Песнь о Таволге глава 7

 – Итак, – сосредоточенно сказала  Бьянка, когда они снова вышли в сад. Я возьму необходимые ингредиенты для снадобья, книги и рано утром буду уже у вас. Вот вам змеиный порошок, – она вложила коробочку в руку Леонардо, – Скоро у капитана начнут неметь конечности, это лекарство как раз от онемения. Ночью давайте ему много пить, только не рома, а чистой воды. И…

   Бьянка помедлила, поправила переливающуюся прядь волос:

– Вы только предупредите его, что снадобье, которое мы хотим приготовить, не подавляет заклятье до конца, а только облегчает. А значит, возможны непредсказуемые последствия...

– Как это? – обеспокоилась Таволга и даже всплеснула руками.

– Например, уши ослиные вырастут… – тихо предположила Бьянка, – Или когти.

– Передадим, – уверенно сказал Леонардо, – Я думаю, он согласится. Эх, а знаешь, Бьянка, я его зауважал. Он небось дикие боли испытывает, но зубы сжимает и терпит…

– Раз боли терпит, значит и людей терпеть и любить сможет, – уверенно сказала волшебница.

– Конечно, сможет! У него даже на кольце «chercher l'amour” вырезано… – вспомнила,  улыбнувшись Таволга.

   Бьянка внезапно замерла, зрачки ее расширились. Повисла тишина.

– Кольцо, говоришь? Серебряное? Широкое?

– Да, а почему ты спрашиваешь? – слегка испугалась княжна.
– Просто, кажется, я знаю, что это за кольцо! – Бьянка присела на край плетеного кресла. Марат, бежавший за ними из библиотеки, урча устроился у нее на коленях, – Жил давно в горах один мудрец – кузнец по имени Демиург. Работал людям на радость, честно, добросовестно. И столько он разных людей повидал, что даже будущее у них прозревать стал и мог на него повлиять, дать полезный совет. И как-то он выковал двенадцать серебряных колец, и на каждом вырезал призыв: «Смело в бой», «Ищи любовь», «Живи и свети». Он дарил их людям , и если они следовали этим советам, их судьбы складывались как нельзя лучше…

– И ты думаешь, он подарил кольцо нашему Фердинанду? – спросил Леонардо.

– Нет,  кузнец этот  героически погиб, защищая людей в осажденном городе. Недоброжелатели рассеяли оставшиеся без хозяев шесть колец по земле… Так может, капитану и перепало одно из них.

– Значит, ему нужно найти любовь, и тогда он станет счастливым? – спросила Таволга.

– Выходит, что так, – улыбнулась ей Бьянка и наклонившись, прошептала, – Тебе по силам сделать его счастливым!

– Мне?! – Таволгу словно обожгло кипятком, как может обжечь только правда.

– Что же ты так испугалась? – погладил ее сзади по локонам Леонардо, – Если любишь, так все у нас получится. Главное – не бояться. Ты же очень смелая, Таволга!

–  Лучше оставим разговоры на потом, – Бьянка засобиралась, засуетилась, согнав с колен обиженного Марата, – Вам нужно спешить. Ждите меня завтра на рассвете. По пути, остановимся в Голландии, без теплой одежды нам на севере делать нечего. До встречи!

   И она убежала в дом. Усталые и одухотворенные одновременно, друзья нашли лодку и добрались до корабля. Обоим было слегка страшно, больше всего они боялись прибыть к мертвому телу.

   Но Фердинанд умирать не собирался. Лежа под одеялом и положив руки под голову, он слушал, как ему читал на французском верный Метью. На столе рядом с ним стояла чашка с индийским чаем с лимоном:

– Mamma mia! – весело воскликнул Леонардо, – И остальные пираты заботиться друг о друге учатся!

– Это Пабло принес, – отвлекся от книги юнга, – Смущался,  но на пользу пошло , капитан взбодрился.

   Таволга выскочила из кармана Леонардо к Фердинанду и забралась на его грудь, словно на холм:

– Ой, Таволга, какое у тебя платье! – удивился он – Откуда?
 
– Фердинанд, мы нашли средство, которое тебе может помочь! – Таволга оставила его реплику без ответа и перешла сразу к насущному вопросу  – Завтра нам нужно отправиться в Исландию!

– Зачем? – слегка жалобно протянул капитан, – Я там был три года назад, там холодно и пыльно…

– Там растут чудесные цветы… они тебе помогут – княжна гладила его руку, – Бьянка…

   Фердинанд вскочил, чуть не уронив Таволгу:

– Причем здесь Бьянка?

– Она помогла нам найти снадобье, которое облегчит тебе страдания. А самая главная добавка растет в Исландии.

   Фердинанд выглядел рассеянным и расстроенным. Затем он хрипло произнес:
– Не понимаю я вас. Тебя я украл из родного дома, в клетке держал, каракатицей обзывал, Леонардо оторвал от дела, убить грозился, в жаркий день под палящим солнцем привязал…Бьянку оскорбил и украл. Метью обзывал  и колотил… Почему же вы теперь ухаживаете за мной, когда должны бы бросить умирать?

– Потому, что мы твои друзья и мы тебя любим, – уверенно произнесла Таволга, сжимая его палец своими маленькими ручками – И как бы ты не ошибался на своем пути, мы теперь всегда будем рядом с тобой.

   Капитан был растроган до глубины души. Нечего ему было больше скрывать. Каким бы гадким он не был, его любят. И ему как никогда горячо захотелось жить. Метью, испуганно и неловко  обнял его, как маленького ребенка:

– Ты теперь вообще уважать меня перестанешь, – растроганно усмехнулся Фердинанд, – не капитан, а половая тряпка. Вы можете даже уйти, нам теперь сокровищ вместе не искать.

– Нет, нет, не волнуйтесь! – чумазый мальчик на него смотрел серьезно, как взрослый.

– Только зелье обязательно приведет к необратимым последствиям, – грустно заметила Таволга, – Готов ли ты принять это?

   Фердинанд осторожно погладил ее по маленькому плечу и как можно бодрее сказал:

– С такими-то друзьями мне Тихий океан будет по колено. Эй, Метью, проверь-ка с Зигмундом пищевой запас, завтра мы отправляемся на север…

   На  заре Бьянка прилетела на том самом летательном аппарате, который был потрепан пиратами, она выловила его части из моря и собрала заново. Леонардо и маленькая княжна уже были на ногах. У Фердинанда случился приступ сильной боли и им обоим пришлось натирать ему похолодевшие руки и ноги жгучим порошком:

– Будто на гулянье собралась, – буркнул Леонардо, заметив ее дорожное короткое платье, скромное, но с множеством кружевных оборок и воланов, шелковые чулки, лакированные туфельки и золотые часы на шее.

– Ничего не знаю, наряжаться – моя страсть, так же как у тебя бабочки. – взглянула на него Бьянка невинными глазками и подала сумку, – Вот снадобья. И еще, хотелось бы знать, где я буду спать…

   Пустой каюты не оказалось, Фердинанд это подтвердил. Наполовину заполнен был только отсек для припасов в трюме:

– Спать на бочках мне однако не хочется. Я же дама

– Рядом с моей каютой есть маленькая тесная каморка, где я раньше прятал оружие, – вспомнил Фердинанд – Я хотел отдать ее Леонардо, потому что его палатку унесло в океан, но...

– Значит, кому-то придется потесниться… – И Бьянка выразительно посмотрела на Леонардо, – Леонардушка, прояви воспитание, уступи слабой девушке.

   Леонардо намек понял и досадливо вздохнул .

– Ничего, – успокоил его Фердинанд – В Голландии купим тебе скамью или какую-нибудь раскладную кровать. А пока поживи со мной и Таволгой.

   В десять часов утра снялись с якоря и «Синий Марлин» отправился на север. Зигмунд стоял у штурвала, Метью уселся на перекладину мачты. Бьянка втихаря натерла нос корвета зельем попутного ветра. И корабль заскользил вперед  словно по стеклу. Они двигались даже ночью, сменяя друг друга у постели Фердинанда и у штурвала.

   Уже почти полгода Таволга путешествовала с Фердинандом. Ей казалось, что это время пролетело  незаметно. Она во многом изменилась и ей уже не казался таким страшным и неудобным мир людей. Конечно, она очень скучала по родному острову, и изо всех сил старался не плакать, глядя по ночам на чужие звезды северного полушария, которые как нельзя красноречивее говорили, как далеко маленькая княжна от родного дома. Все свое внимание и старание она уделяла больному капитану, ревностно служа ему по мере сил, и строго охраняя тайну своей любви.

   Леонардо был очень недоволен, что его выселили из каморки. Ум подсказывал, что это по-мужски, а неспокойное сердце капризно заявляло свои права на наилучшие условия. Но он сжал зубы и подчинил чувства рассудку. Сначала он жил с Фердинандом, но в крошечной каюте было тесно двум взрослым молодым мужчинам и маленькой княжне. К тому же за ночь от их дыхания в комнатушке становилось невыносимо душно, что доставляло страдания больному. Но не отправляться же спать в продуктовый отсек! Одноглазый штурман, Зигмунд и все остальные приветливо звали его к себе в трюм, но всего один раз увидев в какой грязи привыкли жить бывшие морские разбойники, он едва снова не упал в обморок, но нашел в себе силы вежливо отказаться. Чуть позже, к ученому пришла неплохая мысль. Это произошло поздно вечером, когда все уже устраивались на покой, Леонардо слонялся по палубе, не зная, где преклонить голову. Усталый, он прислонился спиной к Свирепому Донну – черной пушке. «Ух ты, а она тепленькая! От солнышка наверное!» – обрадовался ученый и с уважением заглянул в ее широкий ствол. Пушка была огромная и массивная, таких он раньше и не видел даже в  крепости. Внутри пахло порохом. Не долго думая, худенький ученый снял пальто, постелил его внутри пушки и залез в ее дуло. Сперва было тесновато, но он сообразил согнуть ноги в колени и свернуться в комок. В круглое окошечко теперь заглядывали звезды, море качало корабль как огромную колыбель. «Как бабочка в коконе,» – подумал убаюканный Леонардо и заснул.

   Утром никто не мог найти учёного. Корабль был перерыт, Фердинанд в ужасном волнении уже грозился, только он объявится, отправить его на морское дно, но беззлобно, по привычке. Неизвестно, до чего дошла бы паника, если бы Пабло не собрался прочищать Донна. Он наклонил пушечный ствол и изумленно крякнул, когда на доски палубы выкатился сонный ученый. Всеобщий испуг сменило всеобщее веселье. И с тех пор на все время путешествия Леонардо отказался от кровати и спал только в нагретом дуле пушки. Свирепый Донн смирился и угрюмо охранял сон   мирного учёного. Пираты научили Леонардо чистить Свирепого Донна, и Леонардо с удовольствием принимал участие в этих процедурах и с умилением говорил: «Больше всего на свете люблю бабочек и пушки… А особенно, пушки нагретые солнцем!» – и прижимался щекой к горячему чугунному боку. Надо сказать, что Бьянка сперва посмеивалась над нескладным парнем. Он ей казался ожившей карикатурой: длинный, тощий, забывающий то побриться, то причесаться. Но внутри, она понимала, что этот человек был не так прост. С Таволгой они подружились, как могут подружиться женщины в тяжелых обстоятельствах. Маленькая княжна часто была задумчивой и печальной, но в разговоре раскрывалась как мудрая и наблюдательная собеседница.