7. 5. Снова в путь

Отцу как человеку образованному партийная ячейка поручила проводить в своей и соседних палатах политбеседы по текущему моменту. Содержание их в ту пору сводилось большей частью к положению на фронтах.

Со слов той же Топорковой, работавшей в эвакогоспитале № 1705, раненые живо, всем сердцем откликались на фронтовые сводки. «Утром ходячие, – рассказывала она, – собирались у репродуктора и, если наши отступали, отказывались есть, лишались сна. Ведь у многих родные остались в оккупации. А когда шли в наступление, многие с недолеченными ранами просились в часть».

Очевидно, так реагировали на сообщения с фронтов и пациенты эвакогоспиталя № 1706. Но когда там лежал отец, оснований для отказа от сна и пищи не было, по радио часто раздавался ликующий голос Левитана.

20 января был взят штурмом Новгород, а 27 го в Ленинграде прогремел салют по случаю снятия 900 дневной блокады. К 1 марта войска Ленинградского, Волховского и 2 го Прибалтийского фронтов при поддержке Балтийского флота и авиации отбросили группу армий «Север» от Ленинграда, уничтожив три и разгромив 23 вражеские дивизии.

В начале 1944-го Украинские фронты разбили немцев под Житомиром, Бердичевом, Кировоградом, Ровно, Луцком, Корсунь-Шевченковским, Никополем, Кривым Рогом. В марте 1-й Украинский (бывший Воронежский) фронт, в составе которого воевала отцовская дивизия, вышиб немцев из Винницы, 2 й Украинский (Степной) добрался до Молдавской ССР и Румынии, 3-й Украинский (Юго-Западный) 28-го освободил Николаев.

О том, что 4-й Украинский (Южный, а ещё раньше Сталинградский) фронт подготовился к разгрому почти 200-тысячной крымской группировки врага, не сообщалось. Наступательная операция планировалась на середину февраля, но из-за сложных погодных условий была перенесена на март, а затем апрель.

Не мог отец не заметить, что командующим 1-м Украинским фронтом по весне стали называть маршала Жукова. 15 апреля газеты сообщили: 42-летний генерал армии Николай Фёдорович Ватутин скончался «после тяжёлой операции» [705]. При этом не уточняли, что ранение он получил29 февраля в перестрелке с бандеровцами.

Завершался свердловский этап жизни отца. Благодаря лечению ожили, вернули молодую силу мышцы, управляющие правым плечом и рукой.

Свободного времени было немало, но выйти в город удавалось нечасто, поскольку действовал более жёсткий, чем в Сорвижах, режим: пропускная система, увольнительные. Объяснение нашлось простое.

Годом ранее Свердловск упомянули в приказе НКО СССР «О мерах повышения дисциплины в тыловых госпиталях». Отмечались грубые нарушения воинской дисциплины военнослужащими, особенно выздоравливающими: «самовольные отлучки с территории госпиталя, хождение по городу в госпитальной одежде, стояние в очередях, пьянки, дебош…»
Документ подписал замнаркома обороны Хрулёв, и гайки завернули до отказа.

В начале апреля, перед самым отъездом, отец устроил, думается, прощальную прогулку по городу. Вышел, предъявив увольнительную, через проходную госпиталя на Университетский переулок. Отсюда до примечательных мест рукой подать.

Поблизости, минутах в пяти ходьбы, улица Вайнера. Вместе со старшим лейтенантом Пискуновым пройдёмся по ней, вдоль старинных купеческих особняков, городских усадеб и торговых лавок, возведённых веком-двумя позже административных зданий [706].

Заглянем в дом № 11, где в 1936-м открыли картинную галерею, теперь это музей изобразительных искусств. Восхитимся уникальной коллекцией Каслинского художественного литья, в частности чугунным павильоном, получившим Гран-при на  Парижской выставке начала XX века [707]. Между прочим, это единственное в мире архитектурное сооружение из чугуна, являющееся музейным экспонатом.

В годы войны здесь хранились эвакуированные из Ленинграда сокровища  Государственного Эрмитажа. Выставлялись ли они для открытого доступа, неизвестно.

Отсюда выйдем к «Плотинке» – плотине городского пруда на Исети. Мост как мост, если не считать того, что построен в начале XVIII века. Доныне тут любят гулять горожане, фотографируются, назначают свидания.

Рядом старинные заводские цеха. Собственно, пруд и создан был, чтобы обеспечивать энергиеи; падающеи; воды Екатерининский железоделательный завод .
Пройдёмся по набережной Рабочеи; Молодёжи. Справа спортклуб «Динамо», известный ещё как «Дом физкультуры». Слева дом главного горного начальника, обладавшего неограниченнои; властью в дореволюционном Екатеринбурге, классическое здание с четырёхколонным портиком [709]. В советские годы сюда въехала больница.

На другой стороне – улица Горького, в прежние времена Тарасовская набережная. За домом Севастьянова – площадь Труда, где находятся Дом связи, икона архитектуры советского авангарда, и здание, где размещались областные комитеты ВКП(б) и ВЛКСМ.

Рядом бывшие Кафедральная и Главная Торговая, слившиеся в площадь 1905 года.

Пятиэтажное здание Горсовета ныне увенчано башней с часами, украшено колоннами, лепниной, скульптурами. А тогда оно, имевшее аскетичные формы конструктивизма, показалось отцу невзрачным.

В госпиталь вернёмся по улице Карла Либкнехта. На пересечении с улицей Малышева повернём направо и по Каменному мосту переберёмся на другую сторону Исети.
Или прогуляемся дальше, до улицы Розы Люксембург, чтобы полюбоваться застройкой дореволюционного Екатеринбурга.

Всё ещё стоят городские и загородные усадьбы, скамейки, деревянные и каменные дома. Слева – краснокирпичный дом купца второй гильдии Бабикова. Справа – так называемая «Американская гостиница», старейшая в Екатеринбурге. Сейчас там Свердловское художественное училище.

Пересечём улицу Карла Маркса. Дойдя до улицы Куйбышева, повернём направо. Переберёмся по мосту через Исеть. Перейдём через улицу 8 марта. На следующем перекрёстке – налево, это уже Университетский переулок…

Прошло три месяца пребывания отца в эвакогоспитале № 1706 и четыре – с тех пор как немецкая разрывная пуля произвела в организме необратимые изменения, разломав и вынеся наружу часть правой лопатки.

Врачи, начиная с первой линии госпиталей и заканчивая Свердловском, сделали всё, что могли. Сшили повреждённые ткани. Побороли осложнения. Заставили работать дельтовидную, подлопаточную, иные повреждённые мышцы лопатки. В итоге вернули к жизни руку и пальцы на ней.

Нахождение в госпитале стало излишним, хотя проблемы, связанные с отсутствием большей части лопатки, остались. Но поскольку они были неустранимы, врачебная комиссия намеревалась отправить старшего лейтенанта на инвалидность.

20-летнего парня пугало слово «инвалид». Уговорил медиков, чтобы записали: «ограниченно годен II степени».
Что это означало? Заглянем в инструкцию по медицинскому освидетельствованию 1942 года: «К ограниченной годности II степени относится служба на нестроевых должностях в штабах, управлениях и учреждениях и заведениях тыла фронтового и внутреннего районов».

Лишь уйдя на пенсию по старости, отец оформит инвалидность по ранению...

Заключение комиссии оказалось шлагбаумом на пути к передовой. Старшего лейтенанта направили в резерв офицерского состава Харьковского военного округа.

Из сведений о том периоде службы есть лишь короткая строка в учётно-послужной карточке. Не нашлось ничего и в интернете. Мелькают, правда, упоминания о 61-м отдельном полке резерва офицерского состава ХВО, но не значится он в приложении к директиве Генштаба от 18 января 1960-го – перечне № 15, где на четырёх листах перечисляются аналогичные части фронтов...

Перед тем как явиться в Харьков, отец мог побывать в отпуске по ранению. Однако некуда было ехать: Арабатская стрелка, да и весь Крым находились пока в чужих руках.

Получив справку о лечении, заключение врачебной комиссии, проездные документы, сухой паёк и продовольственный аттестат на несколько дней, облачившись  в подобранное кладовщиком обмундирование, 8 апреля он отправился на вокзал.

Было сухо и пятый день тепло; в полдень воздух прогрелся до плюс восьми с лишним.

На вокзале отец узнал из оперативной сводки по радио: войска 1-го Украинского фронта вышли на государственную границу с Чехословакией и Румынией. В пути услышал об освобождении Одессы. Значительно позже ему стало известно, что его бывшая дивизия, 248-я стрелковая, имела прямое отношение к событию и заслужила наименование Одесской.

Отправляясь в дорогу, не знал, что уже развернулись бои за Крым.
 
9 апреля рыбаки переправили с острова Бирючий на Арабатскую Стрелку, в немецкий тыл, наш десант. Через день было освобождено Счастливцево. По свидетельству старожила, село, за исключением дома, где размещался штаб оккупантов, лежало в руинах [710].

Скоро по радио зазвучали знакомые названия: 10 апреля взят Армянск, 11-го освобождены Джанкой и Керчь, 12-го – Курман-Кемельчи, Красноперекопск, Колай, Сейтлер, 13-го – Симферополь, Евпатория, Феодосия, 14-го – Бахчисарай, Саки, Алушта...

В июле 1944-го старшего лейтенанта Пискунова назначили старшим инструктором 4-й части Чадыр-Лунгского районного военкомата Молдавской ССР, а в марте 1945-го перевели в Каменский райвоенкомат старшим инструктором 3-й части.

Летом 1944 года, получив назначение, отец проведал родных на Арабатке, потом добрался до Антоновки, забрал мою будущую маму и с ней отправился в Молдавию, где служил до июля 1946-го.


ПРИМЕЧАНИЯ
705. Правда, № 91 (9548) за 15.04.1944. С.1.
706. Екатеринбург. Путеводитель. 2018 г. 52 с. С.10–11.
707. URL: https://journal.tinkoff.ru/ekaterinburg-one-day.
708. Екатеринбург. Путеводитель. С.12–13.
709. Дом Главного начальника горных заводов // Екатеринбург.рф.
710. Освобождение Геническа. Как это было // Надднепрянка, 01.11.2015; Хрулева Г. Арабатка – любовь моя, боль моя // Крымское время, 10.04.2008.