Полабский рубеж фрау Моревой. Глава 14

    Жрец Гродгер, в одночасье ставший фаворитом у Атавульфа, не обнаружил у бодрича признаков, что тот попал под власть создания Тьмы. Поэтому Николота опять избили, на этот раз просто для острастки. После чего сначала протащили по коридору, потом уже на своих ногах он проковылял через проходную комнату, а в завершении его втолкнули в новую комнатушку. С зарешеченным окном, охапкой соломы на полу и старым кувшином с отбитым носком у горлышка. Ладно, что воды налили в кувшин.
 
    – Ты, бодрич, молись-ка своим богам почаще, чтобы наш колдун не отправил тебя на костер! – хохотнул сакс по имени Ансгер. Этого запомнила на всю жизнь, что отмерила мне судьба! Между тем захлопнулась дверь, громыхнул накладной деревянный засов и послышались удаляющиеся шаги нового, как я поняла, охранника.

    В свою очередь Николот, словно раненый тигр, заметался по клетушке. Руки развел, вот тебе и ширина новой каморки, а сделал три полных шага от входной двери, и сразу уткнулся бы в противоположную стену. Хорошо, что окошко не замуровали. Кстати, с чего бы подобная льгота? Наверное, эту комнатушку задумали использовать в качестве тюрьмы в самый последний момент.

    Эта нехватка времени послужила мне и «спутнику» добрую службу. Не далее как поздним вечером на крепостном дворе раздался топот лошадиных копыт и резкие мужские голоса. Николот опрометью кинулся к окну. К парадному подъезду здания подъехал небольшой возок в окружении семи всадников. При свете горящих факелов мы заметили, что из этого возка выбрались две женские фигуры, под вуалями скрывшие свои лица, и в сопровождении четырех мужчин поднялись по ступеням парадного входа… Ну никак я не смогла бы назвать это строение дворцом, а все же пришлось.    

    Через короткий промежуток времени по дворцовому коридору послышались приближающийся шаги множества людей. Потом на входе в проходную комнату эти шаги стихли, но раздался почтительный голос Атавульфа. Николот быстро подошел и приник к двери. Эделингу ответила, судя по голосу, молодая женщина. Удивительно, но ее голос показался мне барственным и недовольным. Неужели принцесса Гановефа припожаловала?

    Моя догадка подтвердилась, когда эделинг, казалось бы, в уважительном тоне сообщил. Мол, Ваше дорогое высочество давно ожидает ваша родственница. На что его собеседница надолго замолчала, словно потеряла дар речи. Чего нельзя было сказать о тоне, в каком с этого момента заговорил Атавульф. В его словах, появились насмешливые нотки:
    – Да, ваша милость, всякие увертки тут бесполезны! Тем более, что завтра мы точно выясним, кто из вас настоящая принцесса! Прошу! 

    Судя по всему, Атавульф теперь в непреклонной манере указал, куда следует проследовать дамам, а потом в приказном тоне отдал команду, чтобы слуги занесли вещи двух женщин в комнату. Предположила, что дамской комнатой оказалась та, чья дверь была напротив нашей каморки. Значит, нельзя было исключить, что в комнате от посторонних глаз укрывали Альберку.

    Последняя новость настолько воодушевила моего «спутника», что до глубокой ночи он ворочался и не мог заснуть. Только под утро Николот, кого просто измотали вчерашние события, забылся тяжелым сном.
    Вообще, когда «спутника» охватывает рядовой человеческий сон, то «странник» у него всякий раз погружается если не в чуткое забытье, то в краткое раздумье. Подобные раздумья не приводят к депривации сна у «странника», ибо у него подобное состояние человеческого организма не наблюдается априори.

    Вот и сейчас я пустилась в размышления. Горевать о том, что произошло с Николотом, посчитала неуместным и попросту глупым. Наоборот, сочла необходимым продумать план на будущее, ну хотя бы на завтрашний день. А он, по иронии судьбы, оказался чрезвычайно насыщенным прямо с утра.

    Да, ни свет ни заря в Ратенхугель прискакал Вольфганг. Мне было неизвестно, как прошел и чем именно завершился разговор между эделингом и фрилингом. Но то, что оказался трудным и неприятным, я поняла, когда увидела раскрасневшуюся от гнева рожу Вольфганга, который заглянул в нашу коморку. Зыркнул он исподлобья на Николота, сплюнул, наверное, от досады, что сожгли не того, и ушел, захлопнув дверь за собой.

    Я поняла чувства фрилинга. Мало того, что отряд лютичей-наемников вывели из-под его командования, также нельзя было исключить, что с гибелью Арновальда сакс потерял незнакомый мне актив. Впрочем, почему неизвестный? Очень даже знакомый. «Ньюуокер» и его «спутник» Вольфганг, как бы я к ним не относилась, потеряли сотоварища.      
 
    Поэтому, когда опять громыхнул засов на двери нашей коморки, я вовсе не удивилась, увидев в дверном проеме физиономию фрилинга. Впрочем, он был не один, а в обществе невысокого и широкого в плечах лютича. Круглолицего, с копной волос и короткой бородкой. Вот от него-то, на мое крайнее удивление, явно пахнуло запахом «странника».

    – Ну, здравствуй, Морева, здравствуй! – нарочито бодро обратился ко мне этот, с позволения сказать, экземпляр. Даже позволил себе отпустить в мою сторону комплимент: – Ах, всегда приятно ощутить твой великолепный амбре, который невозможно забыть! Но почему ты не радуешься, что я нашелся? Неужто следуешь заветам родного ОсОт, который с радостью вычеркнул меня из платежной ведомости?
    – Ну, привет-привет от старых штиблет, от лаптей – голенища, от жилетки – рукава! – ответила я, при этом лихорадочно пытаясь вспомнить, кто передо мной?
    – Ох, Морева, ну до чего ж ты отрицательная! Дескать, ничего не помню. А забыла ты, между прочем, самого эффективного за последние годы «странника»!

    «Да теперь я вспомнила тебя, кто, на самом деле, эффективно умел поменять  конторы. То перебежит от «уокеров» к «странникам», а то, находясь в командировке, переметнулся к злейшим врагам среди племенных союзов полабских славян, – от ободритов к вильцам. Ну а куда теперь подался, к «ньюуокерам» или на вольные хлеба?» – Сейчас ко мне пришли эти мысли, но не для широкой публики. Потом я вообще решила помолчать. Если у него было, что сообщить, то флаг ему в руки!

    У бывшего «странника» интересная тема для беседы нашлась. Поэтому он взял, как говорится, быка за рога и произнес:
    – Морева, в данный момент ты угодила в ситуацию подобную смерти. Знаю, что в экстренных случаях ты принимаешь скорые всегда правильные решения. Оттого предлагаю тебе присоединиться к нам, и тогда мы втроем разыграем чрезвычайно интересную партию.
    – В чем она заключается? – я тоже не захотела, образно говоря, упасть лицом в грязь. Тем более, что сию минуту почувствовала, моя неприязнь к якобы «страннику» явилась просто цветочками по сравнению с ненавистью Николота по отношению к его «спутнику». Чем я воспользовалась, а если конкретно, то сию же минуту.

    Именно сейчас мой удалец-молодец бросился на лютича, из складок одежды выхватил небольшой, но острый кусок от горлышка глиняного кувшина, чтобы в следующий момент нанести смертельный удар… Вот только я не позволила его завершить. Стоило мне прекратить кровоток в сонной артерии у Николота, как в ту же минуту бодрич закатил глаза, правая рука у него дрогнула, кисть разжалась и вероятное орудие убийства упало на пол. В общем, мой «спутник» потерял сознание.

    Пока Вольфганг и не представленный мне лютич непонимающе уставились на упавшего в обморок Николота, я приняла меры, чтобы мой «спутник» очнулся.
    – Зачем?.. – Лже-«странник» наконец выдавил из себя вопрос.
    – Ты забыл о вековой ненависти между бодричами и лютичами, – мой ответ прозвучал без всякой аффектации.
    – Ну, Морева…, подобного от тебя я не ожидал! Решилась помочь мне? Это я допускаю. Но чтобы за такой короткий срок поменять собственные убеждения? А вот здесь возникают подозрения!
    – Сам говорил о моей способности принимать верные решения. И вообще, для информации, один известный деятель когда-то заявил, что своих мнений не меняют только мертвецы. Короче, ничего иного от меня ты больше не услышишь. Так что, давай, закроем этот вопрос и перейдем к другому. Меня, например, заинтересовала твоя мысль о партии, которую вы собрались разыграть на подмостках исторической сцены под названием… Кстати, предлагаю, окрестить ее «Полабским рубежом».

    По реакции собеседника я поняла, что возражений у него не нашлось:
    – А что, Морева, с каждой минутой нашей встречи ты нравишься мне все больше и больше!
    – А будет еще лучше, если я услышу, как вас звать-величать?
    – Это…, как говорил наш шеф, Леонид Иваныч, нет вопросов. Меня зовут Алексей, а моего и теперь твоего напарника…, – страшно возбужденный лже-«странник», оттого что остался жив, готов был тараторить без остановки.

    Здесь я почувствовала, что если этого балабола не унять, то наш пока не начавшийся союз, прикажет долго жить. Поэтому обратилась непосредственно к третьему из нашей «страннической» братии:
    – Что скажите, «ньюуокер»?
    – Да в общем-то ничего особенного. Мой «спутник», к примеру говорит, что его убеждения не выпадают вместе с зубами. Эти же мысли были у Мартина. А меня зовут Вилдо!
    Мысли у этого «ньюуокера» показались мне до того здравыми, что не смогла поверить в их реальность. Неужели?.. Хотя-хотя…, я должна была убедиться, а не разойдутся ли они с делами.
 
    Между тем бывший «странник», как говорится, дорвался до микрофона. По его плану, который, само собой, придумал исключительно он, Алексей, произошло бы следующее. Во-первых, состоялась бы свадьба франкской невесты с князем лютичей. Во-вторых, получение крупного выкупа за эту невесту. В-третьих, участие отряда лютичей в штурме Маусбурга, что в итоге явилось бы дополнительным источником дохода для нас.   

    За транспортировку невесты из Ратенхугеля в стан князя лютичей и получение выкупа был бы ответственным Алексей. За участие отряда наемников-лютичей – Вилдо. За правильный выбор из двух невест – Морева.   
   
    Даже в первом приближении данный план выглядел абсолютной химерой. И тут вытекало следующее, либо Алексей круглый дурак, либо якобы «странник» не уважал нас, своих партнеров. Что касалось меня, то в подобном обвинить меня было невозможно. Правда, при обсуждении плана я не слышала ни одного возражения. Значит, два участника только делали вид, а на самом деле каждый вел свою игру? «Что ж, и мы будем проще. Но при этом – ушки на макушке!» – решила я по моей давней традиции.

    *****

    Наконец, план трех так называемых партнеров в части выбора правильной невесты был готов к исполнению. В проходной комнате, что находилась в покоях фрилинга, открылась дверь. Из смежной комнаты, в которой с вчерашнего вечера содержались принцессы и служанка, вышли теперь две женщины.

    Тут я моментально подала сигнал «ньюуокеру» и бывшему «страннику», мол, если ко мне особого доверия нет, то, пожалуйте, взглянуть на первую естественную реакцию у моего «спутника».

    Вообще говоря, взглянув на появившихся женщин, сразу бросилось бы в глаза, не столько по нарядам, сколько по царственной осанке, кто из них принцесса, а кто рангом ниже, хотя тоже из благородных домов франкской столицы. Сегодня, как и вчера, дамы надели шапочки с коротким полями, а густая вуаль, спадавшая у каждой женщины с головного убора, прикрыла у них лица.

    Для себя я отметила, что «ньюуокер» и лже-«странник» прислушались к моему доводу и не отвели глаз с бодрича в ожидании его реакции. И она последовала. Не ожидав увидеть принцессу после долгой разлуки, и без того несдержанный Николот вздрогнул, как ужаленный, громко вскричал, – Альберка! Куда тебя? За что? – и сразу попытался броситься к девушке.

    К сожалению, в тот же момент бодрича грубо остановили. Это «смышленый фрилинг» метнулся к моему «спутнику». Зашел со спины и своей крепкой правой совершил цепкий охват шеи бодрича. А следом я, «странница», с моим «спутником» почувствовали, что жало острого лезвия ощутимо укололо кожу в месте, где у человека проходит сонная артерия. «Смотри-ка опять и в то же место, что-то не к добру!» – у меня невольно сверкнула неприятная мысль.
Между тем в завершении боевого приема рядом с ухом Николота раздался до боли знакомый голос фрилинга:   
    – Замри, бодрич, замри! И будет много лучше, если укажешь мне потаенную тропу до Маусбурга.
    – Но я ж не ведаю этот путь, сколь раз…
    – А мне невмоготу выслушивать твои давние сказки! – Вольфганг нетерпеливо перебил Николота. Затем, наверное, решил все-таки польстить собеседнику и добавил: – Однако ты у нас не старик, убеленный сединами, которому в пору сказки вещать малолетним, а молодой и сильный воин. Так вот, укажи потаенную тропу! – Потом понизил голос и этак проникновенно произнес: – Чем скорее я узнаю о тайне, тебе совсем не нужной, тем быстрее ты свидишься с твоей любовью, Альберкой!

    Здесь пришла моя очередь помочь «спутнику».
    – Николот, сделай вид, что размышляешь над заманчивым предложением фрилинга. Лихорадочно заходи по комнате, нервно обхвати голову руками. Мол, думу думаешь тяжелую, но пока колеблешься, чтобы открыть секрет.

    Конечно, я пошла на риск. В моем плане было главным, чтобы мои мысли не услышал лже-«странник» Алексей. И, по-моему, это удалось.
Что до «ньюуокера», то ему оказались доступны мои разговоры с Николотом. Тем более что я не стремилась их скрыть от него. В результате «смышленый фрилинг» с подачи «ньюуокера», криво усмехнулся и отстранил острие кинжала от горла бодрича.

    Эделинг и представитель наемников сначала с интересом понаблюдали сцену противоборства, что развернулась перед ними, но потом вернулись к прерванной беседе.
    – Лютич, отправляйся поскорей, ибо жду я прихода вашего славного войска! – Строго заявил Атавульф.
    Представитель наемников сдержанно поклонился и отдал приказ слуге. Мол, они вместе с принцессой немедленно выступают за реку к своему племени.

    Когда отряд из четырех человек покидал комнату, Атавульф, шедший последним, обернулся и с недоумением произнес:
    – Неужели ты, Вольфганг, мой смышленый фрилинг, до сих пор не оставил надежду выспросить у бодрича тайный путь через болота к Маусбургу?
    – Этот путь, Великий Атавульф, приведет меня к победе раньше, чем у Беовульфа завершится осада и штурм Маусбурга! – Со всей твердостью в голосе ответил Вольфганг.
    – Ну-ну, посмотрим, – скептически хмыкнул эделинг. Затем неторопливо повернулся к слуге Беовульфа, которого хозяин отправил к Атавульфу для связи. – Пока твой господин готовится к штурму и ждет подкреплений, ты остаешься во дворце. Но если возникнет срочная потребность, немедля отправишься к Маусбургу!    
    Во что я не смогла поверить. Как же, лишь только связным! Этот клятый слуга, Ансгер, после гибели Хейзена просто днюет и ночует в проходной комнате покоев Вольфганга.
    Тем временем на лице эделинга, обратившемуся к фрилингу, промелькнула ехидная улыбка: 
    – Заметь, скромный Вольфганг, ты потихоньку-полегоньку, а собрал добрую половину из личных вещей у бывшего знатного пленника! Или нет?
    – Только по Вашему изволению, Великий эделинг! – скромно ответил «смышленый фрилинг».