Русалки

Таня проснулась непривычно рано, по будильнику, и вышла во двор поприветствовать солнце. В самый длинный день в году, день летнего солнцестояния, погода не подвела. В ночной рубашке, босая, она стояла в прохладной мокрой от росы траве и наслаждалась первыми лучами именинного солнца. А затем радостная забежала обратно в дом. В такой день надо было совершить что-то особенное — и Таня позвонила Свете.

Час спустя Таня ехала по ЦКАД и урывками читала статью про энцефалитных клещей. Нужный съезд она проехала и вместо полутора часов добиралась до пункта назначения целых три. Уже стояла изнуряющая жара. Подъездные пути к деревне Пуриха тоже стояли. А там томилась в ожидании подруги приехавшая вовремя Света. Там же заканчивались все автомобильные пути к волшебной поляне, на которую Таня хотела ее отвести.

На месте этой поляны когда-то находился древний славянский город Вышгород. А посреди него, на Баран-горе, древний храм, который по легенде, провалился под землю. Храм хоть и провалился, гора осталась, и под слоем земли черные искатели находили кучу артефактов: от медных колечек до железных наконечников. Спустя сотни лет места эти облюбовали загадочные люди с маятниками, растаманскими шапками, венками, свирелями и этническими татуировками. Таня забрела туда год назад в поисках места для фотосессии и с тех пор мечтала привести на поляну подругу.

Путь в Вышгород был тернист. Девушки ползком взбирались на крутую гору, брели по лесной чаще, откуда вышли на два размера больше — были жестоко покусаны комарами. Дважды переправились через реку и продирались сквозь густые заросли крапивы. Грязные, вспотевшие и обессиленные, они, наконец, достигли цели.

Их взору открылась невероятной красоты поляна, окруженная первозданными лесами. Чуть поодаль журчала быстрая прозрачная речка, а над ее водами стайкой вились разноцветные стрекозы. В воздухе был разлит медовый аромат полевых цветов, трав и прогретой солнцем земли. Тане нестерпимо захотелось отбросить рюкзак, закружиться и прокричать «Руууууууусь!».

Но обернувшись, она заметила пробирающуюся сквозь крапиву незнакомку. Женщина шла в направлении реки и подруги инстинктивно потянулись за ней. На берегу стояла баня, щедро расписанная голыми синеволосыми русалками. Незнакомка разделась и зашла в воду. Таня со Светой стояли на берегу и соображали. Все-таки надеть купальники? Или последовать примеру этой смелой женщины? «А тут прям так... можно, да?» — робко спросила Таня. «Только так и можно», — улыбаясь, ответила незнакомка.

Страх наготы, рамки приличия, комплексы и условности были наголову разбиты желанием искупаться в древнерусском стиле. Девушки решительно разделись и спустились к реке. Ах, какое это блаженство — лежать в прохладной воде, среди кувшинок и стрекоз совершенно голыми! Таня представила себя героиней клипа Кайли Миноуг и Ника Кейва «Where the wild roses grow», вот только умирать она не хотела. Поэтому, выйдя из воды, на всякий случай осмотрела свое тело на наличие энцефалитного клеща. Света же все ждала, что на нее сядет синяя стрекоза и тогда она будет поцелована феей.

Потом они вместе с незнакомкой стояли на берегу абсолютно голые, подставив лицо солнцу и наслаждаясь его щедрыми в тот день ласками. Пока черт не дернул одного из обитателей поляны пройти мимо них с ведром за водой. Таня со Светой хоть и были в тот день смелыми язычницами, трусы решили все-таки надеть. Во избежании оргии.

Искупавшись, подруги стали искать укромную полянку, чтобы красиво съесть бутерброды с индейкой. Они расположились в тени, под двумя смолящими соснами. Расстелили розовую скатерть, зажгли свечи, разлили можжевеловый чай и достали бутерброды. Бутерброды после долгого пути и купания казались такими вкусными, что Таня закрыла от удовольствия глаза. Это был момент чистого наслаждения. «Не зря три часа сюда ехала», — подумала Таня и воткнула себе в хвост цветок клевера.

Подруги неспешно беседовали, как вдруг Светлана неожиданно замолчала и как-то странно закатила глаза. Воспользовавшись паузой, Таня откусила большой кусок бутерброда и одновременно боковым зрением заметила в шаге от себя движущийся объект. Им оказался мотающийся при ходьбе член крепкого седовласого старца.

Кусок индейки выпал из Таниного рта на розовую скатерть, где его тут же облепили назойливые муравьи. Когда старец скрылся за кустами, Таня глотнула чаю и круглыми глазами посмотрела на подругу. «Друид, что ль?» — тихо спросила Таня. «Судя по бусам, да», — ответила Света.

Пикник пришлось прервать, чтобы избежать вторичного столкновения с сыном леса. Девушки ринулись было к реке, но на месте их купания, на берегу, лежали мужские штаны, странного вида шапка и кожаный, туго набитый портфель. «Тут, похоже, аномалия, все раздеваются», — решили подруги и, придерживая штаны, энергично пошагали в сторону деревни. Условности взяли верх. «Никакие мы не русалки и не нимфы, — бурчала Таня, — так, говно городское, закомплексованное».

Выйдя к деревне и поймав связь, Таня отправила мужу несколько своих фотографий, на которых она позировала в реке в образе наяды. «Красиво, — ответил муж. — А Светкины сиськи есть?»

«Покажи Танькины сиськи», — практически одновременно зачитала Света сообщение от своего мужа.

Русичи, не иначе.