Каденция. Рассказ из сборника Городище

Виталий звёзд с неба не хватал. Хотя, когда он ещё учился в музыкальном институте, преподаватели намекали ему, что он может стать отличным композитором. Выпускник Гнесинки написал с десяток произведений, которые показывал известным композиторам, дирижёрам, исполнителям. Но кто сегодня не сочиняет музыки и, научившись трём аккордам, своими вибрациями не заполняет мировой океан звуков, иногда чудовищных, где теряются чистые ручейки действительно талантливых энтузиастов? Подающий когда-то надежды блестящий аранжировщик смирился с неудачами и удостоился работать простым гитаристом в захудалом ресторанчике. Не густо, но на жизнь хватало. Всё шло спокойно, размеренно и предсказуемо, как в скучной хроматической гамме.

Но вдруг произошла ритмическая сбивка. Его старый приятель, ставший продюсером, показал произведения Виталия одному знаменитому кинорежиссёру. Мэтру очень понравилась музыка, и он решил вставить её в свой будущий фильм.

- Виталий, это твой последний шанс! – кричал продюсер в трубку телефона. – Не упусти!

Композитора бросило в холодный пот.

Когда он приехал на встречу с режиссёром, мэтр кинематографии долго хвалил произведения Виталия и в завершение сказал:

- Я бы вам посоветовал в главную тему вставить, так сказать, каденцию. Вы, как профессионал, должны знать, что это такое. Тем не менее, напомню. М-м-м... Это яркая и неожиданная импровизация. Мне надо, чтобы основной лейтмотив всегда звучал по-разному в саундтреке. Согласны... Виталий? Так вас, кажется?

Он высунул язык, напоминающий кончик сардельки. Это очень хороший знак, как говорили близко знающие режиссёра люди. Вот когда мэтр сворачивал язык в трубочку, тогда пиши пропало.

- Разумеется, согласен! – изобразил музыкант радость. – У меня уже есть кое-какие намётки.

- Вот и ладненько.

Но никаких намёток у Виталия, конечно же, не было. Композиции двадцатилетней давности, которые режиссёр намеревался использовать, не просто наскучили автору, а по-настоящему опротивели. Ведь он играл их почти каждый вечер. Долго бился аранжировщик над извлечением из старой гармонии чего-то свеженького, но всё выходило заезженным и нафталинным. Уж он пробовал и так, и сяк, и задом наперёд, и шиворот навыворот – всё равно в целом получалась какая-то посудохозяйственная рапсодия. Вот ведь какая ирония судьбы: когда были силы, творческая дерзость, молодой задор, тогда была поставлена какая-то метафизическая стена на пути к успеху. А когда пришла усталость, некоторая апатия и возрастной цинизм – пожалуйста, двери открыты! Через неделю мук творчества музыкант совсем отчаялся. Он решил не ходить на работу, бросить всё к лешему, запить и...

И всё-таки пошёл из-за инерционной мудрости. В этот вечер ему из зала прилетела роза, слегка царапнув щёку. Гитарист устремил возмущённый взгляд в публику, ища точку запуска снаряда. За одним из столиков сидела симпатичная дама и грациозно махала ему ладошкой. В перерыве маэстро присел к ней за столик.

- Спасибо за розу. Она напомнила мне сцену из «Кармен».

- Да, я немного Кармен, - обворожительно улыбалась незнакомка. – А вы знаете, кто вы?

- Кто же?

- Вы – гений!

- Я?!

Музыкант был сражён. Он долгие годы ждал этого слова в свой адрес, да не просто ждал, а жаждал, алкал! Одна из причин развода с женой состояла именно в том, что вторая половина даже не подозревала в нём этого желания. И вот – свершилось. А не врёт ли эта особа? Но дама совершенно искренне и от чистого сердца уверяла:

- Вы рождаете такие звуки, что можно сойти с ума!

После этих слов маэстро не мог не пригласить её в гости. Он самозабвенно играл для неё несколько часов кряду, пока в стену не застучали соседи. Потом пили вино, Виталий рассказывал о своих планах и про неудачу с каденцией. Гостья заинтересовалась новым для неё словом, и композитор подробно растолковал ей, что каденция – это яркая и неожиданная вставка в музыкальном произведении.

- Я твоя каденция, - промолвила она, и двое слились в единую ипостась.

Когда музыкант очнулся, он долго не мог понять, где находится. Такой жуткой тяжести в голове он не испытывал, наверное, никогда. Мало-помалу память сложила разрозненные пазлы в одну картинку. Виталий прошёлся по квартире. Но где же незнакомка? Где долгожданная муза, неожиданно спустившаяся с небес, чтобы болото застоя превратить в полноводное озеро? Скрипнула открытая дверца верхнего шкафчика с нижним бельём, которое почему-то было скомканным. И тут у хозяина ёкнуло сердце: деньги! Он подбежал к шкафчику, где под бельём хранил неустанно пополняемые сбережения на автомобиль – денег не было. Так и есть – клофелинщица! Музыкант начал было набирать номер полиции, но бросил это гнусное дело и горько рассмеялся. Он давно мечтал о благодатной встряске, чтобы вынырнуть из трясины рутинного пребывания в сереньком слое бытия. Но это была не встряска, а настоящее избиение судьбы. Сначала удар в поддых неожиданным предложением режиссёра, затем апперкот собственным бессилием перед каденцией, крюк сбоку внезапным обретением музы, прямой правой или кросс потерей её же, наконец, кирпичом по темени пропажей сбережений. И всё это за одну неделю!

Виталий подошёл к аппаратуре и врубил электрогитару, чтобы в ней найти какое-то утешение, отвлечение или развлечение. Как-то ещё раньше гитарист ругался с женой, вернее, она с ним, и он молча ответил ей дерзким блюзовым рифом Джимми Херндрикса.

- Так ты ещё обзываться?! – возмутилась она и ушла реветь в ванную.

Вот и сейчас инструмент выдал мощный напор гневных звуков. Постепенно гнев начал меняться на иронию, рваность пассажей сгладилась, и, наконец, из динамиков полилась до печёнок пробирающая печаль, воплотившая всю мировую скорбь.

- Стоп! – удивился маэстро. – Да это же...  моя каденция! Нашёл!

Композитор приехал на вторую встречу с кинорежиссёром, и во всё время прослушивания  его новых вариаций сарделька языка мэтра не теряла свою форму. Хороший знак.