de omnibus dubitandum 119. 53

ЧАСТЬ СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (1918)

Глава 119.53. КОЛЛАПС...

1-й Съезд народов Терека. К столетию братоубийственной войны

    В конце 1917 – начале 1918 года все отчетливее наблюдалось неспособность Терского Войскового правительства и руководителей Терско-Дагестанского правительства хоть как-то навести порядок в Терской области. Тревога, смятение и недовольство охватили самые широкие массы терского казачества. Отсутствие твердой власти в условиях набиравших обороты межнациональных конфликтов грозило перерасти в кровопролитную войну на полное истребление между чеченцами и ингушами с одной стороны и казачеством с другой.

    Недоверие к Войсковому правительству неспособному навести порядок, привело к тому, что уже к концу 1917 года в некоторых станицах граничивших с Чечней и Ингушетией вместо правлений и атаманов были избраны военно-революционные советы и комитеты.

    Значительная часть казаков-фронтовиков, под влиянием агитации стала склоняться к мысли, что настала пора покончить раз и навсегда с обособленностью казачества, с его войсковой организацией с чуть ли не пожизненной службой, которая отвлекала от ведения хозяйства.

    Уставшие от трехлетней войны, ожесточившиеся в непрерывных вооруженных столкновениях с чеченцами и ингушами, изверившееся в возможности добиться чего-нибудь путем мирных соглашений, казачество видело выход, прежде всего в сокрушительном военном разгроме Чечни и Ингушетии. Ради этого они готовы были пойти на соглашение с Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и даже на признание центральной Советской власти.

    Подобные настроения, метко охарактеризованные потом как «стратегическое приспособление к большевизму», поддерживала и распространяла и часть казачьего офицерства. Примкнувшие, а кое-где и сами создавшие станичные и отдельские военно-революционные комитеты казачьи офицеры были твердо убеждены, что призыв к войне против Чечни и Ингушетии не только вновь сплотит все казачество вокруг своих командиров, но будет горячо поддержан и иногородним населением.

    Происходившие в конце декабря — в начале января съезды пред­ставителей казаков и иногородних Сунженского, Кизлярского и Моз­докского отделов еще более укрепили уверенность в том, что война против чеченского и ингушского народов будет морально и материаль­но поддержана большинством населения области.

    В январе 1918 года руководители военно-революционного совета Сунженской линии обратились в ревком Моздокского Совдепа с просьбой обсудить вопрос «о борьбе с чеченцами и ингушами». Однако при обсуждении этого вопроса представители Моздокского Совдепа и ревкома заявили, что «Моздокский Совет будет бороться за мирное урегулирование вопроса. При этом они предложили для обсуждения создавшегося положения созвать  общеобластной съезд народов Терека».

    Таким образом, возникла идея — созвать Терский областной съезд для орг­низации новой законной власти в Терской области, способной взять на себя ответственность за развязывание войны про­тив Чечни и Ингушетии. Инициатором созыва такого съезда выступил созданный еще в декабре 1917 года  в Моздоке военно-революционный совет, руководимый полковником Т.М. Рымарем и сотником М.А. Пятирублевым.

    В середине января 1918 года полковник Рымарь от имени 28 членов Моздокского военно-революционного совета обратился ко всему населению Терской области с воззванием послать делегатов к 25 января в Моздок на областной съезд, на котором будет создана «единая всеобщая власть для всего края».

    И хотя в воззвании прямого призыва к войне против чеченского и ингушского народов не было, тем не менее, съезд созывался без них. Это прямо указывается в другом документе – «Программе организационного бюро по созыву съезда».

    Так, в «Программе» говорилось, что «Участвует в съезде все население Терской области: казаки, крестьяне, воинские части, рабочие и все трудовые народы, кроме племен, восставших против мирных граждан, нагло попирающих права и законы и не желающих жить дружно с прочими жителями».

    Воззвание Моздокского военно-революционного совета произвело сильное впечатление на все слои населения. Призыв собраться на съезд и вместе организовать единую для всего Терека революционную власть — все это с энтузиазмом вос­принималось и в казачьих станицах, и в аулах, и в селениях Осетии, Кабарды, Балкарии. Перед всеобщим воодушевлением на задний план отходили выпады инициаторов съезда в отношении Чечни и Ингуше­тии.

    На первый областной съезд прибыло около 400 делегатов. Самую многочисленную группу делегатов представляли казаки. Из четырех казачьих отделов прибыло 191 делегат (Моздокский отдел представляли 76 человек, Пятигорский – 32, Кизлярский – 40 и Сунженский - 43), причем четверть из них были делегаты от иногороднего крестьянства. Из Кабарды и Балкарии (Нальчикский округ) приехало 53 депутата, из Осетии (Владикавказский округ) – 35. От иногороднего населения разгромленного Хасавюртовского округа, бывшего к моменту начала съезда уже беженцами прибыло 15 делегатов. От Советов рабочих и солдатских депутатов, а также органов городских управлений прибыло 54 делегата (от города Владикавказа – 18, от Грозного – 17, от Георгиевска – 6, от Кисловодска – 5, от Кизляра – 4, от Пятигорска – 3 и от Железноводска - 1). Воинские части были представлены 11 депутатами.

    Таким образом, в работе съезда участвовали представители почти всех народов Терской области, за исключением чеченцев и ингушей, не приглашенных по настоянию Моздокского и Сунженского военно-революционных советов.

    Накануне открытия съезда состоялось совещание социалистиче­ских фракций, на котором почти без прений было принято предложе­ние С.М. Кирова: действовать на съезде согласован­но, добиваясь не допущения войны в Терской области. Так возник «социалистический блок» — временное тактиче­ское объединение большевиков, меньшевиков и эсеров, сыгравшее решающую роль в работе съезда. В совет «социалистического блока», составленный на паритетных началах, от большевиков вошли С.М. Киров, С.Г. Буачидзе, С.Г. Мамсуров и Ю.П. Фигатнер.

    Создавая временное объединение, большевики ставили перед собой задачу, во что бы то ни стало добиться на съезде признания власти Совнаркома РСФСР без установления пока Советской власти в Терской области. Чтобы вести борьбу в этом направлении, было признано необходимым оставить группу партийных работников вне «социалистического блока» с тем, чтобы эта группа большевиков не была связана в своей деятельности условиями соглашения с меньшевиками и эсерами. Эту группу возглавили видные партийные работники С. Мамсуров, Г. Анджиевский и председатель Кизлярского Совета рабочих и солдатских депутатов Меликянц.

    25 января 1918 года в городе Моздоке начал свою работу I съезд народов Терека. Председателем областного народного съезда был избран казак, член Моздокского военно-революционного совета Дмитриенко; това­рищами председателя — Е.С. Богданов и Д.А. Бабков (делегаты Грозного), А.И. Филатов (Нальчик), В.Ф. Тронов (Георгиевск); секретарем — А.И. Сахаров (Владикавказ) и несколько товарищей секретаря.

    Острейшая борьба на съезде развернулась сразу же с момента открытия его. Социалистический блок полагал, что съезд должен не только образовать новую областную революционную власть, но и облечь ее определенной политической программой. Поэтому предста­вители блока настаивали на таком порядке работы съезда:
1) текущий политический момент — положение в Терской обла­сти;
2) организация временной областной власти;
3) земельный во­прос;
4) национальный вопрос;
5) рабочий вопрос;
6) продовольствен­ный вопрос;
7) выделение из областной революционной власти Тер­ского военно-революционного комитета;
8) создание отдельских и окружных военно-революционных комитетов;
9) избрание комиссии для организации второго областного народного съезда.

    Инициаторы же Моздокского съезда требовали, чтобы съезд только решил вопрос о войне и мире с чечен­ским и ингушским народами и организовал твердую областную власть. Все же остальные вопросы, по их мнению, выходят за пределы компе­тенции настоящего съезда и могут быть решены только местным крае­вым учредительным собранием. Подобную повестку дня поддерживало и большинство делегатов казачьих станиц и иногороднего крестьянства Моздокского, Кизлярского и Сунженского отделов, где война фактически уже шла. К ним примкнули почти все делегаты разоренных селений и хуторов Хасавюртовского округа и часть деле­гатов Грозного и Кизляра.

    На закрытом заседании 26 января съезд заслушал заявление полковника Т.М. Рымаря, председателя военной секции и командующего вооруженными силами Моздокского военно-революционного совета о том, что совет мобилизовал и подготовил к наступлению значительные военные силы и уже дан приказ о вторжении их в Чечню и Ингушетию.

    С.Г. Буачидзе от имени социалистического блока заявил резкий протест и потребовал немедленно отменить приказ о наступлении. Заявление полковника Рымаря обсуждалось очень бурно.

    В ответ на яростные призывы делегатов ряда Моздокских и Сунженских станиц к беспощадной войне против чеченского и ингушского народов выступил представитель Армейского центра Кавказского фронта большевик Шакро Палавандашвили. От имени Кавказской армии он предложил поставить ребром вопрос о мирном сотрудничестве с чеченцами и ингушами, дать телеграмму о приглашении на съезд их представителей.
Как бы подводя итог столь бурному обсуждению заявления полковника Т.М. Рымаря, съезд постановил: приказ Моздокского военно-революционного совета о наступлении против Чечни и Ингушетии отменить.

    Затем была принята резолюция, сущность которой сводилась к следующему:
1) обратиться ко всем народам Терской области с призывом принять участие в съезде;
2) немедленно направить делегации к чеченскому и ингушскому народам с предложением мирного разрешения всех вопросов, волнующих их и все народы области;
3) опубликовать и широко распространить среди населения Терской области декларацию съезда.

    Проведенное голосование по вопросу войны дало следующие результаты: 170 делегатов выступало – за мир, 130 – за войну. Уговорить казачью фракцию съезда принять участие в мирных переговорах удалось с большим трудом. Но казаки настаивали на предъявлении чеченскому и ингушскому народам двух требований: чтобы они вложили в один из банков десять миллионов рублей «в обеспечение от грабежей и насилий, которые могут причинить их абреческие шайки после заключения мира», и чтобы сдали все имеющееся у них оружие. Абсолютная неприемлемость и провокационность таких требований были ясны всем.

    С.М. Киров убедил казачью фракцию отказаться от них. Полковник Т.М. Рымарь заявил с трибуны съезда: «Если вы отменяете наш приказ о наступлении, то я отказываюсь дальше работать и слагаю свои полномочия». И добавил: «Пусть съезд сам разговаривает с теми казачьими частями, которые идут сюда, и с казачьей массой, которая изверилась в мирных средствах и требует войны». Под таким давлением съезд добавил к уже принятой «резолюции мира» еще один пункт: «Приказ о наступлении отменить, но организацию сил и мероприятия по обороне тех мест, которым угрожает опасность, поручить тем организациям, которые до сих пор этим занимались».

    Позже многие депутаты отмечали, что первые дни работы съезда проходили «под знаком провоцируемой казачьей фракцией войны с горцами». Однако вопреки  многим ожиданиям, делегаты от казачества отказались предъявить заготовленный ультиматум, требующий прекратить разорение своих станиц ингушами и чеченцами, что могло привести к крупномасштабной межнациональной войне.

    Была на съезде и группа делегатов, позиция которой не совпадала с позициями представителей Сунженских, Кизлярских и Моздокских станиц. Это, в основном, представители казачьих станиц и иногороднего крестьянства Пятигорского отдела — единственной сравнительно спокойной в то время части Терской об­ласти. Наиболее зажиточные на Тереке пятигорские станицы, располо­женные к тому же далеко от Ингушетии и Чечни, не переживали непо­средственно трагедии горско-казачьих противоречий и не проявляли особого желания втягиваться в кровопролитную войну.

    Кроме того, представители многих народов в своих выступлениях выражали уверенность в том, что съезд сыграет важную роль в судьбах многонациональной Терской области. Делегаты осетинской партии «Кермен», например, вопреки стремлению казачье-осетинского офицерства настаивавшего на военном исходе конфликта между чеченцами и ингушами, заявили, что съезд должен явиться «первым и решительным ударом по гражданской войне» и что осетинский народ полон решимости «поддержать совместно со всей демократией гражданский мир и братство народностей области». С заявлениями поддерживать мир между народами выступили также кабардинская и балкарская делегации. Большинство из них поддержало предложение «социалистического блока» о принятии мирной резолюции. В Чечню и Ингушетию от имени съезда была послана специально избранная делегация мира в составе 14 участников съезда. Делегации поручалось приложить все усилия для погашения конфликтов и пригласить представителей всех заинтересованных сторон на съезд для мирных переговоров.

    В результате популистской тактики руководителей социалистического блока, опиравшихся на делегации казаков Пятигорского отдела, кабардинцев и осетин, наиболее воинственно настроенные казачьи и горские представители на съезде оказались в политической изоляции. Видя свое поражение, они попытались организовать прибытие в Моздок своих сторонников с протестами против принятых съездом решений. Однако эта затея окончилась неудачей.

    Планы казачьих и горских лидеров добиться от съезда военным путем решить проблему земельных отношений с Чечней и Ингушетией рушились. А неожиданно большой успех своих политических оппонентов они объясняли тем, что «на съездах люди обыкновенно заражаются настроениями». Говорящий это позже, уже на Войсковом Круге VI созыва в феврале 1918 года Георгий Федорович Фальчиков признавал, что, привезя с собой наказы, объявить войну чеченцам и ингушам, казаки на съезде «…решили наказы оставить… в карманах».

    В заключительные дни работы I съезда народов Терека был поднят вопрос об установлении твердой власти в области. После долгих прений большинством голосов была принята резолюция, предложенная С.М. Кировым. В резолюции съезда народов Терека говорилось  о том, что «…необходимо прежде всего создать орган власти, способный объединить демократию Терской области и быть авторитетным для масс населения без различия национальностей».

    На седьмой день работы съезда его участники избрали временный высший орган власти – Терский областной Народный Совет. Его председателем стал левый эсер Ю.Г. Пашковский, заместителями его — А. Сомов и Е.С. Богданов, секретаря­ми Совета — А. И. Сахаров и Д.А. Бабков. Для управления делами Терской области было организовано десять коллегий: по отделу ор­ганизации и охраны общественного и революционного порядка, кото­рую возглавил С.Г. Буачидзе; по продовольственному отделу — Н. Кесаев; по отделу промышленности и торговли — И.И. Элердов; по отделу труда и по финансовому отделу — Е.С. Богданов; по отде­лу земледелия — Грига; по отделу народного просвещения — В. Кургосов; по отделу железнодорожного сообщения — Зейликович; па отделу почты и телеграфа — Ребриев; по национальному вопросу — Л. Бозиев.

    Для решения всех острых вопросов, волнующих население края, было предложено, созвать 15 февраля в Пятигорске вторую сессию народного съезда, на который пригласить представителей всех народов области. Совету же поручалось провести всю необходимую подготовительную работу, подготовить доклады и предложения по разрешению национального, земельного, продовольственного, рабочего и некоторых других жизненно важных вопросов. В то же время главная политическая проблема – провозглашение Советской власти на Тереке – на съезде решена не была.

    Моздокский съезд оказал большое воздействие на настроения подавляющего большинства населения края, в том числе и на казаков, вернувшихся с полей сражений и не успевших еще разобраться в сложившейся ситуации в Терской области.

    Как впоследствии весьма верно отмечали белоэмигрантские авторы, именно в это время в терских станицах стала постепенно вводиться советская система власти. Тогда же казаки некоторых частей, как, например, 1-го Волгского полка, 1-го Терского пластунского батальона, стали, открыто выступать за признание власти Совнаркома.