Органная прелюдия для музыкальной раковины

Органная прелюдия
               для музыкальной раковины
        Лет десять назад  мне довелось побывать на концерте  органной музыки в Кисловодске. Духовой симфонический орган  тогда находился  не в филармонии,  как сейчас, а на своем первоначальном месте,  в  музыкальной школе имени С. В. Рахманинова. Помню, перед входом в здание гостей   встречала афиша, на которой кисловодская звезда органной музыки,  заслуженная артистка России Светлана Бережная (она же - гендиректор и худрук Северо-Кавказской государственной филармония имени В.И. Сафонова) приветливо улыбалась на фоне величественного музыкального инструмента.  В концерте принимал участие и  государственный хор Калмыкии. В тот вечер большой зал музыкальной школы  был переполнен.  Люди  разных профессий и возрастов  пришли послушать органную музыку и академическое хоровое пение. Не скрою, концерт начался с опозданием (как после выяснилось, по уважительной причине).  Публика  томилась в ожидании музыкального праздника, но терпеливо ждала.  Наконец музыканты вышли к зрителям. Хористы  выстроились на сцене, дирижер и органист заняли свои места за пультом. После короткого  объявления  концерт  начался. Раздались первые аккорды,  открылись  воздушные клапаны, орган задышал, откликнулся  на  прикосновение пальцев органистки  многочисленными трубами, которые как кровеносные сосуды превратили  его  в   живое  многоголосое существо. Могучая музыкальная волна, в которой растворялась хоровое пение, хлынула в зал, заполняя пространство,  проникая  во все потаенные уголки души.  На  самом известном среди музыкантов произведении  Баха - Токката и фуга ре минор, должен признаться,  органистка  отправила меня в космическое плавание,  разгадывать тайные смыслы бытия, заглядывать в глаза вечности.  Это состояние впоследствии я назвал музыкальной телепортацией.
     Как  бы человек ни  был готов  к  восприятию  органной музыки, знакомой  ему  только по  аудиозаписям,  живое звучание величественного инструмента, самого большого и многоголосого,  все равно превосходит самые смелые ожидания.
    Думаю, что не только у меня, но и  многих, побывавших на этом концерте, этот  вечер оставил   неизгладимое впечатление.
     Казалось, устремленные вверх  трубы, наполняясь  волшебным звучанием, вступали в связь с   разбросанными во вселенной мирами и транслировали на языке музыки божественные откровения. Невольно вспомнились слова Льва Толстого: «Пропади все пропадом – музыки жалко».
     Еще в этот вечер я узнал,  что  играть на  духовом симфоническом органе - это не только выдающееся искусство,  но и тяжелая физическая работа. У органа три-четыре, а то и семь  клавиатур. Партия для рук пишется для самого большого многоголосого инструмента на двух нотоносцах   и   отдельно для педальной клавиатуры  (от 5 до  32 педалей). Органист сидит за пультом спиной к зрителям. Во время выступлений с хором и (или)  оркестром   следит  в зеркало, расположенное  в правом углу пульта, за движениями дирижерской палочки. Разметав пальцы по клавишам, нажимает в нужное время и местах на педали, как будто управляет огромной  машиной.
      Я подумал тогда, какую же  возвышенную душу и железную волю должен иметь человек,  чтобы управлять духовым симфоническим  органом и при этом руководить филармонией, в составе которой  10 концертных залов, расположенных  в четырех городах КМВ, большой творческий коллектив разной жанровой направленности (Академический симфонический оркестр имени Сафонова, камерный оркестр «Амадеус», духовой оркестр «Геликон», Филармонический хор имени Сафонова, ансамбль старинной музыки «Менестрели»; более сорока солистов — вокалистов, инструменталистов, музыковедов, чтецов).
    
     Несомненно, кисловодская филармония – это целая музыкальная планета, но у этой  планеты  есть и  обратная сторона. Среди бывших работников филармонии немало тех, кто  питает к ее  хозяйке далеко  не лучшие чувства. Не все они покидали  сказочный храм музыки  по доброй воле. Некоторые, надеясь на возвращение, даже  жаловались в различные инстанции, тратили нервы, остатки здоровья, рвали душу в поисках справедливости. Так, с обидой и  негодованием вынужден был уйти   основатель  музея музыкальной культуры  кисловодской филармонии,  член Союза композиторов России, писатель, ныне  почетный гражданин Ставропольского края Борис Розенфельд. На протяжении  40 лет  собирал он экспонаты для своего великого детища. Часть из них была подарена энтузиастами  лично  ему,  некоторые покупал на свои деньги. Музей был включен в список  объектов ЮНЕСКО.
         Я не берусь судить, насколько справедливы, целесообразны и необходимы  были  кадровые решения по  работникам, которые покинули филармонию с протестными чувствами,  но  задаюсь вопросами, на которые не могу найти ответа. Как  удается  органистке  парить в высочайших музыкальных сферах  и одновременно, следуя  жестким,  подчас жестоким,  не сформировавшимся  рыночным отношениям,  решать судьбы  коллег по цеху, увольнять после многолетнего служения,  выдавливать на пенсию, объявлять невостребованными и даже профнепригодными? 
     Как же ее  многоголосая душа,   вдохновляемая гениальными произведениями великих композиторов, уживается с суровым рыночным прагматизмом?
     Да и откуда берется время на административно - хозяйственную работу, организацию фестивалей, приемы и проводы гостей, зарубежные гастроли,  запись дисков, участие в  различных культурных общероссийских и международных форумах?  И вместе с тем - на  регулярные  репетиции, отработку и проникновение  в материал, оттачивание и доводку каждого фрагмента до максимальной  глубины выразительности?
    Откуда берутся силы и время? 
 
      А  теперь о  самом главном и наболевшем.  О восстановлении  расположенной на территории  филармонии легендарной  музыкальной раковины. Построенная  в 1895 году, уникальная  по своим акустическим свойствам   летняя музыкальная площадка, после  почти  вековой  концертной жизни,  пребывает  в  безмолвном запустении.  Хотя в 2009 году Светлана Бережная заявляла  по местному телевидению о скором восстановлении раковины, уточнив, что реконструкция  будет проходить одновременно с ремонтом всего здания филармонии». А вот что рассказывала ведущая   программы:   «Эту чудом сохранившуюся раковину называли хрустальной. При ее строительстве использовали целый вагон битого стекла - его насыпали под доски, чтобы улучшить акустику. Звуки музыки отсюда разносились по всему городу. Скоро, уверяет руководство филармонии, здесь зашумит строительная техника. Проектом предусмотрено, что раковина будет сдвинута на 16 метров вглубь площадки. Проектно-сметная документация готова. Проектировщики обещают сохранить ее облик в точности. Рядом появятся ложи для публики и два фонтана. Вода тоже улучшает звучание».
   Но, увы, что-то не заладилось.  Видимо,  реализация проекта оказалась финансово неподъемной для министерства культуры.
   В 2016 году идеей восстановления музыкальной раковины, причем в ее первозданном виде, на прежнем месте и  с использованием  по  прямому назначению,  загорелся  мэр Кисловодска Александр Курбатов.
       Инициативу нового мэра горячо поддержала спикер РФ Валентина Матвиенко. Дело тронулось с мертвой  точки.  По сообщениям СМИ, на  реализацию проекта Минкультуры  намеревалось  выделить сорок миллионов рублей.
  Городская власть  не хотела, да и не могла оставаться в стороне от реконструкции расположенного на территории города памятника культурного наследия, возращение которого с нетерпением ждут горожане. Так же, как не могла быть безучастной к  судьбе лечебного парка. Я лично знакомился с эскизами музыкальной раковины (в отреставрированном виде), выполненными по заказу администрации. Однако инициативы мэра Кисловодска по раковине  руководством  филармонии откровенно  игнорируется.  Попытки вовлечь филармонию в комплексную программу развития города воспринимаются как едва ли не  посягательством  на  ее  федеральный статус. Без удовлетворения было оставлено даже предложение о проведении в стенах филармонии  Шаляпинского сезона.   
     На градостроительном совете   представителей филармонии  просили информировать пресс-службу  города о ходе мероприятий, связанных с реализацией проекта по восстановлению музыкальной раковины. Однако филармония  не спешила делиться информацией, демонстрируя странную молчаливую неприступность. Всякие попытки вступить  в конструктивный диалог, встречались с поразительным равнодушием.   Но так долго продолжаться не могло.
     В ситуацию пришлось даже вмешаться полпреду президента в СКФО Олегу Белавенцеву. И в начале  марта этого года  КМВ с  рабочим визитом посетили министр по делам Северного Кавказа Лев Кузнецов, 1-й  заместитель министра культуры РФ Владимир Аристархов.  В  сопровождении  депутата  Госдумы РФ Ольги Казаковой, вице – губернатора – председателя правительства  Ставропольского края Ивана Ковалева, мэра Кисловодска  Александра Курбатова и других руководителей  КМВ  они проинспектировали  ряд  объектов культуры, нуждающихся в ремонтно-реставрационных  работах. Побывали и в  кисловодской  филармонии, посмотрели  залы, в которых выступали великие артисты -  Шаляпин,  Рахманинов, Рихтер.  Для высоких гостей Светлана Станиславовна даже устроила  небольшой импровизированный органный концерт.  Ну и, конечно  же, обсуждали судьбу  музыкальной раковины. Казалось, в конструктивной теплой атмосфере блокада в отношениях городской  администрации и  руководства филармонии наконец  будет прорвана и дальше  можно  идти вместе, на благо города, на радость его жителям и гостям. 
     Обращаясь к присутствующим,    Лев  Кузнецов отметил, что необходимо  обеспечить сохранность памятников  культурного наследия  не только для  горожан, но и гостей наших курортов. А вот что сказала в своей знаменитой короткой  речи  Бережная:  «Главное  - чтобы все было законно, действующая раковина была на своем месте...».  А дальше,  с улыбкой, такой же безобидной и сияющей, как на  афишах, заявила, что  концерты на летней площадке проводить невозможно, так как они будут мешать работе  органного зала, зато раковина станет музеем,  где каждый сможет ознакомиться с ее историей.  Короче,  приходите, смотрите,  любуйтесь, но никаких концертов. Это заявление не только не обрадовало, но прозвучала как приговор, ввергло в шок всех, кто мечтал о возвращении к концертной жизни архитектурно-музыкального шедевра.
     Не думаю, что Валентина Матвиенко, вернувшая  городу площадь, увенчанную великолепным фонтаном, способствовавшая реставрации целого ряда объектов культурного наследия, говоря о восстановлении раковины, имела в виду музейный вариант ее эксплуатации. Обречь на вечное молчание  музыкальную раковину,  которая  сама по себе является уникальным инструментом,  довольно странная затея.  Концертная площадка без музыки и зрителей – как фонтан без воды, без летящих в поднебесье струй.  Но  выход есть, его легко найти. Было бы желание.  В мире регулируются  движение поездов, самолетов,  а здесь все-то нужно составить расписание, в котором  два  музыкальных мероприятия проходили бы в разное время. Это не сложно еще и потому, что  летняя  площадка в основном  будет работать в период высокого сезона. 
    В итоге, как удалось выяснить, от 40 миллионов, которые собиралось перечислить Минкультуры, филармония отказалась, решив, что  "справятся  собственными силами". Однако проект  реставрации раковины до сих пор не разработан. Раковина по-прежнему пребывает в разрушительном анабиозе.  На инициативу  кисловодской  администрации,  вернуться в 2018 году  к обсуждению проблемы возрождения концертов на летней площадке, филармония ответила, что лучше сделать это в 2020 году.         Но что бы ни говорила Светлана Бережная,  общественность  никогда не смирится с превращением  музыкальной раковины  в  музей. Этот уникальный архитектурно-музыкальный инструмент, каким его описал  в своем романе «Траншея»  наш выдающийся писатель Андрей Губин,  имеет такое же  право на жизнь,  как и органный зал имени Скрябина.

Владимир Григорян