Воскресный случай

Дьякон басом возопил: “Вонмем!” Леонид Петрович размашисто перекрестился и отвесил глубокий поклон, заодно окинув взглядом окружающих. Всё было как всегда. Литургия шла своим чередом, хор пел, дьякон читал ектении, иерей периодически провозглашал всем мир.
В общем-то, Леонид Петрович особо не старался вникать в смысл слов, тем более, что все равно с трудом воспринимал церковно-славянский язык. Просто он давно уже заучил, что после славы нужно перекреститься и поклониться, а после мира просто поклониться и тихонько пробормотать — И духови твоему. Поначалу-то, конечно, тяжело было службы стоять, но за многие годы Леонид Петрович привык.
Лет пятнадцать уже он ходил в этот храм. А может и больше. Как раз тогда запретили КПСС. Он, как назло, только-только вступил в партию и вдруг на тебе. Путч, потом конец СССР, какое-то непонятное СНГ… Мир рухнул, и Леониду Петровичу потребовалась новая точка опоры. Сосед по подъезду как-то позвал его с собой — оказывается, он по воскресеньям пел в церкви, хотя в остальное время лабал по ресторанам.
Леониду Петровичу тогда не понравилось — все очень непонятно и скучно. Бабка еще какая-то сразу домоталась — не так стоишь, не так крестишься. Он даже решил было не приходить сюда больше. Но сосед дал ему прочитать пару книжек, и Леонид Петрович, что называется, уверовал. Все оказалось не так уж и сложно. Главное понимать, что основное — это не грешить, но человеку это не под силу. Поэтому тут уж ничего не попишешь, все грешные. Но Господь Иисус Христос это простит. Надо только на исповеди перечислять все свои грехи.
Постепенно он втянулся. Изучил праздники, знал, что нужно говорить не спасибо, а спаси Господи, знал, как правильно свечки передавать и даже выучил Символ веры и Отче наш. Один раз в пост даже начал читать Евангелия и немножко Апостола, но толком ничего не понял, поэтому усердствовать не стал, да это от него никто и не требовал. Многих прихожан он знал в лицо, к нему тоже привыкли, здоровались. И хотя в храме он ни с кем не общался, тем не менее, хорошо чувствовал себя в этом привычном уютном мирке.
Конечно, приходилось по воскресеньям заставлять себя вставать пораньше и идти на литургию, но зато потом появлялось чувство глубокого удовлетворения, потому что он делает это для Бога, и Господь обязательно его отблагодарит. Пусть даже и не сразу, может и не в этой жизни, но Леонид Петрович был уверен, что все его труды не напрасны. Во всяком случае, он ведь не такой как неверующие нехристи, он-то радеет о деле спасения своей души.
Он уловил движение позади себя и украдкой обернулся, хотя уже догадался, что опять пришел чернобородый. Неизвестно почему, но этот человек сильно раздражал Леонида Петровича. Он сравнительно недавно появился, никто даже не знал как его зовут, но он сразу привлек к себе внимание окружающих своей странной манерой. Чернобородый стелил на пол черный пакет и поминутно бросался на колени, лбом впечатываясь в пол.
Леонид Петрович как ни старался, не мог понять алгоритм, по которому чернобородый отбивал поклоны — такое впечатление, что у него в голове шла своя служба. Во всяком случае, его поклоны не совпадали с общими. И это тоже раздражало Леонида Петровича. Да и вообще, это не по канонам в воскресный день класть земные поклоны. Ладно бы пост шел, можно было бы на ревность неофита списать, новички всегда стараются подвиги совершать, хотя и не по уставу. Но пост закончился давно.
К тому же раздражал этот пакет на полу — и так тесно, все стоят плечом к плечу, многие даже и без масок, как будто нет пандемии. А чернобородый совершенно беспардонно захватил такое пространство. И со стороны очень похож на мусульманина, совершающего намаз. Леонид Петрович даже сам слегка опешил от такой догадки. А действительно, это ведь не по христиански себя ведет орёлик. Не по-православному. Если бы он из-за покаяния глубокого земные поклоны отбивал, то вряд ли бы пакет стал стелить. А тут что-то другое…
Леонид Петрович вообще перестал слышать богослужение, целиком сосредоточившись на наблюдении за чернобородым. Начали петь Верую, и выяснилось, что чернобородый не только перекрестился на первом слове, но и поклонился, хотя по уставу так не полагается. Значит, он не знает как правильно. А на Чаю воскресения опять бросился на колени…
Леонид Петрович чувствовал, как его все больше охватывает раздражение. Нет, все-таки он обязан объяснить этому неофиту правила поведения в храме. Конечно, не во время литургии, так не делается, но после службы он сегодня обязательно должен вразумить новичка. Заодно тот хоть поймет, что есть люди, у которых стаж в церкви побольше и не надо быть святее патриарха. И если все стоят и кланяются, то нечего выделываться и на колени бросаться.
Оставшуюся часть службы Леонид Петрович вспоминал цитаты святых отцов из сборника, который как-то прочитал, и обдумывал, как их лучше использовать для вразумления. Но под конец решил, что Дух Святой ему сам подскажет нужные слова в нужное время и на этом успокоился. Литургия закончилась, и народ повалил на выход. В толпе Леонид Петрович едва не потерял чернобородого, но увидел его уже у ворот ограды.
Быстрым шагом он догнал его и еще раз удивился. В руках у чернобородого был большой позолоченный крест, наподобие иерейского, который он держал перед собой, как бы ограждаясь от нечисти. И прежде чем перейти дорогу, он перекрестил этим крестом пешеходный переход. Леонид Петрович даже немного испугался, у него закралась мысль не связываться с этим непонятным человеком, но желание поставить его на место оказалось сильнее.
— Молодой человек, извините, можно вас на минуточку?- Леонид Петрович постарался, чтобы его голос прозвучал как можно дружелюбнее и по-христиански.
Чернобородый молча повернулся к нему и уставился немигающим взглядом черных глаз прямо в глаза Леониду Петровичу. Тот даже слегка оторопел, но все же справился с собой и продолжил.
— Вы меня, конечно, извините, ради Бога, но я хочу вам сказать, что земные поклоны в воскресный день не кладутся.
Чернобородый вдруг вздрогнул и заорал.
— Отойди от меня, сатана!
Леонид Петрович испуганно отскочил было, но тут же возмутился.
— Да как вы смеете! Какой же я сатана?! Я православный, я прихожанин этого храма!
Чернобородый размашисто перекрестил его своим золоченым крестом и захохотал.
— Да ты же бес! Посмотрите на него — это бес! А ну изыди от меня!
Мимо шли люди и оборачивались на них. Некоторых Леонид Петрович знал в лицо. И это больше всего беспокоило его — они тоже, скорее всего, знали его. И ему никак нельзя было показать, что он боится этого чернобородого. Леонид Петрович сделал попытку перехватить инициативу.
— Вы возьмите себя в руки, молодой человек, я ведь вам только добра желаю! — и он сказал погромче, как бы обращаясь к окружающим. — Надо же, хотел только немножко вразумить человека, объяснить как в храме нужно себя вести…
Но никто не поддержал Леонида Петровича, и он уже пожалел, что вообще связался с чернобородым. А тот прямо изменился в лице и вдруг со всего размаха ударил Леонида Петровича крестом по голове и скороговоркой зачастил: “Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него”…
Леонид Петрович от неожиданности, боли и страха взвизгнул и закричал:
— Помогите, граждане, вызовите полицию! Меня этот сумасшедший ударил крестом!
Вокруг мгновенно собралась толпа, пара бабок вцепились в чернобородого и стали его увещевать, но он вырвался от них, в один прыжок снова подскочил к Леониду Петровичу и зарядил ему оплеуху. Бабки закричали на него, но он вдруг всех растолкал, потом размеренно, с достоинством перекрестил замершую толпу и спокойно пошел по улице. И никто даже не дернулся его задержать. Все как будто остолбенели и молча смотрели ему вслед. И только Леонид Петрович вдруг, сам того не ожидая, расплакался от обиды и стыда.