Письмо

Неделю назад, восьмого августа 1985 года, возвращаясь с ночного дежурства, я обнаружил в своём почтовом ящике конверт с письмом, адресованным некоему Александру Гордону, книгоиздателю. Из чего я сделал заключение, что отправлено оно было с посыльным, чья нерадивость сделала меня обладателем этого странного документа и случайным свидетелем содержащейся в нем тайны. Надо полагать, что, перепутав адрес и не обнаружив в нашем доме человека с таким именем, этот непутёвый посыльный кинул конверт в первый попавшийся ящик - иное объяснение, на мой взгляд, немыслимо.
Как бы там ни было, я, почти без колебаний, извлёк письмо и убедился, что написано оно на эсперанто. Студенческое увлечение этим языком и второе издание Эсперанто-Русского Словаря с кратким грамматическим справочником помогли мне справиться с переводом. За неимением каких-либо рациональных объяснений происхождения этого документа привожу полностью его текст.



Корнелиус Кракс – Александру Гордону
Милостивый Государь!

Теперь, по прошествии десятилетия от момента интересующих нас событий, я нахожу возможным посвятить Вас, как заинтересованное, безусловно, лицо, в разрешение некой загадки, над которой в своё время изрядно потрудились лучшие умы нашего времени, не придя, кстати сказать, ни к каким результатам. Срок данной мной клятвы истёк нынче в полночь; в четверть первого я взялся за перо.
Поспешность моя объясняется, прежде всего, стремлением удержать Вас от неверного шага. Речь идёт о готовящемся переиздании романа Хулио Мортимэра "Кровавые полдни". Заклинаю Вас тотчас же - откажитесь от этой затеи! Эта книга не должна - и не будет более издаваться. Популярность её, как Вам известно, из года в год стремительно падает, начиная с пятого издания; предыдущее, двенадцатое, разошлось лишь наполовину… Судьбу нынешнего можно вполне предвидеть…
Считаю необходимым поставить Вас в известность, что разговоры в литературных кругах о романе и его авторе прекратились совершенно, более того – из архива учредительного комитета "Пальмовой ветви", кем и когда – неизвестно, изъят протокол заседания, на котором шла речь о присуждении Мортимэру этой изысканно-престижной премии. Вокруг "бедного" Хулио опустился занавес молчания; даже среди бывших восторженных почитателей ныне считается почти неприличным упоминать его имя. Люди как будто стыдятся периода своей жизни, связанного с романом Хулио Мортимэра… Странный поворот сюжета, не правда ли? Уверен, что и Вы, как человек, тонко чувствующий пульс событий, замечали за собой некоторые, скажем так, странности в своём отношении к этой книге. И если сугубо коммерческие интересы побуждают Вас готовить очередное издание, то я берусь объяснить, почему от этих планов следует незамедлительно отказаться. Таково же, кстати сказать, и мнение самого Хулио Мортимэра… Да, именно так! Я виделся с ним не далее, как вчера, и он сам просил меня предупредить Вас, освободив меня от данного ему слова и опасаясь при этом (вполне, согласитесь, обоснованно), что собственное его предупреждение может быть истолковано Вами в русле ущемлённого авторского самолюбия. Сам же "опальный кумир" вполне жизнерадостен и полон сознания исполненного долга – из моего рассказа Вы поймёте, почему.
Итак, вспомним события десятилетней давности. Июльский полдень 1975 года. Жара, мухи и тёплый лимонад. Ваш рабочий кабинет; на столе неоплаченные счета и заряженный револьвер; картина яснее ясного (револьвер здесь – метафора; если я нечаянно попал в точку, ради бога, простите!!!)… И вот на пороге возникает некий молодой субъект, в портфеле у него объёмистая рукопись… И Вы решаетесь идти ва-банк – говорю без тени иронии, это был жест, достойный джентльмена и рыцаря! Ведь Вы даже не прочитали внимательно рукопись перед тем, как запустить её в набор… Символический револьвер остался неразряженным, ибо наутро Вы проснулись владельцем процветающего престижного издательства…
Впрочем, нет совершенно нужды пересказывать Вам события, последовавшие за выходом книги. Вы, безусловно, помните ту грандиозную шумиху и, прямо скажем, скандальный резонанс, вызванный  романом буквально во всех слоях нашего пёстрого общества. Можно безо всякого преувеличения констатировать, что на протяжении без малого трёх лет вся наша культурная жизнь была сконцентрирована вокруг романа Хулио Мортимэра "Кровавые полдни". Прочитали его, безусловно, все, каждый хотя бы по разу. И каждый, несомненно, испытал на себе, в том или ином преломлении, странное, необъяснимое и пугающее воздействие романа. Ни одно произведение искусства, ни одно самое яркое общественное явление последних лет не вызывало такой ураган страстей, которым сопровождалось шествие детища Мортимэра по умам, городам и весям. Вспомните, что творилось с нашими согражданами в ту пору, вспомните, наконец, что творилось с Вами… Реагировали по-разному, но реагировали все, и реагировали столь глубоко и бурно, будто речь шла о личной судьбе каждого, а не о перипетиях судеб героев очередного бестселлера. Роман "Кровавые полдни", концентрируясь в некую невербализуемую идею, внедрялся в самые глубинные пласты наших восприятий, производя в них невиданной силы катаклизмы…
…Следует, кстати, отметить, что, согласно статистике министерской психиатрической комиссии, не зарегистрировано ни одного случая душевного расстройства, каким-либо образом связанного с воздействием "Кровавых полдней"… Не удивительно, что, оправившись после первых реакций, люди кинулись выяснять, кто же он таков, этот ставший уже легендой, но никому не известный юноша – Хулио Мортимэр?
Людская молва, по обыкновению обывателей, наделяла его полномочиями то Нового Мессии, то агента враждебной инопланетной цивилизации. Критики же, охрипшие от кулуарных споров,  утверждали, что Хулио либо гениальный писатель, либо гениальный коммерсант, либо гениальный шарлатан. Но, в любом случае, заметьте – гениальный. В этом вопросе сомнений не возникало ни у кого!
Но вот страсти утихли, споры прекратились, имя Хулио предано забвению… И я могу со всей ответственностью объявить Вам, что Хулио Мортимэр вообще не писатель, и никогда им не был. И роман его, в качестве именно литературного произведения, откровенно и безнадёжно плох. Будучи оторван от производимого им психического воздействия, он есть то, что он есть – образчик низкопробнейшей банальщины, вульгарная мелодрама с совершенно неуместными и бездарными стихотворными вставками, с шаблонным сюжетом и неуклюжей композицией, корявым и бессильным языком... И это ясно каждому, у кого имеется хоть немного художественного вкуса. Дело в том, что этот "роман" – вовсе не произведение искусства, это инструмент, это техническое устройство, это, если хотите, машина, только собранная не из электронных блоков, не из микропроцессоров и полупроводников, а из материала куда более экономичного: слов, фраз и знаков препинания. И Хулио Мортимэр не писатель, он – Конструктор…
Прошу знакомиться: доктор Хулио Мария душ Сантуш Мортимэр, магистр информатики и системотехники, доктор психолингвистики, действительный член Коллегии Демиургов, научным консультантом которой я имею честь выступать на протяжении уже четверти века…
Деятельность участников этого сообщества протекает на том уровне, где художественное и научное творчество сливаются воедино, рождая новое качество созидания. Для обозначения его мы обычно пользуемся термином "Конструирование". И в этом эпизоде (а для Демиурга даже историческая эпоха – эпизод, таков масштаб нашей работы) Хулио выступает как первоклассный Конструктор, ибо роман его не сочинён, не вымышлен и не рождён вдохновением, данный текст именно сконструирован, рассчитан и смонтирован для выполнения строго определённых функций. Хулио знал, каков должно быть результат его работы, и он же изобрёл гениальный способ достижения искомого результата. Энциклопедическая образованность и нечеловеческая работоспособность этого совсем ещё молодого человека, поставленные на службу Прогрессу и Эволюции, позволили ему, как истинному Демиургу, оказать человечеству именно ту помощь, в которой оно нуждалось, и именно в тот момент, когда следовало.
В те незабываемые дни, когда все мы, и Вы, сударь, в том числе, были поглощены суетой вокруг романа, совершенно незаметно промелькнуло в прессе сообщение о приближении к Земле кометы Гелльгоффа, посещающей наши окрестности приблизительно раз в двести пятьдесят лет. Каждое такое посещение обходится человечеству весьма накладно – эпидемии, войны, землетрясения и прочие подобного рода катаклизмы неизменно сопровождают их. По этому вопросу имеется обширная литература, отсылаю Вас к ней, если угодно. Предстоящая же встреча с кометой, по предварительным расчётам наших аналитиков, чревата была особо грандиозными бедствиями, в силу уникального совпадения её с некоторыми иными, как космическими, так и геофизическими факторами.
Хулио обработал и обобщил колоссальный фактический материал касательно влияния небесных тел на жизнь Земли и её обитателей и вычислил те последствия, которые несла предстоящая встреча с космической гостьей. Оказалось, что вызванные этим явлением пертурбации геомагнитного поля, помимо прочих бед, грозили опасным воздействием на определённые нейрофизиологические механизмы нашего мозга, главным образом на те, которые ответственны за формирование и восприятие речи. Можете ли Вы представить себе последствия их повреждения у землян? С этой грозной перспективой и взялся бороться Мортимэр. В немыслимо короткие сроки он сосредоточил в своей голове сведения по психо- и нейролингвистике, психологии и нейрофизиологии, языкознанию и истории литературы, после чего незамедлительно приступил к конструированию защитного механизма. Ещё и ещё раз прошу Вас осознать тот факт, что кроме нас троих, никто из землян не знает, да и не должен теперь уже знать, какой чудовищной опасности удалось избежать человечеству, благодаря своевременным действиям Хулио Мортимэра. Пандемия буйного помешательства – вот лишь жалкий набросок возможной картины!
Из расчётов Хулио следовало, что те нейродинамические цепочки речевого аппарата человека, которые могли быть особо уязвимы, можно оградить, замкнув их на переработку лингвистической информации строго определённой структуры. И эта структура последовательности нервных импульсов, будучи выражена в символах человеческого языка, должна была бы принять форму такого сообщения, воспринять которое смог бы любой человек. Мало того, эти свойства сообщения не должны быть привязаны к какой-либо определённой фонетической и морфологической основе, дабы они могли бы быть воспроизведены при переводе сообщения на все языки мира. Короче, структура должна работать на уровне общечеловеческих речевых архетипов – я бы так сформулировал задачу.
Более детальное описание работы потребовало бы длительных экскурсов в специальные отрасли, включая столь экзотические, как, к примеру, математическая лингвистика, интегральная теория игр, сингулярная логика, полиномная алгебра Кетгута и тому подобные. Нужды в этом нет никакой. Достаточно признать, что Мортимэр справился с этим титаническим трудом; интегральная металингвистическая модель-матрица, будучи преобразована компьютером, развернулась в последовательность неких упорядоченных фраз, фразы объединились в главы — так родился роман "Кровавые полдни". Дальнейшее Вам известно.
В результате прохождение кометы Гелльгоффа вблизи Земли прошло практически безболезненно – полсотни пропавших без вести кораблей и самолётов, парочка цунами... В водовороте светских новостей мало кто обратил на них своё драгоценное внимание.  Воздействие же кометы на геофизические условия между тем давно прекратилось; прошлой осенью она покинула пределы Солнечной системы. Соответственно невозможным сделалось и запланированное специфическое воздействие «Кровавых полдней». Забвение романа также было запланировано Мортимэром, заключительная глава предусмотрительно формирует в мозгу своего рода реле, которое со временем выключает, стирает матрицу долговременной памяти, связанную с содержанием романа, ибо, поистине, нет нужды поддерживать жизнь давно отслужившего механизма…
Надеюсь, что Вы примете к сведению всё изложенное мной, и тринадцатое издание  этого небывалого романа не увидит свет, а сама память о нём канет в бездну забвения, где пребывает уже великое множество Конструкций подобного рода и назначения, имевших когда-либо место в истории нашей цивилизации…

   Остаюсь при этом Вашим покорным слугой -
доктор Корнелиус Бартоломео Кракс-младший,
профессор Метафилософии.

  Прибавить мне к этому решительно нечего. Исключительно из педантизма и порядка ради я пролистал Астрономический календарь – небесного тела с таким именем там, разумеется, не значилось. Большой Каталог Публичной библиотеки ничего не знает о писателе Хулио Мортимэре и романе под названием "Кровавые полдни"… Через моего бывшего однокашника, пользуясь случаем, я добился неофициальной встречи с учёным секретарём Института Науковедения – как и следовало ожидать, он ничего не слыхал об Ассоциации Демиургов. В архивах Института данных о научном сообществе с таким названием не содержится.
   Так что я просто ума не приложу, что бы всё это значило…


3-4 августа 1985 года
Ленинград