Дурак. Четвёртая часть

третья часть:
   http://proza.ru/2021/12/17/1079
 
   Последние июньские деньки 2002-го года нисколько не баловали солнечными лучами. Лишь самые настырные из них, с трудом пробиваясь сквозь густую небесную пелену, решались понежить хмурые лица горожан. Четвёртый день подряд свисали над головой бесформенные гроздья серо-белых облаков,  походившие на заснеженные горные ландшафты, за  вершинами которых безнадёжно затерялось лучистое солнышко. Несмотря на пасмурную погоду, жители Нюрнберга и его окрестностей пребывали в градусе повышенного  позитива. В Германии вовсю кипели болельщеские страсти, приближался к концу проходивший в Бразилии чемпионат мира по футболу. Завтра встречаются в финале сборные Германии и Бразилии. А сегодня, в субботу, сразятся в борьбе за третье место сборные Турции и Южной Кореи.  Из приоткрытых окон и с перил балконов некоторых домов уже повисли турецкие флаги, легонько разбавив погодное уныние ярко-красными тонами. С таким серо-белым как небо контентом и красненькими вкраплениями в него перед глазами и отложился в моей памяти двадцать девятый день июня 2002-го года - второго года проживания в Нюрнберге.

   А мы только, только с супругой обставились  выброшенным чужим антиквариатом в своей съёмной квартире, где ни в одной комнате не было ни одного прямого угла. Одни острые или чересчур тупые углы бросались повсюду в глаза.

"И кто же, интересно, проектировал и строил этот дом?" - задавали мы с супругой друг дружке вопрос в попытках всунуть в один из углов подержанный шкаф.

  "Как сказала соседка слева, похоже, что турки строили этот дом в 1957-ом году," - вспомнила супруга из разговора с югославкой из квартиры слева.

  "Да уж... Хоть мы и ругаем часто ленинградки и хрущёвки, но они, по крайней мере, все с прямыми углами и вытяжкой," - заскучал тогда я по родным хрущёвкам и ленинградкам.

    В нашем пристанище не было ни вытяжки, ни центральной горячей воды, а во время дождя сырел один острый угол так, что в первую же осень узорчатой плесенью зацвела прилегающая к этому углу стена. Чёрно-белые пейзажи Левитана цветочками зарябили на беленькой стене. "Ооо! Смотри-ка! И обои не надо клеить," - заключил я, отбирая  указательным пальцем мазок с пятнистой стены. "Да! Грибов тут ещё нам не хватало для полного комфорта!" - настороженно занюхав палец, сморщился я сразу от вони. А в ванной комнате тем временем над коротенькой пластиковой ванной-корытом подозрительно шипел и сердито урчал серый электрический бойлер. "Что за крыса Шушара распласталась тут на жёлтой стене...." - с кислым настроением вылезал я после купания из корыта, боясь удариться об бойлер головой. "Нашли куда повесить! Зачем же над самой ванной, идиоты..." - ругался я, если уж ударился. "И почему такая коротенькая ванна? И это ванна??? Чуть больше метра?  Как же в ней должны купаться взрослые люди со стандартным ростом? Куда приехал, дурак! В страну лилипутов, что-ли? Встречай Европа! Гулливер со среднего Поволжья в Германию пожаловал! Вот она Европа с её косыми углами, плесенью и бочками для нагрева воды! Тьфу ты, девятнадцатый век какой-то!" - ворчал я после принятия сложной водной процедуры. Именно сложной, потому что нужно было умудриться справедливо поделиться горячей водой из бойлера с супругой и детьми. Не поделишься - ругани не оберёшься. А коричневое лицо усатого факира в белой чалме с брошкой, торчавшего целыми днями из окна противоположного дома, нагнетало ещё больше разочарования в моих представлениях о Европе. "Ну что же он высматривает целый день из окна? Не возвращаются ли его слоны с водопоя?  Или Раджа тоскует по Зите с Гитой?" - с иронией пытался я разобраться в мыслях грустного индийца.

    Перед нашим домом вечно маячил здоровенный темнокожий рэпер с белоснежными зубами, чётко сочетавшимися с его носками в сланцах, и своим позолоченным крестом пускал солнечные зайчики в окна нижних этажей. Огромный крест болтался на толстой цепи, опоясывавшей  необъятную шею скакавшего под музыку рэпера. Мы просыпались по утрам с весёлыми зайчиками африканца, а потом и засыпали вечерами под его скороговорку по мобильнику на неизвестном языке "мумба-юмба". Без убаюкивающих речей, безпрерывным гулом доносившихся с дальнего берега слоновой кости, невозможно было и представить наше существование в этой квартире.

    И лилипуты окружали нас во всей их красе. В доме проживала пара многодетных курдских семей, где десятилетние дети были значительно выше своих родителей. "Ну и раздолье же для них нырять во время купания в этих пластиковых ваннах. Не курды, а стая проворливых дельфинов, заплывшая в Германию со стороны  Средиземноморья," - представлял я с улыбкой, как они плещутся в своих коротеньких ваннах, и поражался, почему же их так много в Германии. "Ну точно как у Высоцкого... Жираф большой, ему видней! Классно побывать в роли жирафа при своём низком росте," - радовался я, внимательно рассматривая с высока миниатюрных средиземноморских пришельцев. А от курдов и веяло иногда чем-то морским, солёненьким, когда они дружной гурьбой пробегали мимо нас.

   "Воду экономят, дельфины! Неделю не ныряли в корытах своих," - уткнувшись в солёный сквозняк, додумывали мы с супругой при встрече с ними.

  "Да-да! На машину откладывают!" - предполагал я, глубоко втягивая носом встречные потоки.

 "Пахучий и на мерседесе! И хорошо, что ни в трамвае всей ордой!" - смешили мы с супругой друг друга, вспомнив и про тот злосчастный трамвай,  скрежетавший каждые пятнадцать минут в ушах через окна нашей квартиры.

"Ваньки Купалы с большими кострами не хватает на этих курдов - экономистов заморских или приморских. Ох! И чему только не научатся люди в Германии!" - не переставал я удивляться всему после приезда.

"Тише, тише..Не шути так.. Иквизитор гнусный, татар-монгол злой!" - возмущалась в защиту курдов супруга.

 "Да нет, маленький! Я же другое имею ввиду... Чтобы они свои мокрые детские штанишки над кострами сушили, а не на батареях горячих. Ну чтобы на машину отложить... Не спускать же им деньги в тёплый воздух... А тут, глядишь и машина.." - объяснял я супруге.
"Да на кой сдались мне эти безобидные курдики! Ты что...Их обижать никто не собирается! А во времена иквизиции красавиц под видом ведьм вообще-то здесь на кострах сжигали.." - продолжал я оправдываться перед супругой. "Вот и приходится теперь таращиться на курдских и турецких черноглазок с их роскошными гривами до задов!" - хватаясь демонстративно за голову, громко смеялся я. "Нет их здесь немецких красавиц! Всё! Кончились! Их вакансии заняты! В том числе и тобой теперь - восточно-европейской красавицей, маленький!" - убеждал я супругу, оглядываясь по сторонам, но и не забывая на всякий случай и про комплименты.

   "Беречь надо своих милых.. Ценить, любить, дабы от нас не отторгались. Ведь и уведут легко, пока твёрдо на ногах не стою. Вон как турки на русских белоснежек пялятся - словно на необитаемом острове без женщин живут!" - гордился я и сразу опасался, заприметив очередной сверлящий взгляд иноземного смугляка в сторону супруги.

   "Германия - страна неограниченных возможностей! Экономно нужно относиться к жизни здесь! Будет тебе и мерседес, и фольксваген новый!" -  рассуждали и заодно успокаивали мы себя за обедом.

"А шо у вас спека в будэньки така?! Ви шо без штанив остаться хочитэ? Це ж Нимеччина! У вас багато грошей?" - напугала нас однажды соседка-украинка, когда увидела, что наши батареи в комнатах жарят на полную катушку. "Ну вот! Теперь я должен по собственной воле ещё и от холода здесь скрючиться," - завосмущался я, когда любопытная соседка, нагнав шороха с горячими батареями, скрылась за дверью. "Куда приехали, чёрт возьми!" - не мог я уже остановиться. "В пещеру каменного века???" - завёлся я как несовершеннолетний петушок.

    А 2002-ой год мы и встретили в гостях, где чуть не окоченели от холода и голода за праздничным столом. Приходилось спасаться частыми тостами за здоровье всех проживающих граждан Германии и занюхивать через раз кусочком прозрачного салями, одиноко свернувшегося на тарелочке с прошлого года. Из-за холода я не мог никак захмелеть и развязать язык, чтобы попросить радушных хозяев о подаче ещё пары кусочков салями на стол. Стеснение овладело мною за необычным застольем, в ступор вошёл я от голода и холода.

   "Но ничего... Добрые слова, обращённые друг другу, сейчас согреют нас за столом! Не имеет никакого значения оформление стола, а теплота отношений в новогодней обстановке  - вот, что сейчас является самым важным!" - пересилив себя, поборов стеснение, начал я вдруг тёплыми тостами, обращёнными к гостеприимным хозяевам нетопленной квартиры, с искусственной улыбкой расскидываться. И тепло мгновенно рассеялось по квартире с запахом не менее тёплого перегара - хоть топор вешай с шерстяными носками на крючок в дальней комнате от прихмелелой добрейшей души.

   Согрелись тогда чуток, до утра дотянули. По-особенному встретили мы 2002-ой год. Долго мы всей семьёй отогревались после новогодней ночи. А как встретишь новый год, так его и проживёшь - экономно и впроголодь..

"Здесь тебе не Россия, где праздничные столы от угощений ломятся и люди гуляют как в последний раз! В Германии вся жизнь на экономии построена! Скромно и чтобы не в последний раз гуляние-то это было. Чтобы в памяти голодной что-то осталось. Или на жадности здесь жизнь построена?" - в отчаянных дискуссиях проходили наши вечера после всего увиденного и пережитого.

   Наш райончик был полностью погружён в атмосферу неизвестной страны. "И где мы сейчас живём, маленький? Неужели в Германии?" - переспрашивал я  супругу по несколько раз на дню, погрузившись в состояние нескончаемого смятения.

   "Будь проклят тот чёрный день, когда мы за свои заготовленные на чёрный день тысячу двести марок связались с этим риелтором!" - не ленился я повторять, когда в шипящем  бойлере посередине мытья внезапно кончалась горячая вода.

"Лежу тут как сломанный кипятильник в студённом корыте и воду своим телом грею за место бойлера! Смотри, как ноги посинели!" -  жаловался я супруге на чрезвычайную ситуацию, возникшую во время купания.

"А чё разлёгся-то там в холодной ванне в позе замороженного эмбриона, Архимед в пупырушку! Плотность своих замёрзших костей что-ли изучаешь в студённой воде? Быстро окунулся за пять минут и выскочил! Что в армии не служил.." - подтрунивала меня супруга.

"Да какая плотность костей... Лежу и удивляюсь плотности иноземного населения на квадратный метр нашего райончика... Даже и костей своих от удивления не чувствую.." - содрогаясь от холода, быстро обвернувшись полотенцем, не терял я  рассудка отбрыкаться от колких высказываний супруги.

"А может в моржи податься или по системе Иванова холодной водой обливаться начать? А то лежишь иногда в тёплой воде и никак расслабиться не можешь," - выдвинул я как-то идею после купания.

"А почему не можешь-то?" - спросила тогда супруга.

"Да как почему! Лежу и думаю постоянно, что в деньгах купаюсь, а не в тёплой воде! Жрёт он, этот допотопный бойлер, уйму электроэнергии. Да ещё эта дурацкая трёхлитровая колба, что на кухне над мойкой висит и шипит, туда же расходов добавляет! Маленький, ты забыла, как та соседка недавно громко возмущалась возле почтового ящика? Ну та турчанка!  В платок завёрнутая, с пятого этажа, по-моему! Ну после того, как денежный приговор для себя из ящика вытянула в виде расчётной квитанции по электричеству!" - объяснял я супруге причины своего волнения. "А чё она хотела? На курорт, думала, приехала! Вот и купайся теперь в деньгах здесь, если дома не сидится спокойно! Видела, как наши курдики в том озере всё лето бесплатно бултыхались. Дельфины-Флипперы! За уши из воды не оттянуть!" - вспомнил я и про эти кучи иностранцев,  облепивших со своими мангалами берега небольшого искусственного озера неподалёку от нас.

"Подожди-ка! Ты ещё как-то различаешь турчанок из нашего дома - кто с какого этажа. Для меня они все одинаковые в их национальном одеянии. Они же все укутанны в платки при любой погоде. И лица-то толком не видать.." - никак не могла различить и разобраться моя супруга, кто где проживает из  турецкого населения нашего дома.

"Я наших турчанок по большущим и чёрным глазам различаю! В глазах-то в основном все эмоции эмигрантов и расписаны! В их вечно запуганных глазах..." - придумал я на ходу.

"Ух ты мой Сухов, ух ты мой красноармеец ненаглядный! С тобой и в нашей пустыне не пропадёшь! Всех ты знаешь, всё ты видишь! Надёжная опора моя.. Молодец!" - хвалила изредка меня супруга.

"А ты моё беленькое солнышко в нашей пустыне! У-тю-тю-!" - не скупился и я на взаимность. "Освещаешь наш плесневелый угол, тело и душу греешь вместо бойлера! Чтобы я без тебя делал!" - бывало ехидничал и я, подумав в очередной раз про убогость нашего жилья.

    По тысячу двести раз на дню икал, наверное, тот ушлый риелтор-украинец с позабытыми корнями иудея, подсуэтивший нам за тысячу двести марок эту дурацкую квартиру в районе "Сомали" в центре Нюрнберга. Каждую марку, изъятую из нашего пустого кошелька, отрабатывал он икотой за свой непосильный труд. Уж очень часто мелькало его незабываемое имя на наших языках в быту. Порой после пары бутылочек пива из открытого окна раздавались на всю округу мои мысли вслух от накопившихся на трезвую голову впечатлений. А сверху и снизу в это время гуляли пьяненькие молдаване, запивая малобюджетным вином тоску по родине и горькую обиду на того же риелтора.

   Разрушенный во время войны Нюрнберг  заново отстраивали и восстанавливали в пятидесятые года приглашённые в ФРГ турецкие специалисты. Вот и домысливали турецкие строители-мыслители свои углы в квартирах, видимо, так на ходу, как вздумается, лишь бы были какие, не оставляя даже место для полноценных ванн. "Радуйся тому, что есть!" - скорее с таким девизом и городили они своё комфортное жильё.

  "Ох! Какой же я дурак... Променял свою уютненькую лениградку на этот непонятный сырой многоугольник," -  нервничал я, возвращаясь после прогулки в дом турецкого творчества и зодчества эпохи возрождения Германии после Второй мировой войны.

 "Пропади всё пропадам, надо срочно возвращаться домой... Не хочу никакой мокрый и холодный угол в сердце Германии, где нет ни одного немца! Хочу к своим! Не хочу жить среди чужих мне африканцев и курдов! Они хоть и классные ребята, но не моё это и всё," - уговаривал я супругу ехать обратно, наткнувшись на очередное германское недоразумение.

"Может наладится, подожди дёргаться....." - останавливала меня супруга..

"Да-да, маленький! И восстаним мы из плесени как две птички-Феникс! И заживём здесь как в раю! Да-да, вить будем новые гнёзда по разным стрёмным углам! А знаешь, мне почему-то халва снится уже третью ночь!" - без оптизма шутил я супруге в ответ. А базарные клетчатые сумки давно приготовленные лежали в овальной прихожей и терпеливо дожидались решительного шага.

    Лишь одна молоденькая берёзка, зажатая со всех сторон бетонными многоэтажками, успокаивала меня. Гордо расскинув свои пушистые веточки с шелестящими на ветру зелёными листочками, она словно что-то нашёптывала, уговаривая меня немного подождать со спонтанными решениями, пришедшими на горячую голову. 

"Как взглянешь на эту беленькую невесточку, прикрытую зеленой фатой, так сразу родные края перед глазами всплывают," -  не уставал я повторять супруге, сильно скучая по родине.

"А я вот что вижу здесь!" - вспылила однажды супруга. "Только мы с берёзкой, по-моему, и не вписываемся в эти околодомные пейзажи," - чётко подметила она, с недоумением выглянув из окна.

 "Точно! А где ж нашей беленькой невесточке здесь жениха-то найдёшь? Среди серого бетона и плесневелых камней? А других восточных женихов тут и без пальм хватает!" - ляпнул я с ухмылкой, увидев из под прозрачных занавесок, как тот факир, торчавший минут десять назад из окна, медленно ползёт мимо берёзки в своих загнутых ботинках-скороходах как у Симбада.

"Ооо! За бананами с ананасами побрёл! Видишь, какой рюкзак большой за спиной. Во кому не повезло, так не повезло! Не найдёт он никогда здесь своё пальмовое деревце с обезьянками на нём! И куда, Ганди, приехал? Неужто тоже дурак, как и я?" - посочувствовал я тут же факиру.

   Так быстро и развенчалась сказка о великолепной Европе с её пресловутым евроремонтом и успешными немцами со сверкающей улыбкой. Возле нашего дома с турецким ремонтом околачивался темнокожий рэпер с белоснежными зубами и крутились другие личности неопределённого внешнего вида. Тогда-то я понял, что евроремонт и придумали в России, посему никаких современных евроремонтов в Германии я до сих пор не встречал.

   А хозяйкой нашего нового германского угла была гречанка фрау Циблис - владелица нескольких квартир-некондиций турецкого производства в этой округе. Таким образом и состоялось наше первое знакомство с представителями европейских народов и их бурной деятельностью в центре Нимеччины.

"Видно, вы малярами и плотниками работали у себя на родине!" - почему-то уверено провозгласила фрау Циблис, восхитившись преображением её квартиры в лучшую сторону при посещении нас по поводу заплесневелой стены. "Ничего себе, похвала какая!" - обрадовался я. Мы же ничего особенного-то и не сделали. Аккуратно обклеили стены и потолки обоями, постелили в пещере полы. Ну встроенный шкафчик я сколотил на кухне своими кривыми руками, чтобы как-то косые углы выпрямить. Ничего более. До отъезда мы с супругой никогда не держали ни малярного, ни другого инструмента в руках,
а тут вдруг евроремонт сотворили по германским меркам в этой запущенной пещере. Самим стало смешно. В жизни так и бывает... Оказавшись на дне, начинаешь от безвыходности дёргаться наверх, и сам того не замечая. А нас сразу в дешёвую рабочую силу и записали, не посоветовавшись.

   "Яволь, фрау Циблис, я и мечтал с детства стать маляром и плотником в Германии... Яволь, майн фюрер Циблис, уже бегу с валиком и ведром краски в руке... Проект "Ост" идёт по плану..И в плен брать никого не надо! Маляры из Союза Советов сами едут на работу.." - злорадствовал я про себя, разглядывая обнемечевшуюся гречанку и стараясь понять, что за комплименты она там сыпит на чуждом языке, вводя нас-дураков в заблуждение от проблем с плесневелой стеной..

   "Проветривать надо по-чаще квартиру..." - изрекла дельный совет умная фрау командным тоном. "И мебель нужно ставить не вплотную к стене, а отступая десять сантиметров от неё, чтобы воздух лучше циркулировал. Тогда и не будет плесени на стене," - продолжала рекомендовать толковая фрау дальше.

    "А лицемерия-то тут, оказывается, больше, чем чёрных пятен плесени на квадратном метре нашей стены..Эх.. От добра добро не ищут," - расстроился я, слушая с серьёзным видом абсурд, исходившей из уст европейской фрау.

 "Люди везде одинаковые с их не очень хорошими свойствами.. Что тут, что там..." - пришёл я к окончательному выводу. "И на родине любая иномарка казалась намного лучше отечественного автомобиля, пока на ней сам ездить не начнёшь и не изучишь её недостатки в действии. Да уж! И действительно, жираф большой, ему видней! Так и ничего не поймёшь, пока не очутишься в чужой саванне с обитающими там хищникам и их жертвами," - бросился я в философию после визита важной фрау. Одни сплошные огорчения кусали ранимое нутро из-за повстревчавшегося нам люда за короткий срок.

   Вляпывшись в разные истории с русскоязычными риелторами,  распространителями страховок, пылесосов, пирамид и водяных фильтров, мы с супругой не знали как очухаться от последствий, выраженных, в первую очередь, в денежном эквиваленте хлюпкого семейного бюджета. Из-за неумения культурно отказаться и по наивной доброте пришлось купить почти всё, что было в ассортименте сетевых продавцов за предоставленные ими же кредиты. С подобным в первые годы после прибытия столкнулись и другие эмигранты. Нам даже предлагали купить страховку о смерти  -  на то, что положено после чьей-то смерти оставшимся в живых близким родственникам. Жить начинаем в новой стране, а надо, оказывается, в первую очередь думать уже о смерти - как будто на войну приехал, а не в Европу. "И эта очень важная страховка!" - с пеной у рта доказывал один распространитель в пиджаке, взятым на прокат у его же коллеги по продажам. Одинаковые костюмы и речи были у них всех. Я понимаю, что смерть, как и любовь, может прийти неожиданно, но кто думает о ней в неполные тридцать три года. Хотелось же успеть почувствовать вкус Германии и увидеть другие квартиры с живущими в них немцами. Я так перепугался, когда продавец в пиджаке с чужого плеча начал мне о моей смерти говорить! "Убить меня хочет.... Смерти мне желает, бессовестный... " - засуетился я всерьёз. А торговец водяными фильтрами совсем продвинутый оказался. "Да вы что! В Нюрнберге воду напрямую из крана вообще пить нельзя!  Смерти подобно! Вместе с чайником закалькуются и ваши кишки так, что забудете через пару месяцев, как по-человечески в туалет ходить!" - такого ужаса нагнал он на нас в рекламе своего чудесного фильтра. Во время его рекламных лозунгов мои мозги мгновенно и закальковались, что я и думать начал по-другому - рационально и в пользу продавца. "Иванушка, не пей водицу из крана, а то козлёночком станешь, а не купишь фильтр, в икоте своей захлебнёшься! Ну как тот риелтор с позабытыми корнями иудея. А другого выхода у нас и нет!" - тщательно обдумав закалькованными мозгами заманчивое предложение, решили купить с супругой и этот фильтр. "Новую жизнь всё-таки начинаем. Пусть и кишки побудут малость новенькими и чистенькими. Гулять так гулять!" - плюнули мы на всё, лишь бы эти продавцы от нас за наш счёт отвязались поскорее.

   Жалел я этих продавцов на самом деле и сильно, дурак, жалел. Не от хорошей жизни занимались они нелёгким делом. Вот и пришлось купить у них на свою голову что-то. Очень гуманными были продавцы-то эти. Один за моё минус-наследство беспокоился со своей страховкой о смерти, а другой за наши кишки с правильным стулом!

"И откуда ж взялись все эти гуманоиды на нашу голову? Налетели как пчёлки на мёд со своими чувствительными и ненасытными хоботками.." - всё подсчитывая непредвиденные расходы, никак мы с супругой не могли понять, как оказались в таком беспросветном  улье.

     А утешало нас в нашем заграничном приключении домашнее общение со свидетелями Иеговы. Одна молодая пара из свидетелей навещала нас по воскресениям. Мы вместе изучали священную Библию, уютно расположившись на нашем отсыревшем диване. Во внимательном изучении Библии я и вправду находил умиротворение и покой. Дело было и не только в Библии, а в спутнице этого парня-свидетеля.
От неё невозможно было оторвать глаз.

"И встречается же такая необычная красота! То ли Библию изучай, то ли за красотой наблюдай! Ну вылитая Роми Шнайдер - австрийская Принцесса Сисси. Да уж! С такой ослепительной красотой и Библию, и Коран, и Тору вместе с множеством других священных писаний захочется в руки взять и прочитать," - сразу поднималось у меня настроение по воскресениям в ожидании визита свидетелей. А в промежутках между изучением Библии я по немецким каналам  старые фильмы смотрел. Там в телевизоре я и познакомился с прекрасной Роми Шнайдер и её блистательной героиней по художественной трилогии 1955-го года под названием "Сисси".

"Ты что там в экран уставился? Никак не оторвать тебя! Всё равно же ничего не понимаешь.. " - не могла понять супруга, почему я увлечённо смотрю фильмы шестидесятых, семидесятых годов на немецком языке. Я и на русском-то такие старые черно-белые фильмы по телевизору никогда не смотрел. Не догадывалась моя милая супруга, что необычная красота, оказывается, сподвинула меня на изучение немецкого языка и священной Библии.

 "Живут, живут они везде эти скелеты! И в шкафах живут, и в мокрых углах, и в мечтах, и даже за тобой по заграницам путешествуют... Можно же, можно же любоваться и другой красотой, когда речь о серьёзных делах заходит. И немецкий язык, и Библия - это очень нужное и важное дело сейчас.. Пусть поживут малость и мои скелеты в этом плесневелом пристанище, в этих влажных шкафах и углах. Что им будет, они ж и так скелеты... " - занимался я и самоуспокоением параллельно с изучением Библии.

   Но ослепительная красота не блуждает в сложном мире одна. За ней и свора других побочных эффектов по пятам тянется. Так по каким-то внутренним разногласиям и распался через некоторое время красивый союз наших свидетелей Иеговы. По этой причине они перестали к нам приходить. И священная Библия не удержала, казалось бы, крепкую пару - красивейшую пару свидетелей Иеговы.

   Теперь, давно смирившись со своим плесневелым многоугольником и непонятным контингентом возле него, мы с супругой сидели на кухне со старомодным гарнитуром из серии "Исчадие из прошлого" и обсуждали за чашечкой чая дальнейшие планы на светлое будущее. Взволнованность на почве абсолютной неопределённости, трудовой необустроенности и отсутствия рядом близких родственников и друзей не покидала нас и в этот июньский денёк. Из детской комнаты доносились нежные голоски лялякующих по-немецки наших детишек. Временами их тонкие голоски перекрикивал орущий из телевизора  болтливый Спанч Боб. Казалось, что в комнате играются не наши детишки, а приставучая американская
губка-пропагандист раздаёт им там свои немецкие указания и советы. Кроме того, в сладком детском ворнякании прослушивались странные междометия,  напоминавшие мне знакомый восточный язык. Терзало сердце то, что в их речи после полгода садика не было уже русских слов.

   Допив чаёк, я засобирался на свою подработку. После всех  расходов социального пособия еле-еле хватало на минимум семейных потребностей. Но очень хотелось иногда сводить детишек и в Макдональдс, и в зоопарк. Для таких редких мероприятий требовались небольшие излишки в бюджете. А счастливые глазки детишек при распаковывании симпатичных игрушек, прилагавшихся к некоторым детским меню в Макдональдсе, хотелось видеть и видеть всё чаще и чаще. Ради таких светлых моментов и стоило жить! Поэтому пришлось мне в качестве подработки устроиться доставщиком пиццы в одно азербайджанское кафе, где итальянскую пиццу готовил молодой повар-индус.

 - Интересно, и что за итальянская пицца такая, в производстве и доставке которой не учавствует ни одного итальянца? - благословляя меня в путь-дорогу, переспросила напоследок супруга.

- А знали бы клиенты, кто им доставляет пиццу! - расхохотался я, завязывая шнурки на кроссовках. - Сам его величество Татаро Казанова, подданный Казанского Ханства! Что только не бывает в Германии! - резво привстав, я быстренько тёмнул в щёчку игравших детей и супругу, и побежал вниз к машине.

- Не забывай, что сегодня турки с корейцами играют за третье место! А ты и посмотреть, жаль, не сможешь из-за работы! - успела крикнуть супруга мне вслед.

- Ай! Да эта игра меня абсолютно не волнует! Вот завтра бразильцы против немцев! Другое дело! - прокричал и я при выходе из подьезда супруге в ответ.

    Внизу меня дожидался мой красненький опелёк.  Преданный и видавший германскую жизнь малюсенький опель-астра как раз по-случайности и вписался своим цветом в турецкие мотивы этого футбольного дня. А у тротуара над опельком свисали с нижних окон турецкие флаги, словно  показывали мелькавшей на ветру краснотой, кто в нашем районе хозяин и за кого нужно сегодня болеть.....

Продолжение следует: http://proza.ru/2022/02/04/575