Среди заснеженных дорог

  ОН
«Не привыкай ко мне. Не надо» - он сказал это очень серьёзно и грустно. «А это возможно? Быть рядом с человеком и не привыкнуть к нему? Как можно не привыкнуть к твоим рукам, к твоему теплу? К спокойной уверенности, исходящей от тебя?» - на глаза её навернулись слезинки. Всё она понимала. Привыкать нельзя. Потому что потерять можно в любую минуту. Он это знал лучше, чем она сама – четыре месяца назад у него умерла жена. Хотя ничего не предвещало, и никто не мог этого предугадать. И он остался один. Совершенно один в пустом доме, который был построен собственными его руками; совершенно подавленный, просто уничтоженный этим внезапным ударом, абсолютно беспомощный перед своим горем. Наверное, если бы они жили плохо, ссорились, скандалили, ему было бы легче. Но они прожили тридцать лет, и всё в принципе, было хорошо. Всё по плану… Родили сына, построили дом, посадили не одно дерево. Работал он всю жизнь, и всю жизнь заботился о своей семье, постепенно теряя здоровье. После довольно бурной и шальной молодости, он стал замечательным мужем и отцом, и своей жене не изменил ни разу. (Об этом он сказал сам, но она знала, что он не лжёт. Он вообще был на редкость честным и открытым человеком). В отделение они попали вместе с женой, и лежали в одной палате, трогательно заботясь друг о друге. С его букетом болезней прогноз был неблагоприятен для него, но хуже стало Валентине. Её перевели в областную больницу, а его выписали домой. Известие о её смерти было, как гром с ясного неба. Приехал сын, который уже несколько лет жил в другом городе и работал врачом. Похороны, суета… Гроб он не открывал – не потому, что боялся, просто не хотел видеть её мёртвой. Потом оформление всяческих документов – за смерть Валентины выплатили деньги, ведь она много лет проработала врачом. Деньги эти (будь они неладны) он сразу отдал сыну… Жизнь пошла дальше… Жизнь? Сын уехал – он работал, у него была семья. Звал его с собой, но ехать в чужой город на старости лет он не хотел категорически. Проблемы со здоровьем у него были с армии – язва желудка, потом проблемы с сердцем, которые последние лет десять беспокоили его всё чаще. И вот, после этого самого ковида, и после смерти жены, сердце совсем перестало слушаться его, и отказывалось нормально работать. Несколько раз за эти месяцы он попадал в реанимацию. Его «откапывали» - ставили капельницу на несколько часов и потом он опять уезжал домой… До следующего приступа. В общем, он просто физически не мог оставаться один в этом доме, наедине с вещами, книгами, мелочами всякими, наедине с воспоминаниями о своей Вале – здесь всё было родное, но и дом осиротел без неё, и он осиротел… Есть такие люди – им надо о ком-то заботиться, и они не могут жить в одиночестве… Он был именно таким.

         ОНА

  А она давно жила одна. Правда, совсем уж одна, не так давно – четыре года, с тех пор, как умер её отец. Доченька её жила за восемьсот километров, уехала по распределению и удачно вышла замуж. Там у неё было двое внуков, горячо любимых, к которым она с радостью ездила, и которых всегда ждала в гости. Зять – добрый и очень порядочный. Приезжая, он всегда старался сделать какую-то мужскую работу – кран поменять, замок починить… Да мало ли дел в частном доме, который годами не видел мужских рук? Мужские руки были – сын… Но он давно и беспробудно пил, жил своей жизнью, и у неё появлялся, когда ему нужна была помощь. Несколько раз побывал в разных передрягах – и каждый раз она вытаскивала его, своего великовозрастного мальчика, бегала в больницу, когда он туда попадал, лечила дома. Она давно отчаялась, и не надеялась вернуть его к нормальной жизни. Нет, неправда. Надеялась, вопреки всему. Какая мать не надеется, не молится по ночам, чтобы у её детей всё было хорошо? Здравый смысл молчит, когда говорит материнское сердце. Да, сын был, но делать всю, как женскую, так и мужскую работу, она привыкла сама. И почти всё умела. Но, тем не менее, по мере её старения, и дом её постепенно приходил в упадок. Становилось всё меньше сил, да и желания, если честно. Вопрос: «Для кого?» она задавала себе всё чаще… И всё чаще думала, что надо уезжать поближе к доченьке – помочь с внучатами, пока они маленькие, да просто помочь – она ведь сама всю жизнь прожила далеко от родителей, и помощи ни от кого в жизни особо не видела. Останавливал сын – бросать его было нельзя. Брать с собой – повесить на шею дочери обузу. Ведь сама она не вечна. Одиночество не напрягало её. Скучно ей никогда не было, даже зимой, когда заканчивались огородные работы. Она всегда находила себе занятие – рисовала, вязала, читала, а потом вдруг начала писать стихи, совершенно неожиданно для себя. Писала в молодости, и неплохо писала, но жизнь как-то увела её в сторону от всех увлечений юности. Вообще, с самого детства она думала, кем же лучше стать – великим математиком или известным художником. Основную часть жизни проработала она в результате на почте, реализуя свои навыки, занимаясь с соседскими детьми математикой (на общественных началах), рисуя детские рисунки и подрабатывая чертежами – это был один из значимых источников дохода одно время. О «личной жизни» она не думала. Не сложилось – первый муж погиб, оставив её с двумя детьми совсем молоденькой, со вторым развелась, прожив десять лет. «Прививка от замужества», - смеясь говорила она, вспоминая свой весьма печальный опыт. Да и какая личная жизнь – сначала росли и взрослели дети, потом она забрала «дохаживать» родителей, которые переехали к ней из города её счастливого детства. Мама была безнадёжно больна, и прожила с ней всего год. А с отцом они прожили восемь лет, и она была счастлива, что может заботиться о нём – после маминой смерти он очень сдал, и болел все годы.
  Нет, она влюблялась. Пару раз, совершенно глупо и безнадёжно, встретившись несколько раз, а потом годами переписываясь в интернете, понимая, что всё это так… Не любовь. Влюбилась она совершенно неожиданно – заочно. В стихи. В автора стихов – необыкновенно талантливого, совершенно близкого и родного… Жившего за тридевять земель, женатого, абсолютно без всяких перспектив, но взаимно. Если бы ей кто-то сказал, что так бывает, она бы посмеялась. Но переписывались они уже полтора года, и казалось, что это навсегда… Она чувствовала, что не ошибается - навсегда. Просто их дороги не пересеклись - шли параллельно друг другу, и с этим ничего нельзя было поделать.
  Да… Валентину и её мужа она знала давно, хотя друзьями они и не были. Валя помогала ей и с отцом, и с сыном, последнего, буквально летом, за два месяца до своей болезни и смерти, уложила в больницу – ноги у парня от пития бесконечного отказывали.
  Она сочувствовала её мужу от всего сердца, но никогда не думала, что между ними что-то может быть. Позвонил он ей, когда она была у дочери в гостях, очень удивив её этим звонком. Попросил о помощи в каком-то пустяшном деле и сказал, что позвонит, когда она вернётся. И позвонил. Просьба была смешная – заквасить капусту. Почему бы и нет? Накрошила и заквасила – две банки. Потом они сидели за столом, и она пила невыносимо сладкую вишнёвую наливку, понемногу, понимая, чем это всё закончится. «Я всегда боялся, что на старости лет останусь один. Как ты прожила столько лет одна?» - вид у него был совершенно потерянный. «Хорошо прожила, нормально», - думала она про себя, ничего не произнося вслух - лучше, чем когда-либо". Единственное, что тревожило порой – приступы гипертонии и сердечко. Тот самый пресловутый стакан воды, когда не можешь даже подняться, чтобы выпить таблетки. Счастлив тот, кто, дожив до старости, сохранил здоровье. Она не могла этим похвастаться, хотя и не жаловалась никогда – всё было терпимо, в соответствии с возрастом.
  Всё произошло просто, естественно и обыденно как-то – она даже не знала, хочет этого или нет. Хотя… Конечно, хотела. Сто лет одна. Или триста?
«Давай только не будем ничего пока афишировать, - попросил он – начнут болтать… Я не боюсь ничего, просто ни к чему это». «Конечно, ни к чему», - легко согласилась она… И сбежала. Сбежала к дочери в гости, на новогодние праздники. Он звонил ей каждый день, утром и вечером. Она уже поняла, что не сможет его бросить. За время, пока её не было, он опять успел побывать в реанимации…
   Они встретились на другой день после её приезда. Она по голосу поняла, что ему плохо, и поняла, что нужна. Очень нужна. И вот: «Не привыкай ко мне. Не надо», - он говорит это грустно и спокойно, а она не может сказать ему
 – Тогда зачем? Зачем ты вытащил меня из моего одиночества? Зачем ты заставил меня понять, что мне совсем не так хорошо одной, как я думала? Что бывает здорово, когда тебя ждут, когда ты необходима, когда без тебя плохо? Я ведь знаю, что ты не полюбишь меня, или полюбишь, но не скоро, а мне нужно, чтобы меня любили, именно меня.

    Я


  Я молчу. Две слезинки. Реквием по моей свободе. Теперь я не могу тебя бросить, потому что тебе без меня плохо. Ты не любишь меня, но без меня ты не выживешь. Я понимаю это, и я тебя не брошу.
Нельзя впускать в сердце жалость. Но об этом надо было думать раньше. Ведь я знала, чем это кончится. Зная себя, зная свой характер. Уже поддавшись один раз жалости, сердце больше не слушается меня.
- Не ходи пешком! Вот деньги – приезжай на такси!
- Мне не нужны деньги, у меня есть!
- Возьми. И спасибо, что ты со мной. Мне с тобой так спокойно. Я наконец сплю по ночам…
Он засовывает деньги в сумочку и обнимает меня. Такой тёплый, заботливый, ласковый. Утром он отвозит меня домой сам, если только не сбивается ритм его больного, уставшего сердца. Пару раз нас видели его соседи, но вот на это мне как раз плевать. Пусть. После работы я еду или иду к нему, в зависимости от того, насколько устала за день или от того, как он чувствовал себя днём – это слышно по голосу. Я привыкаю к нему – и это пугает меня. Но я знаю, что оставлять его нельзя.
  Сегодня я иду пешком. Три дня были метели, заносы и ветры. А сегодня я вышла – и поразилась. Тихий снег, ни ветерка, сказочно красиво. И пошла пешком. Идти мне сорок минут – с давних пор я привыкла думать обо всём на свете, когда иду одна. Метель всё же разыгралась, и я иду навстречу снежным хлопьям, летящим мне в лицо, и думаю, думаю…
Что лучше? «Не привыкай ко мне» - сказал он. Он знает, как тяжело терять то, что дорого. Что лучше? – думаю я. Лучше иметь, и потерять, чем жить , когда терять нечего?.. Снег летит мне навстречу, отвлекая от мыслей, дорожки серебрятся под светом фонарей, небо кажется тёмным и бездонным. Эта зима похожа на сказку, давно не было так красиво...
«Ты пешком? Неисправима! – он обнимает меня – раздевайся, буду тебя кормить»…