Гайджины. Ульрих

О великом и ужасном профессоре Ханеке я слышал от Ульриха неоднократно. Это был его босс в Штутгарте. Казалось бы, где Германия, а где Япония, но и в длительной зарубежной командировке Ульрих чувствовал его тяжелую руку.

Мне было все равно, я не химик и не немец. Но химики Яцек и Митя Гольдштейн тоже о Ханеке слышали, из чего я заключил, что в их мире он был величиной.

Впрочем, важно только то, что в Японии мы с Ульрихом дружили. Потом он вернулся на родину, месяца три отсутствовал, и вдруг в рабочее время я получаю неожиданный звонок:

- Лео? Это я, Ульли! Я здесь! Приехал на конференцию! Ты как? Минута есть? Знаешь наше здание недалеко от столовой? Подходи сейчас, поболтаем. Сможешь?

Конечно, я смог. Августовский день давил влажной сорокоградусной жарой, но идти было метров двести. Внутри кондиционер, полумрак, прохлада. Расставлены стенды, вокруг них кучкуются господа в костюмах и светлых рубашках под галстуками. Химики проводят постерную сессию.

А вот и Ульрих! Ждет у входа. Мы обнялись, обхлопали друг-друга по плечам и спинам, выкрикнули каждый свои, не требующие ответов, вопросы. Потом поуспокоились, повели разговор как подобает мужам науки – германский доцент доктор Зейдель в сердечной беседе со своим уважаемым комрадом. Два европейских джентльмена в полном расцвете сил на краю Ойкумены.

Тут к нам подошел какой-то невысокий пожилой господин и что-то сказал по немецки. Ульрих повернулся к нему и с благодушно-виноватой улыбкой сказал по английски, что он, простите, чуть отвлекся, потому что встретил хорошего друга:

- Профессор Ханек, разрешите представить доктора Кряжева из России.

Мы с Ханеком почти одновременно сказали о том, как мы рады встрече. Потом он, продолжая теперь говорить по английски, обратился к Ульриху:

- Мне нужно срочно отправить факс. В этом здании связи нет. Сбегайте в административное и отправьте. Прямо сейчас. - Ханек протянул Ульриху лист бумаги.

Ульрих лист взял, пробормотал, что, конечно, все сделает, виновато взглянул на меня и вышел на улицу. Он удалялся быстрым шагом, но Ханеку этого было мало. Он выскочил за дверь и закричал Ульриху в спину:

- Бегом! Я сказал – бегом!

И Ульрих побежал. Уже не слишком молодой высокий светловолосый человек в темном деловом костюме и кожаной обуви. По влажной сорокоградусой жаре.

Мы с Ульрихом тем вечером напились. Подозреваю, что по одному и тому же поводу. Но мы о нем не говорили.