Байки из общаги

       Жизнь в студенческой общаге в принципе отличалась от обычной жизни в семье. Здесь были свои писанные и не писаные законы и  правила. Многих интересных ребят повидал Василич, а тогда просто Юрка, за четыре года пребывания в этих стенах.
        Ему самому  пришлось на первых курсах для начала пожить на квартире, куда попал по протекции студентов - дипломников, с которыми пересекся будучи ещё зелёной абитурой. На время сдачи вступительных экзаменов его поселили в комнату, где после защиты доживали последние студенческие деньки два дипломника. Будучи весьма общительным товарищем, он привлек их внимание прежде всего тем, что раздобыв у какого-то студента старенький баян иногда по вечерам, от нечего делать, поигрывал на раздолбаном инструменте.

    Так вот его музицирование и привлекло старших ребят, с которыми без проблем сблизился и подружился. Они перед отъездом к новому месту работы пообещали, что если с общагой не выгорит, порекомендуют его хозяйке, где сами пожили пару годков. Квартира была рядом с институтом, в частном доме, как говорится, со всеми удобствами.
Василич при поступлении всё сдал на отлично, но одна четверка все-таки случилась. Может поэтому, а может потому, что слово за него замолвить было некому, незнакомый далекий город Казань,  кто знает, что там почем, вот и остался без общежития. Но зато сработала рекомендация новых друзей и оказался в приличном частном доме. Для первого курса это был очень удачный вариант. По крайней мере для нормальной учёбы были все условия. Ему рассказывал друг-художник, как во время учебы в Казанской художке снимал угол в старом гнилом доме, где зимой стены насквозь промерзали и было не до учёбы, а как говорится, день простоять да ночь продержаться.

     А на таком жизненном переломе очень важно вписаться без потерь в новые условия. Ведь самостоятельная жизнь в чужом городе в корне отличалась от беззаботного школьного бытия под крылом родителей. Василич вспоминает, что в первые два года обучения единственным огромным желанием было выспаться. Особенно доставала военка. Там занятия начинались с восьми утра и до трех часов дня, без перерыва на обед. Да и в другие дни сачковать не приходилось. Иначе хвосты, проблемы со стипендией и прочие прелести двоечников. Не все первокурсники выдерживали нагрузки и новый режим. Кстати, даже Казанские вылетали после первой сессии. Хотя для них вроде мало что менялось.
Почти два года прожил на этой замечательной квартире. Только после того, как комсомольцы - активисты вычислили его, как баяниста и пристегнули сопровождать студенческий ансамбль танца, было выделено место в общаге.

     К этому времени, после первых успешно сданных сессий это был можно сказать другой человек. Самостоятельный, опытный, уверенный и весёлый.
Жил в одной комнате с одногрупниками Толей и Марселем. Кстати долго не мог привыкнуть к необычным для русского уха татарским именам. Правда в те времена и сами студенты татарской национальности стеснялись своих иногда слишком кучерявых имён. При знакомстве частенько представившись, допустим Нурулла, и тут же предлагали называть его Николай, или просто Коля. Никакого национализма не было и в помине. Многие были вообще из глухих татарских деревень, для них Казань была верхом цивилизации, а русские, да ещё городские парни, образцом для подражания.
        Марсель, поскольку был родом из небольшого городка, к тому же ещё сыном директора молочного завода, своего имени не избегал, так как твердо знал, что это название известного французского города. Правда, с какого боку ему было это приписано, не очень понятно. Наверно просто красиво звучало и вообще было иностранным. К тому же он увлекался вольной борьбой и поэтому как и Василич, крепко стоял на ногах.

     Курсе на третьем Марсель как-то привёл в комнату молодого пацана. Представил его, как первокурсника, который занимался с ним в секции борьбой, завалил сессию и теперь ему негде жить. Звали молодого Игорь Лебедь. Приняли Игоря как родного. Накормили, напоили, а спать определили на матрасике под столом. Интересный оказался парень, этот самый Лебедь. Неплохо рисовал, это Василич при случае сразу определил, ну и вообще был компанейским скромным парнем. А так по натуре большой ребёнок.

    Взять хотя бы случай с мороженым. Как-то вечерком заявился на ночлег ближе к ночи. Весь такой довольный, разве что только не урчит, как кот. Поведал, что мотаясь где-то в районе городского рынка и вокзала, а это другой конец города, наткнулся на не запертую тележку с мороженым. Наелся до отвала, хвалился, что и в общагу взял несколько пачек, да не донес, лето, потекло, пришлось по пути все съесть. Посмеялись, порадовались за удачную акцию, да и завалились спать. Долго ещё ворочался под столом наш мороженщик, но вроде затих. Под утро опять стук в дверь. Открыли, ба, Игорек собственной персоной. Опять довольный, опять мурлычет что-то под нос, как кот.
Оказалось, он так и не уснул, потихоньку вылез из комнаты и опять на вокзал, к вожделенной тележке. Трамваи уже не ходили, пешком, километров десять в один конец. Так и сгонял туда - сюда за короткую летнюю ночь! Что значит спортивная подготовка! Вот такой беззаветный сластолюбец и ходок оказался. Посмеялись опять от души. Ну что с него взять! Дитё малое, неразумное...

    Ещё жил с ними в общаге студент по фамилии Голубь. Полная противоположность нашему нелегалу. Отличник, комсорг, член студсовета. Ну и поскольку вроде того, что положение требовало, стал он нашего Лебедя цеплять. Типа, ты чего здесь ходишь! Нарушаешь правила проживания и прочее...
Долго Игорек терпел эти наезды.
- Чего тебе надо! Никому не мешаю, живу как хочу...
В конце концов, когда Голубь его окончательно достал, спортсмен двоечник Лебедь скрутил ботаника Голубя в бараний рог, намокал его носом в унитаз и съехал в неизвестном направлении. Скорее всего в армию загребли, сладкоежку. Туда путёвки выписывали быстро.
 Долго ещё вся общага гудела, как Лебедь уделал Голубя и ничего ему за это не было! Общественность была на стороне Лебедя, который проучил выскочку Голубя, изображающего из себя закон и порядок...

    Кстати об армии. Как-то к соседнюю комнату заскочили пара солдатиков - земляков, повидаться с бывшим однокласником. Он потом позвал Василича:
- Идика глянь! Вот выпили грамм по сто пятьдесят водки, пока бегал на кухню, возвращаюсь, сидят! Говорю, вот и закусон, а они спят сидя!...
Картина конечно была впечатляющая. Два стриженых срочника сидя на кровати, руки на коленях, спина почти прямая, спали с полуоткрытыми глазами! Один аж похрапывал, другой ровно сопел. Даже на призыв на кормежку не отреагировали! Тряханули, разбудили, выпили ещё по полстакана, занюхали хлебушком, застегнули шинельки и подались на службу. Вот это армейская выучка! Это вам не у тёщи на блинах!

     Да, и ещё о блинах. Если в общаге на кухне жаришь картошку, то это ещё не означает, что ты будешь её есть. Особенно это касалось первокурсников, или козерогов, как их почему-то принято было называть среди старожилов. Стоило молодому отлучиться на минутку, ну хотя бы в туалет, как сковороду могли умыкнуть в неизвестном направлении и потом выставить уже пустую на лестницу. Такие шутки частенько имели место быть.

    Бывали и трагические случаи в этой развеселой жизни. Жил в соседней комнате студент по имени Камиль. Деревенский парень, здоровый, статный, борец, как и Марсель. Делал как-то утром зарядку. Начал упражнения с резиновым бинтом. Бинт, длиной метров пять, продел в дверную ручку, стал как эспандер прямыми руками растягивать в стороны и на себя. Старые шурупы крепежа в конце концов не выдержали и металлическая ручка со свистом прилетела прямо в лоб. Парень скончался на месте! Вот где было горе! И родителям и друзьям. Глупейшая случайность, а человека нет! Вся общага неделю ходила в трауре.

    Почему-то надолго запомнился еще случай из первой сессии. Видимо, слишком непривычными показались рассуждения одного студента из Одессы с типичным именем и фамилией Жора Бреслер. Он с первых дней учёбы привлекал внимание своими шутками и поведением. Обычно на первом курсе все в основном конспектируют и напряженно вникают в лекции. Но Жора обходился без этой суеты. Если появлялся, то веселил окружающую публику и сам развлекался, как мог. Правда, когда пришла пора сдавать экзамены, появился озабоченный и все искал, у кого можно взять конспект для подготовки. Василич спросил как-то: - ты кому собираешься сдавать экзамен? - на что получил неожиданный ответ: - а кто "берет", тому и буду сдавать...
В те времена для Василича, парня с переферии, такая формулировка была совершенно не понятна. Не было в его лексиконе такого понятия, да и денег тоже не было. Похоже, что или Жора на этот раз ошибся в своих коммерческих расчетах, или Казань не доросла до цивилизованного общения. Но уже в следующем семестре весельчака Жоры не наблюдалось в аудитории.

    Этот продвинутый контингент всегда удивлял и можно сказать восхищал не изощрённого представителя титульной Российской нации. Уже где-то в конце обучения и проживания пришлось ещё разок вплотную столкнуться с этими ловкими ребятами.
Успешно сдав последнюю сессию перед практикой подселили в комнату к Юрке студента-заочника Мишу Ларьяновского. Уже по фамилии было ясно, что это за гусь. Но в данном случае Василич познакомился можно сказать с легендарной личностью. Мише было лет за тридцать, лысоватый, курчавый с характерным носом, уже тоже заканчивал обучение в институте. Похоже, это была его последняя сессия. За прожитые вместе дней десять студент ни разу не видел Мишу, озадаченного учебой. Но зато тот регулярно уходил вечером на явочную квартиру, где до утра расписывали пулю в преферанс. И как Юрка потом понял, Миша был некоранованным королём в этом фартовом деле и приезжал в Казань из своих далёких Ростовских краев немножко расслабиться и подзаработать. А учёба, это так, для жены, чтоб не возникала. Он и Юрке предлагал:
- ты умный, симпатичный парень, в карты вроде играешь не плохо, давай я тебя немножко поднатаскаю и будем на пару бабки рубить со всей Казани!
Похоже ему не хватало ассистента, вот и искал подходящего человека. Но Юрка не был игроком, поэтому сославшись на другие интересы, аккуратно отказался от такой заманчивой перспективы.

    Надо сказать, что студенческая Казань всегда славилась и отличалась талантами. Особенно были популярны СТЭМы - студенческие театры эстрадных миниатюр и Джаз-клубы. Тон задавали КАИ, Университет и Химико - технологический институт. Да и другие не отставали. Ежегодные весенние фестивали гремели по всей России. Все эти действа проходили на глазах и при посильном участии Василича с его танцевальным ансамблем. Однажды по итогам городского фестиваля их команда заняла почетное второе место и была награждена поездкой в ГДР по культурному обмену среди студентов, что в те времена было весьма популярно. Но поскольку сам Василич об этом не знал, так как информация о поездке хранилась в строжайшей тайне, а он не был комсомольским функционером, а просто занимался тем, что нравилось, аккомпанировал и был типичным пофигистом, вот его в этой подковерной борьбе и подменили в списках на какого-то комсомольского шустрилу. Об этом услышал позже и не особо расстроился. У него и без этой поездки хватало развлечений. А поскольку Рига, куда часто ездил к дядьке на каникулы, мало чем отличалась от остальных европейских городов, то считай ничего и не потерял. А комсомольцев просто стал окончательно считать не очень приличными людьми, от которых можно ождать чего угодно.

    В общаге существовала бригада студентов-спортсменов, которые подрабатывали  на грузовом вокзале. Иногда, когда расходы превышали доходы, а по просту после загулов деньги заканчивались, Юрку,  по рекомендации знакомых борцов  брали на ночные погрузки, для поправки бюджета. С другом детства Саней,  студентом КАИ они вполне вписывались в этот простой и дружный коллектив. Особенно нравилось разгружать вагоны с тушами на мясокомбинате.
    По приходе на место работы бригадир для начала запускал в огромный казан половину барана и ставил на огонь. После этого приступали к работе. Обычно таскали замороженные свиные туши, распиленные вдоль, из вагона - рефрежиратора в огромные помещения - холодильники на комбинате. Иногда наоборот. Работка не пыльная, а летом ещё и приятная, особенно когда туша весом порядка пятидесяти килограмм не была проблемой для молодого биндюжника.
     Поработав часа четыре перерыв на обед. Главное было не забыть взять с собой буханку хлеба, так как мяса хватало всем, без ограничений.
Под утро, закончив работу тут же получали расчёт рублей по пятнадцать. При стипендии в 35 рублей это была весьма существенная прибавка. После, отоспавшись, конечно не грех было сходить поужинать в ресторан. Василич с Саней с такими бабками чувствовали себя почти как боги, ну или по крайней мере полубоги!

    Вот такая разношерстная студенческая братия  оживляла древнюю Казань своим присутствием. А студенческие будни конечно запечатлись в памяти на всю оставшуюся жизнь.
     Для современной молодежи многое из этих рассказов может показаться как минимум, не очень понятным, если не сказать больше. Конечно за прошедшие пятьдесят с лишним лет жизнь изменилась в принципе. Но свои студенческие времена были у каждого  поколения, насыщенные, бурные, своеобразные. Здесь уж, как говорится, из песни слова не выбросишь.
      Эти воспоминания, как машина времени, переносят назад, в молодые годы, и как лучи весеннего солнышка, пробивающиеся сквозь дымку и туман прошедших лет, согревают нашу озябшую бессмертную душу...