Глава 49. Убитый гость

Стояло ранее-ранее, бледное утро, ночью прошел ливень, и тучи все еще висели грязными клоками ваты, опуская небо едва ли не до уровня крыш. Крапал мелкий, надоедливый дождик, воздух был сырым и промозгло-холодным, туман не спешил уползать, хоть ветерок, поднявшийся на рассвете, и сметал его слабой метелкой. Солнца вставали как-то нехотя, бледно-розовая полоса на горизонте была практически не видна – мрачная погодка! В такую мерзость даже самый бесчувственный хозяин собаку на улицу не выгонит.
Жители Солнечного еще спали, ни одно окошко не горело в посеревших от дождя домах. Глубокие лужи, оставшиеся от ночной грозы, отражали свинцовое небо, и было тихо-тихо, словно город вымер, даже дворовые псы не спешили вылезти из своих будок и разбудить Солнечный пронзительным лаем.
Вчера похоронили Кэрлиха – любимца и героя всех жителей, отзывчивого и доброго малого. Его провожали всем городом, один Сивард так и не пришел. Лунный Страж даже в окне не показался, когда процессия двигалась мимо его дома, ему словно было все равно.
Казалось, что со смертью разрисованного колдуна привычный уклад жизни рухнул: все поменялось, но не в лучшую сторону, Тоска нависла над городом. Ганред был на похоронах - весь день простоял рядом с гробом и, казалось, похоронил часть своей души вместе с другом, но, в отличие ото всех остальных жителей Солнечного, эльф не спал этим хмурым утром.
Он пришел на стену, когда еще было совсем темно, пришел, чтобы тренироваться, пока никто не видит. Посох и верхняя одежда лежали в нише, укрытые от дождя, а сам колдун, одетый в шаровары и тренировочную безрукавку, уже практически час прыгал. Крепостная стена была достаточно широкой – две телеги средней величины смогли бы без труда разъехаться, но Ганреда не смущало расстояние между зубцами внутренней и внешней части. В битве против анагеров юноша почувствовал нечто странное: воздух был упругим и ощутимым, как земля и вода. И в душу колдуна закралась мысль: может, он все-таки не врач? Может быть, его Стихия – это Воздух.
Стоя у гроба, Ганред поклялся, что станет сильным, чего бы это ему не стоило, чтобы защитить тех, кто стал ему семьей. Самая глупая клятва на свете, но колдун был настроен твердо. И это решение жгло эльфа изнутри, как угли, не давая спокойно спать, не давая остановиться, поэтому он прыгал и прыгал с внешнего края стены на внутренний и обратно, приземляясь то на руки, то на ноги, переворачиваясь в воздухе и все пытаясь поймать смутное ощущение, пришедшее в сражении.
Честно говоря, он уже порядком устал – одежда вымокла от пота и мороси, сыпавшейся с неба, холодный воздух рвал горло, не давая живительной прохлады, но страх, страх не давал остановиться, а злоба придавала сил, чтобы сделать следующее движение. Он злился на себя, на свою слабость, на свою беспомощность, и в то же время боялся умереть также, как умер Кэрлих: в непонятной стычке, непонятно зачем и как. Ганред прыгал, пытаясь почувствовать воздух, сформировать его во что-то физическое, и иногда ему казалось, что он стоит на пороге прорыва, что еще немножко – и чужая Стихия подчинится, но каждый раз ощущение отступало.
«Я смогу, у меня все получится! И неважно, как! Я добьюсь успеха. Пусть даже без Сиварда!» - упрямо повторял колдун, уже с трудом удерживая равновесие на скользких камнях.
Эльф приземлился на руки, выгнулся в кольцо, едва не достав ногами до головы - мышцы отозвались недовольным гудением. Капли пота, стекая по лбу, заливались в глаза, тонкая нитка, которой Ганред подвязал волосы, уже давно свалилась, челка налипла на лицо. Колдун сердито сдул приклеившиеся волосы в сторону и с трудом выпрыгнул обратно, сворачиваясь в комок. Тело рисовало петли в воздухе, эльф изо всех сил старался представить, как из его ладоней вырывается осязаемый поток воздуха, толкающий тело вперед и вверх… и внезапно получилось! Струя ударилась о пол, подбрасывая юношу, но первый опыт был настолько слабым, что достигнуть стены у Ганреда не вышло. Он судорожно вскрикнул, бестолково взмахнул руками и завалился спиной назад, едва коснувшись ногами зубца стены.
Падение обещало быть крайне неприятным: мало того, что высота была порядочной, так еще и спиной назад, но упасть ему не дали. Разрезав завесу дождя, жидкий свет скользнул к Ганреду и, во мгновение ока принял человеческое обличье – Сивард был рядом и успел поймать непутевого ученика.
- Что, шею без меня решил сломать? – недовольно поинтересовался Лунный Страж.
А потом, вместо того, чтобы просто поставить колдуна на землю, швырнул его вверх. Бедняга взлетел, легкий, как мячик, на высоту пяти или шести своих ростов и, растерявшись, даже сгруппироваться не сумел. Вид стремительно удаляющейся поверхности, безумная скорость и полнейшее непонимание, что вообще происходит – все это заставило юношу по-настоящему испугаться. Нет, не тем нудным, подсознательным страхом, что выгнал его из кровати в неприглядное утро, а самым настоящим ужасом, парализующим всякую возможность сопротивляться.
Достигнув верхней токи, эльф камнем рухнул вниз, но у самой поверхности его снова поймали. И снова швырнули вверх. Подъем, высота, падение – все повторилось, как заевшая пластинка. Раз за разом Сивард подбрасывал Ганреда, то становясь светом, то приобретая человеческое обличье. Яркие всполохи, ощущение верха и низа, земля и серость туч – все слились во что-то одно, совершенно неразличимое. Колдун уже ничего больше не понимал, голова кружилась от бесконечного верчения в воздухе, его крутило, как щепку, к горлу подкатывала тошнота, а в сердце вспыхнула жуткая, слепая ярость. Ярость на этого проклятого мага, бахвалящегося своей силой, ярость на себя, на свою собственную никчемность – он даже вырваться из этой карусели не мог! Ганреду хотелось одного: чтобы его отпустили, поставили на землю, но, похоже, Вересковый Воин окончательно с катушек съехал, и пытка продолжалась.
- Твоя Стихия – Воздух! – крикнул Сивард откуда-то снизу, непривычно зло и звонко для самого себя. От подавленности и усталости, которые стали привычными для его голоса, не осталось и следа. – Давай же!
Ганред не очень понял, что нужно дать Лунному Стражу, но желание двинуть Сиварду по роже стало просто нестерпимым. Ему-то легко было вопить, на земле стоя!
Снова началось падение, но колдун твердо решил прекратить это издевательство. Камни стены все приближались, вот уже и Белый Воин материализовался, чтобы поймать свою жертву – военачальник был полностью серебряным, лишь наполовину приняв человеческое обличье.
«Ну уж нет. Хватит с меня!» - подумал Ганред, выбросил руки вперед, выталкивая воздух прямо в лицо Сиварду.
Тот отшатнулся от удара, эльф, отброшенный своей же техникой, отлетел назад, но приземлился уже сам. Немножко коряво и неуверенно, но сам. Лунный Страж принял свое человеческое обличье полностью, только его тело все еще продолжало вспыхивать холодным, серебристо-белым светом по контуру. На мгновение оба остановились, и эльф впервые за последние дни смог рассмотреть Верескового Воина – тот переродился, к нему вернулась его моложавость и красота, но только внешне. Внутренне он остался прежним – изуродованным и искореженным, и это было видно по его серым глазам, к которым так и не вернулся их прежний цвет, и еще уголки рта были опущены вниз, что придавало его лицу горделивое и грозное выражение. Все это как-то не вязалось с изящным лицом и тонкими чертами, с которой хоть икону можно было писать. И от этого мурашки бежали по спине. Особенно, если знать, кем он был на самом деле.
Сивард не сказал ни слова, только неспешно вывел руку вперед, и световой луч с низким гудением вырвался из его ладони. И тогда Ганред понял, что Белый Воин обезумел. Рехнулся, с катушек съехал, да как угодно… он и так никогда не был совсем нормальным, но, видимо, смерть Кэрлиха его добила. Эльф не думал, что военачальник реально соберется его убить, но, когда зубец, где стоял колдун, просто перестал существовать, уничтоженный врезавшимся лучом, все сомнения отпали.
Ганред отпрыгнул в сторону и по кривой траектории бросился к обезумевшему магу, на ходу вытаскивая кривой клинок. Юноша знал, что ему не победить: уж очень силен и опытен был противник, но выбора не было. Надо хоть попытаться убрать этого сумасшедшего, иначе он пол города перерезать может. Кто знает, что ему в голову взбредет? Этих Древних умом не понять.
Лунный Страж не торопился, уверенно и четко стреляя по колдуну, как будто играя в тире. Капли дождя испарялись от жара, а на камнях оставались черные ожоги, эльф изворачивался, как мог, то припадая к самому полу, то взмывая в воздух, занятый выживанием, он и не замечал, что прыгает на высоту своего роста, что местами бежит прямо по воздуху, не касаясь ногами земли. Он делал то, что считал невозможным, но не обращал на это внимания, зато от его противника мало что могло ускользнуть. И Сивард ухмылялся, по-доброму азартно, заставляя эльфа раскрываться все больше и больше. Воздушные волны, посылаемые Ганредом, не могли причинить вред даже котенку – пока что – но Лунный Страж выставлял защиту со всей серьезностью, делая вид, что ведет реальный бой, а не просто играет.
Колдун подобрался уже совсем близко, выпрыгнул, замахиваясь клинком. В ответ взвилась длинная катана, возникшая из ниоткуда, но к подобному эльф уже был привычен, и клинки скрестились. Противники замерли на мгновение, и в болотных, мутных от усталости глазах Ганреда Сивард прочел решимость, которой не было раньше. Которой, в общем-то, никогда у того не было - решимость идти и сражаться до конца. Военачальник отбросил колдуна, но тот одним мощным рывком вернулся обратно, ударил кинжалом, намереваясь пронзить, но Лунный Страж перехватил клинок, сжав его голой рукой.
Без использования магии такое прием невозможен, но если создать прослойку между плотью и сталью из той Стихии, которой владеешь, то рука останется целой. Белый Воин надеялся, что Ганред схватит это на лету, поймет, как была совершена блокировка, потому взмахнул катаной нанося страшный удар, легко бы распиливший любого пополам, эльф в отчаянии выкинул руку вверх и… перехватил острие. Колдун поднял голову на противника и совершенно безумным, остервенелым взглядом уставился на него. Вот теперь было достаточно – Ганред начал трогаться рассудком, тренировка должна была быть окончена.
- Довольно, - проговорил Сивард, и, разрывая мертвое сцепление, легко оттолкнул ученика назад.
Однако, эльфа уже было не остановить - он отшатнулся, отпрыгнул на безопасное расстояние, а затем, вытянув руки, стал сжимать пространство вокруг Верескового Воина. Тот попытался было вздохнуть, но в легкие не проникло ни капли воздуха. Сивард усмехнулся: бездарный парнишка-то оказался не таким уж пропащим. Новая техника, значит. Пространственная… хоть Лунный Страж неплохо знал историю, никого подобного он раньше не встречал. Однако, непроработанная, она не составляла опасности.
Сивард не хотел убивать колдуна, потому и лучи жгли стену, а не расщепляли ее до атомов, потому и катана не пробила воздушную прослойку, не причинив вреда рукам эльфа, хоть и могла. И даже оковы, в которые попал военачальник, были всего лишь гнилыми нитками, разорвать которые не составляло труда. Пока что, опять же. Кто знает, что потом из Ганреда вырастет.
- Довольно, я сказал, - спокойно повторил Белый Воин и еще раз оттолкнул эльфа, но на этот раз уже посильнее.
Тот откатился и уже не смог встать. Сивард подошел к побежденному, присел на корточки:
- Я не собираюсь тебя убивать. Я принес завтрак.
Лунный Страж потянулся, и корзинка, неспешно проплыв по воздуху, встала между противниками. Ганред, все еще не веря, что его не уничтожат здесь и сейчас, недоверчиво поднял глаза. Минуту назад военачальник казался психом, а теперь, вроде, стал самим собой. Сивард запрыгнул на стену, уселся на зубце, свесив ноги за пределы города, ссутулился. Дождь перестал, тучи стали потихоньку расползаться, а небо прояснилось – ветер усилился. Он дул откуда-то с Севера, холодный и промозглый, серость стала унылой, но спокойной, в ней не крылась больше смертельная тоска. Все цвета поблекли, и даже золотистая рожь казалась горчично-желтой, как песок Кэрлиха.
Город неохотно оживал, но все звуки были какими-то приглушенными и вялыми, совсем не такими, как два дня назад. И вся эта подавленность и нависшая грусть были выражены в одинокой, сгорбленной фигуре, молча сидящей на крепостной стене. Куда подевалась выправка Сиварда? Его уверенность в счастливом конце? Его светлая улыбка? Их не было, и никакое перерождение не могло их возвратить. И только сейчас колдун понял, что уже очень давно военачальник попросту лгал, прикидываясь веселым и сильным - внутри у него было пусто и гнило, иллюзия спала теперь.
Сивард потерял все в Последней битве, ставшей для него Пределом, за которым осталась только пустота. И Лунный Страж так и не смог восстановиться. Тринадцать лет он лгал и всем вокруг, и себе, что не сломан, что сможет просто жить дальше, но это было не так. И теперь он признал это.
«Он грустный внутри,» - как-то сказала Найна и была совершенно права.
Ганред поднялся, запрыгнул на стену и уселся рядом, поставив корзинку с завтраком между собой и Белым Воином, будто бы она могла спасти на худой конец. Оба долго молчали, глядя в даль, куда неохотно уползал туман.
- Что там? – наконец спросил колдун.
Сивард пожал плечами:
- Не знаю, хлеб, молоко, яйца, наверное.
Повисла неловкая пауза, а затем оба рассмеялись. Конечно, речь шла не о составе завтрака.
- Существо, которое я люблю, - отсмеявшись, честно ответил Лунный Страж, - и друг, по которому скучаю. И дом, где раньше жил с семьей.
- Ваша невеста, да? – Ганред так и не мог в спокойном состоянии обращаться на «ты» к военачальнику, хоть тот и настаивал на неформальном обращении.
- Невеста! – фыркнул Сивард. – Нет, она не невеста мне. Это ее шутка. Она там вместе с моим другом.
- Почему вы здесь, если те, кого вы любите – там? Почему вы не с ними?
- Потому то я – солдат, а солдат не спрашивают, что они хотят. Им говорят, что делать, и они выполняют, пока есть силы дышать, а потом умирают. Хэлвердан не хотела лететь туда, но она солдат, потому она там. И тебя ждет та же судьба, мой друг. Знаешь, я пришел, чтобы поговорить с тобой, но увидел, что ты тренируешься, и понял, то ошибался на твой счет. Мне сложно извиняться – не привык я признавать своих ошибок – но все-таки прости меня, если сможешь, конечно. Я не увидел в тебе ни предрасположенности к Стихии Земли, ни потенциала, какой был у Кэрлиха… в тебе этого действительно нет. Потому что ты – могу ошибаться, опять же, совсем не врач, но в тебе есть Стихия Воздуха. И Стихия Пространства, какую я раньше не встречал ни у кого. За одно сражение со мной ты многое успел показать, твое подсознание управляло тобой, но тебе нужно учиться управлять своими техниками. Тогда сможет вырасти что-то интересное. Да, не гений, всего лишь рядовой, но крепкий и надежный, на которого не страшно положиться. Такой, которого мне сейчас очень не хватает. Я рос и жил среди гениев не только своей эпохи, но и всей истории, я никогда не думал, что колдуны и маги, не способные поднимать в воздух крепости, воскрешать мертвых или уничтожать армии щелчком пальцев, настолько важны. И только пройдя через адские сражения, страшные заключения, потери, утраты, я понял, что сильные не умеют подстраиваться. Поэтому, когда больше уже не могут сопротивляться, попросту ломаются пополам и уже не могут встать обратно. А те, кто вынужден подстраиваться под реальность, прогибаются и встают, готовые не только сами вперед идти, но и сломавшихся за собой тащить. Скажу тебе честно: я сломался. Последняя битва уничтожила меня, перемолола, не оставив целым ни кусочка. Я старался встать – сам видишь, получилось ли у меня. Я не знаю, что делать дальше, как защитить тебя и твою семью. Да, что скрывать, я не хочу никого защищать. Я шел к тебе, потому что думал, что ты, подкошенный гибелью Кэрлиха, попытаешься свести счеты с жизнью, но я ошибся, как много раз за последнее время. Увидев, как ты тренируешься, как пытаешься стать сильнее, я понял, что еще не все потеряно. Что-то проснулось во мне, что-то давно забытое. Если хочешь, я буду учить тебя, как раньше учил Кэрлиха.
Дождавшись благодарного кивка, Сивард продолжил:
- Только не явно. Я перестану появляться на глазах у людей – уж больно они мне опротивели. Не надейся на быстрый результат: то, что ты сегодня освоил – даже не базовые знания. Тебе еще предстоит многое прочитать, много раз упасть и разбиться в кровь. И дальше обучение пойдет куда медленней. Только потому, что ты поверил в мое желание убить тебя, ты смог хоть что-то выполнить, но обмануть тебя второй раз таким образом мне не удастся. Твое тело само, защищаясь, использовало некоторые основные приемы – и это нормально. В Доме даже учили так, в стрессовой ситуации всегда раскрываешься полнее, наружу выходят до этого спрятанные таланты. И да, готов ли ты занять пост военачальника вместо меня? Я заберу власть у бургомистра, он все равно недееспособен, буду выписывать приказы и распоряжения, а вся исполнительная власть будет в твоих руках. А по ночам я буду учить тебя сражаться. Ну что, пойдет такой план?
Ганред слегка ошарашенно уставился на Лунного Стража. Такой откровенной исповеди из уст закрытого и холодного мага он никак не ожидал. Тем более такой теплоты и скрытой заботы по отношению к «нелюбимому ученику». Честно говоря, Кэрлих думал, что Сивард вообще перестанет с ним общаться после похорон, но все повернулось совсем иначе. Странные все-таки эти Древние!
- Я боюсь подвести вас, - раз разговор пошел на чистоту, то следовало свои страхи сейчас признать. Потом-то будет поздно.
- А ты не бойся, - криво усмехнулся Белый Воин. – Будь уверенней. Ты колдун или кто, в конце концов! Часто от твоей уверенности зависит исход всего сражения, так что даже если сомневаешься, изволь спрятать свои страхи. И хватит «выкать» уже. Учитель – это как старший брат или друг. Нет никого надежней и родней, а ты теперь мой ученик. Значит, по рукам? - и, не дождавшись ответа, встал и пошел домой, крикнув через плечо: - Вот и отлично!
***
«Постарайся запомнить все, что я тебе говорю. Это сейчас я рядом, но после сегодняшнего дня я запрусь на верху и больше не буду выходить, если совсем уж беспредел не настанет. Меня и так уже боятся, - внешне Сивард молчал, разговор между учителем и учеником велся с помощью мысли. – Первая защита города – это его солдаты, и только потом стены. Не будет солдат – бесполезны все сооружения. Ты, как новый генерал, должен понимать, что жизни участников сражения не равны. Два мирных с копьями – один воин. Десять воинов – один профессионал. Трое профессионалов – колдун.  Но самая важная жизнь – твоя. Не лезь в бой, если не уверен в успешном исходе, ведь если тебя убьют – пропадет и дисциплина, значит, рухнет все. И выживших не будет. В то же время нельзя постоянно отсиживаться за спинами солдат - ты должен показывать им пример храбрости. В Последней битве я слишком сильно завязал сражение на своей фигуре, и не сумел справиться. Сейчас опустим тот факт, что никто, кроме меня, не смог бы остановить водоворот Хэлвердан, это неважно. Я не должен был соваться, потому что не был уверен, что смогу справиться. Чем это кончилось, ты и сам знаешь.»
- Но это жестоко! – вслух воскликнул Ганред и тут же осекся, заметив, как стали оглядываться прохожие. Жители не видели Сиварда, закрывшегося от посторонних взглядов нулевой иллюзией, тем более они не слышали ментального разговора, и новый генерал, разговаривающий сам с собой, выглядел крайне странно.
Они шли к казармам, располагающимся у самой стены. С бургомистром договорились быстро – тот согласился на все, что предложил Лунный Страж. А что бедолаге было еще делать? Убитый горем о «погибшей дочери», старый, явно беспомощный в военной обстановке, он и сам осознавал свою полнейшую беспомощность и с радостью сложил с себя все обязанности «на более молодых», как выразился бургомистр, заставив тысячелетнего Сиварда усмехнуться. Теперь Ганред официально был военачальником, а Белый Воин – бургомистром города. Не желая бросать совсем еще неопытного ученика сразу в бой, Вересковый Воин согласился помочь с поднятием боевого духа в испуганной армии.
Честно говоря, Сиварду было обидно: он тринадцать лет пытался воспитать крепкую армию, но солдаты, лишь только заметили приближающихся анагеров, побросали оружие и бросились наутек, спасая свои жизни. Люди изнежились в мирной жизни, люди забыли, что такое «война» и не желали сражаться, думали, то все битвы остались позади, но нет - вот Дом снова дал о себе знать, выслав армию монстров. Двигались большие перемены, как и предсказывала Вердан. И чтобы просто выжить, необходимо было воспитать хоть каких-то воинов.
«Да, жестоко, - Сивард пожал плечами. Кто-кто, а он к несправедливости мира давно привык. – Но скажи мне, что лучше: потерять половину солдат или всех?  Вот и решай сам.»
Ганред тяжело вздохнул, понимая, что попал совсем не в сказку со своей новой ролью - ему не по нраву были кровопролитные сражения, но эльф понимал, что защищаться придется.
«Подготовленность солдат – незаменимая часть победы. Ты должен будешь учить их, каждый день гонять, как я гонял тебя с утра, - продолжал Лунный Страж, - тебе надо стать строгим и жестким, но не жестоким. Жестким, но не бесчеловечным. Умей держать дистанцию, и в тоже время оставаться близкими родным, отзывчивым и заботливым, но не мягкотелым. Самое важное – чтобы солдаты любили тебя, чтобы были готовы пойти за тобой в самый страшный бой.
Еще ты должен научиться обманывать: каждый военачальник в какой-то степени лгун.  Когда нет надежды – пересиль себя, скажи, что веришь, не дай Унынию распространиться в рядах, иначе настанет конец. И никогда не показывай, что у тебя внутри на самом деле: твой страх, твоя боль - кому это интересно? Генерал должен быть самым сильным, смелым и решительным всегда, независимо от обстановки. Приведу тебе пример: ты и понятия не имеешь, что твориться у меня внутри. Думать ты можешь что угодно, но все это будет далеко от правды. Даже если я сниму маску, ты не поймешь, что творится за нейтральной улыбкой, за спокойным лицом, и даже по глазам не прочитаешь, что со мной. Неважно, что погиб Кэрлих – по-хорошему я не должен выделять его из толпы. Я не должен делить армию на «любимых» и «не любимых», я должен ко всем относиться одинаково. Другое дело, что это невозможно, но виду я подавать не должен. Ни одним жестом я не должен выдать себя.»
«И как в таком режиме жить? - возмутился эльф, на этот раз уже благоразумно использовав ментальную речь. – Холодный, отстраненный, такой должен быть генерал? А как же личная жизнь? Жизнь помимо армии?  Кто полюбит такого неземного и мертвого?»
«Нельзя любить на войне, - мрачно отозвался Сивард, и колдун почувствовал, как внутри Белого Воина все сжалось от этих слов. – Война отнимает все твое время, все твои силы. Если честно, я – отвратительный военачальник. Сам понимаешь, все, что я рассказываю, должно остаться между нами, - он замолк, ожидая ответа ученика, и, когда тот серьезно кивнул, продолжил: - во всех книгах, которые я читал, написано, что я поднял Последнюю битву потому, что ненавидел Дом. Это правда. Я ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть Темную Крепость, пока мое сердце бьется, но это не все. Было еще две причины, оставшиеся в тайне. Первая – мой брат по имени Менииль. Лет за сто до Последней битвы семеро братьев-близнецов атаковали Темную Крепость. Вы называете это событие Первой битвой за Дом. Шестеро были убиты, один – захвачен в плен. Его погрузили в кому, не дающую ему стареть, и держали взаперти. Я хотел освободить его. А вторая причина – это Хэлвердан. Она сама пришла в Темную Крепость, сбежав от жестокости мира, я любил ее. Мы даже встречались во снах, но это другая история. Я хотел вытащить ее из лап Дома, объяснить ей, где свет, а где Тьма. Когда я планировал Последнюю битву, я просчитал тысячи вариантов развития событий. Я учел все. Реально все. И дело шло по одному из моих сценариев, но только одно ушло из-под моего контроля: я не думал, что Аниараги встанет против меня. Она сомневалась в Темной Крепости после того, как потеряла учителя, я не рассчитывал на ее помощь, нет. Но я и не думал, что она сумеет поднять Крепость в воздух. И мне не хватило сил убить Хэлвердан. Вот, собственно, и вся история большого провала под названием Последняя битва. Нельзя сказать, что успеха совсем уж не было: Темная Крепость была повержена, ее растущее иго практически полностью сброшено, но какой ценой? Армия, Ганред, армия легла под стенами Дома. Притом не простых мирных с дубинами. Армия профессиональных наемников… Я… я не могу простить ни себя… ни Хэлвердан.»
Сивард сжал зубы и замолчал. Ему было сложно открыть свои страшные секреты.
"Но вы ведь до сих пор ее любите, - несмело возразил Ганред. - Разве так можно?"
"Да, люблю, - согласился Белый Воин, - но я и не рвусь в бой, я свое отвоевал уже, да и она не в моей армии. Планируя большие дела, где завязаны многие жизни, ты должен перестать любить, иначе провалишься, как провалился я."
Какое-то время двое самых главных существ в городе шли молча. Один думал об ошибках прошлого, другой пытался осознать все, что только что услышал. Безуспешно пытался. Ганред никогда и не мечтал, - в силу своего весьма прозаичного мозга - что когда-нибудь станет учеником великого героя и будет вот так запросто слушать его историю, такую личную, непонятную, неизвестную никому, тем не менее. Жизнь крутила, как хотела.
«Ты ведь Кэрлиху этого не рассказывал?» - сам не зная, зачем, спросил эльф.
Сивард мотнул головой:
«Зачем ему было знать? Да, он называл меня учителем, но не являлся моим учеником. Учитель-ученик — связь особенная, внутренняя. Не всякая пара существ ее имеет, и это настоящий дар Судьбы, найти своего учителя. Так вот с Кэрлихом ее не было, а с тобой… мне кажется, есть. Значит, должно быть доверие. Значит, ты должен знать, кто я на самом деле. И знать это не из легенд, а из моих собственных слов, потому что легенды лгут. Я не все тебе расскажу: все-таки ты мне как сын, а связь родитель-ребенок предполагает некоторые секреты, но ты должен понимать, с кем связался. Я не герой, я простой солдат, и, как и все нормальные существа, имею и белые, и черные стороны. И черноты, что живет внутри меня, гораздо больше, чем света, просто я борюсь с ней, вот ее и не видно. Но она есть, и это нормально. Тебя я вижу насквозь. Пока что. Потом научу тебя закрываться и не буду лезть в твою жизнь. Хочешь иметь секреты — что ж, я не против. Только если начнутся проблемы, советую сразу идти ко мне, даже если это будут смутные ощущения, совсем не похожие на правду. Ты стал учеником сложного существа в очень непростое время, тебя бросили в бой, не успев подготовить, но что поделать? Такова жизнь. Поэтому будь осторожен: противник не дремлет, и он очень, очень силен.»
Вскоре впереди замаячила стена, у которой расположились казармы — длинные, трехэтажные здания, изрезанные маленькими окошками, они чем-то напоминали дома-муравейники антергов. И, только подойдя к военному городку почти вплотную, Ганред почувствовал страх перед той ответственностью, которую на него взвалили. Армия была деморализована, солдаты напуганы и унылы.
«Они боятся», - заметил эльф.
Сивард появился, когда зашел за ворота, став видимым простым людям.
«Конечно, боятся! - фыркнул он. - У них товарищей поубивали. К тому же они бросили свои посты, когда пришла опасность, вот и опасаются расплаты за содеянное. На их месте я тоже боялся бы, особенно если бы знал, кто у них генерал. Еще один важный фактор победы — настрой. Когда солдат подавлен, ты не заставишь его встать и сражаться, он попросту сбежит. Я зол на этих трусов, из-за них Кэрлих погиб, из-за их никчемности… но они не узнают этого. Я солгу им, навру с три короба, но подниму боевой дух. Они снова встанут на стены, и уже не подведут. Ты послушай, что да как я буду говорить, как буду двигаться, запоминая, раз ты стал генералом, ведь я не всегда буду рядом.»
Они вошли в темную прихожую и, миновав длинный коридор, попали в залу для единоборств, где обычно коротали свой досуг солдаты, что не несли вахту на стенах. Внутри и так было тихо — подавленные люди не могли шуметь, двое резались в карты, но без особого энтузиазма, над играющими висела тишина, а когда вошел Сивард, молчание вообще стало гробовым. Лунный Страж осмотрел комнату внимательным, пронизывающим взглядом, остановившись на каждом лице, а затем заговорил.
- Я не ругать вас пришел. Не выдвигать обвинения. Не искать виновных и не чинить расправу…
Он говорил, постепенно повышая голос, но не злобной, а величественно-властной интонацией, он задавал вопросы, и если поначалу ему отвечали два-три несмелых голоса, то к концу Ганред с трудом боролся с желанием зажать уши — так было громко. Вересковый Воин говорил, что не сердится, что понимает испуг бедолаг, но также напоминал об ответственности каждого солдата перед мирным населением, говорил о том, что грядут сложные времена, о том, что нужно защитить город, и о том, кто может и должен это сделать. Он не принижал страхи, но после его слов они казались глупыми и смешными. На громкие возгласы собиралось все больше и больше солдат, и вскоре в зале было не протолкнуться.
Сивард говорил около часа, а после этого поимел работоспособную армию, готовую если не умереть, то щитом встать за своего военачальника. На стену были направлены часовые, жизнь в военном городке закипела с новой силой. Ганред был признан генералом и под чутким руководством Лунного Стража принялся штудировать, строить, гонять солдат по тренировочным построениям… новый бургомистр подсказывал, поправлял ученика, казалось, что энергия, охватившая армию, передалась и ему. Но колдун хорошо усвоил, то каждый генерал по-своему лгун, а Сивард всегда был хорошим генералом.
***
Двое часовых замерли на стене - юноша-лучник и уже не молодой воин с палицей. Они сами вызвались в дозор — уж больно сильными оказались слова их прежнего генерала, теперь занявшего роль бургомистра. Поначалу было жутко стоять, вглядываясь в серую, туманную даль, такую чужую и непонятную, таящую в себе неведомых чудовищ, кровожадных монстров, магов из Дома и прочую нечисть. Город гудел за спиной, где-то вдалеке гремел гром — в душном мареве приближалась гроза, но на стене было тихо.
Казалось, что крепостные сооружения — последний рубеж между привычной, мирной жизнью города и тем жестоким миром, откуда совсем недавно пришла Смерть. Туман так и висел с самого утра непроглядной стеной, недвижимый и мрачный, однако, атак не наблюдалось, никто не пытался прорваться к Солнечному. И потихоньку напряжение, охватившее стражников во время их дежурства, стало спадать.
Первым не выдержал юнец и тихонько заговорил со старшим, вспоминая недавнее сражение. Второй поначалу не хотел отвечать, но потихоньку разговорился, понимая, что от напряжения можно и рассудком двинуться. Так всегда бывает с людьми: лишь только наступает затишье — как даже самые принципиально-стойкие теряют свою концентрацию.
- Вот бы какого-нибудь монстра сейчас сюда! - воскликнул юноша. - Вот я бы его…
Старший только головой покачал, но он и сам был не против забороть какое-нибудь страшилище, чтобы доказать Сиварду, что армия — не сборище неудачников. Но вслух свои мысли высказывать не стал, да еще и лучника пожурил:
-Думай, что говоришь, не то Беду накликаешь!
Но было поздно. Внезапно, воздух зашевелился, а затем стал раздвигаться, и, прямо из воздуха, разорвав пространство, появились существа. Их было не так много по сравнению с армией монстров, пришедших в прошлый раз, всего-то десятеро, может, чуть больше, но темные плащи, силуэты без каких-либо деталей, похожие на двигающиеся в полумраке столбы — все это приводило в дикий ужас и так напуганных солдат.
- Спасите на светлые Солнца! Маги! - пробормотал старший, рефлекторно осеняя себя защитным жестом.
Секунду воин стоял, замерев, и слепо пялился на пришельцев, а затем с истошным воплем бросился по стене, призывая на помощь: - Маги, это маги из Дома!
Сивард как раз собирался домой, когда со стены донеслись дикие вопли. Волна паники прокатилась по рядам солдат.
- Встать! - рявкнул Лунный Страж. - Боевая тревога! Сомкнуть ряды!
И, превратившись в свет, устремился на стену. Ганред поспешно отдал приказания и прыжками понесся вслед за своим учителем.
В отличие от своего старшего товарища, лучник замер от ужаса, лишь только увидел появившихся из воздуха магов - его сердце колотилось так, что готово было сломать грудную клетку, страх душил всякую способность соображать. От бравурной уверенности, минуту назад заставлявшую паренька хвалиться и жаждать встречи с монстрами, не осталось и следа. А в голове упорно вставал образ Лунного Стража: такого сильного, храброго и поэтому непобедимого. Вспоминались слова бургомистра о том, что каждый солдат — это защитник мирных жителей, стена и крепость для слабых.
«А чем я хуже него? Чем я хуже Верескового Воина? Я ведь тоже могу быть смелым!» - подумалось мальчишке. Он вытащил стрелу из колчана, натянул тетиву, прицелившись.
Маги не спешили атаковать: они сгрудились и двинулись по направлению к закрывающимся воротам в город. Да они вообще были не похожи на нападающих: двое из них тащили товарища, кто-то прихрамывал, а когда они подошли ближе, стало видно, что одежда на них оборванная, лица усталые, грязные и изможденные. Но Сивард сказал, что маги из Дома — лгуны, что они меняют личину, когда хотят, и могут прикинуться кем угодно. Отбросив сомнения в сторону, солдат навел стрелу на одного из тех, кто тащил «раненого».
- Не стрелять! - резкий выкрик, как хлопок, раздался из-за спины, Лунный Страж светом вылился на стену, судорожно оглядывая группу людей под городом.
Но юноша, не успел среагировать на команду: вздрогнув от неожиданности и испуга, он разжал пальцы. Стрела сорвалась и устремилась к своей жертве. Сивард, не произнеся больше ни слова, рванул следом, но у самой стены дикая, невыносимая боль пронзила все его тело – Тьма снова рвалась из библиотеки, и как не вовремя был ЕЕ толчок! ОНА словно бы знала, когда стоит бить… Бургомистр не остановился, нет, но темп на йоту сбавил. Прыгнул через зубцы, превращаясь в свет, но мгновения — одно на изменение скорости, другое на превращение — сыграли решительную роль.
Белый Воин знал, что пришли вовсе не маги из Дома, он просто чувствовал, что пришли повстанцы, те, кого он обещал защитить, те, кого взял из рук Хэлвердан и направил по тропе Великой равнины. И лунный Страж был уверен, что не ошибся, ведь он видел ауру пришедших, чувствовал ее каждой клеткой своей кожи. Повстанцы двигались по тоннелям, проложенным еще в незапамятные времена, потому и вывалились из воздуха, из-за чего были приняты за нечисть. Но они не были нечистью, они пришли за помощью.
Время растягивалось также, как полоса света, в которую превращался Вересковый Воин, но потерянных секунд было не восполнить. Выстрел был сделан практически в упор, да еще и сверху вниз, и, как ни старался Сивард, он не успевал поймать тросточку со стальным наконечником.
Два события произошли одновременно: сталь вошла в тело Фаранга, насквозь пронзив сердце молчаливого мага и в мгновение ока оборвав его жизнь, и Лунный Страж схватился за оперение. Только было поздно. Фаранг, как подкошенный рухнул вниз, прямо на руки Сиварду, Ульрика вскрикнула и бросилась вперед, Белый Воин опустил тело на землю - его руки были липкими от крови.
- Сделайте что-нибудь! Пожалуйста! - в отчаянии закричала женщина упала рядом, повернув мертвого лицом к себе.
Она не могла поверить, что жизнь ее товарища, ставшего родным за время путешествия по Великой равнине, окончится вот так, за два шага до цели, убитый своими же, он… Но Сивард только головой покачал - против Смерти он был бессилен.
Все случилось настолько быстро, что Ганред даже не успел добежать до стены - считанные мгновения прошли, но оборвавшуюся жизнь было не вернуть. Вересковый Воин осел в размокшую грязь, устало глядя на лежащее на дороге тело. Пробежал взглядом по рядам пришедших и не досчитался еще одного, или, вернее, одной: Элайты не было среди собравшихся. Маги, о которых так просила позаботиться Хэлвердан, были мертвы, они даже не добрались до города - Темная Крепость своих не отпускает, она позвала их обратно, и двое, пережившие самые страшные сражения и побеги, отправились вслед за своими товарищами, оказавшимися менее удачливыми.
Из тех, кто бежал из Дома, осталась только Аниараги, но почему-то Лунный Страж не сомневался: она будет следующей. Черная длань Темной Крепости дотянется и до нее тоже. От этих мыслей на душе стало совсем пусто, и Сивард все сидел, пока ворота открывались, Ганред с отрядом выходил навстречу, распоряжался принять нежданных гостей и оказать им помощь…
- Сивард? - эльф присел на корточки перед бургомистром. – Идемте домой. Хватит тут сидеть.
Лунный Страж поднялся и, не замечая ничего кругом, зашагал к себе, зашагал чисто на автопилоте, не видя ничего вокруг и не понимая, что с ним происходит. Дома, не отвечая ни на чьи расспросы, поднялся на чердак и намертво запер дверь. Только теперь, оставшись совсем один, он мог снять маску спокойствия и сжать в ладонях лицо, только теперь бургомистр и военачальник мог показать, что боится. Нет, не за себя, свою жизнь он давно уже не жалел. За то единственное существо, которое любил по-настоящему, но не мог защитить. 
Он хотел одного: бросить все, лететь на Север, чтобы Хэлвердан осталась жить, но долг, сковывая по рукам и ногам, не позволял выполнить требования сердца. К тому же Лунный Страж не был уверен, что сможет помочь Аниараги с Недом: его сил едва ли хватило бы на противостояние Темной Крепости. Он за Предел ушел. Он стал ничтожен и жалок.
Он не знал, сколько стоял, сжимая голову руками в полном отчаянии, не понимая, что делать, как жить дальше. А потом тонкие ручонки обхватили его за пояс, Найна прижалась к бургомистру, не давая тому сойти с ума. Она была, как кошка: маленькая, незаметная, но всегда рядом и боль чужую чувствовала не хуже своей. И всегда, всегда оказывалась рядом, когда было нужно, только вот теперь она зря пришла – Сивард не хотел никого видеть.
- Не переживай, - тихо проговорила девочка, - выберется твоя невеста, вот увидишь.
Вересковый Воин в недоумении посмотрел на рыжую: откуда она могла знать, о ком он думает? Но увидел только ее макушку и огненные волосы. И как она сквозь запертую дверь прошла? бургомистру даже голову не пришлось поднимать, чтобы увидеть Ганреда на балконе. Тот стоял, облокотившись о косяк, и задумчиво смотрел на учителя, а в болотных глазах эльфа было столько жалости, что Сиварда передернуло - его не часто жалели, почему-то никому в голову не приходило, что такого могущественного мага можно жалеть. И он никогда, никогда раньше не чувствовал такой заботы, такого сострадания, с которым смотрел на него колдун. Да вот только он не просил жалости.
- Летели бы вы к ней, - заговорил Ганред, скрещивая руки на груди. – Зачем бояться-то? Просто будьте рядом с теми, кого любите, и все. Вы много мне сказали про долг военачальника и солдата, но зачем это все нужно, если ты сам при этом бьешься на кусочки? Зачем отказываться от любви, которую, поверьте, вы заслуживаете больше всех нас вместе взятых? Зачем бояться за своих родных, если есть возможность им помочь? Мне Найна все рассказала, я… понимаю вас. Летите, а я прикрою, как смогу.
- Не сможешь! – в сердцах рявкнул Сивард. Ну как, как они не понимали, что город стоит исключительно потому, что он, Лунный Страж, каждую ночь латает оковы, сдерживающие Тьму? Что он привязан к Солнечному своими заклинаниями? Что он и Тьма неразрывно срослись, как сиамские близнецы? – Я воспитан, как солдат, - уже менее зло, но все-таки напряженно проговорил Вересковый Воин. Объяснять про жуткую связь ему совсем не хотелось. – Но не как эти… эти недоумки, которые от резкого крика тетиву спускают, а как солдат, который не покинет свой пост до самого конца. Мой отец – ученик Эльфийской Академии, самой могущественной школы магии после Дома, вдолбил мне в голову, что есть ДОЛГ, а есть все остальное. И на первом месте для меня стоит долг. Долг воина – защищать всех, кто неспособен на самооборону, защищать своих товарищей... так вот Хэлвердан способна сама за себя постоять, а жители города – нет. И я просто физически не могу вас бросить, потому что иначе вы погибнете. Аниараги не сможет убежать – она связана с Темной Крепостью, и пока Дом стоит, он будет охотиться за ней. Хэлвердан умрет. Вас это никак не коснется – все когда-то умирают, что вам что до ее гибели? А вот меня… Нет, психом я не стану, - он высвободился из объятий Найны, рывком подлетел к шкафу и вытащил две картинки на пожелтевшем пергаменте. На одной была изображена девушка со шрамом через все лицо, в которой Ганред безошибочно узнал Молнию. А на другой было написано всего одно предложение: «Тебя не станет раньше нее.» и подпись: Менииль. Сунул ее под нос Ганреду, и руки у него мелко дрожали. - Это прощальная записка моего брата, когда я нашел ее – то испугался, потом, когда на моих глазах она пробила голову и умерла, подумал, что Менииль ошибся. Но он никогда не ошибался. Значит, сейчас тоже вряд ли. Меня больше всего пугает фраза «тебя не станет». Что это значит? Я умру или перестану быть, захваченный Тьмой? Я устал жить, и уже рад бы умереть, но я не хочу исчезнуть. Смерть - переход, исчезновение - конец всего. И теперь я знаю, что Хэлвердан скоро умрет, а я, вступив на опасную тропу борьбы со Тьмой, проиграл ЕЙ. ОНА установила контакт, мне за вас страшно, да и за себя немного. Мои способность в руках Госпожи Тьмы – страшная вещь. И помощи ждать неоткуда. Если Аниараги с Недом не дойдут до Создателя и не умолят его о помощи, то рано или поздно мы все станем марионетками. Такими же, как Лесной Джокер.
- Неужели тебе никак нельзя помочь? – спросила Найна. В отличие от Ганреда, она не выказывала никаких признаков страха - то ли не понимала, то ли... Да не поймешь ее. Странная девочка.
Сивард только головой покачал: как тут поможешь? Наступило тяжелое, печальное молчание, колдун исподлобья смотрел на учителя, не решаясь заговорить, а тот больше не казался разбитым: он было просто уничтожен. От простых чувств, которые обычно используют существа, не осталось ни следа. Злость потухла, радость вообще исчезла. Навсегда. Лунный Страж с пустым взглядом скорее походил на бездушного идола, чем на живое создание. Ему было безразлично все, даже собственная смерть, он стал пленником жизни, он ждал Смерть, как избавление, но в то же время знал, что может исчезнуть без следа. И он знал, что конец, каким бы он ни был, наступит совсем скоро. И, как приговоренный, ждал освобождения из плена жизни, и боялся его. Ганреду было бесконечно жаль это существо, уничтоженное, подавленное, не имеющее сил бороться, но что колдун мог сделать? Найна снова обняла Лунного Стража, стараясь поддержать, бургомистр потрепал ее по голове, поцеловал в макушку и отстранился.
- Послушай, - обратился Сивард к ученику, снова выстраивая в себе стальной стержень, - мне нельзя больше выходить из дома: люди выводят меня из состояния равновесия одним своим видом, а испытывать негативные эмоции мне не хотелось бы – и так невесело, к тому же они могут подпитывать Госпожу Тьму. Поэтому, как я уже говорил, все исполнение ляжет на тебя. Выдержишь? Думаю, что да. Тебе надо будет лишь слушаться меня.
Ганред кивнул: собственно, выбора у него не было.
- Ночами, как и договорились, я буду тебя учить, пока жив еще, - хмуро продолжал Вересковый Воин. – После того, как меня не станет, возьмешь книгу «Идеальный город», она будет на моем столе. Там расписано детально, как создать сильную крепость из ничего. Действуя так, вы сможете протянуть подольше, а там, может, и Хэлвердан с подмогой вернется. Теперь идите. Мне нужно связаться с Аниараги, - солгал он.
Он вовсе и не собирался связываться с Хэлвердан. Просто хотел побыть один. Хотел лечь и помолчать в потолок, хотел разбиться и полежать осколками, но не мог показать себя таким. Сивард всегда был хорошим генералом.