Галина Александровна Пануева и 20 апреля 1963 года

Приближался день окончания иститута, которого мы, честно признаться, ждали с грустью. Мы понимали, что придется расстаться,  и представить себе это было невозможно.

В преддвери своего дня рождения я сидела а Кабинете литературы и грустно смотрела в учебник. Галина Александровна Пануева, заметила это и с только ей присущей иронией спросила: «Сперанская, что это с вами случилось, откуда вселенская грусть?» Я посетовала, что отмечать день рождения в общежитии не дадут, а больше идти некуда. И каждая из нас вернулась к своим делам.

Галина Александровна – это отдельная институтская песня. Знакомство с ней было курьезным. Как-то мы, вновь испеченные студенты, решили позаниматься после занятий и стали искать свободную аудиторию. Оказалось, что это очень затруднительно. И вдруг нашли, не заметив из-за ее большого размера, что в последнем ряду кто-то сидит. Мы начали располагаться, когда услышали голос: «Но я здесь занимаюсь.» На что я заметила: «Вы одна, а нас много.»

Из-за стола в последнем ряду поднялась женщина, молча пошла к выходу, смерив нас прищуренным ( а нам показалось, презрительным) взглядом. Это потом мы узнали, что близорукая Галина Александровна редко носит очки, а щурит глаза, да и имя ее мы узнали позже.

А в том момент мы были смущены, но шанс остаться в аудитории не упустили, хотя кто-то заметил, что мне теперь не сдобровать.

Через короткое время мне пришлось зайти за учебными материалами в Кабинет литературы, и я увидела за столом завкабинета уже знакомое мне лицо. Я смутилась, а она с таким же прищуром произнесла: «Так это вы и есть Сперанская?»

Мы стали друзьями на всю жизнь, переписывались, когда я уехала, во время всех приездов в Иваново я бежала в знакомый дом, где меня принимали как родную. И до сих пор на самом почетном месте в моем доме стоит самовар семьи Пануевых, подаренный мне в один из приездов.

Через пару дней после моей «жалобной песни» Галина Александровна подошла ко мне и сказала: «Есть дом, где можно собрать всю вашу компанию, но это потребует усилий».

Оказалось,  что на одном участке в центре города стояло два дома: Галины Александровны и ее мамы, а в глубине – дом дедушки и бабушки, на который мы не обращали внимания. Они давно умерли, дом был в запустении и, чтобы воспользоваться им, надо было просто сделать уборку.

Я помчалась в аудиторию и сообщила «нашим» новость, народ восхитился возможностью, договорились о времени сбора. И на следующий день отправились на «субботник».

Не помню на какой стезе трудился Алька, но стихи его точно передали настроение момента:

               

                Алик Таганов, апрель,  1963. Дом Пануевой

 
Пришла весна, мы окна моем.
Мы в этом старом тихом доме
Свой новый звонкий мир откроем.
В последний раз итожа массу дней,
Мы соберемся здесь на свой прощальный ужин,

В последний раз посмотрим на друзей,
Печальный плач на ужине не нужен.
Мы твердо верим –  через много дней
Гостеприимный дом опять откроет двери,
Мы, поглядев в глаза своих друзей,

Увидим верность нашей прежней вере.
Хозяйка как всегда улыбкой встретит,
Прищурив близорукие глаза,
Начнет расспрашивать, как мы живем на свете,
И нам не трудно будет рассказать.

Ведь нас всегда здесь понимали с полуслова,
Любили здорово, прощали многое,
и каждый раз, сюда ворвавшись снова,
мы лечим встречами свои тревоги.

И как всегда начнет ворчать шахиня,
чтоб лишний раз суровость показать,
но выдадут задорные, родные,
такие нам знакомые глаза.

Мы вновь уйдем, а дом нас будет ждать,
и при разлуке будет много смеха,
и право же не стоит унывать,
ведь дружбе нашей годы не помеха.

Мы очень, очень верим в нашу встречу,
Мы встретимся во что бы то не стало.
И вот в такой же синий-синий вечер
Содвинем разом звонкие бокалы

               
Вечер 20 апреля 1963 года прошел великолепно. Конечно, была и Людмила Анатольевна, которая произнесла много добрых слов и  сказала, что верит в нас. А мы знали, что и любит.