Прошлое не изменить.
– А зачем? Его ж нет. Физически прошлое не существует нигде, кроме черепной коробки владельца. И по факту человек рисует себе жизнь всё время по старым эскизам. Но если тебе не нравятся старые лекала, если они тебе не нужны, возьми и выкинь их.
– Как можно выкинуть своё прошлое?
– Перестать реагировать и начать творить, например. Ах да! Совсем забыл! Чтобы творить, надо быть не собакой, а богом.
– Уф! Ну, ты замахнулся! Аж сразу стать богом!
– Действительно. Лишку хватанул! Но согласись, идея привлекательная.
– Да, можно было бы и источник на Озёрах открыть, и туман над городом разогнать. Прикинь, у нас не верят, что существуют звёзды, а я их видела. А ты видел звёзды?
– Да, наверное, когда-то на Озёрах.
Они сидели под надвигающимся потолком.
– Ты про поиск рубильника совсем забыла, – напомнил Монк.
– А каковы шансы, что свет уже не забрала Королева?
– Так мы же вроде порешили на том, что её не существует?
– Существует. Я её видела и слышала. И Короля я тоже видела и слышала. А ещё его знают в городе Истин, но почему-то без понятия о Королеве.
– Вот видишь, данные несколько противоречивы. Но тут вопрос: что именно знаешь ты?
– Я знаю, что ничего не знаю. Может, это и впрямь галлюцинация.
– А ты рисовать умеешь?
– Умею. И петь умею.
– То есть ты умеешь творить.
Опять воцарилось молчание.
– Знаешь, если бога нет и бог есть – это на самом деле одно и то же.
– Почему?
– Ну, вот если его нет, то и полагаться не на кого, а если есть, то он во всём, и тоже полагаться можно только на себя. Тот, кто верит, что ему кто-то помогает снаружи, похож на человека в том анекдоте, где «или крестик снимите, или штаны наденьте».
– Монк…
– А?
– Да не. Я просто думаю, «монк» – это же монах?
– Наверное. Я думал, что обезьяна.
– Потолок надвигается, – Аменте прислушалась к надвигающемуся скрежету. – Была готова пожертвовать собой ради друзей, а в результате и друзьям не помогла, и себя не спасла.
– Жертвовать – вообще дурацкая привычка. Жертвовать – это отдавать, что тебе самой нужно ради некой цели, которая даже, будучи удовлетворённой, принесёт пустоту потери. И порождает жадность, зависть и ревность, потому что природа не терпит пустоты и не терпит страдания. Кто не жертвует, тот остаётся целостным.
– А что же вместо?
– Можно дарить что-нибудь. Подарок же – это такая штука. Объективно предмет, тебе не нужный, зато нужный кому-то другому, и ты радуешься, что у тебя одним ненужным предметом меньше, он радуется, что у него нужный предмет появился, и оба вы радуетесь тому, что вы оба радуетесь. Есть ещё вариант – меняться. У тебя есть что-то не нужное тебе, но нужное другому, и у него есть что-то нужное тебе, но ненужное ему, и вы меняетесь. Но в вас не должно быть пустот, иначе вы начнёте торговаться, жадничать, завидовать и ревновать. Вы подмените свои желания чужими, и, в конце концов, вернётесь к жертвованию.
– А как избавиться он этой пустоты?
– Осознать собственную ценность не для других, для себя. Такого человека как ты больше никогда не будет. Ты прошла путь, на который мало кто встаёт. Пусть кто-то скажет бесполезный и бессмысленный, но в этом мире любое действие бесполезно и бессмысленно, если оно не акт творения. Возрадуйся тому, что ты есть! Оставь чужие миры их правителям! Вернись домой! В радости и счастье твори этот мир!
Вдруг в груди Аменте что-то вспыхнуло. Ярким светом Сверхновой прокатилось по залу. И Аменте увидела, что нет потолка, нет стен, есть безграничное пространство, и на серебряном полу в центре этого бесконечного пространства стоит трон из золота. Да и серебряный пол был подобен воздушной мягкой ткани или газу. Аменте встала и уверенным шагом отправилась к трону, потому что просто знала, что так надо, что так и есть правильно. Королева должна быть на своём месте. Она так давно не держала жезл в руках. Сидя на троне, она наблюдала, как зала заполняется её подданными. Вот павиан Монк, вот Луна со стрекозой, вот Мата с нагой и Громовержец с драконом, вот Сол и Эда. Не хватало только одного из стражей – стража Дворца Двух Истин. И он появился. Главный страж и единственный повелитель в царстве Аменте, настоящий Король. Верхом на чёрной лошади Муэртэ въехал прекрасный всадник. Тёмные волосы мягкими волнами спадали на плечи, точёное лицо с горящими желанием и яростью голубыми глазами из чистого льда. Облачённый в чёрные доспехи, он преклонил колени пред Королевой:
– К вашим услугам, моя госпожа!
– Скажи мне имя своё! – ответила Королева.
– Наедине.
Потом он встал и его голос прогремел под сводами дворца:
– Да заполнятся Озёра Желаний, и да не будет тебе отказа ни в чём!
В этот момент позади трона взмыло вверх, шелестя золотыми ветвями и серебристо зелёными листьями дерево. Его огромные розовато-белые цветы распустились, благоухая.
– К вашим услугам, ваше величество! – раздался голос Бонифация и его белые лепестки осыпали королеву с головы до ног.