Конец большого романа

I «МНЕ БЫ ВАШИ ЗАБОТЫ»

Стрелки часов медленно, но неотвратимо двигались к половине шестого. Ольга – на низком старте. Сейчас из кухни прошаркает мама, и она пулей полетит готовить ужин. Ольгина семья - она сама, муж, сын-студент и мама – живут очень сжато в пространстве и времени. Так было не всегда, и совсем скоро всё изменится, как это происходит в необратимом течении человеческой жизни. Но пока, в силу разных обстоятельств, эти четверо людей живут в небольшой  «хрущёвской» квартире с её крохотными кухней и ванной, смежными комнатами и абсолютной невозможностью укрыться друг от друга.

Мама наконец вышла, и Ольга смогла занять освободившееся место. Сегодня на ужин рис, овощной салат с мидиями - для них с мужем, курица карри и тот же салат только без мидий – для студента. В семь вечера ужинают Ольга с мужем, после приходит с занятий голодный и страшный, «аки лев рыкающий», сын, и если сразу не забросить ему что-нибудь в пасть, то о последствиях лучше не думать. Времени до семи достаточно, но работать надо быстро. Ольга расправилась с рисом, закинув его в микроволновку, почистила и помыла овощи, принялась за куриные грудки. И ТУТ РАЗДАЛСЯ ЗВОНОК!

Звонки – это Ольгин ночной кошмар. Они способны поломать любую идеально пригнанную конструкцию своим беспардонным наглым вмешательством. Конечно, на них можно не реагировать, но постоянная человеческая тревожность и любопытство, как правило, побеждают. В общем, ругаясь последними словами, Ольга бросилась к телефону. Звонила подруга из Питера. Ещё мелькнула мысль не отвечать, но телефон уже в руках, поэтому:

- Привет!

Хотя Ольга сразу же предупредила, что очень занята и говорить сейчас не может, двадцать минут ей пришлось слушать про тяготы одинокой жизни. Сначала подруга ругала Ольгу за несочувственное к ней отношение, а потом стала описывать своё одиночество. Мужей у неё на данный момент не было, дочь ушла на какую-то вечеринку:

- А я, представь, абсолютно одна в двухкомнатной квартире. Сижу на кухне, пью кофе, смотрю телевизор, и не с кем словом перекинуться. И даже ты, лучшая подруга, не хочешь со мной поговорить.

Как и просила подруга, Ольга всё это представила и разразилась истерическим хохотом.
- Что с тобой? Ты чего там гогочешь, как ненормальная? – насторожилась собеседница.

- Да вот представила твоё описание. Знаешь, Ленка, наверное, так выглядит рай. Одна, в свободном пространстве, и никого рядом. Только кофе и телевизор. Кстати, с телевизором можно разговаривать.

- Дура! Ладно, пока! Иди, занимайся своими делами. Всем привет, особенно Нине Павловне!

Ольга передала маме особый Ленкин привет и бросилась на кухню. Готовка продолжилась в ускоренном темпе. Курица уже летела в сотейник, когда прозвучал негромкий, но настойчивый стук в дверь.

- Марина стучит, - отреагировала мама.

- Да, слышу.  Сейчас открою, - отозвалась Ольга.

Притвориться, что никого нет дома, возможности не было. Марина – соседка из квартиры напротив, поэтому она всё про них знает. Но главное, она очень нуждается в помощи, что называется, в сочувствии и добром слове. Не так давно у неё умер муж, весельчак и жизнелюб. Умер от внезапного инсульта. Он не курил, выпивал умеренно, спортом, правда, не занимался, но на здоровье не жаловался. Так что его смерть стала шоком для всех, особенно для его отца возраста 90 плюс. С юных лет застряла в Ольгиной голове фраза Воланда, что человек «иногда внезапно смертен». Это был именно такой случай. Марина осталась одна, то есть, конечно же, у неё дочь и другие родственники, но они далеко. А здесь в Москве никого нет. С родственниками мужа отношения не заладились – очень разные люди. Одним словом, Марина теперь заходит, когда наступает горькая минута, плачет и жалуется, рассказывает сильно приукрашенные, если не вовсе выдуманные, истории про их с мужем невероятную любовь. К счастью, от слушателя ничего не требуется, только сочувственно внимать. У Ольги хорошо отработан механизм общения с соседкой. Она усаживает её, не прекращая своих дел, включается в особый режим работы мозга, когда тот не реагирует на текст собеседника, а только на определённые слова и интонации. В эти моменты Ольга поднимает на Марину глаза с проникновенным выражением и, может быть, произносит что-нибудь бессмысленно-трогательное. Это не цинизм. Это попытка самосохранения. Переживает за соседку Ольга всеми возможностями своей души. Но застревать в этих чувствах она не может себе позволить, хотя, наверное, была бы не прочь. Она вообще была бы не прочь в чем-нибудь застрять или завязнуть, чтобы долго-долго и медленно-медленно оттуда выбираться. Но нужно всё делать быстро.

Нехорошо говорить про женщину: «толстая». Да Марина и не толстая, она очень толстая. Когда коварные подруги спрашивают её, сколько она весит, она отвечает: 120 кг. Понятно, что, на самом деле, это значит ещё плюс 10-15 кг. Когда Марина, протиснувшись в дверной проём, плюхается на табуретку, то сразу занимает полкухни. Возможности Ольгиных манёвров приближаются к нулю. Двигаться уже нельзя, можно только, отставляя ноги, делать по одному шагу вправо-влево и вперёд-назад. «Словно танец», - думает она. Но пока справляется. Каждый на кухне занят своим, не очень соотносясь с партнёром. Ольга крошит салат, Марина фантазирует на тему любовных отношений. Неожиданно Ольгин мозг включается, реагируя на произносимые слова:

- А вот теперь, представляешь, сижу на кухне, пью кофе совсем одна, смотрю телевизор.

«Да что они сегодня, сговорились что ли? - думает Ольга. – Опять одиночество, кухня с телевизором и кофе». Её завораживает манящая сладость этих слов. «Мне бы ваши заботы». Она делает шаг назад, чтобы помешать курицу на плите, и нога погружается во что-то мягкое и пушистое. Следом раздаётся дикий визг, следом – крики и шарканье мамы. Ольга бы, безусловно, упала и, может, даже убилась, но сжатость окружения этого не позволила.

- Марина, ты с Чарльзом пришла? – не без упрёка обратилась Ольга к соседке.

- Ты что! Нет, конечно! – отозвалась та, для изображения правдивости расширяя глаза. – Это он сам незаметно проскользнул. Ты ведь знаешь, как он тебя любит!

Чарли – соседкин кот. «Ну вот, и этот меня любит, - подумала Ольга. – Хоть бы кто-нибудь ненавидел. Видеть бы меня не мог. Не приходил, не звонил, не разговаривал». Она так и представила, как Марина произносит: «Я тебя ненавижу! Видеть тебя больше не хочу! И больше с тобой не разговариваю». Вот они – мгновения счастья. Ольга думает о том, что счастье  у неё стало какое-то очень странное, всё с частицей не, негативное. Ну что ж теперь! Как-то вот так. Ещё она подумала о том, что фраза про Чарльзову любовь неспроста. Наверное, соседка в ближайшее время собирается к дочке, а кота оставит на Ольгино попечение.

Между тем Марина, подталкивая Чарли ногами, направилась восвояси. В прихожей она столкнулась с Ольгиным мужем, вернувшимся с работы. После серии взаимных перемещений они смогли благополучно разминуться. Обычно супруги встречают друг друга, сердечно целуясь. Но сегодня не тот случай: только взаимные воздушные поцелуи. Но, как ни странно, всё идёт по плану. Время приближается к семи, ужин готов, все лишние освободили пространство, телефон молчит.

II «ЧТО БЫ ТАКОЕ ВСПОМНИТЬ?»

Ко всему жизненно необходимому для человека у Ольги ещё добавляется необходимость читать и думать. Чтобы это осуществить, нужны время, тишина (хотя уши можно заткнуть) и свет (если чтение не с электронного носителя). Хорошо бы ещё удобно сидеть или лежать. Думать лучше всего в постели перед сном. Правда, это разрушительно для сна, зато темнота даёт иллюзию пустоты и защищённости от непрошеных контактов. Сегодня мысли Ольги об одиночестве. Она сегодня много об этом слышала и  знает, что так бывает. Более того, сама много пострадала от одиночества в жизни. Перебирая в памяти разные случаи, Ольга пытается понять, как это происходит. Одиночество – важная вещь. Не пережив ненужности, оставленности, невостребованности своей личности, человек много теряет в развитии. Не говоря уж о том, что какие-то виды деятельности возможны только при одинокой сосредоточенности. Ольга всё это знает, помнит, может пересказать, может воспроизвести случаи из жизни, когда так было. Но воспроизвести само это ощущение - пронзительную тоску, нестерпимую, требующую немедленного избавления, заставляющую звонить, кому попало, выгоняющую из тихого дома в толпу, в уличный шум – этого Ольга уже не может. Это возникает только иногда, с какой-то музыкой, или картиной, или в неопределённом эпизоде и вызывает мгновенное болезненно тянущее чувство, но теперь его хочется зафиксировать, продлить, побыть в нём, потому что кажется, что это чувство является ключом ко многим вещам. И душе оно сладостно, хотя и не без муки.

Ольга перебирает и перебирает свои воспоминания, чтобы найти отправную точку, в которую можно будет провалиться и которая сможет втянуть в какой-то случай, способный вывести на нужный результат. Хочется вспомнить что-нибудь, всё равно что, но так, чтобы возник не ряд последовательных событий, а особый экстракт тех дней. Так возникает запах старых духов, когда натыкаешься на завалявшуюся где-то пустую склянку и откручиваешь из любопытства плотно пригнанный колпачок.

Если долго и настойчиво чего-то искать, то встреча может произойти.

III «КАК ЖЕ ЭТО БЫЛО?»

Ольга отмечала день рождения. Сейчас уже не вспомнить, какой по счёту. Где-то между двадцать пятым и тридцатым. Собрались небольшой женской компанией в ресторане. В ресторан тогда ходили не только чтобы поесть, выпить и повеселиться, но и ради знакомств с потенциальными женихами. Был уже разгар веселья. Все хорошо выпили и плясали вовсю. Девчонки выглядели ярко, празднично, так что от кавалеров отбоя не было. Но мужчины, на Ольгин вкус, были так себе, как говорится, «на безрыбье…». Поэтому, когда подошёл Алекс, это стало событием. Ольга сразу решила, что готова на многое, чтобы как-нибудь к нему пристать, и сразу поняла, что это будет не просто.

Во-первых, у него было необыкновенное выражение лица. Закрытое. Во-вторых, во всём облике чувствовалось сдерживаемое буйство, скорее даже управляемое, потому что на разбойника он похож не был. (Пиратско-разбойничий тип мужчин Ольга знала хорошо.) Это внутреннее беспокойство проявлялось в рассчитанной лаконичности движений и эмоций, в непокорности тёмных вьющихся на концах волос, которые не смогла оформить аккуратная парикмахерская стрижка, но главное, – в притягивающей глубине зрачка. Именно зрачка. Одного. Потому что второго глаза у него не было, точнее, он был плотно закрыт веками. Именно об этом и был их первый разговор.

Казалось бы, если ты видишь в человеке какой-то недостаток, зачем обращать на это внимание. Но потерю глаза Ольга не считала недостатком. Наоборот, некоторые вещи представлялись ей меткой судьбы, которая выделяет так Великих Романтиков. И разговор состоялся. Ольга провела его искусно, можно сказать, эталонно. Так что оставшийся вечер она просидела за столиком нового знакомого, и они вышли вместе, и он пошёл её провожать. Глаз Алекс потерял совсем недавно, поздно возвращаясь домой. На него напали грабители, а поскольку он не собирался сдаваться, ударили в глаз кастетом. Ничего романтического в этом для него не было, а только дикая боль, бесконечное лечение и инвалидность. Что ещё сказать про его внешность? Красивым его не назовёшь, но симпатичным - безусловно. Глаза (то есть, глаз), на Ольгин вкус, немного слишком круглые, рот маленький с очень тонкими, но яркими губами, прямой нос. По отдельности черты не особо интересные, но сочетаясь, они делали лицо привлекательным. Во всяком случае, Ольге он очень нравился. Ещё, конечно, яркость добавляла впечатления: тёмные, почти чёрные, волосы; белая, но не болезненная, а наоборот, свежая кожа; густые яркие брови и ресницы. К этому высокий рост и крепкое сложение, хотя и с намечающейся уже склонностью к полноте. А также Алекс был хорошо одет во всё дорогое, модное и чистое.

Молодые люди шли по морозному заснеженному городу. Разговор был не очень оживлённый, но какой-то «цепляющий», интересный. Алкоголь из их голов почти выветрился, когда подошли к Ольгиному подъезду. И тут Алекс произнёс каким-то очень будничным тоном:

- А я здесь уже был.

IV ДЕВУШКА С «КАПИТАЛОМ»

Молодой человек указал рукой на Ольгины окна:

- Вон в той квартире много лет назад жила девушка. Она была очень необычная, читала «Капитал» Маркса и всё время об этом говорила. Тогда казалась мне придурковатой, а потом я часто её вспоминал, иногда даже заочно с ней беседовал. Знаешь, бывают такие темы, которые фиг с кем обсудишь.

- В таких случаях надо писать книгу, - вставила Ольга напряжённым тоном. Эти излияния начинали её беспокоить.

- Точно, я никогда об этом не думал. Эту девушку звали Лена. - Алекс задумчиво замолчал.

Ольга абсолютно его не помнила и не вспомнила бы никогда, но память иногда совершает странные кульбиты. Она внимательно посмотрела на собеседника, и в голове возникло слово «Мостовой».

- Не Лена, а Оля.

- Что? – не сразу поняв, о чём она говорит, отозвался Алекс.

- Девушку твою звали Олей. И это была я. А ты Саша Мостовой.

Алекс застыл, вытаращив глаз, потом лицо его вдруг помолодело, поглупело, и он весело расхохотался.

- Этого быть не может! Такого просто не бывает! Это чудо какое-то! Лет десять, наверное, прошло, и мы за это время ни разу нигде не пересеклись. А тут в таком огромном ресторане я подошёл именно к тебе. Тогда чего мы стоим, пойдём, я хочу посмотреть, как там всё сохранилось, - он мотнул головой в сторону Ольгиных окон.

«Специально для тебя там всё сохраняли, в музее памяти», - хотела насмешливо ответить девушка, но сдержала себя, решив, что для нового/старого знакомства это будет грубовато. Но Алекс её, наверное, уже бы не услышал. Он нёсся по ступеням подъезда к заветной двери. Ольгу не очень обрадовал такой поворот судьбы. Она не любила возвращений. Раз что-то ушло, значит, не сложилось, не подошло или изжило себя, а вспоминать, что там было десять лет назад, может быть просто опасным. Мало ли что там могло быть! Хотя имя провожатого, сразу вытащило из памяти всю их совместную историю.

Во-первых, это было не десять лет назад, немного меньше. Во-вторых, вспоминать особенно нечего: несколько бессмысленных встреч в компании друзей при полном отсутствии интереса друг к другу. Вот уж действительно, «не дано предугадать» последствий наших высказываний. Ольге тогда было восемнадцать лет, а Алексу семнадцать. Он на год младше. Уже тогда он назывался Алексом и любил, чтобы и другие так его звали. Но Ольга в то время была настроена очень патриотично, с русофильскими тенденциями, а всякие американизмы ей претили. Поэтому она называла юношу Сашей. Девушка действительно читала «Капитал» Маркса. И не понимала, почему этого не делают другие. Не то чтобы сочинение было увлекательным, но, определённо, интересным. И потом, она считала, что есть книги, которые обязательно должны быть прочитаны. И «Капитал» был в их числе. А когда же читать книги, как не в юности: ум уже развит, ещё свеж, времени свободного полно, то есть его, конечно, ни на что не хватает, но так всегда будет. Во всяком случае, всё время сейчас – твоё. Никто от тебя всерьёз не зависит. Во всех отношениях масштабный текст очень воздействовал на Ольгу. О нём постоянно хотелось говорить, во-первых,  чтобы зафиксировать обретённые идеи, а во-вторых, потому что текст генерировал многочисленные мысли в голове читающего. Вот Ольга и говорила об этом, с друзьями, которые могли всё понять и разделить с ней впечатления, и с посторонними, так как просто не могла себя сдерживать. Алекс, видимо, и попал под эту «горячую руку».

Познакомились они в новогоднюю ночь. Ольга тогда только начинала жить отдельно от родителей. Получалось не очень. Пожалуй, большую часть времени проводила в семье. Но вот когда требовалось уединение, или нужно было устроить свидание, или собрать компанию и повеселиться, Ольга пользовалась своей маленькой отдельной квартиркой. У её подружек даже вопросов не было, где встречать Новый год. Собрались одни девчонки. А в это время в каком-то другом месте собрались одни мальчишки. И им захотелось девочек. И стали они рыться в своих записных книжках, но найти там ничего не могли. Не было у них тогда ещё никаких подруг. В этой компании оказался бывший Ольгин одноклассник, и у него совершенно случайно был записан её телефон. Друзья позвонили на квартиру родителей, но одноклассник представился, его вспомнили и дали Ольгин номер. Так компании и соединились. Неизвестно, как у мальчиков, а у девочек новые знакомые восторга не вызвали. Одноклассник, может, кого и впечатлил, только не Ольгу. Когда ежедневно полдня в течение десяти лет видишь одних и тех же людей, они либо становятся закадычными друзьями, либо предметами интерьера. Этот гость относился к последнему разряду. Двое других были не до конца созревшими бело-розовыми херувимами. И только четвёртый, Алекс, мог вызвать интерес. Он уже сложился как романтический персонаж. В нём чувствовалось стремление к независимому и свободному поведению. Но он вёл себя слишком резко и высокомерно. Как Алекс рассказывал Ольге потом, голова его была занята почти исключительно сексом. Все его устремления направлялись на поиски партнёрши, яркой, завораживающей, сексуальной. И он был уверен, что все окружающие его молодые люди думают о том же самом. С этим трудно спорить, так оно и есть, но всё же, только отчасти. Но это тема отдельных размышлений.

В общем, Алекса разозлило, что Ольга вместо того, чтобы кокетничать и пытаться его соблазнить, всё время говорила про Маркса и тыкала пальцем в толстые тома «Капитала». Ещё она подсмеивалась над его необразованностью и нелюбознательностью. Алекс счёл это позёрством, выпендрёжем и попыткой изобразить себя не той, что есть на самом деле. Однажды он позвонил Ольге по телефону и спросил, хочет ли она заняться с ним сексом, только немного в более грубой форме. Опешившая собеседница переспросила и услышала чётко проговариваемое предложение ещё раз. Не успела она выразить возмущение, как в трубке раздалось «понятно», а затем короткие гудки.

Событие для девушки было неприятным. И дело даже не в грубости. Когда кто-то пытался её оскорбить, Ольга немного обижалась, но не оскорблялась, считая, что за грубость отвечает тот, кто её производит, как и за все дурные поступки. Поэтому она лично отвечает только за то, что сделала сама, значит, на другое нечего и реагировать. Но Ольга, действительно, была не прочь заняться с Алексом сексом, просто считала, что, кроме желания, должны существовать ещё какие-нибудь основания, и партнёр, если уж делает такое предложение, должен их предоставить.  Иначе человеческие отношения не будут отличаться от простой собачьей радости. В норме это могла быть любовь. Пусть не в предельном своём проявлении, но хоть в каком-то начальном состоянии, хотя бы в виде притворства. А Алекс сделал всё настолько в лоб, что не оставил никакой возможности согласиться.

Ну, вот и вся история их отношений. Никакой изюминки, не о чем Ольге было помнить. А вот Алексу, оказывается, было о чём. За всю последующую жизнь он ни разу не встретил девушки да и вообще никого, читающего «Капитал» по доброй воле. Подругу он себе нашёл и через два года уже женился. Когда сексуальная жажда поутихла, он понял, что между мужчинами и женщинами, как и вообще между людьми, существует огромное количество разных отношений. С этим стал возникать дефицит. Тогда и вспомнилась, неважно, Ольга или Лена с толстыми томами в руках. Бывшая знакомая превратилась в идеальный образ, к которому можно было обращаться и даже с ним беседовать.

Так Ольга и Алекс снова встретились, и начался их большой роман, что стало для девушки новой жизненной главой, а для молодого человека неожиданным поворотом сюжета.

V БОЛЬШОЙ РОМАН

Когда оба вошли в квартиру, Алекс стал осматриваться, постоянно что-то восклицая:

- Узнаю книжный стеллаж! Бамбуковая занавеска всё та же! А ремонт ты давно сделала?

Ольга ответила, что года три назад. Алекс выразил сильное сожаление, вспоминая прежние стены. Было, что вспомнить! Абсолютно богемный уголок.

- Вот здесь на стене была фигура человека, а здесь – две руки. А на этом месте – неприличное выражение, закрытое плакатом, - Алекс словно проводил экскурсию.

Да, так всё и было. Большой, почти до потолка силуэт нарисовали по методу Остапа Бендера. Ольга встала между стеной и лампой, а подруги обвели получившуюся тень чёрной линией. Так же изобразили и причудливый жест двух рук. А неприличные слова написал кто-то из гостей «в пьяном безобразии», и пришлось их потом завешивать плакатом. Алекс всё извергал воспоминания, погружая собеседницу в забытые времена, казавшиеся далёкими- далёкими, хотя не так уж и много лет отделяли их от сегодняшнего дня. Но столько с тех пор произошло, что они стали принадлежать какой-то другой жизни, может быть даже, чужой.

С этого дня, точнее ночи, молодые люди как-то необыкновенно сблизились, почти сроднились. Они, конечно же, сразу стали любовниками, встречались каждый день, по вечерам, когда Ольга приходила с работы. Алекс тогда не работал, всё ещё находясь на больничном после потери глаза, потом его отправляли в отпуск, который у него был накоплен огромный, а потом организация должна была решить, где он теперь станет трудиться. Раньше он ходил в море, но без глаза об этом не могло быть и речи. Ольга и Алекс тогда очень много говорили. Каждый накопил массив осмысленного и переосмысленного опыта, большой багаж событий и переживаний. Если бы не глаз Алекса, Ольгин багаж выглядел бы значительно круче. Так они сидели, обнявшись, и говорили, говорили, говорили. Иногда шли в ресторан. Во всех центральных ресторанах Алекса знали. Либо с ним здоровался швейцар, либо обслуживала знакомая официантка, либо и вовсе имелся «личный» столик. Им позволяли нарушать все установленные правила. Атмосфера была весёлой, тёплой и приятной.

Ольга рекомендовала Алексу книги для чтения и объясняла, о чём они, если до него не доходило. Он с удовольствием и интересом втягивался в её мыслительное пространство, которое не мог оценить при первом знакомстве. Ещё они гуляли, смотрели кино, встречали на улицах знакомых, но общения с ними старались избегать, хотелось быть вдвоём. В общем, это был всем известный золотой период первоначальной влюблённости. Алекс даже почти сделал Ольге предложение, и она почти согласилась подумать. Со стороны Ольги это не было неискренностью. Глядя на прекрасного, сильного, смелого Алекса, она могла представить его в разных ситуациях, но только не в ситуации главы семейства, в роли мужа и отца. Можно было вообразить, что он изменится, приобретёт другие качества, но это так ему не шло. При этом терялась вся его независимость, свободная резкость поступков, непостоянство желаний. А что оставалось? Ольга этого не знала и не знала, понравился ли бы ей этот остаток. Но их никто не торопил, времени впереди было много, имелась возможность всё обдумать.

И это, конечно, оказалось иллюзией. Никакого времени у них больше не было. Их золотое время высыпАлось последними песчинками.

Ольга проходила диспансеризацию и пожаловалась на что-то. Её отправили на только входившее тогда в употребление УЗИ. Аппараты какого-то первоначального поколения были, мягко говоря, несовершенны. Они выдавали некоторую картинку человеческого нутра, и её, как кофейную гущу, врач исследовал на предмет диагностики. После этого Ольга получила гору каких-то диагнозов, правда все «под вопросом». Ей предложили лечь в больницу на дообследование. Эта история надолго рассорила девушку с медициной. Сначала пришли в ужас все её друзья, родственники и, главное, она сама. Потом было какое-то варварское чудовищное обследование с алчным врачом во главе. Этот врач считал, что каждое его действие должно оплачиваться дополнительно. На такое Ольга никогда не велась, зная по себе, что профессионализм либо есть, либо нет, и деньги на это повлиять не могут. В конце ей предложили какую-то непонятную операцию, после чего она собрала вещички и потребовала немедленной выписки. Но дело не в этом, а в том, что Алекс приходил в больницу почти каждый день, заходил в любые двери, не обращая внимание на посты, (охраны в таких местах тогда не держали за ненадобностью) и находил Ольгу несмотря на крики медсестёр. Вскоре к нему привыкли и не обращали внимания. Молодые люди шли в помещение под лестницей. Алекс садился на стул, а подружка забиралась к нему на колени, свернувшись калачиком, и жаловалась на ужасы больничной жизни. Он ласково и нежно гладил её, успокаивая и рассказывая что-нибудь весёлое и интересное. Эти встречи стали её спасением. Ольге казалось, что если бы не Алекс, она никогда бы не выбралась из застенок. Хирурги бы уговорили её на операцию и благополучно зарезали бы или сделали инвалидом. Наслушавшись жалоб, Алекс систематически пытался пойти к врачу и «открутить ему голову», но Ольга строго подавляла эти намерения, обещая справиться самостоятельно.

Выписку отметили весело. А через некоторое время Алекс сообщил, что должен уехать, потому что в одном южном городе у него родился сын. Надолго он уезжает или, может, даже насовсем, он не знал. Никаких планов у него не было, всё собирался решать на месте. Уезжать он не хотел, не хотел терять вновь обретённую подругу, но ничего не обещал. Для Ольги сообщение стало очень болезненным, но не катастрофичным, потому что то, что с ними случилось, было само по себе ценно, даже без дальнейшего продления. И потом эти отношения для Ольги с самого начала отдавали горечью и щемящей грустью декаданса.

Конечно, Алекс вернулся. Но уже в другую жизнь. Может, так всегда бывает. Любое возвращение – возвращение в другую жизнь. Ведь все испытывали чувство, как привычные старые вещи вдруг начинают выглядеть по-новому, и к ним какое-то время заново приходится привыкать. А может, время тогда было такое, что всё менялось на глазах.

VI ДРУГИЕ ВРЕМЕНА

У Ольги неожиданно появилась новая подружка. Сотрудница издательства, где девушка работала редактором, отмечала день рождения среди коллег и пригласила свою знакомую библиотекаршу Аллу. Районная библиотека находилась в одном здании с издательством, в другом подъезде. Когда застолье кончилось, и все стали расходиться, оказалось, что  Ольга и Алла живут в соседних домах. Так и случилось их знакомство. Поначалу их совместные поездки на работу и обратно происходили случайно. Они просто видели друг друга, приветствовали и дальше ехали вместе, оживляя путешествие дружеской болтовнёй. Потом они привыкли к этим встречам и уже поджидали одна другую на остановке или у здания, где обе работали. Девушки были примерно одного возраста, и обе в поисках семейных отношений. Правда, Алла была уже в разводе и имела шестилетнего сына. Она жила в достаточно просторной квартире с родителями. В общем, девчонки так сблизились, что стали встречаться и вне работы, тем более что для этого нужно было всего лишь забежать в соседний дом. Ольга познакомилась с родителями и ребёнком Аллы, и с ними у неё установились довольно приятные отношения.

Алла, конечно, не была, что называется, настоящей подругой. Для этого ей не хватало глубины и образованности. Она мало читала, предпочитая любовные романы самого «бульварного» толка. Ольга не могла делиться с ней своими мыслями, как с другими подругами или с Алексом. Зато с Аллой можно было пускаться в интересные приключения, весело проводить свободное время и заводить знакомства с мужчинами. С настоящими давними подругами у Ольги сейчас была напряжёнка. Они все как-то пристроились, имели более-менее налаженную личную жизнь. Некоторые жили в других городах. Дружба не прекратилась, но потеряла свою интенсивность. Да и для свободных приключений молодые мамаши и жёны не годились.

Алекса Ольга, конечно, не забыла. Думала о нём, молилась о его благополучии, держала мысленную связь, считая это своим долгом. Ольга так и сказала Алексу, что в каждое мгновение его жизни эта связь существует, чтобы он просто знал. А дальше девушка зажила своей обычной жизнью то весёлой, то сложной, то с интересными находками, то с полными тупиками. Новая подруга вписалась в эту жизнь, как правильно подобранная деталь – в головоломку. Прошли бурная весна и шумное отпускное лето, наступила осень, вписывающая людей в рамки привычных жизненных схем. Вот тогда Алекс и вернулся. Очень оживлённый, соскучившийся по всему, что оставил дома, видимо, с деньгами, потому что закатил многодневный фестиваль с шампанским, цветами и прочими подарками. Цветы он дарил охапками. Подходил к бабулькам на улице (так тогда торговали цветами) и скупал сразу все. Одним словом, это был праздничный угар. В его лихорадочности отчётливо проступал закат, завершение чего-то, какого-то периода, может быть, советского.

А потом снова было расставание. Алекс сказал, что работать в конторе, где ему предложили, он не сможет. Нужно сидеть там целый день, переворачивать какие-то бумажки и получать мизерную зарплату. Он так никогда не работал, и у него не получится. Для собственного бизнеса нет никаких ресурсов: ни связей, ни понимания, ни финансов. Поэтому придётся вписываться в чьи-то проекты и надеяться на успех. Он уходил опять в никуда на непонятный срок. И таким образом стали развиваться в дальнейшем их отношения.

 Алекс оказался без твёрдого основания (не где-то внутри себя, а именно снаружи, под ногами) из-за всеобщего неожиданного развала, который прикрылся словом «перестройка». Ему стала необходима реальная опора. Вся опутанная мыслями романтичная подруга для этой роли не годилась. А у Ольги, между тем, всё складывалось неплохо. Редактором она была умным и грамотным, её ценили и всячески продвигали на работе. Начался издательский бум. Стали предлагать хорошо оплачиваемую редактуру со сторону. Знакомых у неё было очень много, особенно в этой сфере, так что деньги, без всякого к этому стремления с её стороны, стали стекаться довольно-таки полноводным ручейком. В какой-то момент Ольга даже превратилась в главного кормильца в семье, помогая родителям пенсионерам. Она завела себе первые бриллиантики и вторую мягкую пушистую шубку вместо уже надоевшей кроличьей. Один знакомый, встретив её на улице, сказал, что она выглядит, как валютная проститутка. Друзья вместе посмеялись, но, на самом деле, в то время это считалось комплиментом и высокой оценкой.

Однажды Ольга увидела Алекса в городе. Он был непривычно одет и разгружал грузовик. Она остановилась неподалёку и стала пристально за ним наблюдать, раздумывая подойти или нет. Её заметили, то ли сам Алекс, то ли разгружавшие с ним друзья. Он всё бросил, подошёл с радостной улыбкой, извинился за внешний вид и слегка проводил. Они сказали друг другу не много значащие, но тёплые приветливые слова, хотя кое-что всё же было сказано. Ольга поняла, что это вот и есть их с друзьями бизнес: что-то откуда-то привезти и здесь продать. Не воплощение мечты, но жить можно. О своих дальнейших отношениях молодые люди даже не упоминали. Встреча оставила хорошее, доброе, но грустное впечатление. Казалось, что так же, как они шли по тротуару, рядом, но параллельно, они идут теперь и по жизни, думая друг о друге, помня, держа невидимую связь, но живя каждый по-своему, не пересекаясь. Правда, Ольге стало казаться, что эта их связь со временем укрепилась, потому что Алекс тоже прикладывает усилия для её держания. Они как будто стали друг для друга символами, непонятно чего, может, любви, но сами по себе значили меньше, чем эти символы. Вот такое странное возникло ощущение.

Дальнейшие отношения Алекса и Ольги превратились в цепь неожиданных пылких свиданий, телефонных звонков, незапланированных встреч. Были тихие разговоры и буйные праздники, обмены опытом новой жизни и взаимная помощь. Не было только разговоров о будущем и обещаний. Ольга знала, что Алекс давно не живёт дома с матерью, а жил сначала у одной женщины, потом у другой. Что Алексу известно о её жизни, Ольга даже не хотела думать.

Однажды позвонила женщина и попросила позвать Алекса к телефону, сказав, что ей дали этот адрес как место его нового проживания. Ольга ответила, что Алекс здесь никогда не жил, она не видела его сто лет и положила трубку. Но звонки не прекратились. Они были спокойными, ненавязчивыми. Женщина просто хотела разыскать Алекса и подозревала, что он может оказаться в этом месте. На третьем звонке Ольгу вдруг осенило, и она поняла, что звонит женщина, с которой в последнее время жил её приятель. Она осторожно вывела разговор на уровень откровенности, и под конец собеседница пригласила Ольгу к себе. Ольга слегка приукрасилась, взяла из холодильника шампанское, по дороге купила конфеты и менее чем через час уже звонила в незнакомую дверь. Ей открыла сравнимая с ней по возрасту (может, чуть старше) женщина. Она была очень худенькой и маленькой, одетой во всё обтягивающее. Ольга впервые находилась в месте, где Алекс по-настоящему жил, не напряжённой жизнью их встреч, а расслабленной, скучной, домашней. Это, конечно, было не его жильё, а Наташино, так звали новую знакомую. Про себя Ольга называла Наташу женой. Ну да, чего-то там не зарегистрировано, но по сути, это супружеские отношения. Квартира оказалась очень просторной, в стадии окончания ремонта. Ремонт был новомодный, качественный, с удобной, красивой отделкой. В некоторых местах уже стояла мебель, и тоже качественная, удобная и красивая. Ольга ощутила другие масштабы, масштабы всего: доходов, запросов, целеполагания. При всех своих подработках она никогда не могла бы иметь столько денег, ей бы в голову не пришли такие интерьеры, она просто не имела необходимости в таком качестве и удобстве. Девушка внимательно посмотрела на Наташу и подумала о крепкой основе её маленького тела. А потом они пили шампанское и ещё что-то приятное, говорили серьёзно и весело об Алексе, о собственной жизни, обо всём подряд. Наташа работала бухгалтером в какой-то фирме, была в разводе, имела дочь, уже школьницу, и собиралась замуж за Алекса, который вдруг пропал. Ольга напряглась: может, с Алексом что-то случилось. Но Наташа её успокоила, ничего с ним не случилось. Видели его разные люди в разных местах. Девчонки раскисли от вина, болтали уже очень откровенно. Но главного Ольга говорить не стала: Алекс сюда не вернётся. Она поняла это сразу, как только вошла. Не его это дом. Сама Ольга никогда не смогла бы создать такое пространство, но если бы ей захотелось в нём пожить, то она нашла бы того, кто имеет красивый дом и попросилась к нему на постой в каком-нибудь качестве – подруги или, скажем, сторожа-смотрителя. И если бы её пустили, жила бы себе до истечения контракта, а потом, может, продлила бы контракт, а может, нет. Вот и с Алексом примерно то же, только контракты он никогда не соблюдает и не умеет обещать. А когда девчонки наговорились и всё выпили и Ольга отправилась к себе, распинывая лёгкий пушистый снег на тротуаре, она увидела Алекса.

Он был изрядно пьян и ломился в какую-то закрытую дверь, стуча руками и ногами. Когда Ольга к нему подлетела, дверь уже открылась, и оттуда высунулся мужик.

- Я к маме Любе, - сказал Алекс, одной рукой отодвигая мужика, а другой крепко хватая Ольгу за руку. Помещение оказалось подсобкой ресторана, в который они зашли с чёрного хода, мама Люба – полной, румяной блондинкой лет пятидесяти в белом халате. Она была то ли поваром, то ли завпроизводством, то ли ещё непонятно кем. Увидев её, Алекс упал на колени, прижал голову к пышной груди и обнял за талию. Женщина хохотала и называла его милым Сашкой. Принесли какой-то еды, водки, собрались ещё люди. Началось застолье и пьяный балаган. Ольга ни пить, ни есть уже не могла, поэтому прилегла на диванчик и задремала. Сквозь дрёму она слышала крики и смех. Они не раздражали, а наоборот, были приятными и согревающими. Потом, уже совсем поздней ночью, все поднялись и пошли по домам. Ольгин дом был рядом. Алекс с мамой Любой проводили её и укатили куда-то на такси. Когда Ольга легла в постель, она некоторое время не могла прийти в себя, не могла собраться с мыслями. В голове возникали яркие картины, которые затем рассыпались на куски. Тонкая расчётливая Наташа, пышнотелая хохочущая Люба, а среди них она, Ольга. Какая у неё теперь роль? Не в жизни Алекса, а вообще в жизни. Эта роль ещё существует, или это уже анахронизм, и ей тоже требуется перестройка? «К чёрту, - наконец решила она, - на фига мне чужие желания и радости». И с этой мыслью пришёл сон.

Ольгина жизнь продолжалась, события шли одно за другим, с Алексом и без него. Но Ольге начало казаться, что постепенно они стали скатываться куда-то по наклонной плоскости. Что-то стало резко обесцениваться, люди начали слишком многое себе позволять и не столько вовне, сколько внутри себя. Это ощущение закончилось банальнейшим событием в сюжетах многих историй любви. Алекс изменил Ольге с Аллой. Вот тогда её и накрыло тяжёлое, беспросветное одиночество.

VII БАНАЛЬНОСТЬ, ИЛИ БЕСПРОСВЕТНОЕ ОДИНОЧЕСТВО

Почему так случилось, с одной стороны, объяснить невозможно, а с другой, очень легко. По легкомыслию участников, конечно, но и по какой-то особенности того времени, когда люди стали делать всё очень быстро, рискованно, без замирания на раздумье.

Алекс и Алла, конечно, были знакомы, но встречались редко: когда Ольга отмечала дни рождения или при случайном совпадении их визитов. Однако они очень много слышали друг о друге. Ольга любила тех, кто находится рядом с ней, старалась ценить лучшее в них, а несовершенствами пренебрегать. Так что эти двое знали друг друга только с лучших сторон. Алла не могла быть интересна Алексу. Он не любил неумных и легкомысленных людей. Но из Ольгиных рассказов возникал привлекательный образ весёлой авантюристки. К тому же Алла была очень симпатичной, а в особых случаях и при особом выражении лица так и просто красавицей. Наверное, Алекс подумал, что получит от неё всё то же, что и от Ольги плюс больше приключений и красоты. Алла, скорее всего, вообще не думала. У неё с этим было плохо. Она соблазнилась подарками, праздниками, особой атмосферой, которую Алекс привносил в жизнь других людей. Видимо, у них какое-то время зрело желание познакомиться поближе.

Однажды вечером Алекс позвонил и предложил пойти куда-нибудь втроём, они с Ольгой плюс подруга. Была середина рабочей недели, да и вечеринки всё чаще стали превращаться в разгулы, и это начало надоедать. Так что она отказалась. Тогда он попросил телефон Аллы. Ольге было это неприятно, но телефон она дала, из особой гордости («я им не воспитательница детского сада и не тюремная надсмотрщица»). Возникло желание сразу всё прекратить, но подумалось, не дети ведь, должны знать правила человеческого поведения. Однако в душе росло беспокойство, и через полчаса она позвонила подруге.

- Алекс тебе звонил? - спросила Ольга.

- Да, - раздался металлический голосок.

- И что?

- Мы пойдём с ним в ресторан, - опять прозвенело в ответ.

- Не делай этого, Алла. Это неправильно. Мы все потом пожалеем. – Ольга не находила слов, чтобы объяснить возможность беды. – Ты же знаешь, что значит для меня этот человек и какие у нас отношения.

- Да? А как же Валера?

- Не прикидывайся, Алла, ты сама знаешь, что не права.

- Я пойду с Алексом!

Ольга положила трубку. Ей было противно от какой-то глупости и мелкости всего происходящего. Ну, что же её друзья не смогли удержаться перед сиюминутными прихотями, так легко отодвинув её в сторону! А может, они подумали, что их встреча – это судьба. А может, и правда, судьба? Да нет, в это Ольга не верила, слишком хорошо знала обоих.

На другой день, терзаясь сомнениями и ревностью, Ольга вышла с работы пораньше, чтобы подкараулить Аллу и всё у неё выспросить. Неожиданно из соседнего библиотекарского подъезда вынырнула «сладкая парочка». Они пошли рядом, о чём-то разговаривая.

- Эй! Вы куда? – окликнула их Ольга.

Алекс с Аллой замерли и посмотрели в её сторону. Они явно этого не ожидали и были застигнуты врасплох.

- Вы куда? – повторила Ольга.

- А что, мы не имеем права встретиться? – вдруг каким-то наглым, необычным тоном ответила Алла.

- Имеете, конечно. Непонятно только, зачем?

- Нам нравится быть вместе, - последовал ответ.

- Что, правда? – спросила Ольга, обращаясь к Алексу.

Его взгляд тоже был непривычным, жёстким и гордым, и он ответил:

- Да, я пришёл договориться о встрече.

Ольга стояла, растерянно вытаращив глаза. Её знакомых словно заколдовали. Хотелось потрясти их и сказать: «Ребята, вы что? Опомнитесь! Вы же совсем другие». Ольга потом думала, почему они так высокомерно и пренебрежительно повели себя тогда, и пришла к выводу, что когда люди попадают в «скользкие» ситуации, им важно доказать себе и другим, что они правы. Из-за страха наказания, наверное. Ольга вообще была очень восприимчивой, поэтому, надо думать, на лице у неё изобразилось потрясение, и она негромко произнесла:

- Вы что, ребята? Вы же меня убиваете.

Она отвернулась от бывших друзей и пошла домой. Ей захотелось как можно скорее очутиться в своей кровати и заплакать от переполнявшей горечи. Но ноги стали ватными и слушались плохо. Конечно, Алекс её догнал, потому что, конечно, почувствовал, что Ольга может завалиться. Он поймал такси, закинул её на заднее сиденье, сказал, что нужно завезти бумаги в разные конторы, а потом они поедут к ней домой. По дороге Алекс купил бутылку сладкого вина и шоколадных конфет и сунул Ольге в руки. Ольга открутила пробку, сделала маленький глоток из бутылки и набила рот шоколадом. Во рту стало сладко и вкусно, а на душе – пусто и мрачно. Маршрут такси пролегал недалеко от Ольгиного дома. Она попросила остановить машину и вышла, прихватив конфеты с бутылкой и уверив Алекса, что всё в порядке. Дома, как и мечтала, она легла в постель и зарыдала.

Через какое-то время пришёл Алекс и начал говорить какие-то бессмысленные громкие слова. Наверное, он убеждал себя и окружающее пространство в правоте своих действий, в том, что может совершать любые своевольные поступки, и никто не вправе его исправлять, потому что он такая свободная личность. Ольге это было непривычно. Алекс – спаситель превратился в Алекса губителя.

- Вот что ты наделал? Знаешь ведь, как мне трудно жить во всём этом мире. Взял и отобрал у меня подругу и себя тоже отобрал. Мне теперь придётся столько всего переживать, и в полном одиночестве. Думаешь, я переживу? – обратилась Ольга к приятелю, перебивая его тихим голосом.

- Конечно, ты переживёшь. Это такая ерунда. Я никуда не делся. А Алла – никакая тебе не подруга, - отвечал тот, тоже понизив голос.

- Да уж какая есть, точнее, была. Долго ты собираешься с ней встречаться?

- Не знаю. Там видно будет.

И Алекс ушёл на свидание с Аллой. А с Ольгой случилось тяжёлое одиночество. Оно поселилось внутри в виде холода и пустоты, иногда в виде боли, жгучей или тянущей, в виде отчаяния и потери смыслов. Оно не было смертельным или невыносимым, но оно было изматывающим и поселилось надолго. Такая вроде глупость, пустяк. Такая не соответствующая произошедшему реакция. Но так бывает с людьми: они спотыкаются обо что-то незначительное, падают и сильно травмируются. Потеря была не то чтобы большая, но сразу многого. Ольге было уже тридцать лет. И никакой семьи. А в обществе это воспринимается как провал, изъян, второсортность. Проблема выросла как-то вдруг. Были разные ожидания, ожидания, и всегда впереди. А потом сразу всё стало позади, а впереди – ничего. Алла и Алекс, кроме того, что Ольга их любила и каждому, по-своему, доверяла, ещё должны были помочь ей разобраться с этой проблемой, потому что она решила срочно выйти замуж. С Аллой Ольга могла посещать места скопления мужчин, а таких девушек найти совсем не просто. А Алекса она, в случае неуспеха поисков, могла принудить зарегистрировать с ней брак. Да, это не была бы семейная жизнь, в нормальном смысле слова. Но государственный документ стал бы своеобразной охранной грамотой в мире принятых правил. А теперь всё обрушилось. Боль от предательства соединилась с крахом будущего.

Делать ничего не хотелось, хотелось сидеть и выть, но надо было из всего этого выбираться. Во-первых, Ольга пошла в родительский дом и пожаловалась маме. Она отреагировала традиционно, как и все остальные, кому ещё Ольга потом жаловалась. Как реагировала бы и сама Ольга, если бы кто-то пожаловался ей. В какой-то момент предательство переживают все, знают, что это тяжело, поэтому сочувствуют и успокаивают потерпевшего. Ещё все знают, что со стороны этому не поможешь, нужно справляться самостоятельно. А выход только один – ждать. Сработают внутренние биологические механизмы и вытеснят происшедшее в закрома памяти, сотрут остроту, превратив катастрофу в простой жизненный опыт. Все, с кем девушка могла поделиться своим несчастьем, старались успокоить, рассказывали похожие истории и предлагали ждать забвения. К родителям Ольга приходила теперь часто. У мамы бывали многочисленные подруги. Она была очень общительной. Ольге нравилось находиться в этих женских компаниях, рассуждать на всякие житейские темы, иногда с бакальчиком вина. Но в одиночестве боль возвращалась, и опять хотелось выть. Наконец Ольга разозлилась на то, что двое идиотов своими дурацкими поступками, превратили её в страдающее нечто. Надо было искать какой-то выход, погрузиться во что-то долгое и жизнеутверждающее. Счастьем для Ольги было то, что в горе она не могла пить, в смысле, алкоголь. Алкоголь всегда усиливал её настроение, поэтому в весёлые дни она употребляла его легко, а вот в тяжёлые каждая рюмка усиливала страдание. Значит, нужна была толстая книга. Она решила перечитать «Войну и мир». Не то чтобы Толстовские тома  явились спасением, но по-своему помогли.

Алекса с Алкой Ольга давно не встречала, но в их роман не верила, предполагая, что парой свиданий всё ограничилось. Ну, ненужными были для обоих эти отношения, ну, совсем. Но в какой-то момент её удивило, что она нигде, как прежде, не видит Аллу. Ольга решила подкараулить её у библиотечного подъезда и, действительно, подкараулила. Увидев Ольгу, Алла испугалась, видно, нарочно пыталась её избегать.

- Ну, рассказывай всё, что было, - повелительно произнесла Ольга.

Алла выглядела очень напуганной. Уже после разговора Ольга поняла, почему. Вгорячах она выпалила подруге: «Убить тебя, Алка, мало». Видимо, та поняла это буквально и стала бояться, что Ольга нападёт на неё из-за угла или «закажет» киллеру. Вскоре она и вовсе перешла на другую работу, и больше девушки никогда не встречались. Вот так из-за всей этой истории пострадала Алла.

- Да ничего не было, - отвечала Алла угрюмо. – Встретились пару раз, напились до чёртиков, пытались заняться сексом, кое-как. Больше я твоего дружка не видела, и отстань от меня.

Ольга тут же отстала, неожиданно очень обрадованная, потому что все-таки существовала возможность того, что Алекс и Алла вдруг влюбятся друг в друга, поженятся и будут жить припеваючи. А несчастная Ольга зачахнет у них на глазах в полном одиночестве.

Позвонил Алекс. Разговор был долгий и хороший. Он говорил нежно и грустно, просил думать о нём и не забывать. Хотя об этом прямо не говорилось, но Ольга поняла, что у Алекса серьёзные проблемы, и он надолго пропадёт. Старое не вспоминали, много говорили о любви. Ольга обещала другу всё, на что хватало слов. Обещания были романтические и к реальной жизни отношения не имели. Когда разговор закончился, девушка стала размышлять о том, как и когда их отношения переместились в область ирреального. Ведь начинались они совсем не так. И она подумала, что дело не только в них двоих, но и в изменении жизненных реалий. Некоторые вещи были вытеснены действительностью, как не пригодные для неё. Но людям они по-прежнему необходимы. И вот существует вся эта человеческая мешанина теперь непонятно где.

VIII ЛЕТО С НАТАШЕЙ

Ольга шла по улице, сосредоточенно глядя под ноги, чтобы куда-нибудь не провалиться. Воздух был сырой. Ветер резкий. Под ногами – месиво. Всё вместе это называлось «весна».

- Оля, привет! – услышала она и оторвала глаза от тротуара.

Это была Наташа, в чём-то кожаном, преимущественно чёрном и опять обтягивающем. Она держала на поводке чёрного дога. Собака и девушка выглядели эстетически идеальной композицией, сопрягаясь поджаростью и лаконичностью форм. Что-то такое Ольга высказала Наташе в качестве комплимента, машинально протягивая руку, чтобы погладить животное. Руку пришлось тут же отдёрнуть, так как дог напрягся и утробно зарычал. Хозяйка бросила ему: «Свои!» Собака вся обмякла, распустилась, заулыбалась, и Ольга с удовольствием её погладила.

- Мостового давно видела? – спросила Наташа.

- Давно НЕ видела.

- Ну, теперь ещё долго не увидишь.

Наташа рассказала, что у Алекса большие проблемы. Он сильно задолжал, и ему угрожают. Так что он где-то залёг на дно до лучших времён, никто не знает, где. «Никто не знает, а я знаю. Даже адрес помню наизусть», - подумалось Ольге.

- А ты неважно выглядишь, - продолжила Наташа.

- У меня депрессия, – призналась Ольга.

- Депрессия – это серьёзно, - посочувствовала собеседница. – Хочешь, дам телефон знакомого психиатра?

- Нет, - ответила Ольга. – У меня полно знакомых психиатров. Я сама справлюсь.

- Ну, смотри. Пей витамины группы В.

- Пью уже.

Собеседницы попрощались и разошлись. А через некоторое время Наташа позвонила по телефону. Она интересовалась, где Ольга собирается проводить отпуск, и предложила совместный отдых в Крыму. Ольга обещала подумать.

Ехать в отпуск с незнакомым человеком только на первый взгляд кажется рискованно. Конечно, Наташу Ольга почти не знает. Но, с другой стороны, она была подругой Алекса, а это уже некоторая рекомендация. Девушки они обе взрослые, опытные в общении, так что сосуществование у них должно получиться. Опять же, одинокие, желающие устроить свою личную жизнь. Налицо общность интересов. Ольга посоветовалась с мамой, взвесила другие варианты и решила согласиться.

Общение с Наташей оказалось интересным опытом. Жить с ней было совсем не сложно. В ней отсутствовали те чувствительность и эмоциональность, к которым Ольга привыкла в своём окружении. Ольга воспринимала любой элемент происходящего многообразно и объёмно, сразу представляя все возможные внутренние мотивы и предполагаемые последствия. Такой взгляд усложнял окружающее пространство, зато почти исключал непредсказуемость результата. Наташу событие интересовало здесь и сейчас. Она как бы вырезала его из контекста, исключая двойное дно. Это позволяло совершать прямые практические действия с лёгким сердцем, не увязая в раздумьях. Результат достигался быстро, но мог удивить неожиданностью.

Весь отдых разделился для девушек на два периода. Первый – с хорошими мальчиками, второй – с весёлыми. Они сразу озвучили друг другу свои цели и ожидания, которые оказались схожими: зарядиться энергией на последующий рабочий период и, по возможности, завести долгосрочные знакомства. Для этого ничего особенного не требовалось – просто лежать на пляже, вовремя уходя в тень. На двух молодых особ приятной наружности всё слетится само. Ольга выглядела на пляже привлекательней. Она была, одновременно, худой и женственной. Наташа при своём маленьком росте и сухой поджарости напоминала ребёнка, и мальчика больше, чем девочку. Но по-своему, тоже казалась интересной. Проведя с Ольгой собеседование, Наташа решила отбор претендентов на отношения взять на себя. Наташа задала партнёрше нехитрый вопрос: кого бы та выбрала – тех, кто пригласит в ресторан, или тех, кто пригласит в музей. Ольга не задумывалась. Конечно, она пойдёт в ресторан. В музее она уже была и видела все местные черепки, разнообразные чучела и национальные костюмы. «А в ресторане, значит, ты чего-то ещё не видела?» - с трезвым реализмом парировала Наташа. Потом она объяснила, что раз девушки ищут будущих мужей, значит, и те, в свою очередь, должны искать будущих жён. А всем этим ресторанным весельчакам никаких жён не нужно. «А вдруг он встретит меня, полюбит и женится?» - усомнилась Ольга. «Может быть. Но маловероятно», - последовал ответ. В общем, Ольга дремала на коврике, по необходимости вставляя реплики, пока Наташа заводила нужные знакомства.

Пошли они всё-таки не в музей, а в парк аттракционов, а потом поездили по разным памятным крымским местам. Ребята были учёными-физиками. Ольгиного звали Володей. Он был умный и интересный человек, но с некоторыми особенностями. Он не читал практически никакой художественной литературы, даже из школьной программы, сведя всё к знанию основных сюжетов. Не  особо интересовался другими видами искусства. А философию так и вовсе считал полной ахинеей, происшедшей из незнания устройства мира. Ольга возражала, что, видимо, он не понимает существа этих явлений, не относящихся к естественно-научным, потому что некоторым людям они жизненно необходимы. Володя с удовольствием разговаривал обо всём, но свою позицию не менял. Оба физика не курили и совсем не употребляли алкоголь. Пьющих и курящих окружающих они не осуждали, но относились к ним снисходительно. Девчонки не обращали на это внимания и от своих любимых коктейлей не отказывались.

Ольга могла представить Володю мужем. Наверное, они бы нормально ужились. Парень был умным, заботливым, но справедливым немного больше, чем добрым. В нём существовала какая-то внутренняя твёрдость, негибкость, излишняя уверенность в себе, и это чуть-чуть напрягало. Так что, когда Володя перед отъездом спросил, продолжатся ли их отношения, Ольга мягко выразила отказ. Молодой человек настаивать не стал. Девчонки пошли на вокзал провожать друзей. Ребята смотрели на подружек из открытого окна купе, грустно улыбаясь. Девушки отвечали нежными взглядами. Это были те самые минуты, когда возникает вопрос: а вдруг это лучшее, что было в моей жизни. Но поезд тихо тронулся, все интенсивно замахали руками, и вопросы были сняты.

Какое-то время девушки грустили, но недолго. Всё-таки они почувствовали некоторое освобождение. Наташа в отличие от Ольги вместо коктейлей любила иногда хлопнуть чего-нибудь крепкого. При строгих физиках она себе этого не позволяла и теперь решила восполниться. Вроде бы ребята никак не давили, да и Наташа – не алкоголик, могла бы вообще ничего не пить. Но они непонятным образом создавали ощущение границ, которые очень хотелось разнести вдребезги. В общем, подруги освободились и решили, что хороших мальчиков хватит, следующие будут весёлыми. Кстати, Наташа и её физик отношения договорились продолжить.

Про весёлый отдых рассказывать особенно нечего. Обычный весёлый отдых с гуляниями до утра и сном до обеда. Курортный город предлагал развлечения на любой вкус, и молодые люди развлекались. В какой-то момент глаза Ольгиного друга понежнели, и он стал заговаривать о любви. Любовь у Ольги уже была – она приехала не за этим. О браке разговор не заходил. Опять был вокзал, и прощание, и мгновения с известным вопросом. Только в вагоне, наоборот, были девушки, а парни оставались на перроне. Может, они отправятся теперь знакомиться с хорошими девочками, после весёлых.

Возвращаясь домой, девчонки много болтали, итожа пережитое, заливались смехом, вспоминая некоторые моменты. Потом Наташа вынесла вердикт: если Ольга не поменяет критериев выбора, то не видать ей никакого замужества.

- Ты, Наташа, так заявляешь, как будто за мной толпа ходит и кричит: выбери меня. Мне тридцать лет, и я уже скоро вообще никому не буду интересна, - возразила Ольга.

- Запомни хотя бы, что между весёлым и скучным тебе надо выбирать скучное, - услышала она в ответ.

- Чтобы выйти замуж и повеситься, - заключила Ольга.

По прибытии подруг ждала радостная встреча. Ольгу встречали родители, а Наташу – мама, дочка и чёрный дог Неро. Неро был радостен и возбуждён, но очень себя сдерживал. Он только подскуливал и пританцовывал, перебирая ногами. Ольга подошла и обняла его за шею, получив в ответ с благодарностью облизанную щёку.

IX КОНЕЦ БОЛЬШОГО РОМАНА

Ольга включилась в работу, занялась привычными делами и размышлениями и часто с тревогой думала об Алексе. Как бы она удивилась, если бы узнала, что до завершения их протяжённой и странной love story осталось всего две встречи.

Предпоследнее свидание случилось в разгар осени. Алекс пришёл после телефонного звонка. Он выглядел каким-то потерявшим лоск, как одежда после нескольких стирок, сильно похудевшим и от этого необычайно красивым. Ольга отметила про себя, что хорошо сложенным людям очень идёт худоба. Они не виделись несколько месяцев, и когда Ольга открыла дверь, что-то произошло с их эмоциями. Оба застыли, молча глядя в глаза друг другу. Первое объятие было невыразимо нежным, как будто они хотели этой нежностью растопить все взаимные переживания и горести. Потом, как всегда, долго говорили, потому что много было такого между ними, что никому другому высказать невозможно. Ольга спросила, как у него с долгами, и поняла, что «прокололась», так как про её отношения с Наташей Алекс ничего не знал. Она лаконично рассказала про знакомство, только относящееся к делу, ничего лишнего. Вообще, Ольга с Алексом ничего друг от друга не скрывали, но руководствовались правилом: ты не спрашиваешь – я не отвечаю. Ну, а если что-то выплывало, так выплывало, без обид.

- А сказала тебе Наташа, что это из-за неё я так влип? Она меня очень коварно подставила, - сказал Алекс.

- Наверное, она тебе отомстила за то, что ты на ней не женился, - заметила Ольга.

- Да уж, наверное. Только жениться я на ней никогда не собирался, и она это знала. Мы сразу обо всём договорились.

- Почему, Алекс? Ты что, ещё не в разводе, или снова женат? – перебила собеседница.

- Нет, я в разводе и не женат. Не будем сейчас обсуждать, почему я не женюсь. Это непростой разговор. Вот и на тебе не женился, - ответил Алекс.

- На мне ты не женился, так как не подходишь для этой роли. Я бы на это не согласилась.

Алекс задумчиво посмотрел на девушку и продолжил:

- Вот, именно. Не подхожу я сейчас для этой роли. А Наташа вдруг решила, что мы должны пожениться. Я хотел отшутиться, сказал, что у меня нет белой рубашки. Тогда она пошла и купила рубашку. Я понял, что это конец, и ушёл. Да, она мне отомстила. А представь, если я захочу ей отомстить!

- Ты что, с ума сошёл! – испугалась Ольга. – У неё же дочка. Она маленькая упорная женщина. Таких нельзя обижать.

- А я здоровый и без особых устремлений - так меня можно!

Ещё он рассказал, что большую часть долгов отдал, для этого и вернулся, но скоро опять уедет – зарабатывать остальное. Осторожно вспомнил историю с Аллой и попытался объяснить случившееся. По его словам, Алла очень похожа на его первую любовь. Случилось наложение образов, захотелось поймать прошлое. А получилось свинство со всех сторон. Встреча была прекрасной и очень необходимой обоим. Как цветы в засушливой местности, они напитались чувствами друг друга, чтобы существовать дальше, и снова надолго расстались.

Как-то раз Ольге позвонил старинный приятель и предложил участие в своём проекте. Он начал издавать журнал, ему требовался не просто кто-то для редактирования, а фактически, напарник. Тематика журнала была Ольге не близка, и она сразу отказалась. Но приятель стал настаивать, выяснять причину отказа. « Да неинтересен мне ваш журнал. Тема скучная», - призналась Ольга. Как только она произнесла эти слова, в голове возник образ маленькой твёрдой Наташи и её совет - выбирать скучное. К удивлению собеседника после сказанного Ольга вдруг согласилась сотрудничать.

Свою основную работу Ольга не оставила, занимаясь журналом в свободное время и в выходные. Постепенно новое дело захватило её. В прошлом она сама издавала журнал, со своими темами, мыслями, авторами. Чужой проект, как чужой ребёнок. Но его тоже можно полюбить. За работой присматривали из Москвы. Вскоре оттуда прислали куратора. Несколько вечеров подряд все участники проекта встречались с московским гостем, обсуждая текущую работу и перспективы. А в конце Ольга произнесла про себя молитву: «Господи! Сделай так, чтобы он стал моим мужем!» Как позже оказалось, москвич тоже влюбился в редакторшу без памяти. Как это произошло, что это было – невозможно объяснить. Как можно было за несколько вечеров обсуждений так сблизиться и понять друг друга?

Любовь накрыла молодых людей с головой. Ко всеобщему изумлению через несколько месяцев они поженились, и Ольга переехала в Москву. Как только девушка погрузилась в это новое чувство, всё, что случилось до того, стало прошлым, как старые фотографии. Об этом можно было помнить, думать, даже переживать, но оно больше не участвовало в настоящей жизни, не влияло на неё. Прошлое осталось позади, Ольга повернулась к нему спиной и больше его не видела.

Алекс позвонил, когда уже были поданы документы в ЗАГС, и до свадьбы оставалось несколько недель. Узнав новость, он не вполне искренним голосом сказал, что очень рад. Он действительно был рад. Рад за пристроившуюся подругу, за её счастье (а счастьем звенело всё окружающее Ольгу пространство), льстило, что она повысилась в статусе, а то как-то получалось, будто никому, кроме него, эта девушка и не нужна. Но присутствовала горечь, потому что он знал – их отношениям пришёл конец. Это было ему понятно, так как всё между ними обсуждалось и проговаривалось, и так как Алекс знал Ольгину цельность, за которую, в том числе, её и любил. Он поинтересовался, есть ли у Ольги фотография жениха и, узнав, что есть, попросил о том, чтобы прийти посмотреть. Ольга согласилась. Эта история требовала чёткого формального завершения. Последняя страница должна была быть перевёрнута.

Впервые при встрече они не поцеловались и даже не коснулись друг друга. Ольга отметила, что Алекс снова поправился, выглядел ухоженным. Значит, всё у него наладилось. Наверное, вернулся домой к матери или нашёл другое уютное пристанище. Он пробыл минут пятнадцать. Внимательно рассмотрел фотографию Ольгиного жениха и произнёс: «Какое хорошее у него лицо». Лицо, и правда, было очень хорошим: спокойное, с умными добрыми глазами. Алекс стоял и смотрел на Ольгу. Он знал, что пьеса сыграна, и занавес опущен, но пытался отыскать зазор, намёк хоть на какие-то возможности. А Ольга сочувствовала ему, потому что понимала, что он теряет надежду на последний приют, теряет ощущение тёплой дружбы, с которым жил эти годы. Но в конце этого романа уже стояла точка, однозначная и окончательная, не допускающая разночтений.

X PS

Алекс несколько раз звонил Ольге в Москву в критические минуты своей жизни, справлялся о том, счастлива ли она в новом качестве. Однажды даже собирался приехать, но не сложилось. Ольга внимательно слушала, изображая то сожаление, то радость, но внутренне ничего не ощущая. Она словно общалась с героем книги или персонажем фильма, который ей хорошо известен, но не является живым человеком. Ольга почти сразу совсем забыла Алекса, как и в первое их знакомство. Только тогда это произошло потому, что помнить было нечего, а теперь потому, что слишком много оказалось воспоминаний, слишком глубоких и слишком серьёзных. Такое не протащишь с собой в новую жизнь.

А с какого-то момента Алекс перестал проявляться. Ну, перестал и перестал. Однако в последнее время, когда Ольга вдруг начинала наводить справки о людях, с которыми давно не общалась, оказывалось, что они ушли из жизни, по очень разным причинам. Время было неоднозначное, опасное во многих отношениях. И у Ольги появилось подозрение, что Алекса больше просто нет в живых. Он всегда существовал очень опасно, и кто-то должен был об этом думать, держать с ним внутреннюю связь, хранить его. Ольга вот не стала, просто она – не такой человек.

 Но может быть, всё это домыслы, и он нашёл своё пристанище, успокоился и зажил тихо и хорошо. Ну и дай-то Бог!