Капроновый вальс

Российская федерация, недалекое будущее…

Капроновый Вальс.
Рассказ.

Глава 1.
- Иван, ты не уснул случайно? – с ноткой туманного гнева спросил технический директор Андрей Андреевич, после чего на секунду многозначительно замолчал, выпучив в мою сторону огромные орбиты коричневых глаз. Ноздри руководителя слегка раздувались.
- Нет, - спокойно ответил я. – просто задумался, (пауза) о проекте.
Главный отвернул в сторону раскалённый взгляд и продолжил нудное, душное повествование. Мне на миг захотелось стать суперменом и щелкнуть его пальцем по лбу, примерно, как Балда сделал это с попом.
В пол уха слушая Андрея Андреевича, я, как и минуту назад, продолжил разглядывать замысловатые узоры на ближайшей стене, окрашенный в абрикосовый колер, выстраивая в богатом воображении разнообразные фигуры и лица. Калейдоскоп абсолютных неожиданностей прямо перед носом. Срочные совещания чаще всего происходили именно в выходной день, реже в пятницу вечером. Настроение было смутным, почти сонным. Суббота есть суббота. Полдень. Время борща или грибалки. За окнами начинался сентябрь. Но деревьям за окном, на это было плевать! Они хвастливо красовались яркой зелёной листвой и выглядели вполне довольными жизнью, созданиями.
Директор тараторил и тараторил слова, заглядывая в глаза каждому из присутствующих сотрудников, будто также был директором нашего тела и души.
- Фигушки вам, босс, подавитесь! - с силой духа подумал я.
Невзирая на мои отнюдь не позитивные мысли, шеф продолжил перечисление различной информации о устройстве, из-за которого мы очутились в этом зале в наш невезучий выходной день:
- Физические схемы оптического подавления образов, разработаны не нами, поэтому наша задача протестировать совершенно сырую программную часть, и доработать её на ходу напильниками. – на этом слове главный сделал странное акцентирование. Все люди, присутствующие в зале, недоуменно переглянулись. Все, это хмурая блондинка средних лет, технолог квантовых случайностей и вероятностей из смежного кабинета, и два почти молодых магистра программирования. Я и Санчо.
- Именно вы, уважаемые, самые опытные специалисты нашего отдела, и есть самые лучшие напильники! – смеясь проквакал Андрей Андреевич, в простонародье - Омар. Главный всячески любил путешествовать, и в его кабинете над входной дубовой дверью, висело распятие из огромного, грустного омара красивой природной расцветки с переливами красного и синего цвета. Могучий членистоногий трофей, якобы был собственноручно пойман шефом в суровом тропическом море. Матрацы свистели у него над головой и девушки в смешных купальниках соблазняли его самолюбие, да видимо только бедняга рачок и поймался в сети ловца.
Никто из приглашенных не засмеялся в ответ, и конечно не квакнул. В конференцзале пахло мускусной дремотой и тщательно скрываемым равнодушием.
Объясняя теоретическую составляющую, главный включил, свойственный ему речевой режим пулемёта, и открыл по сотрудникам шквальный огонь из слов, терминов, примеров. Форма пуль была понятна и проста. Только вот ствол неприятен. Высокомерный, крикливый Максим.
Моё общее воспитание, хорошо понимало, что начальникам дозволено практически всё, на своём рабочем месте. Поэтому моё личное мировоззрение, патологически не переносило абсолютно всех двуногих, у кого я был когда-нибудь в подчинении. Вынужденно, лишь иногда, я посещал Олимп по служебным вопросам и проблемам. Там, на вершине каст, мой рот при общении с руководством, в основном предпочитал мудро склеиться губами. Видимо, это давнее. В детстве меня долго не могли научить правильно разговаривать. Родители затаскали белобрысого мальчугана по логопедам, врачам. Результат не сразу, но был. Но даже став взрослым, в реальной жизни я предпочитаю более молчать, чем трещать. В цифровом океане Земли, молодой специалист программного кода Иван Швабров, владел десятипальцевым методом набора латиницей и кириллицей, изучил массу языков программирования, окончил вуз магистром с красным дипломом.
- Итак, переходим к практической части. - Громыхнуло это в районе ушных раковин.
Андрей Андреевич включил невидимый проектор. На белом квадратном экране, появились обычные с виду очки. Единственное отличие было едва заметным. За ушами было явное утолщение каркаса. Из-за этого косметического нароста, создавалось ощущение, будто это очки со встроенным плеером формата Мр-3.
-  Перед вами тестовый образец оптического шумоподавления, “кукушонок-2”. Портативное устройство обладает следующими техническими возможностями:
Первое:
- На основе фотографического анализа заднего фона и соседних объектов - подменять видимые физические объекты в реальном времени, путем вставки оптической заплаты в силуэт оригинала. Линзы очков состоят из двухсторонней матрицы rLED и полупрозрачного экрана повышенного разрешения. Иными словами, если вы сумеете запрограммировать модель подавления образов - на фонарные столбы, то теоретически, при взгляде на столбы, вы их попросту не должны увидеть. Однако система только проходит первичную фазу тестирования, и пока результаты далеко не самые лучшие.
Второе:
- Искусственный интеллект тестовых образцов имеет разблокированный ограничитель саморазвития. Уверен, вы понимаете, для чего. Необходимо проанализировать его поведение и правильность решений, относительно различных ситуаций в ходе практического тестирования.
Пока Андрей Андреевич перечислял основные особенности пташки, на экране транслировались трехмерные разрезы и схематические подробности устройства, с краткими комментариями.
Третье:
- Встроенный аппаратный особо защищённый протокол обмена данными, с плавающим крипто ключом 1024 бита и новейший беспроводной протокол связи WiFi-7. В качестве приёмной базы, рекомендуется использовать обычный смартфон. В будущем, именно такой тандем будет использоваться обычными пользователями, которые ещё не знают, что они уже сто процентные покупатели нашего устройства. На время тестового отпуска, каждому из вас, выдадут по ультрасовременному смартфону и опытному образцу. После инструктажа по корпоративной безопасности, зайдите в технический отдел, и получите личный комплект оборудования.
Совещание завершилось парой вопросов со стороны блондинки. Санчо и я, благоразумно промолчали, нам и так всё было непонятно.
После пятиминутного инструктажа по корпоративной безопасности, мы не без удивления узнали о настоящей секретности проекта. Это доказывали кипы подписанных нами белых листков, с грифом - “Секретно”. Также с каждого из нас взяли подписку о невыезде на целый календарный год.
Мне вспомнилась в этот момент служба в армии. Там тоже были подобные бумаги допуска в особые помещения учебного корпуса. Солдаты, которые имели подобный допуск, назывались “секретчиками”. Избранные очень гордились личными латунными печатями и продевали сквозь ушко латунных оттисков, капроновую нить. После чего вертели длинную конструкцию на пальце, издавая звуки натянутой тетивы спортивного лука. Хорошее было время, беззаботное и интересное.
- Айда получать птичку! – провозгласил весельчак Санчо, кареглазый молодой специалист Питона и С++, с которым я уже год работаю в одном кабинете. Санчо был Александром, но я его в шутку как-то назвал именно так. Версия, так сказать, прилипла, и с той поры Александра в кабинете не стало, его украли. Зато на месте Александра появился - Санчо. Высокий, худощавый брюнет, женат, характер вполне терпимый. При волнении сразу краснеет, словно варёный рак. Общительный, трудолюбивый. В общем Санчо, он и в Африке Санчо!
С моей стороны последовал утвердительный кивок, и двое мужчин в недорогих костюмах, ритмичными шажками спустились по лестнице на этаж ниже. В кладовой технарей, каждый получил небольшой анодированный кейс и конверт с личным пин-кодом.
Уже в коридоре, мы разговорились о проекте, с глазу на глаз.
- По идее, интересная может выйти затея, как думаешь, Иван? – спросил Санчо, разглядывая сквозь прямоугольник стеклопакета, переменную облачность Санкт-Петербурга. Далеко вдали, над зелёным париком города, взошла красивая радуга. Он продолжил:
- Жалко, что выезжать нельзя, целый год, - разочарованным тоном буркнул молодой человек, - как раз в Хельсинки собирались с Ольгой съездить на следующей неделе. Планировали отдохнуть от рутины, сменить обстановку и общество, прогуляться вдали от дома, на блошиный рынок сходить, в Disas наведаться, ухи финской покушать, в секонд-хенды, и так далее, сам понимаешь.
Санчо грустно умолк, и осчастливил радугу, своим внезапным вниманием.
 – Пахнет домашним скандалом, - коротко предположил я, и ободряюще похлопал товарища по плечу. – Крепись старик.
- Сто пудов он неизбежен, - улыбнулся неудачливый путешественник.
- Ты это, Вань, если я не разберусь как пташку уговорить, подсобишь, хорошо? – Ты ведь дока в таких кроссвордах, – улыбаясь, пошутил Санчо.
Я помедлил с ответом, и ответил, глядя ему в глаза:
- Конечно, чем смогу - всегда помогу!
Мы крепко пожали друг другу руки и словно два больших реактивных таракана, разбежались по своим насиженным углам.

Глава 2.
По дороге домой мне пришлось зайти в маркет “Восьмёрка”, чтобы прикупить гарнир для вчерашних окорочков, собственноручно приготовленных в духовке. В магазине я ориентировался хорошо, и сразу нашёл искомое. Из скромного многообразия банок с горошком, я увидел одну этикетку с почти бирюзовым цветом шарообразных бобовых. Видимо дефект типографии. Вспомнились персонажи одной замечательной книги, недавно побывавшей в гостях у моего разума.
Я огляделся по сторонам, рядом в отделе никого не было. После чего негромко отшутился вслух:
- Привет, Аомамэ!
– Как там Тэнго поживает? – и не дождавшись ответа от банке горошка, прыснул от смеха, сам не знаю почему.
Парочка, из этих двух персонажей получилась уникальная! Хотя больше всего из героев романа, мне импонировал именно господин Усикава. Несчастный чувачок, однако. Также, я совсем не понимал, почему у синего горошка, одна грудь была больше другой. Как такое вообще может быть, совершенно не понятная для меня формула человеко-строения!
На тестирование “кукушонка-2”, нам, напильникам, выделили целый месяц тестового отпуска! Каждую пятницу нужно обязательно появляться в конторе и сливать в закрома сервера недельный архив тестовых данных. Но это всё чепуха! Главное, это полная свобода и отсутствие пересечений с кислотным Омаром.
Шаги мягкого каучука кроссовок, беззвучны и решительны. На проспекте, как и всегда, сновали вечно спешащие крикливые автомобили, копошились серые прохожие, прятались от причуд мира сего, животные. Шум, гам, окрики. Дома, окна, балконы. Магазины, парадные, двери. Фонари, поребрики, газоны. Дорожные знаки, светофоры, перекрёстки. Круглосуточная чехарда общества и сообщества. Утомительно-однообразное, ежедневное зрелище. Я вдруг понял, что “пташка-2” вполне может это всё убрать, и тогда я буду смотреть на совершенно пустые улицы и трассы. По силам ли это кукушонку, полная загадка. Вполне возможно, это лишь мои дурацкие мечты - увидеть мир без машин и двуногих препятствий. С этими мыслями я ритмично шлёпал по направлению к дому, когда получил приятное смс о поступлении на мой счет отпускных. Со слегка приподнятым настроением, я отворил своим ключом входную дверь.
И сразу, с порога, я понял, что жизнь – это абсолютно непредсказуемая штука! Барабанные перепонки мгновенно уловили запредельное звуковое давление на частотах, близких к кратковременному сумасшествию. Как будто в квартире внезапно включилась акустическая система оповещения гражданской обороны. Добрыня, трёхлетний сын младшей сестры Милы, иногда любил поплакать и порыдать, причем делал это громко и пронзительно, до самых кончиков организма, так сказать.
Я снял куртку и молча прошел на кухню, где частично закрылся дверью, от высоких нот плачущего малыша. Прошло три минуты. Из недр микроволновой печи появился аппетитный на вид куриный окорочок. Затем я открыл банку синего горошка, выпил сладковатый сок, и высыпал содержимое в глубокую стеклянную салатницу. Сверху съедобной шрапнели, нагромоздил большущий окорочок, на коричневой коже которого со всех сторон прилипли кольца жареного лука. Черный цейлонский чай в большой глиняной кружке, впитывал в себя три чайных ложки Демерары. Уплетая вкусный обед, я машинально включил телик и посмотрел минут двадцать телепередачу о дикой природе Африки. Нда..
Весь мировой смысл жизни, как мне показалось из передачи, сводился к тому, чтобы съесть того, кто вовремя не успел съесть тебя. И наоборот - нужно не забыть съесть себя, пока другие опаздывают! Я улыбнулся собственной шутке. Но мои шутки, обычно мало кто понимал, от слова практически никто. Поэтому я и шутил в основном сам с собой, так по крайней мере хоть один знакомый человек на Земле смеялся синхронно со мной.
Плотно заморив червячка, я короткими глотками выпил терпкий черный чай, в прикуску с кусочками горького шоколада. На внутренних сторонах щёк замерцали вяжущие нотки какао бобов.
Путь в мою личную комнату проходил через зал, в котором жила вышеупомянутая сестра Мила и её сын Добрыня. На паркетном полу почти всегда были разбросаны разнообразные игрушки, мягкие и твердые. Несколько раз я очень больно наступил ступнями на маленькие машинки и пластмассовые элементы конструктора Лего, после чего приучил себя ходить по квартире медленно и осторожно, тщательно осматривая путь. Однако ночью, по пути в туалет, это правило не работало, по причине неумолимого царства темноты. Из-за постоянного хаоса в квартире мы с сестрой часто ругались. Детей у меня не было, и даже никогда не было жены, поэтому для меня, как взрослого человека, привыкшего к систематизму и порядку, всё происходящее в зале было весьма раздражительным фактором. 
Племянник перестал орать, и баловался с грудой роботов-трансформеров. На полу и вокруг, было минное заграждение из пластиковых снарядов. Мила лежала на диване, смотрела телевизор и одновременно торчала в инстаграме, как и всегда. Негодуя на форменный беспорядок, я жестко произнес:
 – Жаль, что по выходным нет садика!
Когда Добрыня ходил в садик, хоть до четырёх часов дня, в квартире воцарялась тишина и покой.
Моя реплика, сказанная в сердцах, сильно задела сестру. Она поднялась с дивана, нахохлилась, выпрямилась во весь рост и склонив голову набок, гневно произнесла:
- Знаешь, что, дорогой Брательник, учись находить с людьми общий язык, а не только со своими бездушными языками программирования и микросхемами! – Может маме с папой, нужно было тебя из садика никогда не забирать?!
Повисла неприятная, жгучая пауза, даже Добрыня умолк. Я ощутил прилив теплоты на щеках, и понял, что интенсивно покраснел. С меня мгновенно сбили спесь и я умолк, задумавшись о обличающих, мудрых словах сестры. Она совершенно права! Обдумав свои слова ещё и ещё, ощутил себя животным, кажется муфлоном. Я молча прошел в свою комнату, и несколько дней мы с сестрой не разговаривали, даже когда обедали в кухне за одним столом. Не взирая на ссору, я при случае всегда поглаживал по макушке Добрыньку, и пытался поцеловать его маленький, тёплый носик. Но малыш редко был в том настроении, в котором маленькие люди обычно не против поцелуя в нос небритого дяди.
Эти несколько дней бойкота и отчуждения, для меня были очень сложными. В мире ничего не изменилось с момента нашей ссоры. В городе, как и прежде, красовалась в новых нарядах листвы, желтоглазая осень. В нашем доме лифты исправно работают. В квартире также на полу разбросаны игрушки. Никаких видимых признаков поломки или трещин, в материи визуального быта. Но в невидимых мирах двух мыслящих конструкций, бушевала холодная, стабильная, ранняя зима.
Моя неразговорчивая совесть, после ссоры то и дело подливала масло в огонь, показывая внутри мрачного мужского разума, закольцованную запись инцидента, снятую с сетчатки моих глаз. Я постоянно размышлял о своих словах и поступке в целом, не понимая до конца, почему мы люди, так не стабильны. Зависнув между Солнцем и Землёй, я подолгу смотрел в пейзаж за окном. Напротив нашего дома возвышалась высотка, а за ней другая и так далее. Взор хотел улететь за горизонт, и даже выше! А толку? Разве можно от себя убежать?
Чтобы заглушить кинотеатр совести, львиную долю времени я проводил в муках создания программной модели, для полноприводного ощущения правильной иллюзии в ненастоящей правде. Искусственный интеллект я жестко забаррикадировал, и не давал ему права голоса. Ещё чего! Пусть знает своё место!
Часов в десять утра, за окнами уже светло, в доме тихо и тепло. Я тихонько вышел из комнаты. Путь в мою комнату, пролегал через зал. Добрыня сидел на диване и смотрел мультики о кругленьких животных, на детском канале. Я на цыпочках подкрался и присел на край мягкого дивана. Затем прилег неподалёку от ребенка и прижался к его спине своим животом, нежно обнял ладонью его мягенький детский животик, и настойчиво притянул к себе маленького мужчину, сделав из своего тела удобное ортопедическое ложе. Малыш, не отвлекаясь от просмотра мультфильма, улегся на меня. Его жесткий хохолок светлых волос на макушке щекотал мои ноздри. Я очень захотел чихнуть, но сдержался. Спугну. Такой маленький. Тёплый. Хрупкий. Родной. Ранимый. Нет. Я. Точно. Козел.
Я прошептал ему на ухо:
- Прости меня, пожалуйста!
 И прижался к его теплой спине своим лицом. Сфинкс застыл, согреваясь обоюдной теплотой момента. Мои органы слуха, уловили детское сердцебиение. Учащенный, аритмичный и тихий. Голос желторотой жизни. Желания силы. Стремления к свету. Память о хорошем. Притча издалека. Как будто маленькие босые ступни бегут по горячим мириадам песчинок. Мятный прибой, голодные крики чаек, обилие длинных лодок. Синее, безбрежное небо окутывает целебными молекулами озона, проникая в доверчивую оболочку детских мечтаний. Юная страничка, ещё не имеет багаж историй, она даже не написана, даже не черно-белая, даже не совершенна. Даже не..
Позади моей спины пискляво открылась полу-светлая сосновая дверь, отделанная жёлтым, блестящим лаком. На шрамах коричневых сучков, родилась удивлённая пауза. Я ожидал окрика или что-нибудь, наподобие:
- Добрынька, иди кушать!! - или к примеру, - Иван, это точно ты?!
Дверь оставалась открытой с десяток секунд, а потом тихо затворилась, едва скрипнув напоследок дверной ручкой. В коридоре послышались отдаляющиеся шаги. От моего сердца немного отлегло, и даже стало свободней дышать! Больше такой или подобной фразы я себе не позволял никогда, даже думать так себе запретил. Чтобы смягчить свою вину и помириться, я решил испечь своё фирменное блюдо – саквояж. Когда саквояж будет готов, накрою стол и приглашу сестру с племянником, чтобы вместе пообедать! Таков был коварный план примирения.
Готовить мне нравится только в том случае, если на кухне никого нет. Такой вот я вредина! Итак, рецепт саквояжа:
- Изначально блюдо называется - дипломат. Но когда я впервые решился его приготовить, некоторых ингредиентов, указанных в рецепте, у меня под рукой не оказалось, и тогда я вынужденно позвал на кухню плутовку импровизацию. В итоге получилось очень интересное блюдо, которое я готовлю исключительно по праздникам. Теперь, перед каждым саквояжем, я всегда заранее проверяю, чтобы все составляющие компоненты были в наличии.
Первым делом, я выбираю форму для запекания, желательно с антипригарным покрытием, с бортами высотой примерно пять сантиметров. Дно формы слегка смачиваю растительным маслом. Включаю духовку и устанавливаю температурный режим - двести градусов. Далее, очищаю картофель от кожуры, отмываю от грязи в холодной воде и нарезаю клубни поперек, монетками пять-семь миллиметров толщиной и плотно без промежутков, устилаю дно. Каждая монетка картофеля, на треть должна сверху наехать на соседнюю. Получается этакая картофельная чешуя. Затем солю слой картофеля, добавляю немного приправы сугубо для картофеля.
Далее, из куска нежирной свинины, вырезаю по всей длине колбаску мякоти, толщиной или диаметром четыре-пять сантиметров, чтобы волокна мяса были продольные по всей длине. И этот брусок, нарезаю острым ножом поперёк на биточки, толщиной пять-семь миллиметров. Полученные мясные кусочки с поперечной формой волокон, кладу в отдельную ёмкость, где мясо солю и добавляю мясную приправу, всё хорошенько перемешиваю. Затем плотно, с небольшими промежутками укладываю мясо сверху на картофель.
Третьим слоем будет обыкновенный лук. Овощ чистится от кожицы и режется кольцами толщиной три-четыре миллиметра. После этого плотные кольца нужно разделить на составные луковые слои в форме буквы О, и укрыть ими сверху весь слой мяса. Получится как будто слой кольчуги.
 Следующий слой необычен и кардинально отличается от классического рецепта. Уже не помню, из чего нужно сделать этот слой по рецепту, но, когда я готовил это блюдо впервые, под рукой оказались только квашеные огурцы, домашнего посола. Итак. Каждый огурчик режется поперёк острым ножом на монетки, толщиной примерно два миллиметра и кладётся на слой лука, чтобы получилось соотношение огурцов и пустого пространства, примерно пятьдесят на пятьдесят. Далее, режется три зубка чеснока, также поперёк, толщиной пластин в один миллиметр, и кое где хаотично кладётся на лук и огурцы. Потом, беру приправу греческие травы, и слегка посыпаю верхний слой.
Затем на огурцы делается не слишком густая майонезная сетка. И вот, последний слой подкрался незаметно. Для самого последнего слоя нужен твердый сыр, грамм 150, который я равномерно натираю на крупной терке и посыпаю блюдо. Теперь можно запекать!
Плотно укрываю верх формы для запекания пищевой фольгой, и ставлю в заранее разогретую духовку. Как правило, саквояж минут сорок запекается в фольге. Затем я удаляю фольгу, и при той же температуре продолжаю запекать блюдо до визуальной готовности. Верхний слой должен получится в меру румяным, лук желтовато-коричневым, сыр без следов пригорания. Для контроля готовности, после удаления фольги, желательно каждые пять минут навещать вкусного друга в духовке. Бон аппетита!
Как и всегда, саквояж получился очень красивый и румяный. Я накрыл стол, пригласил сестру и племяша на кухню, подарил Миле коробку шоколадных конфет и двухцветную розу. Добрыня получил от меня детский магнитный конструктор и яичко киндер. Понюхав розу и окинув взглядом стол, сестра обрадованно улыбнулась и поцеловала меня в щёку, и мы крепко обнялись. У меня в тот момент чуть слёзы из глаз не прыснули, настолько я был растроган нашим примирением! Хотя обычно, мы мирились с сестрой без всяких громогласных извинений, в который раз проезжая кочки и ухабы совместного проживания и быта. Это примирение, пожалуй, было особенным.
 Жизнь снова продолжила свой неумолимый бег. Я, как всегда, проводил массу времени в своей берлоге, изучая матчасть и компилируя готовые скрипты и шаблоны поведения алгоритмов оптического шумоподавления. И конечно испытывал на практике результаты труда.
Первый курьез случился дома. После долгих, безуспешных попыток, я вдруг успешно запустил оптическое шумоподавление и пройдя по квартире, на месте Добрыни и Милы, увидел обычную обстановку мебели и стен. Хотя слухом я четко улавливал их голоса и точно знал, что в комнате они есть! Снял очки, одел, ущипнул себя за локоть!
- Ай!
- Ура, всё работает!
И тут мне на радостях приспичило по-маленькому. Уткнувшись пятаком в прямоугольник смартфона и провалившись в анализ успешных скриптов и цифр, я машинально открыл дверь в туалет, и на ходу снимая штаны, сделал шаг навстречу белому, скучающему унитазу. Как вдруг услышал ошарашенный женский голос.
- Серьёзно?!
Уже точно не вспомню, но кажется в тот момент я тоненько вскрикнул от неожиданности. Срочно подтянув штаны обратно наверх и скрывая неглиже, я скомкано извинился и выскочил из кабинета, занятого невидимкой. Оказалось, что к сестре в гости пришла подруга Екатерина. А я с головой погрузился в омут программирования кукушки, что этого попросту не знал и конечно не заметил гостью в нашем доме. Оптическое шумоподавление сработало идеально, и на месте Кати я мельком увидел пустой унитаз. Было крайне, жутко стыдно. Сама же хорошенькая брюнетка Катя с карими глазами, уходя, многозначительно улыбалась сиреневой губной помадой, искоса поглядывая в мою сторону. Точнее в сторону моего невиновного паха. Словно говоря – я знаю, я видела! Обидно то, что я в ответ ничего увидеть не смог, по вполне техническим причинам. Я посмотрел на плотную, округлую фигурку Екатерины и грустно вздохнул, увидеть там, было много чего интересного, однозначно!
Глава 3.
После домашней неудачи с Катей, я принял кардинальное решение - не одевать очки дома. Каждый раз, выходя на площадку тестового стенда, который называется – планета Земля, я ощущал себя не Гарри, конечно, но уже почти Поттером. Кукушонка я включал лишь в среде множества людей, чтобы сразу увидеть результат его работы, созданный моими усилиями. Алгоритм работы оказался удачным. Спустя примерно пол секунды работы прибора, все видимые люди исчезали из поля зрения. На их месте оставались едва заметные квадратики из кашеобразной мозаики, мимикрирующей под задний фон. Но однажды, случился второй случай, форс мажора.
Я шел к метро Комендантский проспект, чтобы получить посылку с винтажными наушниками Sennheiser. Настроение было приподнятым! Улицы казались похожими на пустыню - никого из людей поблизости не было. Как вдруг я ощутил смачный удар по корпусу и оказался на земле. Головой удариться не успел. Облаков в этот день не было. Серое, безбрежное небо заполнило мой взгляд. Я лежал ничком на земле.
-Ты чего, слоник, рамсы попутал?
Голос исходил из частично беззубого рта человека, с жуткой наружностью, который смотрел на меня сверху вниз. Яркие от гнева синие глаза, коренастая фигура, жилистая шея. Я молча лежал и анализировал происходящее, словно веб камера, которой на секундочку стало абсолютно всё пофиг. Ныло правое плечо. Кукушонка с лица словно сдуло.
Я принял положение сидя. Слева, на земле, лежал пакет с логотипом местного супермаркета. Из него рассыпались два пакета с молоком, московский батон, пачка вермишели, банка рыбных консервов и шоколадка. Понимание пришло сразу – я врезался в дядьку.
- Задумался о невесте, слушай, извини! – промямлил я.
Извиняться перед другими людьми было для меня вполне приемлемо. Перед родными или родственниками, почти никогда!
- Вот же басурман! – пророкотал коренастый мужчина.
Я помог ему собрать упавшие на землю продукты обратно в пластиковый пакет. Затем подобрал свои очки, одел их и зашагал дальше. Кукушонок на удивление работал, несмотря на жесткое падение. Но я его выключил, потому что ситуация могла повториться, и кто знает, будет ли она также безобидна.
Уже дома, я внес корректировки в получаемые образы, и дополнил базу подмен несколькими шаблонами. Первой заготовкой была моя любимица Годзилла! Второй, урны для мусора. И уже ложась спать, я подумал о даче, и четким порывом увидел позади дачного домика, две синие садовые бочки.
- Эврика! – я даже подпрыгнул на постели!
Третьим шаблоном получились садовые бочки.
На следующее утро, я снова вышел на тестовую прогулку. Кукушонок включался быстро, примерно за одну секунду. Я сразу переключил визуализатор подмен на режим номер три. Как же стало здорово! Полное отсутствие людей и машин! Вокруг, куда ни глянь, плыли словно на магнитных подушках, синие садовые бочки! Красота!!
На душе значительно полегчало. Взгляд отдыхал и царствовал, не замечая никаких препятствий и знакомых лиц. Я внутренне ликовал достигнутым результатам, хотя и решил не делиться этим шаблоном с Санчо и тем более с сервером корпорации. Это будет моя личная, особая тайна.
Для пущей проверки эксперимента, я решил проехаться в метро и городском транспорте. Спуск на эскалаторе, был настолько смешным, что я едва не засмеялся во весь голос. Прямо конвейер садовых бочек, одинаковых и ненужных, одновременно. Хорошо, что сдержался, иначе могли упрятать в психбольницу за подобное. Быть может. Также я заметил, что в строении бочек не было различия между мужчиной и женщиной. На ходу подправив строки кода, я хмыкнул! Женские садовые бочки теперь имели явно очерченную талию. А мужские садовые бочки, были похожи на трапецию. Отличный результат!
Проехавшись с полным вагоном бочек до конечной и обратно, я вернулся домой. Организм ощущал моральный отдых, от повседневности и рутины. Бочки стали переломным моментом в тестовом отпуске. Взгляд ликовал, как будто выиграл путешествие на другую планету, где население составляли садовые бочки, где не было ни единого человека вокруг, мир мечта для программиста!
А вот поездку в наземном транспорте, затеял зря. Специально, в час пик, я сел в переполненный автобус, с заранее включенной кукушкой. И сразу, я очутился в консервной банке с множеством пластиковых ёмкостей, которые толкались, давили со всех сторон, и даже ругались матом. Одна синяя бочка, протиснулась ко мен, и словно Джедай, силой мысли телепортировала в воздухе валидатор. Коснувшись банковского прибора своим проездным, я подарил садовой бочке плату за проезд. Смеяться не хотелось, хотелось поскорее вырваться на свободное от давки пространство и во весь голос замяукать. Гневно, басом. На следующей остановке, я сошел. Сердце бешено колотилось в груди, отходя от неприятных ощущений. Живот хотел пить. Мозг требовал покоя. Я всерьёз задумался о сне и зелёном чае.

Глава 4.
На фоне глубокой зелёной листвы, одиночка алый лист с разноцветными прожилками, освещался ярким, узким солнечный лучиком. Электронный затвор едва слышимым звуком, просигнализировал спуск. Неспешно прогуливаясь по осенним аллеям Крестовского острова, я фотографировал природу. У меня была свежая беcзеркальная камера Fujifilm и древний японский макро-объектив Vivitar.
Несколько часов назад прошел небольшой дождик, и повсюду на листве сверкали бусинки кристально чистых росинок. Именно они и были лакомым куском моего макро-тортика фотоснимков! На деревьях сновали белки, чирикая по-своему словно птички. Но снять красивых юрких животных на объектив с ручной фокусировкой, было очень трудно. Поэтому я делал массу кадров, в надежде что хотя бы один, будет в фокусе.
Пути дорожки совсем запутали меня, и я сбился с ориентации в островном пространстве. Я никуда не спешил, в резерве оставалось еще две недели тестового отпуска. Шаги привели меня к звукам живой музыки. Я выключил камеру и спрятал её в жесткий кофр. Одел кукушонка, включил. По левую руку, высилось небольшое белоснежное в старинном стиле. Напротив здания был небольшой асфальтированный участок, похожий на маленькую круглую площадь. На границе асфальта, жил своей жизнью полукруг из деревянных скамеек. На некоторых скамьях, по двое и трое, сидели садовые бочки. Послышалась знакомая музыкальная композиция.
Я и не заметил, что сбоку здания сидит оркестр. Несколько духовых - трубы, флейта, небольшая ударная установка. Все эти инструменты словно парили в воздухе, некоторые исходили из широких бочек. Бочки были практически неподвижны. А вот инструменты совершали различные по амплитуде и геометрии движения, в основном плавные. Вдруг, я ошарашенно замер. Бочки, отдыхавшие на скамейках, спешились, разбившись по две, и принялись вальсировать. Я стоял и не верил своим глазам! Но это было реальным как никогда.
Позади себя я услышал:
 – Молодой человек, можно вас пригласить?
 Я резко обернулся на сто восемьдесят градусов. Позади меня, стояла женская бочка с мелодичным, приятным голосом. Мой ответ застрял в горле. Внутри словно похолодело. Сфинкс. Окаменел.
К моим ладоням прикоснулись две тёплые, мягкие, невидимые человеческие конечности. Словно дрожь пробежала по моим венам. Изысканным ветром. Наперегонки.
Я ответил, едва ощутимым сдавливанием невидимых ладоней, и повел бочку к остальным вальсирующим садовым сосудам. Я захотел было на ходу переключиться в режим реального образа, но было поздно, мои ладони самопроизвольно опустились бочке на талию. Талия была плотная и подвижная, с элементами мягкости и упругости. Обонянием я уловил приятный запах цветочных бутонов и ещё другие, незнакомые запахи духов. Внутри меня что-то зашевелилось. Мои руки оптически исчезли в синеве пластика. Было впечатление будто мужские конечности вошли в другое измерение. Танцующие садовые бочки, амплитудой движений были похожи на бой церковных колоколов.
Мне вдруг неожиданно вспомнился вечер из далекого, июньского прошлого. Пионерский лагерь Таврия, что на Кинбурской косе, в Херсонской области. Дискотека первого отряда. Девушки с одной стороны, мальчишки с другой. И между ними сплошной вакуум. Танцующих пар очень мало. Лишь самые решительные танцевали белый танец. Тогда. В четырнадцать лет.
Время танца незаметно пролетело. Бочка с приятным запахом, незаметно покинула мои объятия. Я опомнился от старинных воспоминаний, и первым делом отключил кукушонка.
 - Оптическое шумоподавление выключено, - возле ушей, едва слышно сказал синтетический голос кукушонка. Картинка кратковременно затемнилась, и появилась вновь, яркая и настоящая. В нескольких шагах от меня, стояли около пятнадцати мужчин и женщин среднего и молодого возраста. Они все улыбались друг другу, некоторые обнимались. Половина примерно людей направилась обратно к скамейкам, и не спеша усаживалась на свободные места для отдыха. Остальные ушли по тропинкам, в разные стороны. Мой взгляд пытался найти бочку-женщину, с которой я только что танцевал вальс. Но сейчас здесь были только люди.
На меня никто не смотрел. Мне никто не улыбался. Я фонарный столб. Дерево. Ну зачем девушке пялиться на столб или дерево?
Мой взгляд пробежался по незнакомым лицам, задержавшись на каждом для анализа, на несколько микросекунд. Две молодых девушки покинули круг танцующих и уселись на разные скамейки. Достали телефоны и пропали в трясине.
- С которой из них я только что танцевал?!
Не найдя ответа, я в сердцах ударил ногой по стволу ближайшего взрослого ясеня! В большом пальце болью заныла обида. Раздосадованный и злой, я быстрым шагом пришел домой, молча протопал в свою комнату и закрылся на ключ. Не раздеваясь, грузно плюхнулся на кровать и закрыв глаза, загрустил. В груди словно натянули невидимую пружину, в области сердца было неспокойно и больно.
- Я дерево. - Я дерево. Шептал я одни и те же слова, пока не уснул.
После танца на Крестовском, я впал в депрессию и варился в харчо разочарований. Мне уже год не доводилось встречаться с женщинами, по причине моей стеснительности. Вальс, был таким классным шансом познакомиться с женщиной или девушкой! Причем выбрали меня, значит была хоть какая-то визуальная симпатия! И тут вмешался “кукушонок-2”, а точнее придуманный мной шаблон.
Целыми днями я загорал на диване, укрывшись флисовым пледом, хотя в квартире не было прохладно. Я досконально изучил квадратное лицо потолка. Глаза бесцельно смотрели ящик, хаотично бегая и прыгая по телевизионным каналам. Больше всего моему разуму, именно сейчас нравилась реклама. Создавалось впечатление, будто актеры живут на другой планете, где все друг другу улыбаются, где люди вежливые и бескорыстные, а еще очень изобретательны, постоянно поют песни и пляшут от счастья, делятся туалетной бумагой и лекарствами, советуют крем от геморроя, усердно вычищают горы грязной посуды, ходят по квартирам и суют под нос порошок для стирки, тестируют презервативы, зачем-то при соитии спрятавшись под одеяло.
В пятницу, я не появился на работе, для сдачи недельного отчета. На работу сообщил, что приболел и лежу с простудой. Никто не возражал, и это слегка меня обрадовало. Кукушонка я больше не включал, никогда.

Эпилог.
Двести дней спустя.
Яркий солнечный свет, спустя восемь с половиной минут после своего рождения во Вселенной, согрел розовым пледом мои закрытые веки. Сидя на крохотном крыльце, на выходе из бани, я блаженно отходил от душной парилки, излучая равномерное облако парообразных испарений H2O во все стороны света. Ранняя весна в этом году была очень солнечной и юной. Чирикали выжившие птички. Небо сегодня радовало синим взглядом и безоблачным апломбом. Белый снег, который всю зиму царствовал на улыбке скандинавского севера, сегодня утром покинул свои бывшие владения. Три дня назад его соблазнила юная Марта, и белоснежный заповедник мух, по-настоящему влюбился в юную деву. Он влился собой в весеннее тело, чтобы зачать красное, благодатное лето. Примерно такую нано сказку, я только что красочно представил в своём бурном воображении.
Садовых бочек на участке не было. Я недавно заменил их на капроновые кубические ёмкости. Чтобы память – сильнейшая часть человеческой стратегии выживания, не кусала меня каждый раз, когда я живу на даче! Хотя именно она, якобы ненароком, конечно же вспоминает тот фантасмагорический вальс на Крестовском острове, при любом удобном случае. После месяца тестирования кукушонка, мне понадобилась помощь коньяка и глобального уединения, чтобы забыть ломавшие разум моменты странного бытия, в котором я был единственным человеком в городе, куда ни посмотри. Но именно вальс с бочкой, доконал и без того расшатанные нервы. Это был переломный момент в моей жизни.
Дальше нашего отдела, образец под названием кукушонок-2, так и не прошел. Проект закрыли сразу после нашего тестирования. Хотя ходили упорные слухи, что образец за немыслимые деньги выкупила военная промышленность нашего государства. И я охотно поверю в эту чушь, потому что иной чуши та тот момент просто не было.
В округе было тихо и безлюдно, словно это не садоводство, а человеческая клетка во вселенском зоопарке на отдалённой планете. Я машинально потянулся к несуществующим очкам на моём лице, и расслабленно улыбнулся – я в реальности! Привычку щелкать переключателем оптического шумоподавления, я почти искоренил, но порой она ещё брала верх над моими рефлексами.
На крыльце, позади меня, послышались мягкие шаги банных тапочек из плотного фетра. Я сфинкс, меня здесь просто нет. Шучу конечно! Большой мартовский кот грелся в лучах оранжевого солнышка, щурясь и урча от удовольствия. К моей спине прикоснулась выступами горячая, рельефная молодая женщина, в кремовом банном халате. В местах токовой связи, стало гораздо теплее. Не оглядываясь назад и не открывая глаза, я обнял её за талию, и крепко прижал к себе. Затем разгорячённым бризом, медленно поцеловал её ладонь с внутренней стороны. Тонкий запах дегтярного мыла. Губы согрелись одновременно с моей душой. Всё-таки благодаря кукушонку, пусть и курьёзно, но я познакомился со своей драгоценной женщиной, которую очень люблю и дико обожаю!
Екатерина погладила второй ладонью мой хохолок на макушке, и попыталась прижать его к остальной прическе. Тщетно. Я незаметно для неё улыбнулся. Попытка была, и это очень приятно!
Но, даже в такие моменты бытия, мне параллельно вспоминается вальс. Танец с синей пластиковой бочкой, с запахом пачули. Безлюдный мир пустотелых цилиндров. Пустыня ада, наполненная однотонными бездушными попутчиками. Продолжать можно до бесконечности.
Однако, опасные игрушки я тестирую. Опасным игрушкам, я отдаю часть своего разума. Не становлюсь ли я ключом, к никому не нужным переменам? А может хватит? Ещё немного подумаю и возможно завтра же напишу по собственному. Такую садовую бочку как я, везде возьмут на работу.
Цепочку моих внутренних рассуждений прервали нежные, страстные губы моей невесты. Словно вальсируя, я увлёк молодую девчонку в ольховый предбанник, где наши одежды снова очутились в невесомой постели гравитации. Кремовый банный халат Екатерины, упал последним, сверху.

Конец.