Урок 6 - Школьная парта

О, эти старинные деревянные школьные парты с откидными крышками! Такой крышкой можно было грохотнуть на весь класс, садясь на своё место после того, как тебе несправедливо поставили четвёрку вместо заслуженной, по твоему мнению, пятёрки! Ведь ты очень аккуратно раскрасил контурную карту цветными карандашами, корпел над ней весь вечер – аж вспотел!
Сейчас таких парт в школах нет, вместо них – лёгкие столики и стульчики.

Массивная старинная парта – это верстак, станок на двоих, со всеми удобствами для чистописания перьевыми ручками, с которых вечно капают чернила, оставляя ужасные кляксы. Конструкция парты продумана до деталей. Сиденье намертво соединено опорами с наклонной столешницей, поэтому, когда ученик вставал, он не мог отодвинуть сиденье, но зато мог поднять крышку – свою часть столешницы. Крышка была прикреплена на петлях, и при откидывании, полностью ложилась на столешницу. Наклон столешницы был таков, что текст можно было читать только под прямым углом – это важно для зрения. А на другом конце от крышки верхняя часть парты заканчивалась небольшим ровным пространством с углублением для чернильницы и двумя желобами для ручек – « вставочек» - и карандашей. Для ног имелась подножка, а под столешницей была полка для тетрадей и учебников – в неё упирались коленки, если парта была не по размеру.  Были парты разных размеров – для начальной школы и для средней. А дети – все разные по росту, поэтому в классе первым рядом ставились маленькие парты, а в конце класса – большие, для верзил. Парта не имела острых углов и выступающих деталей крепления, поэтому казалось, что она вырублена из одного большого куска дерева. Впечатление монолитности подкреплялось тем, что поверхность парт была покрыта несколькими слоями масляной краски. Красили каждое лето: столешницу – в чёрный цвет, а сиденье и бока – в коричневый. Сдвинуть с места такую тяжеленную парту было непросто, зато это сооружение было прочным и служило нескольким поколениям учеников.

Писали чернилами фиолетового цвета. Пятна от них особенно  трагично выглядели на белых парадных передниках девочек. Чернильницы должны были всегда быть наполнены – за эти следили дежурные, они обходили класс и наливали чернила из стеклянной бутылочки. Деревянные ручки, стальные перья и карандаши ученики приносили с собой, а если кто забывал, то у учителя были запасные. Помарки при письме получались легко  - перья могли быть разношенными, погнутыми, а в чернильнице могли быть, если не мухи, то волосы  и обрывки промокашки. Промокашка – это ворсистая и пористая мягкая бумажка, типа туалетной. Их вкладывали в каждую тетрадь ещё на фабрике, а отдельно они не продавались. Ими промокали только что написанное и не высохшее – и можно было легко размазать чернила по тетрадному листу, если действовать неаккуратно. И этой же промокашкой протирали перья, хотя и не разрешалось, потому что на перьях после этого оставались ворсинки, попадавшие потом в чернильницу. Вытирать перья надо было специальными тряпочками-перочистками. Их можно было купить, или сделать самим из нескольких кружочков плотной материи, которые сшивались вместе – получалась такая розочка, между лепестками которой и протирались грязные от чернил перья.

Однако, вернёмся к партам и крышкам. В начале каждого урока, когда весь класс садился после приветствия учителю, грохот от падения крышек мог быть оглушительным. Но за соблюдением тишины учитель следил – по его команде все старались садиться  тихонечко, плавно опуская на место зажатые в ладонях крышки парт. Если шум всё же получался, учитель был вправе не начинать урока, а заставить всех обратно встать и снова сесть, но уже без шума. И так могло повторяться два – три раза, пока класс не садился в полной тишине.

И тут, в середине урока, я, со своим возмущением от неоценённого моего труда, с грохотом опускаю крышку - просто бросаю её на место и сажусь с надутым лицом. Учитель тут же велит мне встать, говорит  какие-то осуждающие слова и приказывает мне привести в школу отца. Вообще, отец никогда в школу не приходил ни на какое родительское собрание или по другому поводу – ходила мама. Он всегда возвращался домой поздно, так как работал на ответственном посту по партийной линии. Я пытаюсь объяснить это учительнице, но она настаивает – пусть придёт отец. В конце классного журнала есть таблица, на которой указаны места работы родителей учеников – возможно, учительница туда не заглянула. И вот, в большую перемену к школе подъезжает чёрная «Волга». Водитель остаётся сидеть, а отец, в костюме и с галстуком, проходит в школу и направляется в учительскую.  Мне было жаль бедную учительницу – она, уже потная и красная, улыбается и что-то говорит, не ругая меня, а, скорее, извиняясь за то, что моё поведение заставило отца прийти в школу. Мне было стыдно за всю эту ситуацию – моя самолюбивая страсть была как поднявшийся из греховных глубин пузырь, который лопнул на поверхности и возбудил  идущие  в стороны круги, задевающие и травмирующие многих людей. А на контурной карте, наверняка, были ошибки, касающиеся содержания задания, а не ровности закраски.