3. 6. Пушкин Новый Завет и заповеди кантианца

 Завет и Заповеди  в одном томе...

Преамбула
 Библейские заповеди народам Земли = адамитам

Ашем дал адамитам  наставления по шести заповедям: 1. Назначение судей (задача которых в том, чтобы обеспечить выполнение остальных пяти мицвот). 2. Запрет на б-гохульственное осквернение Имени Ашема. 3. Запрещение идолопоклонства. 4. Запрет на кровопролитие. 5. Запрет на прелюбодеяние. 6. Запрещение воровства. Ашем дал первому человеку эти шесть важнейших заповедей как основные Б-жественные законы для передачи следующим поколениям. Во времена Ноаха Ашем добавил еще одну, седьмую заповедь: запрещение употреблять в пищу кровь или плоть живой твари. Эти семь законов составляют Семь Заповедей для потомков Ноаха, обязательных для всех людей на земле.
Затем Ашем дал Адаму наставления по одной очень важной мицве, назначенной одному Адаму, но не его потомкам. Соблюдение этой мицвы было определяющим для судеб мира. Ашем заповедал ему: «Не ешь от ДРЕВА ПОЗНАНИЯ ДОБРА И ЗЛА (ДПДЗ), ибо в тот день, когда поешь от него, непременно умрешь! Если же будешь соблюдать Мою заповедь, то жизнь твоя продлится вечно. В противном случае смерть настигнет и тебя, и Хану, и твоих потомков!». Запрет на знание (гнозис) остается для меня тайной…

***
 
Завет №1 = Любите самого себя
 
Источник – роман в стихах Евгений Онегин, Глава Глава четвертая
La morale est dans la nature des choses.
Necker
XXII
Кого ж любить? Кому же верить?
Кто не изменит нам один?
Кто все дела, все речи мерит
Услужливо на наш аршин?
Кто клеветы про нас не сеет?
Кто нас заботливо лелеет?
Кому порок наш не беда?
Кто не наскучит никогда?
Призрака суетный искатель,
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя,
Достопочтенный мой читатель!
Предмет достойный: ничего
Любезней, верно, нет его.

Завет стал следствием  авторского исследования  длинною в 21 (!) строфу моральных причин и следствий рокового для отношения пары ЕО – ТЛ  отказа Онегина удовлетворить томные и рискованные желания Татьяны, откровенно изложенные ею в знаменитом французском письме, переведенном для читателя.
 
Это конечно суперсатира -  Татьяна (которую Евгений  определил как нимфетку тринадцати лет, не способную к предрассужденьям):
Всё те же слышать возраженья,
Уничтожать предрассужденья,
Которых не было и нет
У девочки в тринадцать лет!
, сама не зная почему русская душою (а мы с подсказкой автора знаем почему – русскую зиму способен любить только человек с русской душой… хотя что это за зверь Пушкин оставил без дефиниций, оставив и нас в очередном недоумении … = французских или аглицких душ нет, а уж немецких и подавно)
пишет французское Письмо Татьяны к Онегину, которое она, прозябая в сельской глуши провинциальной небогатой дворянской усадьбы, позаимствовала из … европейских любовных романов о Клариссах, Ловлас Фобласах,  Ричардсонах да Грандисонах! Письмо завершается святочным апокалипсисом: 
Другой!.. Нет, никому на свете
Не отдала бы сердца я!
То в вышнем суждено совете…
То воля неба: я твоя;
Что может быть более пародией и более сатирой, чем такой прием автора: русская душой юной девица объясняется в любви и отдает себя взрослому мужчине, используя французский текст любовного роман.
Творение Е.О., задуманное как классическая сатирическая поэма о нравах света, так и осталось сатирой по жанру, превратившись вскоре в новаторский по стилю роман в стихах.
 
Многозначительно начав с шести пропущенных строф (как бы предлагая читателю домыслить предшествующие моральному эссе мысли Евгения по поводу предложения Татьяны «Я твоя») и затем с крылатой формулы:
VII
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей
Пушкин, вдоволь порассуждав о беспощадных мерзких людских нравах и обычаях, наконец приходит к детально обоснованной формуле:
Любите самого себя, ибо ничего иного вам просто не остается.
 
Но, если учесть смысл первой  фразы главы = покажите, что почти не любите, и избранница еще больше в вас влюбится и надежнее застрянет в обольстительной сети сплетенной опытным ловласом любовной паутины = то, следовательно, по этой формуле Евгений вовсе и не отказал Татьяне, а только профессионально расставил сети обольщения неопытной букашки! 
 
Но на именинах Татьяны  нити этой сети были спутаны, вызвали раздражение Евгения, показной флирт с Ольгой (недалекой глупой как эта самая Луна на нашем глупом небосклоне) и провокацию им ревности Ленского. Водевиль и сатира быстро превратились в трагедию – любимый жанр Пушкина.  Он,  снова испугавшись,  лишь просто уберег свою Татьяну, не только исправив ее исходное имя – Наталья (говорящее  имя исключительно горничных и субреток у Пушкина), но и не дав случиться тому позору, к которому она была подготовлена чтением любовных романов и той наступившей порой в девичьей природе, когда … с неизбежностью:
И в сердце дума заронилась;
Пора пришла, она влюбилась…
 
Трактат морализма в 21 строфу с завершением его кодексом «Любите самого себя» в финальной  22 строфе 4-ой главы  является центральным во всем любовном романе нравов «Евгений Онегин» и предшествует его геометрическому и семантическому центру – гадательному кодированному святочному Сну Татьяны. В этом сне Онегин явлен во всей его проктологической наготе – пародией на Героя Времени, Ричардсона, Ловласа, Вампира и Хозяина Мира.
 
Завет №2  - 2 - Поэзия выше нравственности

Следствие формуляра =  поэт вне этой категории … Моралитэ, аксиоматика со-существования Добра и Зла, даже сами эти категории  - это для черни. Цель Поэзии = Поэзия. И ничего больше… Цель творческого человека – его творения, совершенствование инструментария и изделий. Ничего больше!
Поэт по определению аморален = в том смысле, что он просто вне этих категорий политтехнологии управления массами
 
На все доводы будто это клевета и злонамеренность тенденциозной подгонки материала, специально выдернутого без контекста,   ответим  правилами  для молодого человека, вступающего в жизнь, которые
изложены Нашим Всем (и навсегда уж теперь) А.С. Пушкиным  письменно,  опубликованы и растиражированы с тихим злорадством в собраниях пушкиноведенеия :

***

Пример №1 = нью-йоркский русский еврей Сергей Довлатов в статье  «Блеск и нищета русской литературы» убеждает:
 а) надо брать всю фразу из возражений Пушкина князю Вяземскому, когда в ответ на княжеское наставительное «Задача каждого писателя есть согревать любовью к добродетели и возбуждать ненавистью к пороку…» нелюбящий коридоров института морали Пушкин уверенно и резко ответил (на полях статьи Вяземского «О жизни и сочинениях В.А. Озерова»):
«Вовсе нет. Поэзия выше нравственности. Или во всяком случае – совсем иное дело»;
 б)  в этом заявлении Пушкина особенно важна последняя часть =
Или во всяком случае – совсем иное дело.
Далее Довлатов произносит адвокатскую речь: Судить о том, что выше, поэзия или нравственность, так же трудно, как выяснить, кто сильнее – слон или кит, и трудно именно потому, что это совершенно разные вещи. Предъявлять Пушкину нравственные, идеологические претензии было бы так же глупо, как упрекать в аморализме ястреба или волка, как подвергать моральному осуждению вьюгу, ливень или жар пустыни, потому что Пушкин творил, если можно так выразиться, в режиме природы, сочувствовал ходу жизни в целом, был способен выразить любую точку зрения, и его личные общественно-политические взгляды в данном случае совершенно несущественны. Герои Пушкина редко предаются абстрактным рассуждениям, и если даже это происходит, то предметом рассуждения чаще всего оказывается художественное творчество, чему примером может служить «маленькая трагедия» Пушкина – «Моцарт и Сальери». Пушкин был не художником по преимуществу и тем более не художником по роду занятий, а исключительно и только художником по своему физиологическому строению, если можно так выразиться, его сознание было органом художественного творчества, и все, к чему он прикасался, становилось литературой, начиная с его частной жизни, совершившейся в рамках блистательного литературного сюжета, украшенного многочисленными деталями и подробностями, с острым трагическим эпизодом в финале. Можно сказать, что творчество Пушкина было победой чистого эстетизма над общественно-политическими тенденциями проповедничества и морализаторства в литературе…
 
Пример №2 = Гиппиус В. в ст. Повести Белкина:
Эстетические идеи Пушкина, минуя эпигонство и весь период «обмеления», опираются именно на «великанов» века Просвещения. Эстетика Пушкина чужда всякой метафизики; отношения ее к этике вполне независимы. «Поэзия выше нравственности, — пишет Пушкин на полях статьи Вяземского об Озерове, — или, по крайней мере, совсем иное дело. Господи Суси! Какое дело поэту до добродетели и порока? разве их одна поэтическая сторона» (XII, 229). Но такая эмансипация возможна лишь там, где самая нравственность выводится из человеческой природы, а не из внешних абсолютных норм.
 
Пример №3 = Гуданец:  Хорошо известна пометка, сделанная им в конце 1826 г. на полях статьи П.А. Вяземского «О жизни и сочинениях В.А. Озерова». На утверждение о том, что всякий писатель обязан «согревать любовию и добродетелью и воспалять ненавистию к пороку», Пушкин резко возразил: «Ничуть. Поэзия выше нравственности – или по крайней мере совсем иное дело». И добавил: «Господи Суси! какое дело поэту до добродетели и порока? разве их одна поэтическая сторона» (XII, 269).  Можно даже не обсуждать неуклюжую правоту Вяземского и чисто пушкинскую однобокую категоричность ответной реплики, не предназначенной для печати. Достаточно того, что цензоры, публика и критики придерживались прямо противоположного мнения, и Пушкину с этим приходилось неукоснительно считаться.
 
PS. Это «Господи Суси!» красноречивые всех адвокатских козней вместе взятых, из коих сшит мундирный кафтанный фрак  Нашего Всего Навсегда!  И ведь никто, кроме меня (О Великого!)  не заметил = Господи Суси  переводится как:  а) Господин Забота или б) Господь Озабоченный или в) если Souci de Dieu, то Забота Бога … Т.е. Пушкин восклицает в сердцах = все эти моралитэ и разборки Добра со Злом – забота Господа Бога!
 Вот в 1-ой Песне «Хандра» романа-сатиры ЕО и он воспел женские ножки : они встречаются в там 15 раз = столько же имя Героя… Татьяны еще не было… была Ольга намба уан.
 
Пример №4 = Академик РАЕН Ваняшова М. назвала формулу 'ПОЭЗИЯ ВЫШЕ НРАВСТВЕННОСТИ' частью цикла «Пушкинские парадоксы о природе и назначении искусства». Анализируя полную фразу-формулу Пушкина академик как истинно бессмертный выступила сильнейшим его адвокатом, найдя следующее толкование знаменитой теперь, но мало кем понятой, формулы  «Поэзия выше нравственности» в контексте сформулированной для себя Пушкиным задачи написания драмы «Борис Годунов»:
<… Пушкин утверждает приоритет поэтики и эстетики над направлением проповедничества и морализаторства, над известной тенденциозностью общественно-политического свойства в искусстве.  Пушкин отнюдь не сторонник безнравственного искусства.
Сохрани нас боже быть поборниками безнравственности в поэзии (разумеем слово сие не в детском смысле, в коем употребляют его у нас некоторые журналисты)! Поэзия, которая по своему высшему, свободному свойству не должна иметь никакой цели, кроме самой себя, тем паче не должна унижаться до того, чтоб силою слова потрясать вечные истины, на которых основаны счастие и величие человеческое, или превращать свой божественный нектар в любострастный, воспалительный состав. Но описывать слабости, заблуждения и страсти человеческие не есть безнравственность, так,  как анатомия не есть убийство <…> 
Безнравственное сочинение есть то, коего целию или действием бывает потрясение правил, на коих основано счастие общественное или человеческое достоинство. — Стихотворения, коих цель горячить воображение любострастными описаниями, унижают поэзию, превращая ее божественный нектар в воспалительный состав, а музу в отвратительную Канидию****. Но шутка, вдохновенная сердечной веселостию и минутной игрою воображения, может показаться безнравственною только тем, которые о нравственности имеют детское или темное понятие, смешивая ее с нравоучением, и видят в литературе одно педагогическое занятие  .
«Поэзия выше нравственности», ибо она, по определению,  в б и р а е т   в себя нравственные основания, утверждая нравственные начала жизни через образный строй художественного произведения, отвергая нравоучительные проповеди.
«Пушкин различает два вида сознания, - отмечал М. Гершензон, - ущербный, дискурсивный разум, который, ползая во прахе, осторожно расчленяет, и мерит, и определяет законы, - и разум полноты, - т.е. непосредственное интуитивное постижение» .  В истории развития философско-эстетического сознания в России чаша весов склонялась то на одну, то на другую стороны. Литература и искусство имели свойство в определенные эпохи снижаться до утилитаризма, до риторики, до того, что мы называем морализмом и линейностью мышления.  «Начиная с 30-х годов XIX века, - писал Георгий Федотов, - русская интеллигенция жила <…> в накаленной атмосфере нравственного подвижничества. В жертву морали она принесла все: религию, искусство, культуру, государство – и, наконец, и самую мораль». Опора на естественные науки, рационализм, демифологизацию и морализм приводили к появлению в радикальной среде знаменитых афоризмов, таких, как «Сапоги выше Шекспира» (история этого крылатого выражения  во времени – тема отдельного исследования). Когда в искусстве доминантой становились философия интуитивизма, интерес к мифу, к иррациональному - возникали новые суждения исторической значимости, например: «Эстетика мать этики» (Иосиф Бродский).  Афоризм Бродского своим истоком имеет пушкинское «Поэзия выше нравственности».>
интерес к мифу, к иррациональному - возникали новые суждения исторической значимости, например: «Эстетика мать этики» (Иосиф Бродский).  Афоризм Бродского своим истоком имеет пушкинское «Поэзия выше нравственности».>
 
Поэзия есть чувство собственного существования.
М. Пруст

Конечно, подобные мысли поэт-человека относятся к проф.работе в цеху горки двуглавого Парнассуса и отражают манифест его поэтики, этики эстетики профи. Ведь еще на заре штурма русского одногорбого Парнаса с параллельным сбором зори Александр Сергеевич объявил и почти обнародовал свой Манифест Символиста и Мирискуссника: Цель поэзии – Поэзия!
Искусство как высшая мера плюс совесть художника — таковы критерии Пушкина. «Ты спрашиваешь, какая цель у «Цыганов»? вот на! Цель поэзии — поэзия…». Это в письме князю Вяземскому по поводу его морального наставничества и учительства … после написания молодым Пушкиным поэмы Цыганы, так восхитившей потом Проспера Мериме.
 
3. Кодекс молодого человека Пушкина

Кишиневская проповедь командированного «на юга» старшего брата младшему
Пришла осень … а с нею Муза и ее обузой. 23-летний Пушкин,
который еще не простился с либертинажем, который еще не написал свой «последний либеральный бред» (стих Полководцу), который уже испек богохульную «Гаврилиаду» и успел ею похвастаться, который вот-вот готов отдаться вселяющемуся в него злобному гению – Демону и подружиться с полиморфными его бесами, который ходит беременным творением, ставшим позже знаменитым сатирическим романом в стихах «Евгений Онегин», берется за перо и записывает скрижали своей проповеди моралиста кантианца беспутному 17-летнему младшему брату Льву:
 
ПУШКИН - Л. С. ПУШКИНУ
Сентябрь (после 4) - октябрь (до 6) 1822 г. Кишинев
     Vous ;tes dans l';ge o; l'on doit songer ; la carri;re que l'on doit parcourir; je vous ai dit les raisons pourquoi l';tat militaire me parait pr;f;rable ; tous les autres. En tout cas votre conduite va d;cider pour longtemps de votre r;putation et peut-;tre de votre bonheur.
   Vous aurez affaire aux hommes que vous ne connaissez pas encore. Commencez toujours par en penser tout le mal imaginable: vous n'en rabattrez pas de beaucoup.-- Ne les jugez pas par votre coeur, que je crois noble et bon et qui de plus est encore jeune; m;prisez-les le plus poliment qu'il vous sera possible: c'est le moyen de se tenir en garde contre les petits pr;jug;s et les petites passions qui vont vous froisser ; votre entr;e dans le monde.
   Soyez froid avec tout le monde: la familiarit; nuit toujours; mais surtout gardez-vous de vous y abandonner avec vos sup;rieurs, quelles que soient leurs avances. Ceux-ci vous d;passent bien vite et sont bien aises de vous avilir au moment o; l'on s'y attend le moins.
   Point de petits soins, d;fiez vous de la bienveillance dont vous pouvez ;tre susceptible: les hommes ne la comprennent pas et la prennent volontiers pour de la bassesse, toujours charm;s de juger des autres par eux-m;mes.
   N'acceptez jamais de bienfaits. Un bienfait pour la plupart du temps est une perfidie.-- Point de protection, car elle ,asservit et d;grade.
   J'aurais voulu vous pr;munir contre les s;ductions de l'amiti;, mais je n'ai pas le courage de vous endurcir l';me dans l';ge de ses plus douces illusions. Ce que j'ai ; vous dire ; l';gard des femmes serait parfaitement inutile. Je vous observerai seulement, que moins on aime une femme et plus on est s;r de l'avoir. Mais cette jouissance est digne d'un vieux sapajou du 18 si;cle. A l';gard de celle que vous aimerez, je souhaite de tout mon coeur que vous l'ayez.
   N'oubliez jamais l'offense volontaire; peu ou point de paroles et ne vengez jamais l'injure par l'injure.
   Si l';tat de votre fortune ou bien les circonstances ne vous permettent pas de briller, ne t;chez pas de pallier vos privations, affectez plut;t l'exc;s contraire: le cynisme dans son ;pret; en impose ; la frivolit; de l'opinion, au lieu que les petites friponneries de la vanit; nous rendent ridicules et m;prisables.
   N'empruntez jamais, souffrez plut;t la mis;re; croyez qu'elle n'est pas aussi terrible qu'on se la peint et surtout que la certitude o; l'on peut se voir d';tre malhonn;te ou d';tre pris pour tel.
   Les principes que je vous propose, je les dois ; une douloureuse exp;rience. Puissiez-vous les adopter sans jamais y ;tre contraint. Ils peuvent vous sauver des jours d'angoisse et de rage. Un jour vous entendrez ma confession; elle pourra co;ter ; ma vanit;; mais ce n'est pas ce qui m'arr;terait lorsqu'il s'agit de l'int;r;t de votre vie.
ПЕРЕВОД:
     Ты в том возрасте, когда следует подумать о выборе карьеры; я уже изложил тебе причины, по которым военная служба кажется мне предпочтительнее всякой другой. Во всяком случае, твое поведение надолго определит твою репутацию и, быть может, твое благополучие.    Тебе придется иметь дело с людьми, которых ты еще не знаешь.

   С самого начала думай о них все самое плохое, что только можно вообразить: ты не слишком сильно ошибешься.

Не суди о людях по собственному сердцу, которое, я уверен, благородно и отзывчиво и, сверх того, еще молодо;
презирай их самым вежливым образом: это - средство оградить себя от мелких предрассудков и мелких страстей, которые будут причинять тебе неприятности при вступлении твоем в свет.
   
    Будь холоден со всеми; фамильярность всегда вредит; особенно же остерегайся допускать ее в обращении с начальниками, как бы они ни были любезны с тобой. Они скоро бросают нас и рады унизить, когда мы меньше всего этого ожидаем.
 
    Не проявляй услужливости и обуздывай сердечное расположение, если оно будет тобой овладевать: люди этого не понимают и охотно принимают за угодливость, ибо всегда рады судить о других по себе.
   
   Никогда не принимай одолжений. Одолжение чаще всего - предательство.

    Избегай покровительства, потому что это порабощает и унижает.
   
    Я хотел бы предостеречь тебя от обольщений дружбы, но у меня не хватает решимости ожесточить тебе душу в пору наиболее сладких иллюзий.

    То, что я могу сказать тебе о женщинах, было бы совершенно бесполезно. Замечу только, что
чем меньше любим мы женщину, тем вернее можем овладеть ею.
Однако забава эта достойна старой обезьяны XVIII столетия. Что касается той женщины, которую ты полюбишь, от всего сердца желаю тебе обладать ею.
   
   Никогда не забывай умышленной обиды, - будь немногословен или вовсе смолчи и никогда не отвечай оскорблением на оскорбление.
   
     Если средства или обстоятельства не позволяют тебе блистать, не старайся скрывать лишений; скорее избери другую крайность: цинизм своей резкостью импонирует суетному мнению света, между тем как мелочные ухищрения тщеславия делают человека смешным и достойным презрения.
   
     Никогда не делай долгов; лучше терпи нужду; поверь, она не так ужасна, как кажется, и во всяком случае она лучше неизбежности вдруг оказаться бесчестным или прослыть таковым.
 
        Правила, которые я тебе предлагаю, приобретены мною ценой горького опыта.
   Хорошо, если бы ты мог их усвоить, не будучи к тому вынужден. Они могут избавить тебя от дней тоски и бешенства. Когда-нибудь ты услышишь мою исповедь; она дорого будет стоить моему самолюбию, но меня это не остановит, если дело идет о счастии твоей жизни.
 
Академик РАЕН Ваняшова М. назвала эти заветы 'ПОЭЗИЯ ВЫШЕ НРАВСТВЕННОСТИ' частью цикла «Пушкинские парадоксы о природе и назначении искусства»

Боясь грядущего глянца, Пушкин предупреждал исповедально и откровенно:
«Может быть я изящен и благовоспитан в моих писаниях,
но сердце мое совершенно вульгарно, и наклонности у меня вполне мещанские».
                А.С.Пушкин (XIV, 32, 391 – франц.)

В. А. Жуковский – А. С. Пушкину. 12 апреля 1826 года о его публичной репутации  и облике моралэ:  Ты знаешь, как я люблю твою музу в как дорожу твоею благоприобретенною славою: ибо умею уважать Поэзию и знаю, что ты рожден быть великим поэтом и мог бы быть честью и драгоценностию России. Но я ненавижу всё, что ты написал возмутительного для порядка и нравственности. Наши отроки (то есть всё зреющее поколение), при плохом воспитании, которое не дает им никакой подпоры для жизни, познакомились с твоими буйными, одетыми прелестию поэзии мыслями; ты уже многим нанес вред неисцелимый. Это должно заставить тебя трепетать. Талант ничто. Главное: величие нравственное. (Выделено мною. – М. В.) - Извини эти строки из катехизиса. Я люблю и тебя и твою музу, и желаю, чтобы Россия вас любила. 
Все письмо исполнено эзоповых речей. Но Жук убеждает не обращаться с просьбой разрешить вернуться в столицу = репутация поэта обязана тому, что он нанес отрокам вред непоправимый … Таков итог применения поэт-человеком Пушкиным своего кодекса на собственной цеховой  практике. 

Жить остается Поэту 10 лет…
***

Ясперс как аспид шипя предупреждал : в искусстве граничат мистика и экзистенция… Кажется Наше Всё эту границу перешел и обратного пути не нашел… Заплутал, не зная где …  А. Розенбаум:

Заплутал, не знаю где
Чудо чудное глядел:
По холодной, по воде,
В грязном рубище
Через реку, напрямик
Брел, как посуху, старик -
То ли в прошлом его лик,
То ли в будущем

Позамерзшая межа,
А метели все кружат
Я глазами провожал,
Слышал сердца стук
Одинока и горба,
Не моя ли шла судьба?
Эх, спросить бы... Да губа
Онемела вдруг

Полем, полем, полем,
Белым, белым полем дым
Волос был чернее смоли -
Стал седым

Полем, полем, полем,
Белым, белым полем дым
Волос был чернее смоли -
Стал седым

А старик все шел, как сон,
По пороше босиком,
То ли вдаль за горизонт,
То ли в глубь земли
И темнела высота,
И снежинки, петь устав,
На его ложились стан,
Да не таяли

Вдруг в звенящей тишине
Обернулся он ко мне,
И мурашки по спине
Ледяной волной -
На меня смотрел... и спал
- Старче, кто ты? - закричал,
А старик захохотал,
Сгинув с глаз долой

Полем, полем, полем,
Белым, белым полем дым
Волос был чернее смоли -
Стал седым

Не поверил бы глазам,
Отписал бы все слезам,
Может, все, что было там,
Померещилось
Но вот в зеркале, друзья,
Вдруг его увидел я
Видно, встреча та моя
Все же вещая

Полем, полем, полем,
Белым, белым полем дым
Волос был чернее смоли -
Стал седым

Полем, полем, полем,
Белым, белым полем дым.
Волос был чернее смоли -
Стал седым