NUv. Катарсис

Капли дождя смиренно отбивали такт по промокшему дорожному полотну с магнитной подсветкой. Магитная краска шевелилась, под фонарями машин разбегались в разные стороны по воде разноцветные отблески преломленных “скубических пункций”. Гоячие днища полулетающих автомобилей разгоняли рябь по гладким, как начищенная до блеска монета, лужам.

Священник NUv Лектория разместился на заднем сидении аэротакси и приоткрыл форточку, чтобы выбросить в водяной вихрь за окном тлеющую сигарету. Механическая рука полужитника раскрылась крошечными пузырьками, и вспыхнувшая в небесах молния отразилась на резиново-керамических “балетных руках” пассажира межгородского транспорта, трижды скрестившись в блике, похожем на распятие.

Аэрокапсула плавно переместилась на второй уровень движения. Под прозрачным днищем выдвинулись в стороны маневровые лепестки, и город стал стремительно уменьшаться, стремясь слиться с ревущей бесконечностью небесного океана.

Капли дождя поглотили застрявший в полулеске, сияющий, пестрящий объемкартинками томный мегаполис, и облака коснулись вытянутой руки священнослужителя. Он захлопнул окно и углубился в размышления. На высоте в полторы тысячи кольпов в машине что-то громко хлопнуло. Заворчали огромные вентиляторы ведения, и тяжелый кузов покачнулся на воздушных потоках.

Священник схватился за потолочный поручень. На Эфире перед ним собралась будто из капелек надпись “ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ”.

Священник не успел этого сделать, потому что аэротакси рухнуло вниз. Время замедлилось. Возможно, потому что адепт Графика Novus Ubivis (valitus) прочитал Первостепенную Молитву, а, может быть, потому, что крошечные роботы в мозгу тут же сжали ниточки неокортекса, противопоставив носителя окружающему пространству.

“Ах, если бы я знал, что проклятое корыто упадет, то написал бы перед уходом сообщение жене и деткам”

Здесь стоит заметить, что носящие Неокортексных Червей нередко испытывали галлюцинации при попадании в ситуации повышенной тревожности. У Священника не было семьи. Рожденный в наглой беспросветности городов-катамаранов, погрязших в глине и затхлости тающего на глазах пространства, любой полужитник, к тому же NUv-лекторианец, запросто мог бы “прибороть себе любую самку”, но так сложилось, что с одиннадцати лет он был совершенно слеп, а потому не видел красоты внешнего пространства, довольствуясь “слепоглазьем” мира внутри себя.

Наслаждаясь потоками воды, врывающимися сквозь окна, автоматически распахнутые для Эксвакуации, Священник глядел на приближающуюся землю и думал.

***

Дверь открылась и на пороге показался мужчина в белой сутане с охапкой золотых цветов. Бледное резиново-керамическое лицо подмигнуло сидящей на диване женщине в “надутом одеянии”, похожем на пестрое цирковое облачение клоуна. Золотые серьги в ушах “мистфиастки” приглашающе качнулись, и Проповедник вошел в скромно обставленное жилище, расположенное в бетонной высоте Шестой Башни.

Pater noster, qui es in caelis,
sanctific;tur nomen tuum.
Adveniat regnum tuum.
Fiat voluntas tua,
sicut in caelo, et in terr;.
Panem nostrum quotidi;num da nobis hodie,
et dimitte nobis deb;ta nostra

Прозвучала приветственная молитва, и две фигуры сплелись друг с другом неотягощенными одеяниями телами. Открытый на столе Kitab al Amran, Книга Изгнанных, с шелестом страниц хлопнулась на бетонный пол.

***
Gloria in excelsis Deo et in terra
pax hominibus bonae voluntatis.
Laudamus te, benedicimus te, adoramus te,
glorrflcamus te, gratias agimus tibi
propter magnam gloriam tuam, Domine Deus,
Rex caelestis, Deus Pater omnipotens.

Среди тускло освещенных бетонных стен без единого окна у большого стола столпились дети. Адепты NUv Лектория стояли у украшенной лепестками саукры Магистратуры, ожидая Ректора. Именно Ректор решал, кто останется служить Графику NUv, а кому суждено быть сожженным в пламени сангристической плиты. Кто-то из детей плакал.

Слепой Священник держал за руку одного из ребятишек. Дитя Лектория пыталось освободиться, но учитель крепко сжимал посиневшую ладонь своего ученика, другой рукой ухватившись за кобуру пистолета.

Когда Ректор вошел в Подставительное Помещение, адепты встали в ряд. Детишки в белых одеяниях, кто-то тихо, кто-то всхлипывая, построились в шеренгу для того, чтобы монашки в таких же белых одеяниях поместили в их тела Ламед, крошечный неокортексный вдеватель, сквозь который к совершеннолетию будет присоединен Первый Червь.

Когда очередь дошла до подопечного Священника, начался спор. Монашки отпрянули, и раздался выстрел. Из головы Ректора брызнула кровь, окропив закричавших от страха учеников Лектория. Спрятав оружие в запястную кобуру, Священник неторопливо покинул зал Магистратуры.

***
Священник продолжал упрямо нестись в пустоту, а задерживающие время Черви в его сознании раз за разом возвращали носителя в прошлое.

Sub tuum praesidium confugimus,
sancta Dei Genetrix:
nostras deprecationes ne despicias in necessitatibus:
sed a periculis cunctis libera nos semper, Virgo gloriosa et benedicta.
Domina nostra, mediatrix nostra, advocata nostra;

Vigro gloriosa et benedicta, Дева преславная и благословенная, медленно сошла со Священника. Отправившись в умывальню, она первым делом взяла с полки на бетонной стене нож и вонзила его в руку. Из конечности брызнули искры. Куртизанка пыталась почувствовать боль, хоть что-нибудь, но не могла. Из ее металлического лица капля за каплей вытекали слезы. Капля за каплей обнаженная собирала со своего лица слезы, которые были единственным доказательством того, что она жива.

Вернувшись в гостиную, Дева, пробормотав несколько неловких слов, собиралась уходить, но Священник удержал ее.

“Я люблю тебя”.

Механическое тело перестало подчиняться командам, и девушка тут же упала на пол, забившись в конвульсиях. Священника удалось обнаружить. И как просто! Эмоции вывели Их на Него.
***
Отступник выбежал из вестибюля. За ним неслись вдогонку трое рослых блюстителей порядка. Нарушитель выстрелил. Еще раз. Но оба раза промахнулся. Вложенные в кости металлические прутья напряглись, и преступник побежал быстрее. Он видел, знал, а главное чувствовал.

На остановке аэротакси фигура Священника затерялась в пестрой толпе зевак. Тяжелый мегатонный город навис над крошечным человечком. Безликие резиново-керамические лица оглядывались вслед поживцу-Отступнику. Смешиваясь с разноцветными всполохами объемкартинок, отделившийся от братьев по разуму бежал, не оглядываясь назад. Тихими струйками на площадь с аэротакси прибывали преследователи Отступившего от Закона.

Один из них заметил что-то похожее на Священника и выстрелил в толпу вскрикнувших Полужитников. Сверкающий диск пронзил грудь одного из бледномасочных жителей города. Остатки трансматерии просвистели совсем рядом с беглецом. Ворвавшись в припаркованный у бетонного заграждения мобиль, Священник нажал на кнопку, и двери закрылись. Слушая крики и “черные голоса” за защищеннми шторками окнами, Живой вздохнул с облегчением. Вскоре взлетомобиль вспорхнул в черную от предгрозового неба высь и слился с длинными вереницами огоньков в многополосье.

***
Memorare, O piissima Virgo Maria, non esse auditum a saeculo, quemquam ad tua currentem praesidia, tua implorantem auxilia, tua petentem suffragia, esse derelictum. 
Вспомни, о всемилостивая Дева Мария, что испокон века никто не слыхал о том, чтобы кто-либо из прибегающих к Тебе, просящих о Твоей помощи, ищущих Твоего заступничества, был Тобою оставлен.

Взлетомобиль, пораженный с расстояния зарядом трансматерии, рухнул с небес, устремившись к земле. Три крепких резиново-керамических фигуры сняли с похожих на распятие искореженных останков воздушной машины тело.

“Хорошо ничего не чувствовать, кроме пустоты”

Сказал один. Другой согласно кивнул.

***
Ректор NUv Лектория Секундус Ноктис старательно выводил на невидимом пространстве эфирные символы, когда дверь в его покои открылась и на пороге показались полицейские в сопровождении Нечувствующего Священника. Новый Священник был тщательно отобран проверяющими NUv Магистратуры и был с детства лишен эмоциональной зависимости.

Pater noster, qui es in caelis,
sanctific;tur nomen tuum.
Adveniat regnum tuum...

Начав Приветственную Молитву, Священник был остановлен взмахом ректорской Живой Руки.

“Скажи мне сразу, Исаиас Пруденциус, знаешь ли ты, что такое любовь к Отцу Своему?”

“Нет у меня Отца, кроме тебя”

Отчеканил Новый Священник. Его лик был мертв. Резиново-керамическая маска бросала отблески на бетонные стены вокруг.

“Молодец...”

Ректор задумчиво забарабанил живыми пальцами по поверхности стола. Тонкая эфирная пластинка на его мизинце вдруг встрепенулась и ожила, выбросив вокруг череду сообщений. В нескольких кварталах Великого Города схватили полтораста Живых. В Принципате назревал бунт Отступников, который вряд ли удалось бы подавить силами одного лишь Лектория. И тогда Ректор решился действовать лично.