ГУД БАЙ, ВИТЯ

 Шендерович бежит из России. Вынужден бежать. Не стал ждать, когда посадят. Это последняя точка в отъездах и арестах? Вычистили поляну? Кто знает. Шендерович сам говорит, что не знает.  Не может загадывать насчет своей судьбы. И судьбы страны. Не знает надолго ли уезжает. Но и у него, (и у меня) такое впечатление, что навсегда.

 Шендеровича мотали по судам. И суд объявил его нарушителем закона. И приговорил. А Шендерович в ответ приговаривает с экрана, что это не он бандит, а приговорившие его. Но приговоры Шендеровича не имеют силы закона.  Возможно, имеют другую силу?  Ту силу, которое подчас может иметь слово.  «В оный день, когда над миром новым бог склонял лицо свое, тогда солнце останавливали словом, словом разрушали города». Но, видно, не тот день. Бог   не склонил лицо над нашим миром. А от склоняющего лицо полубога бегут. И сбегая, Шендерович, и подобные ему напоминают Лаокоона, а юстиция – змей. Сбежавшие относительно легко отделались. Но количество бежавших переросшее в качество, плохой признак для того места, откуда бегут.  Лаокоонов отечественного разлива прибавляется. Что будет потом, история разберется. Лаокона не слушали.  Шендеровича и ему подобных не больно слушали. Может быть, кто и сочувственно вздыхал. Но пока его слово осталось словом вопиющего в пустыне. А весомое, решающее судьбу слово осталось за судом. Как давно сказал поэт, «ваше слово, товарищ маузер». И другой поэт про то, что мы наш бронепоезд храним на запасном пути

 Оставим конкретно Виктора Анатольевича. Подумаем о лаоконизме как общественном явлении. Без личностей и дат. Приходят на память строки Евтушенко из поэмы «Казанский университет»

Арестованный – это звание
Круг почета – тюремный круг.
Арестованным быть – признание
государством твоих заслуг».
Где один человек настоящий
Не под слежкой- ну хоть один?!
В подозрительных не состоящий
Подозрителен как гражданин.
В государстве рабов и хозяев
Поднят лозунг незримый на щит
«Для спасения негодяев
Благомыслящих не щадить»
 
Понятно, что эти строки Евтушенко писал совсем о другой ситуации и о других людях. О революционерах и конкретно о Ленине.  Сразу предупреждаю, что никаких аналогий и приравниваний приводить и не помышляю. Ни приведи господь. Даже мысли не было. Просто вспомнил. На то, что вспомнившиеся стихи процитируешь, статью пока не ввели.  И пока Пушкин есть наше все, еще можно вспоминать его «товарищ верь, взойдет она звезда пленительного счастья». Дальше  про то, что Россия вспрянет ото сна и про обломки самовлястья, лучше не продолжать. Полезнее для здоровья сразу предупредить, что Пушкин писал стихи в мрачное время царизма и совершенно по другому поводу. Писал своим друзьям. А Шендерович  мне не друг. Он и не слыхивал обо мне. Ниже пойдут скучные упрощенные дилетантские рассуждения на уровне школьной программы. А куда денешься. Тут  школьные азы могут быть полезны.

 Шендерович в своем интервью говорил, что не знает своей судьбы. Не может дать прогноз, что будет в стране через год, через два. Этого не знает никто. Ни власть, ни оппозиция.  Никакой экстрасенс не скажет. Власть, естественно, хочет, чтобы ее правление продолжалось вечно. Системная оппозиция, представленная в Думе, тоже не против. А внесистемную загнали в маргиналы.  Стабильность.

 Согласно еще в школе изучаемым законам развития общества,  закон отрицания отрицания еще в силе. То есть, новое в конце концов сменит старое. А спустя время само станет старым. И окажется, что уже не удовлетворяет запросам общества. И недавнее новое, постаревшее, сменит другое новое.  Как ни цепляйся, ни сопротивляйся. Против закона не попрешь. Пока существующее положение в России, уже, несомненно, постаревшее, сопротивляется крайне эффективно. Почему?  Потому что в силе и другие школьные законы. Например, материя определяет сознание, а изменение сознания влечет изменение материи. Пока сложилась такая картина: либо пропаганда и запугивания эффективны, но больше похоже на то, что старое сознание цепко сидит в мозгах. Люди вроде бы ждут перемен, но так, чтобы это были улучшения именно их жизни. До остальных дела нет. И чтобы эти улучшения свалились с неба.  То есть, были дарованы властью. бах, и какой-то категории населения дотации. И эта категория уже рада. И заткнулась.

 В это время социологи замучались талдычить, что перемены подразделяются на эволюционные и революционные, и объяснять, что в те общества, где ставят препоны эволюционным переменам, обречены на революционные. И приводить азбучные примеры, которые проходят в школе. Это и буржуазные революции в Нидерландах и Англии. И Великая Французская революция. И другие французские революции. А три революции в России пример того, как сначала старое еще не потеряло силы, чтобы удержать ситуацию. Но через десяток лет  силы иссякли. И в других странах бывали революции.  В этом нет особенного русского пути.  И в Германии, и в Венгрии, в странах Азии, Латинской Америки. Мы просто в школе не изучали их подробно.  Что-то там слышали насчет Хомейни, Боливара, Че Гевары, Сальвадора Альенде. Среднестатистический гражданин подробностей не знает. Но когда происходят социальные взрывы, не уберечься от жертв. Не убьют, так посадят, не посадят, так экспроприируют.

Но об этом много говорено. И о том, что сегодняшний прогресс завтра превратится в прошлое. И о том, что сколько ни строй на песке, все разрушится. Сколько ни выдумывай новых форм на основе рабства, тем же рабством и обернется. Только вид сбоку. И о том, что есть на свете примеры, как по капле выдавливают из себя раба. По капле лучше, чем кровопусканием.  Но когда рабство заложено в головах, от него не избавиться в одну минуту, как у Маяковского, «гонку свою продолжали трамы уже при социализме» 

Историки много раз обсасывали, почему некоторые страны выработали противоядие от социальных взрывов, а другие нет.   Это противоядие вырабатывается веками. Многие страны с выборной демократией, стояли на тысячелетней базе римского права, в которой выстрадана и пропитана кровью каждая буква опыта борьбы плебса за свои права. Хоть древний Рим и был рабовладельческим, но существовало и понятие гражданина, гражданских прав, гражданского долга, заимствованное из древней Греции. Страны же древнего Востока тоже имели законы. Только в их законах понятие гражданских прав отсутствовало.  Возможно, причина этому, что гражданское общество приживалось в городах-государствах, когда для жизни общины требовалось добровольное объединение населения, добровольное поступление частью свободы для общего блага.  Отсюда и понимание, что свобода - это осознанная необходимость. Другое дело, на огромных пространствах Азии, где не было  мысли и  надежды в том, что в трудную минуту подставит плечо  соплеменник, соратник-гражданин. Там не свобода, а воля. Для такого общества более эффективный способ управления - прямое принуждение: я господин – ты раб. И на сегодня одни страны являются по духу наследниками гражданского общества, выстраданного войнами за свободу и революциями. А другие страны – наследницы принудительной системы управления: я господин – ты раб. И пусть в этих странах сейчас вроде бы не феодальная система, выборы, конституция. Но тут философия напоминает, что форма и содержание - это разные вещи.  Во многих странах  есть выборы. Это форма. А содержание - феодальное мышление  так застряло в головах, что никакая форма содержание не изменит. Проголосуют так, как нужно власти. И не только в головах электората такое содержание. Чем власть предержащие отличаются?  Тем более что власть развращает. И для вырвавшегося к вершинам власти при такой системе управления (как ее ни называй: командной системой, вертикалью власти) основная задача -   зацементировать свою власть навечно.  И, поскольку таблеток бессмертия еще не изобрели, задача передать власть детям или надежным преемникам. Феодальное мышление  одновременно присутствует в головах и руководства, и населения, послушно склоняющегося перед господином.
 
В таких странах, где выборы – декорация, выборами проблемы и противоречия не могут быть решены, поскольку у власти остаются те же, от управления которых проблемы возникли.  Что они дураки, пилить сук, на котором сидят? Не будут, и никому не позволят. И тогда ситуация может дорасти до бунта.

 И что же теперь,  в век Интеренета, когда страну не закроешь от информации, населению стран, где демократия – фикция,  смотреть с завистью, как у соседей население может голосованием выбрать свою судьбу.  А при необходимости спокойно выбрать другую.  А тем, кто лишен права выбирать, чего ждать? Бунта?  Бунт  - это не весело.

 В книге «Иудейская война» Иосиф Флавий описал, как обнищавшее население, которому уже нечего терять, способствует бунту, а средние слои, которым есть, что терять, пытаются его избежать.  Когда в стране все больше людей уходит за черту бедности, вероятность того, что события пойдут самым неприятным образом, возрастает. (тут нужно еще заметить, что в стране с бедным населением и черта эта властью прочерчивается пониже) 

Шендерович перед своим отъездом сказал, что не знает, как повернутся события.  Мы знаем только то, что видим сейчас. И, конечно, знаем с поправками на то, с какой точки человек смотрит. Если «из нашего окна площадь Красная видна» – это один взгляд. А если «из нашего окошка только улицы немножко» –  взгляд иной.

 О том что происходит говорят  много и бурно. А настоящее проходит, становится прошлым, и никак не учит. А нужно бы на основе наблюдений за настоящим и прошлым, выработать правила движения вперед. Куда двигаться, что делать, чтобы в будущем жизнь наша стала светлой и прекрасной.  Поводырей хватает с избытком. Но пока предложенные пути заводили в тупик. Чего тогда не хватает? Тех тысяч лет с римским правом?  А право, хочется пожить при нормальном гражданском праве здесь и сейчас.