Аскет

               
                АСКЕТ.

 
               

Глава первая.
1.
В глуши лесной, уж много лет
Жил в одиночестве Аскет.
Средь тишины, внутри себя,
Он познавал законы Бытия.
С восходом солнца он молился,
И дню был рад, как малое дитя,
А ночью звёздам он дивился,
Что с небосвода улыбалися светя.
 
Он слушал пенье птиц, журчание ручья,
А осенью паденье жёлтых листьев,
Зимою, как снега звучат,-
Во всём он находил немало смысла.
Однако это был не стариц седовласый,
Годами, где-то, к тридцати пяти,
Но с малолетства к одиночеству пристрастный,
Хотел по жизни он один идти.
Отец его, найдя жену другую,
Уехал с ней, покинув край родной,
А мать его жила потом недолго,
Принял её в объятья мир иной.
Остался он один в просторном доме,
Но тесно было сердцу и душе,
Познать хотелось что-то неземное,
Но чтобы это отразилось на земле.
Тогда решил он стать монахом,
Чтоб «неземное» познавать в монастыре.
«Мирскую жизнь» он стал считать изъяном,
Что появляется в житейской суете.   
2.
В монастыре  он начал  как послушник.
Потом монахом ставши, соблюдал канон.
Но средь икон и книг ему казалось душно,
И к настоятелю пришёл с поклоном он.

- Я к вам пришёл, духовный мой учитель,
С огромной просьбой и прошу её решить,
Ведь вы во всём мне были попечитель, -
Хотел бы церкви по-иному я служить.
Я бы хотел уйти в уединенье,
Чтоб жить средь леса, в тишине.
Прошу на то благословенья,
Это до боли нужно мне.
- Я знаю, ты монах  усердный, - ему ответил настоятель,-
И на то, тебя, я вижу, вдохновляет Милосердный,
Чтоб Высшего Познания испить Вино.

Готов ли ты, приняв сие решенье,
Исполнить это, что не каждому дано.
Здесь нужно непомерное смиренье,
И мужество большое заодно.
 
- Да, я готов, скажу вам это твёрдо.
Об этом думал я всю зиму и весну,
Сомнения и страх уж мною стёрты,
Я с радостью ту ношу понесу.
- Ну, что ж, тебе отвечу вскоре.
Сейчас ступай,  с усердием  молись.
Быть может, встретишься с собой ещё раз в споре,
И кто-то, вдруг, прошепчет, - отрекись. 
На том расстались.
Настоятелю ж, той ночью,
Во сне явился старец-духовник,
Он был учителем ему,
Но уж давно, как почил,
И между ними разговор возник.
- Я знаю всё,
Тебя гнетут сомненья.
- Да отче.
Сможет ли свершить…?
- А ведь не он, а ты весь в искушении,
Чтоб отказать ему,
И не пустить!
Я знаю, что тебе он дорог…,
Но поверь,
Тебе придётся ещё раз смириться,
И распахнуть пред ним в «неведомое» дверь!
За нею ждут его дороги,
Которые тебе не угадать!
Смирись, тебе придётся,
Им навсегда его отдать!
3.
Заря лишь только начиналась,
И красный свет едва коснулся крыш домов,
А настоятелю давно уже не спалось,
Иосифа он был позвать готов.
Его позвали, он явился вскоре.
- Чем занимался ты дотоле,
Пока я не позвал тебя.
- Учитель, не был я с собою в споре,
С молитвою заснул, как малое дитя.
- Просил ты отпустить тебя в уединенье,
Чтоб ни было, нет у меня сомненья,
Я знаю, нет его и у тебя.
Иди, я отпускаю, веря и любя!
Что будет дальше, ведомо лишь Богу,
Он уготовил для тебя дорогу,
Ему лишь благодарен будь.
Но…, что был здесь когда-то, не забудь.
- Вы говорите, будто я, уйдя за врата…
- В своём пути найдёшь ты больше «злата»!
Раздай его,
И не храни в мошне,
Пустым старайся перейти «Во Вне»…
- Ну что ж, учитель благий,
Спасибо вам, что вы всегда со мной.
Напутствие на сердце будет влагой,
Запомнил я,
Уйду «Во Вне» пустой!
4.
И ранним  утром он ушёл,
 Не взяв не книг и не икон.
В его душе тогда сиял
Не писанный канон.
5.
И вот он путь в уединенье,
Но с ним послушник, в помощь, по-первой,
В душе обоих вовсе нет сомненья,
По лесу вёрсты мерят твёрдою стопой.
Журчит ручей, землянку рядом срыли,
Вёрст десять от монастыря.
Краюху хлеба пополам делили,
Молились ночью, до утра не спя.
Но срок пришёл, послушник младый,
Иосифа оставил одного.
Остаться с ним он очень рад бы,
Но рядом не должно быть никого.
И вот один он, сам с собою,
Готов вершить намеченный свой путь.
Страница жизни новою главою,
Легла пред ним, - другой в ней смысл и суть.
6.
Познать себя, через себя «Иное»,
Возможно только в тишине ума,
Но дело это вовсе не простое,
Ведь встретить откровение любое,
Что сердце сдавит,
Нужно не скорбя.
Он углублялся в Тишину и днём и ночью,
В землянке, средь дерев и трав,
И как-то исподволь, воочию,
Страх появился, холодом обдав.
Со страхом тем пришли сомненья,-
Чего уж он никак не ожидал,
Со всех сторон противоречащие мненья,
Терзали душу…, но он наблюдал,
Нашедши силы, всё со стороны,
И срок пришёл, - исчезли все они.
Всё глубже, глубже в самого себя,
Без страха, боли и сомненья,
Без разногласий, сожаленья,
К познанью Мира, Бытия.
7.
Вот новый день в рождении над землёю,
Восход прекрасен и журчит ручей,
Иосиф с внутренней хвалою,
С благоговением обратился к Ней!

 
- О Божья Матерь! О Владычица Благая!
Я, в поиске своем, изнемогая,
Делю на доли – жизнь и смерть.
Где Истина, пожалуйста, ответь!
Семь дней не слышал он ответа,
И вдруг…,
Не видел он такого Света,
А среди Света Её Лик,
Пред взором аскета возник.
«Ты делишь счастье – горе, жизнь и смерть,
Всех кружит эта круговерть.
Ты не дели, во всём лик Бога,
В Единстве том к Нему дорога!
Бог – всё, нет ничего, что вне Его,
Иного в Жизни не дано!
Он твой «мучитель»,
Он же утешитель,
Всего, что есть великий Он Вершитель»!
8.
Прошли года уединенья,
К нему паломников стекаться стала череда.
Они склонялись перед ним в благодарении,
И он общался с ними, веря и любя.
«Я годы посетил самопознанью,
С людьми общался и давал совет,
Но прихожу я вдруг к глубокому незнанью,
Быть может в том «незнании» будет Свет?
Что делать? Умоляю Боже,
Ты всё, и Ты всего дороже.
Но подскажи, прошу Тебя, моля.
Я буду ждать ответ, в душе своей не спя»!

Глава вторая.
1.
Зимы начало,
Снега не было доселе,
Мороз лишь только, и гола земля.
Но ночью выпал снег,
И вьюга песню пела,
А утром тишина и серебристый свет!
Калитка скрипнула.
Хруст под ногами снега.
Ружьё заряжено,
А впереди следы и лес.
«Добычу выследить мне б где-бы, -
Охотник думал, - не завёл бы бес».
Вот лес, следы лисицы рыжей,
Ведут и путают среди кустов, дерев.
 
Он по следам идёт, уверенностью движем,
Что скоро он, добычей овладев,
Вернётся в дом свой, не пристыжен.
Следы, плутая, всё ведут по лесу,
И он ушёл по ним от дома далеко.
Но, запах дыма…,
И вот лёгкая завеса,
Невдалеке стелиться от него.
«Костёр здесь жгут,
Кто-то решил согреться,
Среди морозной этой тишины.
Я подойду и попрошу сердечно,
Согреться тоже,
Отказать же не должны».
Пройдя немного, он увидел,
Среди деревьев, у замёрзшего ручья,
Стоит домишко, простатою виден.
Но вот избёнка это чья?
«Постой…,
Слыхал, не раз я,
Где-то среди леса,
Живёт отшельник, одиночеством объят.
И не с его ль трубы та дымная завеса?
И не к тебе ли привела лисица, брат?
Зайду, пожалуй, обогреюсь,
Он не прогонит, я надеюсь.
Тепло мне нужно просто от огня,
Хотя…, возможно…, я пришёл сюда не зря.
Зайду…».
2.
Дрова трещат, уж чайник закипает.
Стук в дверь.
 Кто за дверьми, кто знает?
- Войдите, дверь не заперта.

Охотник дверь открыл.
Вошёл.
Тепло его объяло.
Увидел аскета.
Душа не ожидала…
Ему, казалось, за дверьми старик.
Но образ, что пред ним возник,
Был моложав и полон сил…
«Он молод и глаза ясны,
В них, будто бы приветствие весны,
Хоть борода и волос не стрижён.
Но что-то вопрошает в взгляде он…».
- Меня прости, - охотник молвил, -
К тебе нечаянно зашёл.
По следу лисьему я шёл,
И вот он встречу уготовил.
Я обогреюсь, если можно,
И дальше свой продолжу путь.
- Коли замёрз, согреться должно,
Но просто здесь…, не обессудь.
Ружьё у входа он оставил,
И к печке руки протянул.
Иосиф чайник на столе поставил,
И гостю предлагает стул.
- Сядь, отдохни.
Согрейся чаем.
- Спасибо.
Но…, прости…, не чаял,
 Увидеть вместо старика,
Того, кто полон сил пока.
Чего ты прячешься средь леса и глуши,
В том месте, где не видно  ни души.
- Ну, почему же ни души,
Здесь люди иногда бывают,
Со мной они беседу разделяют…
- Но о тебе они, наверно, забывают,
Когда узнают то, что нужно им.
Средь них есть те, кто страхами гоним,
Хотят укрыться за твоей спиной,
Для них ты идол, и никто иной.
Прости, конечно, буду откровенен,
А путь твой может быть не верен.
Встречал ли женщину ты по своей душе?
Я говорю, можешь не верить мне,
Но с  женщиной нам общая дорога!
Познавши женщину, узреть ты сможешь Бога,
Коль подойдёшь к ней откровенно и любя.
И, думаю, не проживёшь ты зря!
Прости ещё раз, мне пора идти.
Мне б засветло домой дойти,
Ведь дома ждут.
Пойду, пожалуй.
Ну а слова мои, хоть жалуй, хоть не жалуй,
Но что подумал, то я и сказал.
Я…, может быть…, добра желал.
- Как звать тебя?
- Зовут меня Сергей.
- Коль ждут, Серёжа, до темна успей,
Ведь беспокойство это сердце греет.
Домашние понять тебя сумеют.
Коли охотник по следу идёт,
То след его куда-то приведёт.
На том расстались,
И охотник,
Вернулся вечером домой.
А на рассказ его все дома улыбались,
Ведь он пришёл замёрзший и пустой.
Иосиф, как охотник тот ушёл,
Сел у огня,
И вдруг ответ нашёл,
На тот вопрос,
Что всё не мог решить.
«Пора отсюда, видно, уходить,
В мир, где идёт всё время спор.
Ответ, о Боже, был и прост и скор».

Глава третья.
1.
Зимы конец, весны начало.
Природа, что зимой молчала,
 
Вновь стала громко говорить.
Всё снова начинает жить!
Журчит ручей, как много лет подряд,
Иосиф рад тому, но потупляет взгляд.

«Прощаться надо…,
Ведь дорога,
Ведущая к познанью Бытия и Бога,
Встать на неё зовёт,
И лишь по ней идти.
Что встречу я на том пути?
Но в том вопросе, видно, обновление.
Коль Бог есть всё, то нет во мне сомнения.
Всё новизна – и встреча, и разлука.
Совет был дан,
И тот совет был Друга».
2.
Рассвет.
Иосиф дверь избы открыл,
И ранний луч глаза вдруг ослепил.
Прищурился. Глаза прикрыл рукой.
«Пора идти мне новой стороной.
Что уготовлено, не знаю.
Пусть ангелы дорогу освещают».

Глава четвёртая.
С восходом солнце отразилось
На монастырских куполах,
А настоятелю приснилось,
Что нету аскета в лесах.
Зовёт монаха, с кем Иосиф,
Ушёл когда-то далеко.
- Иди скорей к нему, проведай,
А то на сердце нелегко.
Монах в смирении, с поклоном,
Пошёл знакомую тропой.
Ему хотелось повидаться снова,
С тем, кто учитель был благой.
Стучится в дверь, благоговея,
В ответ ни звука, тишина.
Он открывает дверь не смело,
В избу заходит, - пустота.
К столу подходит, там листок.
Написано его рукой:
«Остаться здесь я более не смог.
Я жизнь продолжу новую главой».
Монах с избы к ручью выходит,
Его он в замешательстве зовёт.
Но нет ответа.
Солнце к западу заходит.
С поникшей головой он в монастырь идёт.
А настоятель ждёт, когда монах вернётся,
И вот встречает он его.
- Ну, что?
Монах ему ответил:
- В лесу на месте нет его.
Записку, впрочем, он оставил.
Тот взял.
«Бог в новый путь его отправил,
Не ожидал иного ничего».
- Что скажите, мой настоятель?
- Он был всегда в душе своей искатель.
Не раз о том он молвил мне…
«Пустой надеюсь перейдёт во Вне».
-Ушёл совсем?
Да. Если б знать, что будет?
Надеюсь, нас он не забудет.
А ты не жди его, не жди.
Свою дорогу лучше просмотри.
Ты просмотри, и, восхваляй лишь Бога,
В его руках тернистая дорога.
Он освещает каждый благий путь,
Об этом никогда ты не забудь».

Глава пятая.
1.
Уж больше года, как Иосиф,
В лесу оставил небольшой свой скит.
Опять вернулась золотая осень,
Её дождями след назад был смыт.
Им прият был большой и шумный город,
Его мосты, витрины, фонари.
 
Хоть от всего тоскливый веял холод,
Но чувство говорило, - до поры.
Нашёл он место при «Воскресной школе»,
И сторожем работал по ночам.
Он наблюдал, чего не знал дотоле,
И наблюденьям этим удивлялся сам.
А быт его был не богат и скромен,
Что было родственно ему.
Был комнатушкою своей доволен,
И рад, что был свободен ко всему.

2.
В один из дней в «Воскресной школе»,
После занятий и бесед с детьми,
К нему подходит женщина, и в холле
Беседу завели они.
- Прошу прощения Константин Михайлович,
Я бабушка Светланы, что у вас,
В занятиях проводит час.
Ей очень нравиться, как вы рассказ ведёте,
Она о том с восторгом говорит.
Вы много интересного даёте,
Об этом даже взрослый подтвердит.
Ведь я сама имела честь услышать
Рассказ о Вере, о Любви и Бытии.
Я вижу, ваше сердце этим дышит,
Вы интересны, что не говори.
- Вы, видно, мне, однако, льстите…
- Ничуть не льщу, я уверяю вас,
Да вы любого здесь спросите,
Я много мнений слышала о вас.
- Ну, обо мне, пожалуй, хватит.
А ваша внучка интересная весьма,
Она пытлива, ищуща, при этом
Мила довольна и проста.
- Я тоже, впрочем, человек пытливый,
А внучка, видно, и в меня и в мать.
Мной, знания, всегда были любимы,
У нас того не занимать.
Мне интересны ваши рассуждения,
В них смелость есть и новизна.
В них нет канона угнетение,
В них виден и простор, и широта.
Хочу, имея смелость,
Пригласить вас в гости,
На чашку чая,
В дом, где я живу.
Ведь дома по домашнему всё просто,
Возможно, новое для вас открыть смогу.
- Вы интригуете…, а, впрочем, интересно,
Что нового хотите мне открыть.
Вы говорите, что-то вам известно…,
Ну что же, так тому и быть.
- Согласью вашему я рада,
И встречу вас здесь в пятницу к пяти.
Живу я рядом городского сада,
Пешком не далеко идти.
3.
Светланы бабушка жила отдельно, в доме,
Что находился в тихом уголке
Большого города, у городского сада,
С дорожками, ведущими к реке.
Она любила, размышляя,
Гулять там утром и по вечерам.
Сад и река ей душу умиляя,
На сердце отражались, как бальзам.
Особенно она любила осень,
Когда Природа опыт обретя,
Отжившее, былое, сбросив,
В себе предвидит обновление бытия.
Она, как будто, сбрасывала тоже,
Всё прожитое, чтобы вновь ожить
Весною ранней, становясь моложе
Душой и сердцем, чтобы снова жить.
Она любила внучку и пыталась,
Свой мир в её развитие внести.
Во многом это получалось,
Она с душою всё старалась донести.
Вот пятница, в «Воскресной школе»
Занятия завершены,
Намеченная встреча состоялась в холле,
И вместе в дом к ней отправляются они.
4.
Инна Степановна жила довольно скромно,
Считая – книга, это лучшее добро.
Библиотека у неё была объёмна,
Но обновления всегда ждали её.
В её большом ряду литературном
Бульварных жанров было не найти,
Здесь философия, поэзия, культура,
Где размышлению открыты все пути.
Там все ряды были отмечены особо,
По видам, хронологиям, чертам.
Всё было ровно, чётко, строго,
Любой во всём мог разобраться сам.
Но ряд отдельный занимали книги,
О «Тайных знаниях», раскрытые не всем.
Они здесь были, словно солнечные блики,
Что отражаются от зеркалов и стен.
Инна Степановна их изучало рьяно,
И знала солидарных с ней людей.
В их обществе она была «сопрано»,
И выражала много творческих идей.
Она хотела, чтобы Константин Михайлович,
Придал значение, всему, что видел здесь,
И ненавязчиво привлечь его внимание,
К чему являла больший интерес.
Инна Степановна легко, непринуждённо,
Вела беседу о загадках Бытия.
Она старалась всё раскрыть объёмно,
Особо тему человеческого «я».
В беседе с нею, Константин Михайлович,
Заметить смог, что знания её,
Основаны на книжных впечатлениях,
Что мир фантазий разбудили у неё.
Её идеи, планы и деяния,
Всё то, что ей хотелось воплотить,
Шло в стороне от Жизненных Реалий,
Фантазии смогли их заменить.
Он вспомнил лес, общение с Природой,
Что уводила вглубь познания Бытия,
Где не было основы априорной,
Лишь только опыт в осознании «я».
- Инна Степановна, вы всё, что мне открыли,
Лишь книжный образ, что создали вы.
Вы про реальность в нём забыли,
И встретиться с ней так и не смогли.
Вы, по дороге в дом, сердечно и душевно,
Мне раскрывали осени красу.
В моменты те вы были откровенны,
В ней раскрывая ясность, новизну.
Творец в Природе отразил свой облик,
В ней Его Знания и Суть.
И в человеке обрести свой отклик
Она способна, указуя Путь.
Старайтесь мыслями своими не вторгаться,
В её владения, а лишь тихо наблюдать.
Она научит Жизнью восторгаться,
И как Законы Божьи соблюдать.
Вы обретёте в сердце Дух Свободы,
И Путь, который будет вам открыт,
Лишь будет ваш, без всяческой угоды,
Где пламя созидания горит.

Глава шестая.
1.
Вот слёзы осени тихонько превратились,
В узоры зимние на мёрзнувшем окне.
Пушистым снегом всё укрылось,
И прибывало в предвесеннем сне.



В такое время Константин Михайлович
Встречался с тихой грустью  и тоской,
Что приходили из дворов и улиц
Ложась на душу тяжкою хандрой.
Он понимал, что принятый им город,
Втянул его в свой театральный ритм,
В котором каждый день сценично прожит,
А день грядущий  монотонностью маним.
Его душа, томлением объята,
Ждала замены однотипным дням
На что-то новое, живое,
Что сродни радостным, стремительным ручьям.
2.
 И вот ручьи, беря своё начало
От талых вод, помчались по долам.
Песня скворца отрадно зазвучала,
По перелескам и садам.
Душа, подвластная весеннему веселью,
С природой ликовала в унисон.
Забилось сердце в радостном волнении,
Покинув зимний полусон.
Город, оживший после зимней полудрёмы,
Открыл свой следующий «сценический сезон».
Все роли были выбраны, готовы
Исполнить то, что уготовил «режиссёр».
Всё это видел Константин Михайлович,
И, не желая разделять сие,
Старался осознать реальность,
Чтоб снова не вернуться к суете.
Реальность – отражение Бога,
Частицу коего имеет человек,
Раскрыть способна все дороги
И одарить Свободою вовек.
3.
Однажды утром Константин Михайлович,
Ушёл за город, что давно хотел.
Там всей душой своей  почувствовал он радость,
Покинув города сжимающий предел.
Он, не спеша, ни чем не отвлечённый,
Бродил среди опушек и ручьёв.
Как и всегда природой изумлённый
Он воспевать её был искренне готов.
И вот он вышел на цветущею поляну,
Где средь залитых солнцем трав, цветов,
Стояла женщина, венок себе сплетая,
Из одуванчиков и васильков.
Он вдруг заметил, что сия картина,
Как будто вписана была в природный лик.
Очарование её к себе манило,
И образ благости в душе возник.
Та женщина, заметив незнакомца,
Лишь улыбнулась мило и светло.
Его как будто одарило солнце
Своим безмерным, ласковым теплом.
Их взгляды встретились, когда он подошёл к ней.
Куда-то делись нужные слова…
Но в их сердцах родилось чувство,
Что «это – ОН», и что «это – ОНА».
Беседа, после паузы короткой,
Уже лилась свободно и легко,
Как будто встреча их была не новой,
Друг друга знали они будто бы давно.
Их мысли, образы, решения,
Звучали в ровный, гармоничный унисон.
Они вдруг поняли, без всякого сомнения,
Что расстаются с одиночеством.
Они совсем часов не наблюдая,
Гуляли вместе до исхода дня,
При расставании друг другу обещая,
Вновь встретиться немного погодя.

Глава седьмая.
1.
Придя домой, после приятной встречи,
Полина, стоя у открытого окна,
Смотрела на звезду, что в небе светит,
Словно надежда, что прийти смогла.
0на жила одна в своей квартире.
Семью создать не удалось.
Уж прожила свои тридцать четыре,
А встретить спутника по жизни не пришлось.
Порою дни тянулись с серою тоскою,
На коих одиночества печать.
 
И жизнь, казалось, ходит стороною,
На мольбы не желая отвечать.
Полина, всё же, находила силы
Сопротивляться выпавшей судьбе,
Стремясь к тому, что ей казалось милым
И елеем ложилось на душе.
Она любила русскую природу,
Её спокойную, живую благодать,
Где ощущалась тихая свобода,
И подлинность стремилась расцветать.
Тот взгляд на жизнь, который у неё сложился,
Отображался в ею сложенных стихах.
Но ни один из них печалью не проникся,
А лишь надежду отражал в строках.
И вот теперь, после прошедшей встречи,
Душа её предчувствием полна,
Что он взаимностью ответит
На чувства, мысли и слова.
2.
Их встреча состоялась вскоре.
Они отправились за город, как тогда.
Им быть хотелось снова на просторе,
Где растворялись шум и суета.
 
Они общались трепетно и нежно,
А взгляды были негою полны.
Их чувства нарастали безудержно,
Всё говорило о рождении любви.
Со временем их чувства не угасли,
Всегда жила в них ласка, доброта.
Здесь места не было для грубой страсти,
Царила между ними Чистота.
Тогда-то вспомнил Константин Михайлович
Слова охотника, что заходил к нему,
Когда он жил в уединении,
В своей избушке у ручья в лесу.
Он Божий промысел узрел в тех отношениях,
Что зарождаются не плотью, а душой,
Где добродетель каждое мгновение
Рядом с мужчиной, рядом с женщиной.
Меж ними крепло что-то неземное,
Что-то ведущее к волшебным небесам,
Чьё ясное звучание благое
Лилось к их любящим и ласковым сердцам.
3.
Когда настала золотая осень,
Они решили жить одной судьбой,
Которая в их жизнь привносит,
Идти единою, тернистою тропой.
Ведь вместе побеждать невзгоды
И вместе радость обретать,
Дано мужчине с женщиной Природой,
Чтоб ярче счастье их могло сиять.
Их жизнь, согретая любовью,
Покинутость прогнала прочь.
В июльский праздник Берегини
В семье у них родилась дочь.
Здесь мы оставим это славное семейство,
Пусть жизнь течёт их, как весенняя река.
Пусть чаще проявляют благоденствие
И Бог дарует долгие лета.
 

КОНЕЦ.