Сценарий Звезды над Урманом 513-543 часть

Предыдущая страница: http://proza.ru/2022/01/15/1086


513. Инт. ПЕЛЫМ. Изба князька Юрия Кондинского.

Князь Василий Кондинский, вбегает в горницу.

          Василий Кондинский
– Ты что натворил, последыш? Ты есть погибель рода нашего! Кто тебя надоумил, полоумного, на обоз нападать со своими татями? А ты знаш? Что один татарин живым в руки Ивановы достался? Что пред смертью глаголал твой разбойник, ведаешь?


  Юрий Кондинский
– Нет, он не мог проговориться.

  Василий Кондинский
– Выдал он нас с потрохами. Указал, что князь Кондинский собрал ватагу для шалости на дорогах и он, татарин, холоп его! Голов нам не сносить за твои пакости!

  Юрий Кондинский
– Так я токмо и хотел казначеев во второй упряжке помять малость. Стрельцы-то далече были, позади. А оно вона как вышло. Кто думал, что казначеи в Пелыме к обозу Иванову пристанут да на Котское княжество двинут, а не на Тобольск зимником, как мы полагали. Засада на них ведь тамака изначально была приготовлена, на Тобольской дороге.

  Василий Кондинский
– Ой, горе ты мое. А эко узнает государь про шалости твои? Ведьм не поздоровится всем.


    Голос за кадром
А в тайный государев приказ от Севастьяна уж летело письмо о разбоях и пакостях, творимыми князьками Кондинскими. И что он, Севастьян, усердием своим разведал воров, кои на государеву казну глаз положили.
Севастьян потирал руки: «Хорош малец-стрелец. Поведал и о татарине, который перед смертью допросился на тех, кто послали грабить обоз, и о лазутчике короля Сигизмунда. Да и про приемыша Архипова кое-что узнал. Надо бы мальца пригреть, чтоб карманным был, еще сгодится шустрик», – рассуждал дьяк.



514. Нат. УРМАН. Берег Чудо Озера. На берегу Угор, сын его Мамар, чуть в отдалении Иван Никитич.

Действие:
Вогул гладит сына по жестким волосам. Целует его в лоб, и, перейдя на язык народов манси, чтоб сотник не догадался, о чем идет разговор, наказывает.

  Угор
– Ты, Мамарка, останешься тут, на берегу Чудо-Озера. Дальше лабза пойдет. Коли к ночи не вернемся, залазь на дерево и спи. Там дикие звери тебя не достанут. Ежели через три луны не вернусь, спой песню предков, сожги перышко и, когда над тобой закружит мудрый ворон, сдуй пепел с ладони в его сторону,

Действие:
Подает перышко, вытянутое из подушки Архипа.

  Угор
 – Назад ручьем возвращайся к лодке. Вниз по течению ты и один выгребешь. Никита в избушке ждать тебя будет. Не пускай пузыри, сын, ты правнук великого шамана. С тобой будут говорить звезды и воды, урман и каменья. Мать-природа не даст Мамара в обиду, она укроет от лютой стужи и от клыков хищных. Береги Золотую Бабу – она покровительница наших народов. Не допусти, чтоб попала в алчные руки. И грамоту с тамгой сотника, боялина Ивана, храни. Освобождает он ей наш род от ясака и прочих повинностей.

  Иван Никитич
– Ну, хватит тараторить, айда-ка на болото, смеркается ужо.


Действие:
Вогул поднимает лагу и, ступив на плавень, не оборачиваясь, медленно идет в сторону туманного острова.
За ним движется сотник.

     Угор
– Ступай след в след, боялин Иван, оступишься-пропадешь. Лагой тыкай, проверяй пред собой толщу лабзы.


Действие:
Иван останавливается на маленьком торфянистом островке и, тяжело дыша, упершись на лаге, просит.

     Иван Никитич
– Давай передохнем, Угор. Мочи уж нет, чай, не вьюноша я.

     Угор
                (раскуривает трубку, присаживается на корточки рядом)
– И я не малец, чтоб водить меня за нос. Ты пошто Архипа убил, боялин Иван?

    Иван Никитич
                (выхватывает из-за пазухи пистоль)
– Ах ты, морда шаманская! Ишь куды замахнулся! Не твого ума дело, веди куды приказано!

  Угор
                (разглядывает парящего серого ворона)
– Веду, веду, боялин, айда за мной, однако.

Действие:
Иван осторожно ступает с плавающего торфяного островка на зыбкую лабзу.

  Угор
– Дай-ка свою руку, боялин, тута жидко, перепрыгнуть надобно.

Действие:
Сотник прыгает к Угору, а шаман, крепко обняв убийцу Архипа, заваливается с ним в болото, подминая Ивана Никитича под себя.
Гремит выстрел из пистоля.
Ноги сотника проваливаются сквозь лабзу. и он пытаясь спастись, хватается за водоросли.
Через некоторое время пучина его поглощает.

Весь в болотной в грязи и ряске, выползает вогул на островок. Тяжело дыша, он переворачивается на спину. Запускает руку под одежду.
Теплая липкая кровь изрядно уже промочила нижнюю рубаху. Из пробитой пулей раны с каждым ударом сердца выплескивался фонтанчик крови.
Лежа на спине, он гладит на парящего в вечернем небе седого ворона,      

  Угор
                (шепчет)
– Возьми мой дух, мудрая птица. Я ухожу к отцу своему и деду. Сбереги мальца.



Действие:
Торфяная жижа постепенно втягивает в себя шамана. Вскоре грязь островка смыкается, навеки поглотив тело вогула, и только выпавшая при борьбе трубка продолжает дымить на болотной кочке.


515. Нат. Берег Чудо Озера.

Действие:
Мамарка, сидит на пеньке у берега Чудо-Озера, тщетно пытался разглядеть возвращающихся путников.
Мальчик всю ночь не смыкает глаз. Плывут по небу облака, светит луна, которая проходит по небосводу и всходит солнце.
Мамар выкладывает бубен и другие вещички из пайвы , достает из нее узбекское верблюжье одеяло, укрывает им спину и плечи,  сидит до рассвета.
Из оцепенения выводят его хлопки крыльев.
На полянку приземляется седой ворон и, бесстрашно подходит к мальчику. Ворон кладет у его ног отцовскую трубку.
После, скакнув к бубну, несколько раз клюет его в середку, извлекая звуки, и, повернувшись к Мамарке, вновь хлопает крыльями.
Ворон
  – Кар!
Молодой шаман понимает, что настало время свершить обряд.
Мамар, постукивает в бубен, заунывно поет песнь предков.

  Голос за кадром
Мальчик своим детским умом понимал, что навсегда потерял отца. Не вернется с болота и боярин. Во время похорон Архипа и поминального обеда мальчик не раз перехватывал взгляд отца, который глядел на сотника ненавидящим взором.

Мальчик, закрыв глаза стучит в бубен. Напротив, стоит мудрый ворон. Из кустов появляется бурый медведь, которого мальчик не видит.

Медведь подходит к пайве, переворачивает ее и, добравшись до вяленой рыбы, жадно ее поедает, не обращая внимания на маленького шамана с бубном.
Закончив петь, Мамарка вынимает перо, данное намедни отцом, и, распалив трут, поджигает перышко, сдувает пепел с ладошки в направлении взлетевшего в небо ворона.

Мальчик оглядывается и от неожиданности роняет бубен, который держал под мышкой.
Пред ним на расстоянии двух саженей стоит огромный хозяин тайги. Медведь втягивает носом воздух и медленно движется к застывшему от страха маленькому шаману.
  Мамарка
– Уходи, уходи.


516. Нат. ТОБОЛЬСК. Посад. Толпа зевак стоит по обочинам, наблюдает за посольством Ваулихана, которое возвращается от воеводы.


  Голос за кадром
Ваулихан спиною ощутил сверлящий взгляд из толпы.
Посольство ехало верхом от воеводы. Два нукера с флажками на копьях двигались впереди, далее ехали Отар с племянником, и позади, в два ряда, играя отблесками доспехов на весеннем солнышке, замыкали движение нукеры с обнаженными саблями, опущенными к стременам.


Действие:
Стрелец в кафтане псковского покроя, переодетый Пан Казимир, держа правую руку за пазухой, медленно пробирается сквозь толпу зевак на обочине.

  Пан Казимир
– Смотри-ка, расфуфырился нехристь, нигде проходу от них нет русскому люду. Жируют демоны на наших харчах.

Действие:
Перед ним прямо на земле сидя двое нищих. Стрелец отталкивает ногой одного и, наступив другой ногой в корзинку с подаянием, кидается к послу, на ходу вытаскивая кремневый пистоль.
Двое нищих, мгновенно преобразившихся из калек в здоровенных подручных дьяка, повисают на плечах наемного убийцы.
Раздается запоздалый выстрел, и лошадь Отара падает, подогнув пробитую переднюю ногу.
Яна, стоявшая в толпе, прижимая к себе Емельку, тихонько растворяется в небольшой проходящей улочке.





517. Нат. УРМАН. Берег Чудо Озера.

Действие:
Не обращая внимания на отчаянное карканье седого ворона, перелетавшего с дерева на дерево, медведь, обнюхивает застывшего на месте Мамарку.

  Голос за кадром
Зверь ткнул носом в поясок, пытаясь разорвать на маленьком шамане малицу. Но вдруг знакомый запах, исходящий от пояска, который принадлежал когда-то Пайзе, остановил зверя.

Хвома, еще раз обнюхав мальчика, лизнул Мамарку в щеку, который потерял сознание.
Очнулся Мамар уже лежа на берегу у лодки, куда перетащил его, как щенков носит собака, медведь.

Действие:
Хвома, лежит рядом с лодкой, дремлет под теплыми лучами солнца.
Мальчик приходит в себя, тихонько собирает пожитки, отвязывает фал, привязанный к кусту шиповника, и, оттолкнув челнок от берега, с опаской поглядывая на спящего зверя отталкивает от берега лодку. Хвома спит.
Челнок бесшумно сносит за поворот реки.
Постепенно страх проходит, и Мамарка, осмотревшись, хлопает себя по бокам:

  Мамарка
– Бубен-то с трубкой оставил на берегу. Придется дядьку Никиту просить, чтоб сходил со мной к озеру. Одному боязно шибко. А медведь вроде наш Хфомка, но одичал он.

Действие:
Челнок ходко спускается по течению.


518. ТОБОЛЬСК. Инт. Изба воеводы. В избе воевода Кольцов и Ксения.

     Ксения
– Как Архипушка скончался, похоронили его, а вогул с Иваном Никитичем куда-то по Атлым-реке в путь пуститься задумали. Сядут вечерком на крылечко и шепчутся, шепчутся. Меня или Рамилю увидят – замолкают. Все про атамана Ермака судачили да про злато его.

      Воевода
– Вот шельмецы!


Действие:
Воевода стукнул кулаком по столу, но, взяв себя в руки, просит.

       Воевода
 – Ты продолжай, Ксенюшка, продолжай. Поведай, как сгинули-то они.

       Ксения
– Мамарку с собой они брали, тот один и вернулся. А что малец мог поведать? Сказывал, что на берегу какого-то болота его оставили, а сами пошли по топи след в след. Да и не вернулись. Потом совсем малыш запутался, стал рассказывать про какого-то ворона. И что медведь его к лодке утащил, да там и бросил. Про ведуна Никиту сказывал, будто ходил он туда за пожитками и вернулся опять же с энтим медведем. Страхи одни, да и токмо.

  Воевода
– Стало быть, Архип в могилу свою тайну унес? А сын шамана и не ведает ничего?

    Ксения
– Думается мне, сват, что Мамарка не знает, как пройти через болото.

    Воевода
– А Ваня твой?

    Ксения
– Этого я не говорила, ходил он с вогулом ранее на остров.

                Воевода
– Эхма! Какая досада! Я же твого сына с послом отправил к Есим-хану!

     Ксения
– Надолго ли, батюшка?

     Воевода
– Ну, этого не ведаю. Коли хан своих джигитов даст, пойдут они на Русь конным отрядом супротив ляхов, а когда воротятся, то токмо одному Господу ведомо. Ты, Ксения, поживи покамест у Полины. Куды тебе в урман возвращаться.

      Ксения
– Так и Рамиля со мной.

      Воевода
– Вот и поживите у себя на подворье. А Ваня вернется – там посмотрим, как быть.



    Голос за кадром
Польский королевич Владислав, выступил в поход на Русь уже не десятитысячным войском, как он планировал ранее, а привел на соединение с литовскими войсками всего лишь четыре тысячи ратников. Литовская армия насчитывала около семи тысяч человек, правда, сюда входили отряды лисовчиков, на которых надежда, как и на запорожских казаков Сагайдачного, была мала.
Гулявшая в рядах последних вольница приводила к неповиновению и принятию авантюрных самостоятельных решений. Атаман Сагайдачный, возглавив двадцатитысячное войско, привел под стены белокаменной всего пять тысяч запорожцев. Остальные отряды хохлов разбрелись по России-матушке в поисках легкой наживы, грабя, разоряя села и мелкие города, в которых не стояли гарнизоны.
После боев под Можайском наемники, не получившие жалование, покинули лагерь и возвратились в Речь Посполитую, в результате чего Ходкевич и Владислав привели под стены Москвы всего восемь тысяч человек.
Королевич, наивно надеясь на покорность бояр, заслал перебежавших на его сторону воевод, надеясь на повторение сценария 1604 года, когда бояре, приняв Лжедмитрия, предали Федора Годунова.
Но нынче воевод-предателей выставили вон.
Польско-литовская армия готовилась встать на зимние квартиры.
Война затягивалась.




519. Нат. Под Можайском. Отряд Ваулихана.

Ваулихан, приподнимается в стременах, показывает камчой на горизонт.
 
                Ваулихан
– Дым.

                Ваня
– Вижу-вижу. Давай-ка перейдем на рысь. Поди, деревня горит.

Действие:
Конный отряд в тысячу батыров и с десятком стрельцов, сворачивает с проселочной дороги, едет напрямки через лес.
В проходе между лесных околков на пути внезапно появляется мальчуган, собиравший в лукошко землянику. Бросив корзинку, он с криком: «Татары, татары!» – бежит в заросли.
Ваня, поднимает руку вверх, по знаку отряд останавливается.
Иван, пригнувшись и обняв шею коня, чтоб не быть сбитым ветками деревьев, пускается вдогонку за мальчиком.
Выезжает на лесную полянку, и видит несколько шалашей и мужиков. Увернувшись от удара рогатиной, Иван кричит.


          Ваня
– Не татары мы! Из Сибири на подмогу Москве идем супротив ляхов и литовцев!



Действие:
Мужики опускают рогатины.
 Ваня спешивается и спрашивает.

  Иван
– Кто старшой будет, дядьки?

  Мужик
– Я. Убегли мы вовремя, а многие не успели. Кого побили, кого поймали, повязали и на телеги погрузили, а избы наши пограбили да пожгли.

  Ваня
– Ляхи, что ль?

  Мужик
– Да бес их разберет. Говор не шляхетский. Шаровары атласные, стяги на пиках православные. Зачем лютуют, не ведаем. Мальчонка от них удрал. Говорит, туркам пленников продадут. Они уже не одно село так разорили, ироды окаянные.

  Ваня
– Казаки, что ли?

  Мужик
– Не ведаю.


Действие:
К шалашам подъезжает отряд Ваулихана и стрельцы.

  Ваулихан
                (мужикам)
– Кто в погоню из вас желает, бери у нас пристяжных лошадей.

Действие:
Человек десять мужиков с рогатинами и дубинами вскакивают в седла подведенных к ним лошадей.

  Отар
– Алга !

Действие:
По команде Отара отряд скачет сквозь заросли молодого березняка на проселок.

Обоз настигают через пять верст. Запорожцы едут шагом, сопровождая вереницу телег и арб с награбленным добром и пленниками. Не ожидая нападения, двигаются без охранения и дозора. Многие, устав от палящей жары, сняли доспехи и кольчуги с рубахами.
Тысяча стрел, выпущенных из батырских луков, настигает по пояс обнаженных всадников.
Джигиты на ходу закидывают луки за спину и, обнажив сабли, с ходу налетают на обозников.
Сабельный бой жесток и скоротечен. Запорожцы, не успев зажечь фитили для своих пистолей и мушкетов, вынуждены принять рукопашную схватку.
Ваня, влетает в строй казаков, выстрелом в лицо из пистоля убивает огромного всадника и, заткнув пистоль за пояс, выхватывает саблю. На него уже направляет коня воин и, замахнувшись, рубит сверху. Но Иван успевает подставить свою самаркандскую саблю под удар. Клинок казака ломается пополам. Запорожец пытается увернуться и проскочить мимо, но боковой удар по шее настигает его сзади.
Иван разворачивает коня, а рубить-то уже некого. Казачий отряд в сотню сабель погибает под клинками батыров Ваулихана, и только нескольким всадникам удается спастись бегством.

  Стрелецкий десятник
 (подойдя к пленному, у раздетого по пояс висят нательный крестик)
– Вы кто такие? Когда это было, чтоб православные с ляхами заодно пребывали?

  Мужик
– Отдайте его нам, сколь народу побили, изверги, пущай его бабы судят.

Действие:
Отряд, выстроившись в походную колонну, уезжает в сторону Можайска.
А освобожденные пленницы, многие из которых подверглись насилию, продолжают колотить руками и ногами уже бездыханное тело запорожского казака, так незвано пришедшего на их землю.


520. Инт. Симонов монастырь. Резиденция князя Пожарского.

                Голос за кадром
Князь Пожарский заболел и передал командование воеводе Волконскому, который, оставив малый гарнизон в Можайске под командованием Федора Волынского, отошел к Москве. Можайск польские войска так и не взяли и, сняв осаду, двинулись на Белокаменную.
И тут свершилось чудо. В Москву явились два перебежчика-подрывника.
Эти французы должны были подорвать Тверские ворота, но самое главное – подрывники знали время начала штурма. В результате поляки были встречены плотным огнем со стен Белого Города, и атака захлебнулась.
В народе долго ходили слухи, что якобы пригрезился старец наемникам.
А когда французы проснулись, оказалось, что обоим приснился одинаковый сон. Будто грозил пригрезившийся ведун им карой небесной и геенной огненной, что разорвет их заряд адский, ими же заложенный, коль примутся они петарды закладывать под стены и ворота. Вот и решились наемники на перемет к русским, посчитав сон вещим. Правда, жалование от Владислава все же получили.

Ваня, укрыв отряд в подмосковных лесах, тайно пробрался в осажденный Симонов монастырь.

Действие:
В светлицу входит Иван. Из-за стола поднимается князь Пожарский.
Дмитрий Пожарский, радуясь встрече, похлопывает обеими руками Ивана по плечам.

  Пожарский
– Ну, проходи, сын боярский Иван. А я все гадаю, кто же там за спиной у ляхов шалит да дикий ужас наводит. То обоз отобьет, то лисовчиков Чаплинского пощиплет. Одни судачат, будто татары с казаками из Астрахани пришли, другие молвят, из Крыма янычары на подмогу нам прибыли. А сейчас, как тебя увидел, постигнул, что из Сибири долгожданные люди явились.

Действие:
Князь, усадив молодого человека напротив себя за стол, продолжает расспрос:

  Пожарский
– Ну а как там, в Сибири, твой отчим Архип? Подошел ли кафтан, мной подаренный?
                Ваня
  (тяжко вздыхает, тихо произносит)
– Преставился Господу дядька Архип весной нынешней. Захворал, да и сгорел от жару. Коль я рядом был бы, может, и выходил бы его.

       Пожарский
– А как Иван Никитич?


  Ваня
– В болоте утоп. Понесла его холера на Чудо-Озеро, а за каким лешим, не ведаю, Митрий Михалыч. Как сказывали мне, не возвернулся он назад. И дядька Угор с ним сгинул – один сынок его малый вернулся. Бредил в жару несколько ден. Матушка с гонцом отписала про все это, она опосля в Тобольск переехала. Куды ей там, в урмане, одной-то. Благо, что воевода отставной нам родня, так приютил покудова. Да вам кланяться велел.

  Пожарский
– А что, князь до сих пор жив-здоров?

  Ваня
– Жив наш воевода Кольцов, правда, стар уж, но еще дюж, и народ его почитает. С грамотой к вам, Митрий Михалыч, я от него. Велел он мне на помощь идти с ханскими батырами, и еще поднять дончаков. Я ужо списался с вольным казаком воронежским, Тимохой Разей, подойти тот обещался к осени со своими казаками.

  Пожарский
– Это тот, что пушки с тобой привез?

  Ваня
– Он самый.

           Пожарский
– Добре. Ныне каждая сабля дорога. Король Сигизмунд снял со своих южных рубежей конницу и направил под Москву. Вот и думается мне, раз вы в татар ряжены, не уйти ли вам на Дон да там пана Жолкевского потрепать? Чтоб он Сигизмунда напужал, мол, турецкая конница объявилась на порубежье. Москву-то мы и без вас отстоим, выдюжим. А вот летучих гусар четыре тысячи, король, испугавшись угрозы от крымчан, вернуть Жолкевскому может. Гусары нам тут угроза сильная, наша конница-то вся поместная, плохо обучена, да и клячи не чета шляхетским, в бою неровня. Вот и ступай, Иван, на Азов, глядишь, и пригодишься ты Руси в очередной раз. Люб ты мне. Как худо отчине нашей становится, так являешься, будто спас на воде.

  Ваня
        (улыбается)
– Черен мак, да едят его бояре. Не смотри, Митрий Михалыч, что молод я. Все исполню, как наказал ты. И донцов подниму, и ужас на ляхов наведу на южном порубежье. И силы от Москвы оттяну на себя. Со мной пришли Ваулихан Исатаевич и его дядька Отар, они от имени хана Есима челом бьют государю Михаилу Федоровичу, в мире вечном зарекаются. В этом заслуга и воеводы сибирского. И я стану плечом к плечу с теми, кого ныне привел, да биться буду до последнего вздоха с ними вкупе.

  Пожарский
– Я передам государю твои обеты, рад будет он слышать речи такие в эту годину ненастную. Забирай отряд свой и поступай, как велит твоя совесть и долг, Иван, сын боярский.


521. Нат. ДИКОЕ ПОЛЕ. Двигаются два конных отряда на встречу друг другу. Иван выезжает вперед и встретив своего товарища Тимофея Разю, обнимает его не слезая с коня.. Отряды теперь двигаются вместе. Иван и Тимофей Разя разговаривают между собой. Ваулихан с Отаром едут чуть поодаль.

  Иван
– Пошто так поздно выступил? Сговаривались же за Яиком слиться месяц назад.

  Тимофей
– Сын у меня второй родился, Степкой назвал. Вот и пришлось всему честному народу столы накрывать. Три недели гуляли станичники. Потому и задержался малость.

    Иван
– Велено нам с тобой идти к валу турецкому и там ляхов растревожить, дабы отозвал король подкрепление у Владислава.

                Тимофей Разя
– Это кем это велено? Мы вольные люди.

     Иван
– Остынь, Тимофей, сам князь Пожарский просил.

  Тимофей Разя
– Ну, раз Дмитрий Михайлович просил, тогда ладно. Токмо к твоим татарам в подчин не пойдут мои казачки.

    Иван
– Тебя никто и не заставляет им подчиняться. Да и не мои они вовсе. У меня только десять верховых стрельцов.

  Тимофей Разя
– Ну, стрельцы нам тоже не дюже любы.


      Иван
– Вам, Разя, никто не люб. Ну что вы за народ казачий? Сам-то ведь тоже из холопов воронежских, а губу закусил на всю Русь.

          Тимофей Разя
– Ты, Иван, попридержи коня, а то ведь вновь поссоримся.

      Иван
– А у меня не конь, у меня кобыла.

Действие:
Ваня смеется и, хлестнув лошадь ногайкой, пускает лошадь с места в галоп, догоняя ушедшую вперед тысячу Отара.

Вечерком отряды встали на отдых у маленькой речушки с заболоченными и поросшими камышом берегами. Дозоры со стороны поля выставили Отар с Ваулиханом. За реку в охранение выдвинулись казаки.


522. Нат. Поле. На берегу, в ковыле, лежат на спине Иван и Тимофей.

  Иван
– Осень ужо, домой до весны, поди, и не вернусь.

                Тимофей Разя
– А по мне, куды бурку кинул, там и дом.

  Иван
– Уж двое сыновей у тебя растут, а талдычишь, что дома нет. Луше пойдем шурпу похлебаем. Батыры лошадь хромую зарезали.

       Тимофей Разя
– А у меня станичники рыбы наловили бредешком. Может, ушицы отведаем?

Действие:
Иван, грызя соломинку, переворачивается на живот и, хитро улыбнувшись, спрашивает друга:


  Иван
– А вот скажи мне, друг любезный. Ведаешь ли ты, чем рыбная похлебка от ухи отличается?

  Тимофей Разя
– Да почем мне знать? Кухарка я, что ли?

  Иван
                (достает з торбы курдюк с вином)
– А я ведаю, перед ухой – как ухнем! А рыбную похлебку без вина съедим.

  Тимофей Разя
                (присаживается и развязывает поданный курдюк)
– А почему у твоих стрельцов на рукавах кафтанов пуговицы, ведаешь?

  Иван
– Нет. Думаю, для красы.

        Тимофей Разя
– Это чтоб оне рукавом рот не вытирали и казенное сукно не пачкали. У нас на рубахах пуговок-то нет, вот и утираемся,

Действие Тимофей отпивает из курдюка, утирает от вина губы, передает обратно курдюк Ивану.

  Тимофей Разя
                (откидывается на спину, смеется)
– А стрелец твой враз бородой але усами зацепится за пуговицы, да так, что неповадно будет утираться в следующий раз. Говорят, сам государь это придумал.


Действие:
Через реку на лошади переправляется дозорный казак.

                Казак
- Разя по ту сторону реки, в трех верстах в сторону Москвы, двигается обоз. Ляхи, не ляхи, бес их разберет, все в железе, в кирасах, с мушкетами да со шпагами. Пушек семь штук.

      Иван
– У ляхов казаки гетмана Сагайдачного на службе. Скажи своему казачку, пусть он мне шапку с рубахой даст. А то и впрямь пуговицы на кафтане выдадут. Попробуем разведать, кто они такие. По двум всадникам, поди, палить из семи пушек не станут, а пули их мушкетов не достанут.


523. Нат. Иван и Тимофей верхом выезжают из кустов и направляются к обозу. Иван накинул рубаху казака, и одел казачью шапку. Взял пику с флажком.

Действие:
Иван стегает лошадь. Следом пускается Тимофей.
Обозники их примечают, но движение не прекращают.
Навстречу Ивану и Тимофею от обоза выезжают четыре всадника, закованные в доспехи.

  Тимоха Разя
– Цэ не ляхи. Это заморские наймиты. Уж больно железа на них много. И крыльев нет за спинами.

    Иван
– Немцы Бельские должны к Москве на помощь прийти. Князь Дмитрий Михайлович про них сказывал.


    Рыцарь
(приподнимает забрало кирасы, спрашивает рыцарь, подъехавший первым, и представляется

– Русо? Москоу? Капитаниус Томас Юстос.

      Иван
– Посланец из Сибири от воевод Чулкова и Кольцова, сын боярский Иван Сотников.

Ваня и, показывает на товарища, добавляет

 – Походный есаул воронежского разряду Тимофей Разя.

      Рыцарь
– О, Воронеж? Пан Заруцкий! Гуд!

                Тимофей
– На кол посажен твой пан, вор он, супротив Руси пошел, вот тобе и гуд.
 
       Рыцарь
– ???


Действие
Тимофей наклоняет пику, которую держал в руке, ставит тын древка наземь, а Иван, достав из-за пазухи яблоко, накалывает его на острие.
Капитан Юстос, глянув на поднятое к небу яблоко, все понимает без переводчика.
  Рыцарь
– О! Ирландия так не делайт. Голова рубить толка. На кол ест плехо. Не отшень гуд.




524. Инт. ТОБОЛЬСК. Приказная изба. Дьяк Севастьян ходит по горнице, волнуется, стучит кулаком о стены.

  Голос за кадром
Пришедшие с Енисея люди завезли Полине и Ксении подарки от Максима. Долго не решалась женщина, но с каждым днем, который приближал уход обоза обратно, мысли уехать к сыну не давали ей покоя. Воевода Кольцов совсем занемог. Новый воевода, приняв дела, не опекал людей старого.
Дьяк Севастьян все ближе и ближе протягивал свои пакостные лапы.
И вот, с первым снегом и последующим ледоставом, Севастьяну донесли, что Ксения, за которой он велел следить, не спуская глаз, съехала со своего подворья и будто в омут канула.
Люди дьяка выведали, что в одну из декабрьских ночей по Тоболу пронеслись две оленьих упряжки. Следы их слились со следами ушедшего намедни обоза. Но были ли это упряжки вдовы Архипа Сотникова, никому не ведомо.
Послать погоню Севастьян не решился, опасаясь гнева нового воеводы.


  Севастьян
– Уплыла тайна о сокровищах, эх, уплыла, как водица сквозь пальцы просочилась! Нынешней осенью воеводе отписал прелестную грамоту князь Пожарский, в которой благодарил от имени государя за присланную помощь. Указывал, что за Иваном Сотниковым указом Михаила Федоровича закрепляется наследное право сына боярского, с особым попечением за заслуги ратные. Теперь-то уж точно Ваньку на дыбу без высочайшего соизволения не потащишь, а язычника Никития в урмане не сыщешь.


525. Нат. ДОН. Изба, из которой выходят Тимофей Разя и Иван. Траву припорошило снежком. Идет снег.


  Тимофей Разя
– Вот и белые мухи полетели.

  Иван
– В Москве уж давно на санях ездят.

  Голос за кадром
Неделю тому назад Иван проводил Ваулихана с его поредевшей тысячью домой. Батыры уходили с богатой добычей. До двадцати возков с добром и трофейными доспехами, огромный табун лошадей увозили и угоняли в казахские степи воины.
Ваня тоже собирался в дорогу. Месяц назад пришло известие о заключении перемирия на четырнадцать лет и шесть месяцев с Речью Посполитой. С подписанием договора заканчивалось и Смутное время на Руси, время внутреннего раздора, бесчинства и хаоса.

Действие:
Иван протягивает Тимофею бухарский нож.

     Иван
 – Ты же его хотел у меня отобрать ранее, теперича сам я его отдаю, в честь рождения сына твово, Степки. У костяной рукоятки откручивается колпачок. Лежит там половинка бухарской деньги атамана Ермака, моему отчиму им даденная перед покорением Сибири. Как вырастет Степан Тимофеевич, передашь нож ему, да накажешь, что явится к нему человек и Иваном представится, да подаст вторую половину сей деньги. Коль сойдется рубец, то, чтоб слушал он его, как друга закадычного. Ибо туго Степану придется. Судьба у него тяжкая будет.

      Тимофей Разя
(Берет в руки нож, откручивает колпачок, выбрасывает на ладонь половинку бухарской монетки)
                – Откель ты все это ведаешь?

  Иван
– Является мне во снах старец и наставляет. Я его волю исполняю тут, на земле. И сколь еще мне свершить придется, никому не ведомо. Вот у тебя сыновей двое, и баба с третьим дитем уже ходит. А у меня борода до сих пор не растет – один пушок. А при першей встрече были мы ровней. Кумекаешь?



       Тимофей Разя
– Приметил уж, токмо спросить не решался, Коль к моему Степке явишься, благодарен буду, хоть и не верю я в такие чудеса.

  Иван
– Я и сам не поверил бы, коль с другим это было. И про сына твоего старец мне поведал.

       Тимофей Разя
– Что хоть мой Степка натворит?

  Иван
– Да мало я знаю, вроде суждено ему в памяти народной великим бунтарем остаться. Крови много будет пролито на Руси. И коли моих советов не внемлет, то далее и его погибель ожидает.

        Тимофей Разя
– Ну, казакам не привыкать голову в пекло совать.

  Иван
– Опять бравада? От кого, как не от тебя, нахватается сей спеси твой Степка.

       Голос за кадром
На рассвете одиннадцать всадников с пристяжными лошадьми и тремя возами с трофеями выехали в сторону Волги. Казаки Тимофея проводили их до границы Донской степи и, попрощавшись, повернули назад.



526. Нат. Сибирь. Урман. Изба Никития. Никита и Мамарка стоят рядом на крыльце. Над ними и урманом шатром светится звездами небо. Мерцает северное сияние. Оба глядят на небо.

         Никита
– То звезды в чехарду играют.

          Мамарка
– Разве они живые, а, дядько Никита?

           Никита
– Конечно. В этом мире все живое. У каждого человека есть своя звезда, которая светит ему и помогает на тернистом пути. А у тебя есть звезда, Мамарка?

  Мамарка
– Нет.

  Никита
– Тогда выбирай любую, которая тебе люба. Попроси звезду быть твоим светлячком в жизни и делах. Токмо никогда ее не забудь, иначе скатится звездочка с неба от кручины, что предали ее.

  Мамарка
– Я могу с ней говорить на языке вогуличей?

  Никита
– Конечно. Звезды понимают людей, на каком бы языке с ними ни говорили.

  Никита
– Как наш Ванюшка?

  Никита
– Да, у Ванюшки нашего дар богов – понимать все народы.

Действие:
Никита прислушивается, настораживается.
Хвома же, выйдя из дровяника, вдохнув носом морозный воздух, косолапо бежит на звуки, доносящиеся с русла речки.

  Никита
– Не стрельцы ли к нам пожаловали? Давай-ка, Мамарка, собирай вещи, если серьезность какая – уходим на Чудо-Озеро.

  Мамарка
– Погодь, дядько Никитий, медведь не рычит, знамо, свой идет.

Действие:
Из-за поворота реки показались две темных точки, которые медленно приближаются.
Вскоре можно уже разглядеть идущего на лыжах человека и прыгающего вокруг него огромного медведя, который ласкается к путнику, как собачонка, давно не видавшая своего друга-хозяина.

  Никита
– Не ты ль, Ванюша?

                Иван
– Нет, не я, а сын блудный Сотников Иван. Хвому-то откормили, ако вола турецкого, я чуть на береговое дерево вместе с лыжами не сиганул, когды он навстречу выскочил.

Действие:
Иван подходит к избушке, снимает лыжи, приставляет их к стенке, обнимается с Никитой и Мамаркой.

  Иван
 - Избы в логу пожгли злыдни воеводские. Я с обозом приехал, а лог пуст. Хорошо лыжи в лабазе были. Впрягся в нарты, как олень, и потащил по руслу. Я дары вам привез от короля Сигизмунда, не бросать же их, пришлось тащить.

  Никита
– А пошто оленей не купил?

  Иван
– Воевода помер, остался новый. Севастьян целую охоту на меня основал. Кордоны выставил. Так я старым путем, что Пайза показал нам когда-то, ушел, через Уватские холмы, на Салым-реку, а там ужо Обью, в обход Самарово. Остяки пристяжных оленей мне дали до Атлым-реки. А там сам впрягся.

  Никита
– Поди, голоден?

  Иван
– Есть немного. У меня лепехи калмыцкие в торбе, их токмо на печку положить, да снежка сверху, и они как вновь испеченные станут, да сладость турецкая, халвой называется, да алыча сушеная – это для Мамарки. Думал матушке с Полиной платки пуховые передать, но перед Тобольском упредил меня Терешка, что сыск на меня объявлен, а матушка к Максиму на Енисей с обозом уехала. Терешка не побоялся гнева дьяка, месяц меня караулил на Исетском стане. В Салыме меня уже саматлорский обоз нагнал. Остяки сказывали, что забили кнутами стрельца-тамбуриста  за измену. А Тереха тамбуристом и был.
Нет на свете места, дядько Никита, где правда торжествует. Везде бояре да дьяки над народом зверствуют. Не успели Москву отстоять, а уж на стенах свои беглые холопы в петлях висят. Время сыска да выдачи беглых смердов и холопов увеличили. С Волги и Дона везут беглых да порют, клеймят, а которых и вешают. Вот тобе, матушка, и Юрьев день. Когда в ополчение зазывали, всем волю, землю обещали, а теперь кукиш с маслом.

  Никита
– Царей хороших не бывает.


  Иван
– А коли народного избрать?

  Никита
– А что толку. Вон, второй самозванец, Дмитрий, вроде как из народа был. А казнил чернь налево и направо.

  Иван
– Значит, не из народа он. Я, отче, ждать буду, покудова истинный народный царь не поднимет Русь.

    Никита
  (открывает дверь в избушку)
– Ну, жди, жди, токмо дождешься ли? Хотя времени у тебя предостаточно, мож и сам царем или королем станешь,

 – Заходи в терем, откушай, царь-батюшка, патанки, не побрезгуй уж, смутьян ты наш Петруха .



               

























                Продолжение романа.
Часть вторая.

          Звезды над Мангазейским морем

527. Нат. 1619 ГОД. СИБИРЬ. Заснеженный берег Оби. Движется обоз.

  Голос за кадром
Обоз из Тобольска двигался в далекую Мангазею . Данный острог на краю северской земли величали злато кипящим. Про зажиточность жителей того края ходили предания, мол, в злате и дорогостоящих мехах купаются обитатели легендарного поселения. Потому, как и прежде, нынешней весной потянулись за стрельцами и казаками, отряженными государем нести службу на краю земли, охочие люди, а с ними бабы, дети да темные и мутные людишки.
Путь был долог и нелегок, а порою и опасен. Двигаясь по льду вдоль высокого берега заснеженной Оби, путники проходили за короткий световой день верст тридцать-тридцать пять, не более, а с наступлением сумерек, коли не было поземки или пурги, останавливались прямо на льду. Ежели настигала к ночевке ненастная погода, выбирали береговую ложбину, где ветер кутил тише.

Мужчины ночевали у костров, укладывая жен и детишек на сани и нарты, заботливо накрывая их оленьими шкурами.
Шли по уже ранее разведанному маршруту, взяв в провожатые одного из бывших людей воеводы Давыда Жеребцова, того самого боярина Жеребцова, который еще в 1606 году окончательно утвердил воеводскую власть на далекой реке Таз, прибыв туда с воеводой Давыдом Курдюком.
Четыре дня тому назад обоз останавливался на пятидневный отдых в бывшем городке князьца Самары.
Зная, что далее после Котского городища, которое было в верстах трехсот от Самар-села ниже по течению на север, не встретятся более обозникам жилые селения кроме стойбищ остяков и вогулов, запаслись провиантом на остальную дорогу.
Время для перехода выбрали ранней весной, надеясь на более теплую и мягкую погоду, но с потеплением пришло время снежных буранов.
Под лучами весеннего солнца отяжелевший мартовский снег потемнел и осел, взявшись местами ледовой коркой-настом. Поэтому шли, запрягши лошадей гуськом, то есть пуская в мягкой сцепке впереди первой упряжки одну-две лошадки для протаптывания в целине тропинки гужевым клячам.
Стрельцы и казаки ехали верхом. У кого из них имелись пристяжные лошади, пересаживались на ходу. А не имеющие запасных лошадей половину дневного перехода вели своего мерина под узды, чтобы хоть немного дать отдохнуть полуголодному божьему созданию.
Позади обоза плелись завезенные в Сибирь как трофей, отбитый у Польского войска, арденские тяжеловозы с санями-волокушами, груженными овсом и сеном.
По руслу Оби, как в трубу, дул неизменный колючий северный ветер – Борей, словно стараясь не пустить своего южного брата в свои ледяные владения. Но, видимо, в этот день подустал братец Борей, и наступившие сумерки выдались безветренными.

Действие:
Воевода объявляет об остановке на ночлег.
Князь Алексей спрыгивает с коня и, присев несколько раз, разминает затекшие ноги.

      Голос за кадром
Для чина своего был он еще молод. И не видать бы ему сего назначения, но на радость иль беду, за него похлопотал перед государем Михаилом Федоровичем, дабы проявить милость к сыну покойного воеводы, оказавшего действенную помощь в Смутное время престолу, князь Пожарский.
И милость Божьего помазанника незамедлительно явилась в виде дальней дороги, казенного жилища и южного побережья Карского моря.
Совсем недавно пришедший царский указ о направлении его младшим воеводой в земли крайние и неизведанные, простирающиеся от истоков рек Саяха и Мутной до их впадения в моря студеные, все же не застал Алешу врасплох. Молодой князь предчувствовал, что рано или поздно, после кончины его батюшки, новый наместник постарается избавиться от сына прежнего воеводы, замолвив словечко в удобный момент.

Супруга Алексея, выросшая в краях таежных, не сильно-то и расстроилась, узнав о назначении мужа.
               
Теперь уже время вспять не вернуть и не отказаться от милости государя. Он ныне воевода и ведет стрельцов да казаков в неизвестные дали.
От тяжких размышлений воеводу отвлек озабоченный голос стрелецкого сотника Макара Савватеевича.
 
               

                Макар Савватеевич
– Проводник занемог. Кажись, жар у него.
 
  Алексей
– Нам этой напасти еще не хватало. Говорил я олуху, чтоб не нырял в горячий источник на первой стоянке, так нет, полез, старый дурень, вот и застудился. Что мыслишь теперь, Макар Савватеевич?

  Макар Савватеевич
– Тут недалече стойбище остяцкое. Думаю послать дозор да разузнать, жив ли маленький лекарь – Жас Дэригер, о котором предания ходят, будто и мертвого своими снадобьями поднять могет.

  Алексей
– Знаю я его, Макар Савватеевич, это Иван Сотников, шурин мой. Токмо про него давно не было слухов, да и где его в урмане сыщешь? Это все одно что иголку в стогу сена искать.

  Макар Савватеевич
– Это нам урман диким кажется, а для остяков он дом родной. Тут все друг про дружку ведают. И я с твоего позволения возьму десяток стрельцов да разведаю пойму Атлым-реки, стойбище должно быть рядом. Рыбоеды подскажут, как нам отыскать лекаря. Без проводника, коль его на ноги не поднимем, заплутаем мы.

  Полина
                (она беременная, осторожно поднимается с саней)
– Тут, недалече, и я родилась,. Токмо сказывали, что пожгли избы стрельцы, посланные из Тобольска. Язычника Никития все искали по указу дьяка Севастьяна, да не найдя, пал по логу пустили ироды. Избы наши там, в логу, за мысом стояли. Надобно бы послать кого, может, и есть где переночевать. Мамарка, сын шамана Угора, чум в логу каждый год ставит, а через него и Ванюшку сыскать можно.

  Алексей
– Вот и бери десяток служилых, Макар Савватеевич, да проверь для начала Архипов лог, а уж коли там никого не найдешь, то даю добро юрты Атлымские навестить.



Действие:
Сотник направляет коня к своим стрельцам.
Из-за поворота Атлым-реки выезжает на просторы Оби упряжка. Погонщик оленей, различив в сумерках обоз, резко поворачивает оленей обратно, да не удержавшись при развороте, вываливается из нарт. Поднявшись из сугроба, он, подхватив полы кумыша и малицы, кидается наутек в ближайшие береговые кусты. Но верховые казаки быстро настигают убегающего рыбоеда. Один из всадников, на ходу подхватывает остяка со спины за кожаный ремень, подпоясывающий кумыш, и без труда, будто пушинку, закидывает его поперек седла. Уже через некоторое время дозор предстает перед воеводой.
Конь служивого опускает голову, и остяк кубарем по гриве скатывается к ногам князя. Рыбоед, увидав стоящую рядом с воеводой женщину, подползает и, обхватив ее ноги руками, вопит:

  Остяк
  (по имени Паршук)
– Отпусти меня, Яга, пощади! У меня деток мал-мала, небогатая я…

  Полина
– Встань ты, не голоси, Полина я, дочь Архипа-кузнеца – шамана белого!

  Паршук
(Остяк потихоньку успокаивается, поднимается с колен и осматривается)
– Полина? А я Паршук, муж Айшы! Пэча, пэча!

  Полина
– Вот так встреча, пэча, пэча. Это зять тетки Рамили, что у матушки моей жительствует. Ты пошто так напужался?

  Паршук
– Я полагала, што меня шайка Яги споймала, однако. Ведьма тута бродит, шибко плохой баба. Шалит по реке, обозы обирает, ясак забирает, людей мертвым боем бьет, совсем от нее проходу нету-ка. Татей с ней, людишек темных, много-много. Обоз с рыбой и пушниной из Сугмут-Ваша давеча разорила эта баба, а купцов и стрельцов, убиенных и раненых, в полынью под лед спустила.

  Макар Саватеевич
– Так вот где потерялся обоз наш из Березовского острожка! Ах, ты, Яга, змея подколодная! Стрельцов топить?! Покажешь, где обитают мазурики?


       Паршук
– Боязно мне.

  Алексей
– Грамоту дам. Ясак три года платить не будешь.

  Паршук
– Латна, коли ясак три года не платить, выкажу логово татей. Ведьма Яга на нижней протоке схоронилась.

Действие:
Паршук приседает на корточки и, вынимает нож, чертит на снегу прямую линию. Затем другую.

  Паршук
– Это Обь. Это протока. Тут истекает, там обратно впадает. Здесь Постнакорт-Воша. А вот ручей, по нему тишком, с другой стороны, выйти прямо к табору татей можно. Я проведу.
 


528. Инт. ПРОТОКА НИЖНЕГОРСКАЯ. Чум главы разбойной ватаги Яны.
 
Яна укрывает спящего сына собольей шубой.

  Яна
                (рассматривает меха)
– Совсем ты подрос, Емелька, пора тебя и в мир выводить. Добыча оказалась славной. Мехов да серебра за глаза, и ватаге достаточно. Этого хватит, чтоб разойтись и жить припеваючи. Пришедший наказ от гетмана Сапеги, полученный еще в позапрошлом году, – посеять страх на дорогах северских – я как могла исполнила. Но не бабе же воротить этим сложным делом! Стрельцов и казаков в Сибирь прибывает все более и более, а вот людишек отчаянных, к разбою охочих, ныне собрать в ватагу не так-то просто. Это тебе не Смоленский шлях. Тут Сибирь. Люди сурьезные, к озорству не склонные. Благо, что Ермалай, товарищ сгинувшего Григория Расстриги, упырей в узде держит, а то бы давно разбойнички прищучили свою атаманшу.


Действие:
В чум вваливается весь в снежной пыли Ерема.

     Яна
– Снег стряхни, идол! Куды прешь, вишь, дите спит!

     Ерема
– Не бузи, Яга, народ взбаламутишь. На твоем дите пахать надобно, а он все за подол твой держится.



        Яна
– Ты совсем охамел последнюю пору! Ну-ка, припомни, кто тебя от дыбы да от проруби спас? Коли бы не я, ты бы вместе с твоим тестем мельником рыбу кормил в омуте.

        Ерема
– Не попрекай. Некогда нам лясы точить. Тихо уходим, пока хлопцы меду перепили и дрыхнут в чумах. Две упряжки я приготовил. Наших оленей, коли погоня зачнется, кони по насту не догонят, легко уйдем.

  Яна
– Пошто такая прыть, Ермолай?

  Ерема
– Стрельцы с казаками в протоку свернули, отсель и прыть такая.

  Яна
– Откель ведаешь?

  Ерема
– Сорока на хвосте принесла. Сбирайся, говорю, не то не уйти нам.

  Яна
– Опять к своей зырянке ездил?

  Ерема
– Не пред тобой отчитываться. Никто я тебе. Сбирайся, или один уйду.
 

529. Нат. Берег Оби. Обоз.

         Князь Алексей
– Тереха, пребывай тут за старшего! Головой отвечаешь за княгиню и обоз!

Действие:
Князь, стегнув коня, пускает его крупной рысью по следам упряжки остяка, которая уже находится на середине реки, и только по темной точке и громким крикам погонщика – Эс! Эс-с! Эс-с-с! можно ее приметить и различить в темноте.
За воеводой двигается полусотня стрельцов и два десятка казаков.

Терешка помогает молодой княжне прилечь в сани, укрывает ее шкурами, а сам, подбрасывает хвороста в костер, принимается охранять покой хозяйки.
  Голос за кадром
Полину Терентий любил всей душой, ведь если бы не она, не жить бы на свете опальному стрельцу-тамбуристу.
Забили его позапрошлой зимой на площади по указу дьяка Севастьяна. В бесчувствии столкнули его в овраг, решив, что отдал Богу душу Терентий. Но молодой организм выдюжил.
Очнулся от холода под утро Терешка, а его стон услышали холопы, с ночной рыбалки возвращавшиеся.
Живого места на спине не оставили мастера заплечных дел, но выходила Полина горемычного да пристроила себе стольником. Знала она, что за брата Ивана принял он такую кару, упредив его о дьяковой засаде.



530. ЛОГ.  Чум Мамара. Входят стрельцы разглядывают утварь в чуме.

                Стрелец
– Славно жительствуешь, любезный.

    Мамар
– С Божьей помощью.

Действие:
 Мамар, подбрасывает дрова в чувал. Огонь вспыхивает, выталкивает клубы дыма в помещение, но теплый воздух, набрав силу, направляет дым в макодан.
Стрельцы оглядываются и, разглядев иконы, сняв шапки, крестятся.

      Стрелец
– Образа-то шкурами завесил, сразу и не разглядишь, а сказывали, шайтанствуешь ты.

  Мамар
– Одно другому не мешает. Не шайтаню я, а людей и оленей пользую. У вас на Руси тоже повитухи имеются. А вы сказывайте, с чем прибыли.

  Стрелец
– С воеводою Кольцовым-младшим обозом на Мангазею идем, да вот проводник захворал, лекарь надобен.


    Мамар
– А сам воевода иде?



      Стрелец
– Татей ловить подался, что обоз с пушною казной намедни разорили.

  Мамар
(снимает малицу с крюка и обернувшись к старшему, предлагает)

– Ежели в вашем обозе, окромя хворого, бабы да детки есть, шлите их сюды, у меня еще и гостевая юрта поставлена. Всем места хватит. А я пока за лекарем Ванюшкой в урман съезжу. На олешках за ночь обернусь.
 


531. Инт. Изба в Урмане. Никитий спит на лавке. СОН Никиты.

  Гостомысл
– Здрав будь, Никитушко. Давненько я тебя не навещал во снах твоих.

  Никита
– Завсегда рад тебя видеть, отче. Мыслил я, что не навестишь ты нас с Иваном более.
                Гостомысл
– Не было бы нужды в вас, не явился бы ныне. Поутру пущай Иван возьмет упряжку и спустится на Обь. Обозники там в беду попали. Проводник у них захворал. Пущай попользует хворого, может, и выходит старика. Сестрица Ванюшки в обозе едет, так что заодно и повидаются.
С людьми этими надобно Ванюше пройтись до Мангазеи. Нужон он в землицах северских ныне. Мамарка-шаман нехай с ним в путь идет, он хоть и молод, да проворен шибко. Тем паче говор народов тамошних знает.



532. Нат. ПРОТОКА НИЖНЕГОРСКАЯ. Стрельцы и казаки окружили плененных разбойников.

  Голос за кадром
С наступившим рассветом внезапно налетевшие на табор разбойников стрельцы с казаками без единой потери пленили разом всю шайку. Несколько татей пытались сопротивляться, но были порублены саблями и поколоты пиками.
Оставшиеся в живых, раздетые и связанные мазурики, стоя в исподнем на коленях, ожидали своей участи и суда воеводы.

Действие:

Алексей обходит несколько саней, доверху нагруженных награбленным добром. Осматривает песцовые шубы и кафтаны, снятые с убиенных купцов и стрельцов, поворачивается к сотнику.

  Алексей
– Казну пушную нашли?

        Макар Савватеевич
– Нет, воевода. Видно, с ней атаманша улизнула. А с энтими как разрешишь?
  Алексей
– В прорубь татей. Нет у нас людей лишних, чтоб их в Тобольск сопроводить.

  Макар Савватеевич
  (стрельцам)
– Топи, чтоб в рай по ошибке не попали.

Стрельцы надевают мешки на головы связанных лиходеев. Хватают по очереди и запихивают лагами извивающихся разбойников под лед.

Стрельцы расходятся по табору, ловят лошадей, собирают оружие и другую утварь.

     Паршук
                (подходит к воеводе)
– Ушла Яга. Склизкая она баба, ну прям как ужиха!

  Макар Савватеевич
– А может, нагоним атаманшу?

  Алексей
– Нет. Наши кони оленей не нагонят. А ведьма все одно от ответа не уйдет, ей теперича один путь – на Печеры, – там ее и поймают.

       Десятник Антип
– Стрелец один удрал по следу ворожеи и пристяжную увел, курва!

         Макар Савватеевич
– Остынь, Антип, это дьяка Севастьяна человек был. Подослан он за князем следить. Я давно его приметил, хотел при случае, того, но он сам, однако, прочуял и улизнул. Не верил я, что опосля покушения на посла хана Есима его просто так помилуют. А как в баньке его спину чистую без рубцов увидал, то и понял, что дьяка человек он.

  Алексей
– Помню, помню.  Его тогды мой батюшка запороть до смерти велел. А на следующий день царевич Алей под Исетью объявился, вот и забыли про него все. Кроме Севастьяна, он его и взял под свою опеку.

533. Нат. Протока Нижнегорская.

Две оленьи упряжки едут по руслу заснеженной протоки.
Яна, закутавшись в длиннополую соболиную шубу, сидит на нартах, изредка поглядывает отставшую на вторую упряжку, которой управляет ее сын Емелька. Ерема погоняет оленей.
                Яна
                (рассуждает)
- Кой раз благоволит судьба мне? Который раз ускользаю от смерти своей? Пора бы уходить из Сибири. Так куда?

                Яна
                (толкает в спину Ерему)
– Пусти шагом, загонишь ведь животину. Рассвет ужо, ушли мы от погони.


                Ермолай
(опускает хорей, и через некоторое время уставшие олени переходят на шаг)
– И куды нам теперича податься?

                Яна
– На Михайло-Архангельский монастырь пойдем. Там отсидимся. Емельяна в ученье отдам.

                Ермолай
– А я как?

                Яна
– Пока при мне постельным будешь. А ежели не согласен, то поворачивай к зырянке своей.

                Ермолай
– Я и так постельный!

                Яна
– Дубина ты стоеросовая! Постельный – это ключник боярский, делами управляющий.



                Ермолай
– Да ты никак боярыней захотела представиться на новом месте? А коль уличат? То и мне пятки на костре поджарят!

  Яна
– Тебя на кол посадят быстрее, коли болтать попусту не прекратишь. А у меня грамотка от дьяка Севастьяна имеется, что дочь я сына боярского Архипа Сотникова. Он мне ее выдал за изведенного боярина думского когда-то.


  Ермолай
– Севастьян первый тебя на чистую воду и выведет.

  Яна
– Как рыба молчать будет. Заговор я на него навела, недолго ему осталось.

Действие:
Ерема настороженно глядит назад, на удаляющийся туманный поворот протоки.

  Ермолай
– Верховой, кажись, нагоняет. Пищаль подай.
 

534. Нат. Протока. Стан разбойников.

Казаки и стрельцы, раскладывают отбитое у разбойников добро на возы. Многие развели костерки, присели перекусить.
Воевода, поднимается с возка, на котором давеча прилег отдохнуть, отряхивает рукавицей снег с полы шубы и подходит к гогочущим у костра казакам.

                Макар Савватеевич
– Отошел бы, ты, Лексей Семеныч, от греха. Богохульничают казачки, ересь несут про дьяконов и попов. А ну как донесет кто, что слышал, да не пресек ересь?

                Антип.
– Прибрел до батюшки новокрещен , да жалится ему, – «Жизня, – причитает, – у меня темная, голодная. Баба хворая, дети немытые, чум тесный, на ладан дышит». А батюшка ему-то и совет дает: «Купи козу, сын мой!». Остяк топчется, не уходит. «Ступай, ступай, – отмахивается от него батюшка, – дел у меня и без твоих чаяний невпроворот. Козу купи, говорю, тогды познаешь ты чрез сию тварь благодать великую».
Ушел, стало быть, рыбоед.
А опосля вновь приходит к батюшке, и ну ему жалиться: «Вовсе худо жительствовать стало мне, батюшка, коза гадит кругом. Веники и лапти поглодала, бестия. Деток бодает. Меня до бабы не пускат, оленей пугает. Места совсем в чуме не стало. Что делать?» – «А ты продай козу, – не поворачиваясь к остяку, вновь советует поп. – Ступай отсель, некогды мне с тобой лясы точить. За царя-батюшку молиться надобно, а ты тут путаешься, лешак тебя побери!»

Действие
Антип, разглядев воеводу, замолкает.


                Алексей
– Досказывай, досказывай, я наушничать к крапивному семени не бегаю.

                Антип
– Знаем, Лексей Семеныч, потому с тобой и подались на край земли к морю Мангазейскому.
- А весной вновь новокрещен объявился. Веселай такой. Прям идет в припляс к церковному двору, да подарков воз в нартах везет. «Продал я козу, батюшка! Така жизня распрекрасная пошла, аж через край пышет! А за совет твой ладный, ясак привез ранний!»

Действие:
Казаки хохочут, смеется и воевода.





535. Нат. АТЛЫМ-РЕКА

Действие:
По пойме реки бежит упряжка. Мамарка погоняет оленей.
               
                Мамар
– Эс! Эс! Эс!

                Голос за кадром.
Ночной морозец крепчал, но в пойме Атлымки ветра почти не было. До охотничьей избушки оставалось не более семи верст, когда навстречу его упряжке выехал Ваня.



Действие:
Из-за поворота, на встречу Мамару выезжает собачья упряжка. На нартах Иван. Упряжки равняются, останавливаются. Ездоки спешиваются, обнимаются.


                Ваня
– Хорошо, что ты навстречу попался. Я бы на собаках далеко не проехал. Лапы забиваются, трудно им в насте дорогу пробивать.

                Мамарка
– Обоз встал на ночевку. С ним сестрица твоя едет. Я и поехал тебя известить. Назначили твоего шурина Алексея воеводой на песчаный волок к морю Мангазейскому. Вот и едут исполнять государеву волю.

                Ваня
– Такая воля пуще неволи, может так статься, что пригодимся мы им в дороге. Как мыслишь, Мамар? Дикие места там, и медведи от вековых снегов белые-пребелые. Про них я книгу новгородских купцов читал. Гласят, что злобные они больно уж.

                Мамарка
– Лося белого видел, а вот медведя нет, не уж и медведи белыми бывают?

                Ваня
– Вы же с дядькой Угором из рода медведей? Вот и полюбуешься родственничками своими дальними.

Действие:

Иван, отпускает собак, привязывает свои нарты к нартам Мамара.

                Ваня
 – Собаки пущай вольно бегут по нашему следу, а мы к зорьке в аккурат назад и поспеем.

536.  Нат. ПРОТОКА НИЖНЕГОРСКАЯ

Действие:

Всадник приближается. Ермолай приподнимает пищаль, поданную Яной.


                Яна
– Погодь, Ерема, кажись, это нас Кузьма нагоняет.

                Ермолай
– Сейчас проверим твово Кузьму, как я его одной пулей возьму.

                Яна
– Не пали, говорю, свой энто.


Действие:
Всадник обгоняет вторую упряжку и, бросив Емельке на ходу поводья пристяжной лошади, не останавливаясь, гонит своего коня к остановившейся первой упряжке.

                Кузьма
– Добре утро, тати, думал, не догнать мне вас, уж больно прытки вы оказались!

                Ермолай
– Ты так не шуткуй, мил человек.


                Кузьма
– А плетей, холоп, не желаешь отведать? На луну тявкай, безродный. Еще раз позволишь дерзко молвить, язык отрежу.

                Яна
– Остынь, пан Казимир. Не холоп он безродный. А постельничий дочери боярской. Луше расскажи, что задумал ты, бросив воеводу?


                Кузьма-Казимир
– На Михайло-Архангельский монастырь надобно нам всем уходить. Есть там у меня человек средь купцов голландских. Выведал я у Севастьяна, что послан молодой князь Алексей на волок песчаный с целью перекрыть дорогу купцам заморским в земли восточные. Грамота у него при себе имеется от государя Михаила Федоровича. Велит ему государь встать острожком на месте волока по речке Мутной и предавать смерти любого помора, кто согласится провести чужеземцев к Мангазее и далее до Енисея. А еще ведаю, что с верхов Енисея должон вскоре вернуться путем северским боярин некий, который до Индии через Китай путь выведал. Токмо имя я его не узнал.



Действие:
Кузьма-Казимир разворачивает неуемного коня, который вертится под ним, и еще раз, но уже помягче грозит притихшему Ермолаю:


                Кузьма-Казимир
– Гляди у меня! А то, что имя мое слышал, забудь. Козьма я для всех, Козьма! Будете сполнять, что велю, богатыми станете. А коль ослушаетесь, то под лед, как и ваши тати, угодите. У его величества королевича Владислава руки долгие, и в Сибири достанут.



537. ИНТ. Юрта Мамара. Полина спит. Рядом спят дети и женщины.

Действие:
Полине видится сон. Будто ходит она по дивному саду. Сыпется яблоневый цвет, поют птицы. Вдали за прудом возвышается роскошный дворец. Навстречу, в окружении служанок, идет госпожа.
Полина, прижав руку к груди, кланяется и, сойдя с тропинки, уступает сей женщине дорогу.
Госпожа останавливается, и вынимая из своих ушей серьги, обращается к Полине.
                Госпожа
– Возьми сережки мои, дочь кузнеца Архипа. Сгодятся они тебе в дальней дороге. Как вденешь их, так зло, затеваемое недругами да завистниками, и выведаешь.

                Полина
– Разве Вам, госпожа, не нужны они более?

                Госпожа
– Меня и без них мой муж Кучум-хан любит. Встретились мы в этих садах – тут злато да серебро не надобно нам.

                Полина
– Пошто милость такая, госпожа?

                Госпожа
– За то, что сдержали атаманы слово свое, отпустив моих воинов, не причинив им зла, когда я им пообещала за это сдать крепость свою.




                Полина
– Ты царица Сузгун, госпожа? Что-то боязно мне.

                Госпожа
– Да, Полина. Но не мертвых ты должна бояться, а бойся белую пани, что с лапландских земель пришлая. Исполняя волю польского короля Сигизмунда и его сына королевича Владислава, много бед и несчастий способна принести она народу северскому. Не встанет твой муж на пути ее, проникнут в Сибирь купцы заморские, а за ними и солдаты чужеземные. Отстроят враги острожки до Китая по Енисею. Вся Сибирь чужеземной станет.

                Полина
– Почто так печешься, госпожа, о Руси, ведь недруги были казаки мужу твоему?

                Госпожа
– Все мы одного рода-племени. Когда попадешь в сады дивные, поймешь это. Прощай, Полинушка…

Действие:
Ваня тихонько присаживается на корточки подле сестрицы. Гладит ее по кучерявым волосам, усмехается:
               
                Ваня
- Ну вся в дядьку Архипа, так же золотом горит, рыжик и рыжик.

Действие:
Полина открывает глаза и, узнав сводного братца, улыбается.
Иван разворачивает тряпицу и подает шкатулку Полине.

                Ваня
– Батюшка твой, дядько Архип, передать завещал тебе, сестрица. Это ему еще Ермак Тимофеевич в награду дал за то, что план крепости срисовал.

Действие:
Полина, берет в руки шкатулку из слоновой кости, открывает крышку. Блеск сережек неимоверной красоты ослепляет ее на мгновение. Поля жмурится.

                Полина
– Не по боярыне сережки, Ваня.



                Ваня
– Бери, сказано же тебе, их велел твой батюшка отдать. Вот я его волю и исполняю. Примерь, примерь, а то в зернь проиграю, когда в Тобольске буду.

Действие:
Полина вдевает серьги, подходит к чувалу, наклоняется над тазом с водой.
Рябь проходит. Разглядев отражение, молодая женщина испуганно отстраняется. В воде отражение колдуньи Яны.
Полина охает, испуганно снимая серьги.

                Полина
– Так вот ты какая, белая панночка, узнала я тебя!

538. НАТ. Протока Нижнегорская.

Действие:
Пан Казимир, чуть отстал от упряжек, едет верхом по проторенному оленями следу.

                Голос за кадром
Уж который год под личиной стрельца-отставника, исполняя волю его величества, находился он в Сибири.
После неудачного покушения на посла хана Есима ждала его дыба, но, напомнив приказному дьяку о связи с семибоярщиной, стрелец Кузьма припеваючи прижился в том же приказе, куда его приволокли на пытку и на смерть лютую. Сломил он всесильного дьяка, как всегда, подчинив и его своей воле. За что и ценил Казимира канцлер Сапега, всегда направляя его разрешать только самые сложные задачи.
Рассорить Русь с казахским ханом и развести огонь вражды в Сибири путем убийства посла у него не вышло. Но и секретных приказов выведал он через дьяка Севастьяна немало. А в середине этой зимы передали письмо ему якобы от родственников псковских. А между строчками молоком новое задание писано – что вышел указ государя московского о запрете поморам водить иноземцев на Мангазею и далее. Видимо, братья Строгановы подсуетились, отписав государю о воровстве и недоимках. Ведь морской путь в Сибирь лишал алчных братьев контроля за казной мангазейской да ясаком с Енисейских народностей.


Правители Англии и Голландии давно присматривались к Восточной Сибири. Ничейная богатая земля была лакомым кусочком, а организовать колонию, как в Индии, было делом нескольких лет.
Но указ русского царя о запрете хождением северными морями делал эту задачу практически невозможной.
Одна только шкурка соболя стоила в Европе огромных денег, а спрос на пушнину с каждым годом увеличивался и увеличивался. В Сибири же выменять у наивного северного народца пушнину можно было за обыкновенную безделушку, типа костяного гребешка или зеркальца.
Всю дорогу от Тобольска пан Казимир присматривался к молодому воеводе и пришел к выводу, что подкупить его невозможно. А поймать на каком-нибудь проступке – слишком долгая затея.
Казимир решил покинуть обоз и двинуться на Михайло-Архангельский монастырь. Там он рассчитывал обзавестись знакомствами с английскими и голландскими торговыми людьми, которые помогут ему найти путь на Енисей в обход царских постов и таможен.
Хождение северными морями было опасным и трудным делом. Не каждый бывалый мореход рискнул бы даже в летнее время пройти пролив Югорский Шар и перейти неглубокое Карское море, полное ледяных торосов. Оставался только один путь – по реке Мутной, пересекающей практически весь полуостров Ямал, и через песчаный волок выйти в Мангазейское море, а далее в Тазовскую губу. Поморы давно выведали этот проход и умудрялись на своих плоскодонных кочах за летнюю навигацию сходить в Мангазею до трех, а то и четырех раз. Вот как раз на этот песчаный волок и должен встать постом молодой воевода.
А задача Казимира – найти дорогу в обход нового острожка да бузу замутить в рядах стрельцов и казаков, чтоб ушли служивые с полуострова. Вогуличей же и кетов настроить враждебно к пришлым людям. А это уж пан Казимир сможет. Способен он поднять волну даже в безветренную погодку. Потому и не снимает он кафтан стрельца псковского покроя, нося его под тулупом. Ну а коли гадость какую сотворит стрелец Кузьма, то пусть самоядь на стрельцов и злится.


539.Инт. Дворец хана.

                Самарканд
Действие:
Узбекский хан Имамкули жестом приглашает подойти поближе послов из далекой Европы. Когда послы выпрямляются, отвесив несколько поклонов, хан невольно улыбается, разглядев их обугленные щеки.

                Хан
– Судя по обветренным и обожженным лицам, переход через пустыню дался вам нелегко.

                Старший посол
– В пути, великий хан, мы потеряли всех лошадей и часть груза. Подверглись несколько раз нападению диких каракалпакских кочевников, но все же дошли до сказочного города Самарканда. Великий польский король передает тебе дары в знак дружбы и процветания наших государств,

Действие:

Двое помощников, поднимают сундук, выставляют его перед ханом, открывают крышку.

                Голос за кадром
Хитрый узбек, увидев блеск драгоценностей и серебряной посуды, всем своим видом показывал, что он якобы видал и не такие подношения. Хотя хан в душе затрепетал, ведь после поражения в войне казахскому хану Есиму, казна хана Имамкули заметно оскудела.

                Хан
– Я прочел грамоту от короля и составил свою, а вот дорогу в Индию, которой когда-то прошли великий Искандер и Тамерлан, не укажу. Я не хочу пускать лису в курятник. Ведь за вами по ней пройдет тьма других неверных чужеземцев, принеся с собой болезни, разврат и свою веру. Передай его величеству, пусть ищет путь в Индию через Сибирь. Там когда-то правил Кучум-хан, и если польский король в силах пробить себе дорогу, то пусть рассчитывает и на мою помощь. Мне путь в Индию из Сибири не нужен, а вот вернуть наше потерянное ханство в Сибири у меня есть желание. Но пока, как я вижу, короля преследуют только одни неудачи. Даже убить посла хана Есима в Тобольске у него не хватило возможности. Король Сигизмунд послал полуслепого убийцу, который только и смог что попасть пулей в ногу лошади Отара – дяди посла Ваулихана.

                Старший посол
– О, великий хан, ты и про это ведаешь?

                Хан
          (Прищурив глаз, с издевкой интересуется Имамкули)

– Я ведаю многое, пан Янук. Я даже знавал афганского купца Мумиджона, который, как две капли воды похож на тебя, паныч. А ты не встречался ли часом с Мумиджоном?

                Голос за кадром
У польского посла задрожали колени. Опытнейший разведчик английской короны, многие лета служивший ничего не подозревающему мудрому польскому королю, был неожиданно, даже для самого себя, расшифрован полуграмотным узбеком.

Действие:
Хан Имамкули поднимается и подходит к пану Януку.

                Хан
                (говорит на узбексом)
– Ты останешься в Самарканде. Твои люди уйдут с караваном. Пусть они передадут Сигизмунду, чтоб он искал северный путь на Индию и помог мне вернуть Сибирь. Я надеюсь, твои спутники не разумеют нашу речь?

                Старший посол
– Нет, великий хан, они поляки и не понимают ни узбекский, ни фарси.

                Хан
– Тогда скажи, как поживает твой хозяин Яков Шотландский? Не болен ли он часом?

                Старший посол
                (опускает глаза, шепчет)
– Я служу Сигизмунду, великий хан.

                Хан
                (смеется)
– Ах да! Забыл! Ты ведь только похож на Мумиджона. Будешь жить в Самарканде до получения ответа от Сигизмунда. Выйдешь за ворота – смерть. Ступай, пан Мумиджон.


Имамкули-хан после того, как послы пятясь уходят из зала, поворачивается к своему брату Надиру Мухаммаду,
– Когда я стану стар, тебе, Надир, предстоит нести эту тяжкую ношу.
Не верь ни польскому, ни английскому королям.


                Надир
– А царю Руси можно ли верить, брат?

                Хан
– Ему тоже не верь. Но Русь богата и движется на Восток, а значит, пока нам на юге не угрожает. Угроза нам исходит от казахского хана Исима, который заручился дружбой с русским царем. Поэтому пять лет назад я тоже посылал в Московию посольство, которое приняли с почестями. Тем самым я ослабил дружбу Есим хана с урусами. Как говорится, пустил черную кошку в темную комнату. Сейчас урусы дошли до Алтай-Тау, и восточные казахские баи недовольны правлением Есим хана. Это нам на руку. Я подкупил одного из дьяков Тобыла, и прибывших новых послов от Есима к воеводам обвинят в предательстве.
 

540. Нат.  Заснеженный берег Оби. Вдоль движется обоз.
   
                СИБИРЬ

Действие:
Обоз молодого князя продолжает движение.

                Голос за кадром
Обоз вновь тронулся в путь.
Князь Алексей прикупил оленей. Самых сильных впрягли в две упряжки для Мамара и Вани – они должны были пробивать дорогу всему обозу.
Ваня был поражен своей невнимательностью. Он, много лет проживши бок о бок со старым шаманом, отцом Мамарки, множество раз беря бубен Угора в руки, видел синие разводы с тынной стороны, но не придавал им особого значения, считая грязную кожу простой нижней подкладкой, и только теперь догадался, что это была карта всей Сибири вплоть до студеного моря на север и до Китая на юго-восток! Нынче же, рассматривая узоры карты, Иван понял, что нанесены они были татуировкой на еще живом животном, а после принесения животного в жертву кожа была выделана и натянута на бубен.


                Ваня
– Так вот почему дядька Угор шастал по Сибири, как по собственному чуму!

                Мамар
– Раз догадался, то молчи, этот бубен полцарства Московского стоит! Мы по рисунку пойдем на Кызым-реку, а там в несколько переходов и на месте будем.

                Ваня
– Поди, уж матушка и Максим давно в Мангазее. С ними хоть до лета побуду. А там и на песчаный волок идтить надобно будет.
 
541. Инт. МОСКВА Царская палата.

Иван Данилович Хохлов, входя, кланяется царю.

Государь Михаил Федорович пребывает в раздумье и не сразу поднимает голову, оторвавшись от бумаг.

                Михаил
– А, это ты, Иван Данилович. Проходи, проходи, смутьян. Да не кайся, ведаю, что одумался ты и дюже казнишь себя за то, что с вором Заруцким связался. Решил я снять с тебя опалу. Да и брат твой челом бьет.

                Хохлов
– Отслужу, оправдаю… – начал было Хохлов.

                Михаил
– Погодь, погодь, Иван Данилыч, не дуй на муку. Ведаю я, что преуспел ты в деле посольском. Ты и в Персии много лет пробыл, и на Тереке будучи воеводой с магометанами ладил. Вот и решили мы в Бухару тебе предложить сходить послом, изыскать государеву пользу. А заодно выведать, что там посол Сигизмунда так долго загостился у Имамкули-хана. Чую, неладное затевают они, всем нутром чую. Явишься же к хану с моей грамотой, где я прошу его сорок два моих боярина вернуть из полона бухарского. Засим, молвишь, и прибыл. В дар басурманину пушны возьмешь из казны. Более ничего не дам. Коли что, свое добавь, опосля вернем. Да мож какого царевича с собой обратно выманишь, должность посулив при дворе. Так-то покойней станется, ежели в залоге у нас его родич будет пребывать.


542. НАТ. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КАЗАХСТАН, Подъехавшие гости Ваулихан и Гаджи-Ата устало подводят под уздцы коней к привязи, сын Есим-хана, Жангир, выходит из юрты с приветствием:

                Жангир
– Кош келенездер , Ваулихан! Давно жду, когда же явится ко мне в гости мой друг детства!

                Ваулихан
                (обнимаются)
– Здравствуй, здравствуй, дорогой султан Жангир.

                Жангир
– Как тетушка Ботагоз? В добром здравии ли?


                Ваулихан
– Недомогает. Гибель отца сильно подкосила ее здоровье. Но матушка обещает, что пока не увидит внуков и не подержит их в руках, не уйдет за отцом в райские сады. А как отец твой, хан Есим? Здоров ли?

                Жангир
– Здоров, здоров, хан. Уехал с сотней батыров к озеру Балхаш. Баи с восточных и северных земель должны съехаться на совет. Вновь на восточных границах ханства появились отряды ойратов, они убивают людей и сжигают аулы.

Действие:
Жангир-султан приветливо улыбается, и почтительно прикладывает руку к груди.

                Жангир
– Рад видеть тебя, вещий Гаджи-Ата.

                Гаджи-Ата
(Вечный старец, довольный, что его узнали, улыбается своим беззубым ртом, кланяется)
– И я рад видеть тебя, Жангир-султан. Я помню тебя еще маленьким комочком, который, появившись на свет, голосил на всю степь так, что горы в бухарском ханстве качались.

                Жангир
– Молвят, что ты был еще на праздничном тое по случаю рождения моего прадеда?

                Гаджи-Ата
– И не только прадеда твоего. Я видел, как лицезрю тебя сейчас, великого Искандера, но многие мне не верят.

Действие:
Жангир-султан недоверчиво усмехается, считая, впрочем, как это считали и все степные жители, что пожилой человек заговаривается от старости.

                Гаджи-Ата
– Ты зря усмехаешься, сынок. Великий Искандер беседовал со мной, усадив меня, напротив, как равного себе. Он тогда уходил из Индии, так как воины его подняли бузу, умоляя Искандера уходить домой. Но Искандер был мудрым повелителем и все равно, уведя свое войско домой, чуть позже желал продолжать искать путь по суше в Дравению не через Персию, а через земли хазар и печенегов, до города Каффа, откуда морями можно было дойти до Афин. Задумал тогда повелитель мира весьма коварное и хитрое дело, суть которого я разгадал сразу же, но не подал виду.

                Жангир
– В чем же коварство таилось в его помыслах, Гаджи-Ата? Поведай нам.

543. ИНТ. Юрта Жангира

Действие:
Ваулихан, Жангир и Гаджи-Ата проходят в юрту, усаживаются за достархан. Вошедшие женщины приносят таз с водой для омовения лиц и рук. Тут же подают пышущее жаром мясо.

                Гаджи-Ата
– А ведь я прошел проводником с его войском до самой Александрии и переводил его послание на семь языков,

Действие:
Гаджи-Ата, окончив трапезу, ополаскивает руки в тазу от жирной пищи и принимая пиалу с чаем, продолжает свой рассказ.


                Гаджи-Ата
– Великий Искандер знал, что путь к Каффе сложен и полон опасностей, а народы, заселяющие эти земли, воинственны и непредсказуемы. Но не их воинственности опасался повелитель мира, а уклада жизни кочевых племен. У них не было городов, крепостей и дворцов, с взятием которых Александр считался бы победителем. Кочевые народы не выходили на открытую битву, как это было в Персии и Индии. Отряды диких всадников нападали исподтишка, отбивали и разоряли обозы, убивали гонцов. У каждого племени был свой повелитель, который считал позором подчиняться приказам другого. В такой неразберихе невозможно было с кем-либо договориться и открыть безопасный торговый путь от Каффы до Дравении. И тогда повелитель мира прибегнул к своему излюбленному способу – разделяй и властвуй. Он написал дарственную грамоту словенам, что дарит им эти земли за помощь в походах. Ведь в армии повелителя мира были и словены, и русы, и даже твои пращуры кайсаки, уважаемый Жангир-султан, – почтительно поклонился Гаджи-Ата, подавая женщине-прислуге пустую пиалу. – Великий Искандер рассчитал верно, полагая, что ежели словены захватят си земли, вытеснив дикие племена, то с ними можно будет решить о безопасности караванных путей. Но не сбылись планы великого царя всех народов. Спустился на него гнев богов. Захворал Искандер и умер вскоре от неизвестного лекарям недуга. Многие тогда говорили, что ушел Искандер за своим конем Буцефалом в страну сказочных садов, не выдержав разлуки с любимым конем, который утонул в озере Искендеркуль во время похода.


                Ваулихан
– Что же это за конь был, Гаджи-Ата, что Великий Искандер так горевал по нему? Ты раньше и мне не рассказывал про него.


                Гаджи-Ата
– Когда исполнилось Искандеру одиннадцать лет, к дворцу отца привели коней на продажу. Один из них был непокорен и буен нравом. Возраст коня был тоже одиннадцать лет, но никто не сидел верхом на нем. Все, кто пробовал его объездить, становились калеками или погибали. Но юноша не испугался норовистого нрава коня, а взяв под уздцы, поцеловал его в морду и побежал с ним рядом. А когда жеребец выровнял дыхание и успокоился, Искандер запрыгнул на ходу ему на спину и погнал в поле. Назад, под овации народа, он въехал в ворота крепости уже на усмиренном коне. Еще тогда некий старец воскликнул: «Ты повелитель мира, пока рядом твой Буцефал!».
И вот не стало коня – не стало и повелителя мира. Никто не ведает, где его могила, и многие повелители отдали бы все свое богатство, чтоб найти ее.


                Жангир
– Для чего, Гаджи-Ата?

                Гаджи-Ата
– На обратной стороне крышки саркофага есть письменное завещание Великого Искандера. И кто его прочтет, тот обретет власть над всем миром. Эту могилу искали и Чингисхан, и Хромой Тимур, но не смогли.

                Жангир
– Значит, найти место, где похоронен Александр Великий, невозможно?


                Гаджи-Ата
– Возможно, если прочесть древние письмена.

Действие:
Гаджи-Ата достает из-за пазухи керамическую пластину, бережно завернутую в тряпицу, и подает сыну хана

                Гаджи-Ата
 – Эти письмена отдал мне волхв Гостомысл, что обитал на горе Орлиной, в народе прозванной Жаман Тау. Я сразу же узнал почерк Каллисфена, летописца Великого Искандера.

                Ваулихан
– Кто же может прочесть сии перлы?

                Гаджи-Ата
                (Ваулихану)
– Есть в Сибири молодой муж, он один способен прочесть. Это твой друг Ванюшка,

Старец поворачивается к Жангир-султану,

                Гаджи-Ата
– Поговори со своим отцом, ханом Есимом. Только Ваулихан может уговорить своего друга прочесть надпись на таблице. А я готов сопровождать аркара Ваулихана в Сибирь, как когда-то сопровождал повелителя мира.

Продолжение: http://proza.ru/2022/01/16/556