Окраина города
Медленно отойдя к столу, он опустился в большое черное кресло. Кожа заскрипела, как это бывало всегда, от нее шел приятный натуральный запах, но это уже не доставляло того удовольствия как раньше. Он коснулся мыши, и экран ожил. Перебирая ссылки сайтов фондовой биржи, он все еще думал о городе. Думал о прекрасной финансовой системе, создающей кредитных рабов. О системе образования, так удачно штампующей малообразованный электорат. Он был словно кочегар, подбрасывающий этот человеческий биомусор в топку, чтоб там наверху богу было тепло, но и сам он грелся у этого пламени. В этот момент дубовая дверь кабинета приоткрылась, и появилась секретарша. Подтянутая, молодая, позитивно опрятная. В комнату проник ее свежий запах. Он не трахал ее, ему нравилось просто вожделеть. Замечать иногда резинку ее чулок. Представлять, в каком она белье и как задерется ее юбка, когда она опустится на колени.
«Лена…?» - его брови непонимающе приподнялись.
«Феликс Иванович, к вам посетитель…» - растерянность на ее лице смешивалась с неуверенностью.
«Тут, в приемной?» - хотя «приемная» было лишь название, до его этажа никогда никто не добирался, все оседали на этаже заместителя.
«Да», - на лице девушки выступил стыдливый румянец.
«А как он попал сюда через охрану и …. А вообще пусть войдет… - он усмехнулся и небрежно махнул рукой, добавив скорее себе, чем исчезнувшей секретарше, – это будет интересно…»
В этот раз дверь распахнулась. В проеме появился человек. Лицо его покрывали множественные проколы пирсинга, но это не отдавало субкультурщиной, скорее религиозностью. Тяжелые военные ботинки, небрежно зашнурованные, оставляли грязные следы Он волочил за собой офисный стул, стоявший в углу «приемной» с незапамятных времен. Ножки стула, выцарапывая на полу едва заметные линии, издавали жутко неприятный звук.
«Так и знал, что у вас стула нет», – произнес мужчина, остановившись в центре кабинета.
«Тут редко бывают посетители, – признался Феликс Иванович, чувствуя, как раздражение начинает появляться откуда-то снизу вместе с мыслью: «Склочный старик…»
Странно, почему же старик, мужчине на вид не дашь больше тридцати пяти – сорока. Но глаза. Выдавали глаза. Посетитель тем временем устроился на стуле прямо в центре кабинета.
«Может все же к столу..?» – Феликс Иванович находился в замешательстве. Он ожидал молящего о снисхождении или помощи просильщика, а не это .
«Мне тут уютнее, – мужчина улыбнулся одними губами. – Вы хотите снести окраину города, а точнее одну улиц. Этого историческая ценность. Одна из первых улиц города, можно сказать его душа. Её трогать нельзя».
Повисло молчание. Феликс Иванович опешил от подобного поворота, а посетитель спокойно рассматривал свои ногти, будто сидел не в его кабинете, а перед телевизором.
«Вы в своем уме? Никакие исторические памятники я сносить не намерен, о чем вы вообще? – Феликс Иванович прекрасно понимал о чем речь, он лично курировал этот проект. Было выселено уже свыше пятнадцати семей, и улица вот - вот должна была пойти под снос. Покосившиеся деревянные дома с резными наличниками и коньками на крышах. Пара ветхих клоповников на несколько семей, еще дореволюционной постройки, всё это в глаза Феликса было пережитком. А на том самом месте должен был быть теннисный корт. С золочеными львами на воротах и швейцаром. Корт для людей. А сроки уже поджимали. – Вы понимаете, где находитесь?»
«Конечно, мальчик! – мужчина рассмеялся, и в этот раз по-настоящему. – Сделаешь так, как скажу, а то пожалеешь. Verstehen?»
Раздражение не спеша приливало к лицу Феликса Ивановича. Затылок вспотел, и пара крупных капель сорвалось вниз, под ворот итальянской рубашки. Он не помнил, когда с ним так говорили, и не хотел вспоминать.
Посетитель, словно не хотя, полез во внутренний карман куртки и, выудив оттуда сложенную газету, с легкой небрежностью в движениях бросил её Феликсу Ивановичу на стол. Феликс ухмыльнулся своим мыслям, за эти считанные секунды он успел просчитать вероятность того, что посетитель пронёс оружие, и даже прикинуть несколько вариантов дальнейших действий. Он никого не боялся, но всегда думал наперёд, это позволяло ему оставаться живым и носить при этом бриллиантовые запонки. Перед Феликсом был номер местной газеты судя по заголовку, жутко старый, пожелтевший и пахнущий пылью.
«Что это за раритет?» – он непонимающе взглянул на посетителя, отбивая пальцами по столу гимн раздражению.
«Городские новости, конечно! Они раньше издавались на окраине города, пока в один из осенних вечеров во время пожара всё не сгорело. Неаккуратно брошенный окурок… - посетитель даже прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания. – Горелые трупы были обезображены до неузнаваемости… А запах жареного мяса еще долго не мог выветриться из голов людей… чувствуешь?»
«Мне на хрена всё это знать?» – Феликс, ёрзая в кресле, ослабил узел галстука, он не подал вида, но давно уже почувствовал запах дыма. Воображение хорошо его нарисовало, с примесью запаха горелого жира.
«Там, на окраине, много всего произошло. Это знаковые времена… знаковые события… - глаза посетителя, черные, словно куски головешек с того самого пожара, впились в Феликса Ивановича. – Ты, толстяк, даже не представляешь, сколько каторжников там зарыто, погибших при основании города. Твой корт, загон для разжиревших богатых ублюдков, там не нужен. Прочти последнюю страницу, некрологи…»
Мужчина откинулся на спинку стула, тот неприятно скрипнул под тяжестью тела. Феликс Иванович еще раз смерил посетителя взглядом, окинул весь кабинет, довольно просторный для того, чтобы принять десять, а то и пятнадцать человек. Покрутил в руках блестящую ручку с золотой отделкой, надпись «parker» переливалась словно брильянт.
«В общем так, любитель старины, – холодно произнёс Феликс, ручка в пальцах описывала круги. – Мне плевать откуда ты все это узнал. Ты, видимо, не понимаешь, к кому пришел. На коленях будешь умолять тебя простить!»
Посетитель слушал с выражением лица человека, которому рассказывают занимательную историю, но его самого не касающуюся. Лучи солнца, преломляясь через окно, играли у него на лице.
«Посмотри некрологи на последней странице», – упрямо повторил он.
«Ты, видимо, из какой-то газеты или этот, блогер… Все вы дебильные фрики, ни на что не годные сучьи дети», – Феликс Иванович, улыбнулся и взявшись двумя пальцами за край, перевернул газету, она шлёпнулась на стол, источая клубы пыли. «Неисправный пистолет стал причиной гибели военного» - бросился в глаза первый выцветший заголовок. «Так вот, напиши там у себя, что мне плевать на вас, а лучше насрать»,– он нажал кнопку селектора. – Лена, вызови Сергея».
«Ты не понял, мальчик, окраина города видела гораздо больше, чем ты… и даже если я положу твой труп на дороге этой улицы, она впитает и не заметит… - посетитель втянул ноздрями воздух и указал на газету. – Там пистолет заклинило, и руку оторвало человеку, поручику, кажется… такое может случиться и теперь».
«Башку у тебя заклинило, – зашипел Феликс Иванович, не обращая внимания на последние слова мужчины. «Мальчик» - вот что резануло его слух, оставив глубокую борозду в самолюбии. – Ты под наркотиками что ли…? Откуда вы беретесь только, весь город кишит вами, как тараканами. Ведь и правда думаете, что решаете что-то. Вот и эти люди думают, что решают, но нет. – Он махнул рукой в сторону панорамы за окном. - У рабов всегда есть хозяева! Вас и людьми не назвать…»
В кабинет по-военному четко вошел мужчина в сером полосатом костюме. В комнате запахло лосьоном после бритья. Много лет назад в Чикаго его легко могли принять за гангстера и были бы не далеки от истины. Он еле заметно кивнул Феликсу Ивановичу и замер за спиной посетителя.
«Отлично! – Феликс просиял. – А вот и мой личный злой волк! Сережа, вышвырни этого мудака, а перед этим поучи хорошенько…»
«Сереженька, не бей меня, не надо, так делал мой отец… нет…» – посетитель лишь мельком взглянул на вошедшего через плечо и запричитал слезливым ломаным голосом, комично изображая на лице страх. Разразившись искренним смехом, он похлопал себя по колену. Феликс Иванович невольно сжал кулаки, такая дерзость переходила все рамки. Этот дебильный смех дребезжал, казалось, в каждом углу кабинета. Мысленно Феликс позавидовал выдержке Сергея, на лице которого не дрогнула ни одна мышца.
«Серёжа, пристрели его», – металл в голосе отразил всю решимость, с которой Феликс когда-то поднялся на этот этаж.
Дважды просить не пришлось. Сергей откинул полу пиджака, обнажая черную кобуру. Отработанным движением вынул пистолет, щелкнул предохранителем и, направив дуло в голову посетителю, спустил курок. Пистолет заклинило.
«Вся эта ситуация касается тебя, меня и его», – посетитель большим пальцем указал через плечо на Сергея, осматривавшего оружие. – За дверью никто ничего не услышит, мальчик».
В этих словах было что-то неприятно зловещее, заставившее Феликса Ивановича еще раз оценить ситуацию. Когда Сергей снова направил дуло на посетителя и нажал курок, Феликс внутренним чутьём знал, что ничего хорошего не будет. Раздался оглушительный хлопок. Пистолет разорвало. Ошметки кисти и пистолета брызгами разлетелись по всему кабинету. Сергей с дикими воплями валялся по полу, истекая кровью. Феликс Иванович таращился на него и бессмысленно водил руками по столу. Было впечатление, что взорвался не пистолет, а граната. Внимание Феликса приковал к себе обломок кости, торчащий из кровавого обрубка руки. Кровь оставляла на полу разводы и неприятно хлюпала временами. Пахло порохом.
Посетитель небрежно рукавом обтер попавшие на лицо капли крови и молча смотрел на Феликса Ивановича.
«Вы сказали волк! – воскликнул он, будто что-то вспомнив. – Так волку нужна стая! Много лет назад там, на окраине, промышляла стая волков, голодная была зима… Посмотрите, там есть статья…»
Вопли валявшегося на полу Сергея перешли в стоны. Феликс Иванович сидел какое-то время, не понимая, что от него хотят. Потом смысл слов проник сквозь туманную пелену сознания, и он опустил взгляд на газету. «ВОЛКИ ЛЮДОЕДЫ: или куда пропадают горожане?» - гласил очередной заголовок. Феликс Иванович услышал, как в приёмной зазвонил телефон и с надеждой взглянул на входную дверь. За ней была Лена и весь его привычный мир. Как он хотел оказаться там.
И в этот момент он ощутил, как по комнате разлился запах сырой грязной шерсти. Запах дикого животного. Из темного угла кабинета, словно тени, словно шорох, появились волки. Сперва будто нарисованные и тут же на глазах приобретающие объём и уже живые. Медленно один за другим. Феликс Иванович не мог объяснить, как они материализовались, просто вышли из ниоткуда. Поводя мокрыми черными носами. Острые глаза. Вздымаются ребристые тощие бока. Втягивают ноздрями запах крови. Феликс невольно подтянул ноги на кресло.
Волки суетливо кружат около обезумевшего Сергея. Он попытался встать , но, поскользнувшись на крови, упал. Это падение, как выстрел стартового пистолета. Вожак вгрызается в горло жертве. Вся стая один за другим кидаются следом. Уже не спасти. Его криков почти не слышно за их голодным ворчанием. Они отрываю куски плоти, почти не жуя заглатывают и снова возвращаются в эту кровавую игру.
«Едят его еще живого», – пронеслось в голове Феликса Ивановича. Сырая рубашка прилипла к телу. Он хотел отвернуться, но не мог. С жадностью он ловит каждую деталь этой картины. Сергей уже не пытался отбиваться, он лишь скулил и визжал. А челюсти впивались в него снова и снова. Морды окрашены голодным кровавым цветом. Они не стремились его убить. Они торопились его съесть, обглодать все самое вкусное. Один из волков, вцепившись в живот жертве, вывернул наружу большую связку розово-бордовых кишок, от которых шел пар. Воздух наполнился тягучим запахом сырого мяса. Пара волков тут же стала делить их, растягивая по кабинету. Кишки все еще были закреплены к телу. Сергей таращил на них безумные глаза. Феликса вырвало. Желудок долго отдавал спазмами, будто пытаясь вывести наружу все, что могло связывать его с этим кошмаром.
Когда он смог снова взглянуть на происходящее, Сергей уже был мертв. Хотя это был уже не Сергей, а бесформенное разодранное тело. Половина грудной клетки вырвана и, блестя белыми обглоданными ребрами, лежит в стороне. Обе ступни отгрызены так, что видна кость голени. Не было носа, ушей, кожи. Ужасно, что череп, обтянутый розово-синими мышцами, еще сохранил что-то человечески живое. Глаз вытек, а другой, казалось, смотрел на Феликса.
«Волки насытились и ушли…» - от голоса посетителя Феликс Иванович вздрогнул.
Стая заволновалась. Животные заходили кругами, принюхиваясь, их беспокойные глаза шарили по кабинету. Феликс Иванович даже боялся представить, чего они ищут… кого они ищут… Но волки, покружив, устремились к углу, из которого появились, и растворились в сумраке, словно видение.
Они остались одни. Запах животных сменил удушающий запах крови. Кабинет напоминал бойню. Светлые стены, усеянные багровыми брызгами. Паркет, покрытый мелким и крупными царапинами, в кровавых разводах. Повсюду отпечатки кровавых волчьих следов. И останки полусъеденного трупа, как венец всей этой картины.
«Ты дьявол?» – спросил Феликс, не глядя на посетителя, его голова была забита одним вопросом, сколько в человеке крови - её привкус так и ощущался на кончике языка. А может она и правда попала в рот, он брезгливо сплюнул на пол.
«Зачем же убегать в предположениях так далеко, аж в пыльные иудейские манускрипты… - мужчина с улыбкой и неподдельным интересом наблюдал за Феликсом Ивановичем. – Неужели ты не узнаёшь меня, мы видимся каждый день…»
«Я не понимаю…» - шепотом выдавил из себя Феликс, ему начало мерещиться, что труп шевелится.
«У всего есть своя сущность… у человека… животного… вещи… - слова звучали медленно, словно чарующе. – Сущность незрима, но ощутима, как тепло огня или ветер».
Мужчина замолчал, пристально глядя в глаза съёжившемуся на кресле Феликсу Ивановичу. Кресло, в котором еще утром он смотрелся уверенно, теперь казалось большим для него.
«Ты видишь меня в каждом окне каждого дома… в лице каждого прохожего на улицу… в каждой надписи на заборе… во всём, из чего состоит этот город… - мужчине недобро улыбнулся и зашептал, наклонившись к Феликсу Ивановичу. – Я сущность этого города. От самого создания первых домов там, на окраине, до последней новостройки. Я храню все ваши секреты, все ваши тайны, все ваши трупы…»
Не переставая пристально смотреть, он приложил палец к губам, словно призывая к тишине.
«Я знаю всё - всё… - после этих слов Феликс вскрикнул, вместо мужчины перед ним сидела девочка лет шестнадцати. В голове у неё зияла кровавая дыра от пулевого ранения, затуманенные смертью глаза смотрели на Феликса. Синие губы изобразили подобие улыбки. – Ты же помнишь?»
Феликс помнил. Эту девочку он пять лет назад снял в клубе, на утро выяснилось, что восемнадцати ей нет. А вечером Сергей решил вопрос и закопал её труп где-то на окраине города. Тот самый Сергей, останки которого украшали сейчас пол.
«Городом всегда движет жадность…» - и вот перед Феликсом вместо девочки сидит гаишник. Мужчина протёр глаза, да тот самый толстый гаишник, что утром пил кофе, облокотившись на машину. Инспектор ГАИ нахально улыбнулся, подмигнул обезумевшему Феликсу и выгреб из кармана куртки горсть золотых монет. Одно движения и монеты звеня полетели на стол. Как завороженный Феликс следил за этими желтыми кружочками.
«Но в гробу нет карманов… - хриплый голос принадлежал бродяге в грязном пуховике, на спутанной бороде запеклась слюна. И его Феликс видел утром в панораме города. Бродяга улыбнулся, щуря глаза и обнажая черные остатки зубов. – Всё тлен…».
Золотые монеты на глазах превратились в гнилые куски костей.
Феликс обливался потом. Кровь бешено пульсировала в голове, усиливая кавардак, творящийся в мыслях. Ему хотелось, чтоб это был сон, хотелось, чтоб он сошел с ума, всё, что угодно, лишь бы всё это было неправдой.
«У меня много лиц, и все они тебе знакомы, и я бы сказал близки… - на стуле вновь сидел тот самый посетитель. Как и в начале он непринуждённо осматривал свои ногти, закинув ногу на ногу, покачивая грязным военным ботинком. - Не стоит трогать окраину города. Среди этих неказистых домов и гнилых досок началась его история. И если прислушаться, то всё там заговорит на разные голоса, наперебой рассказывая о своей судьбе… Ты понял меня, мальчик?»
Он поднял на Феликса Ивановича свои колючие пустые глаза.
«Я всё понял», – Феликс не знал, ответил он или только подумал. Все события, комком скопившиеся в горле, вырвались наружу. Феликс плакал навзрыд, закрыв лицо руками, повалившись на пол.
«Город, он как ветер, может быть, тёплым морским бризом… а может быть холодной, словно нож, вьюгой … что проникает под одежду, как бы ты не кутался… завывает за окном и не даёт согреться…. выбор за тобой…», - слова сладким шепотом вновь и вновь наполняли голову Феликса Ивановича.
Придя в себя, он какое-то время привыкал к тишине. Медленно поднявшись с пола, Феликс несмело осмотрел комнату. Стул в центре пустовал. За окном был уже вечер, сумерки сгущались, а город постепенно зажигал свою иллюминацию. Феликс Иванович медленно прошелся по кабинету, словно в танце переступая останки тела и кровавые лужицы. Пальцами он слегка касался стен, ощущая неприятную шершавость штукатурки и холод бетона. Пальцы задели брызги и испачкались в крови. Феликс задумчиво посмотрел на них, потом вокруг, и облизал. Это был новый другой вкус.
Подойдя к столу, Феликс Иванович нажал кнопку селектора.
- Лена…
- Да, Феликс Иванович?
- Найдите все документы по разделу «Реконструкция города» и отмените по ним все соглашения. А потом уничтожьте. – Феликс постучал пальцами по столу и добавил. – Выясните, в каком из домов ветхого фонда была редакция, это было давно, возможно до революции. Послать в этот дом рабочих и сделать там косметический ремонт. В кратчайшие сроки Леночка, в кратчайшие!
- Я поняла, – голос в селекторе был сосредоточенным. – Позвольте узнать для чего?
- Мы перебираемся на окраину города, дорогая моя… - Феликс ухмыльнулся. – Поближе к богу…
- Что? Простите, я последнюю фразу не поняла… - теперь в голосе была растерянность.
- Ничего! Переезжаем, говорю… - Феликс взглянул на останки Сергея и тяжело вздохнул, это был преданный и порой незаменимый человек. – Позвони еще Павлу и Петру, пусть подскочат ко мне прямо сейчас, надо кое-что подчистить. Так и скажи.
- Хорошо.
Селектор хрюкнул, и Феликс Иванович снова остался один.
Он стянул с себя галстук и бросил на пол, затем эта же участь постигла рубашку. Кожа мгновенно покрылась мурашками. Он сел на стол лицом к окну и два раза хлопнул в ладоши. Свет в кабинете послушно погас, уступив место полумраку. Феликс Иванович смотрел на город и видел его другим. Всё те же дымящие трубы, голоса, гул машин, но теперь это звучало музыкой. Он сидел в тишине, слушая через звуконепроницаемое стекло музыку города, и радовался тому, что ощущает себя нотой в этой музыке. Частью этого города, созданного людьми.
Свидетельство о публикации №222011500440