Дядя Гена

Старший брат папы, Геннадий Павлович Венедиктов, родился в 1918 г., а погиб он 9 марта 1942 года в возрасте 24-х лет.
Так сложилась жизнь, что отца я не помню, умер он очень рано. Бабушка и дед по папиной линии ушли в дошкольном моём возрасте. Поэтому очень мало, что запомнилось о семье по линии отца с детских времён. Знал, что дядя Гена убит на войне, что ношу имя в его честь. Портрет дяди в военной форме всегда висел на стене. Помнил также, что место захоронения Геннадия Павловича отыскать не удалось. И всё.
Что дало неожиданный толчок к тому, чтобы поискать сведения о дяде Гене в архивах Министерства обороны, сказать не могу, но произошло это сразу же после того, как я, в более чем зрелом возрасте, принял крещение по православному обряду.
Нынче так просто – зашёл в Интернет, обратился к поисковику, в несколько секунд получил результат. Знал ведь, что лежит в архиве послевоенный ответ на запрос – в районе шли тяжёлые бои, место захоронения определить не удалось. И всё же решил попробовать.
К своему удивлению нашёл!
Гвардии лейтенант Венедиктов Геннадий Павлович, командир гаубичной батареи, 30 Гвардейский артиллерийский полк, 11 гвардейская стрелковая дивизия. Место захоронения – деревня Воронеты Сухиничиского района Калужской области. В похоронке, правда, другое место указано было, но мало ли что бывает.
Дело было осенью 2013 года. Собрался, поехал. Нашёл братское кладбище, стал обходить плиты с именами, искать нужное. Нет Венедиктова! Помчался в Сухиничиский райвоенкомат. Очень пожилая тётенька, как потом оказалось, фронтовичка, взялась разобраться в проблеме. Открыла районную Книгу памяти, нашла там фамилию моего дяди. Странно, говорит, раз в книге есть, должна быть и на плите высечена фамилия. Но, Вы не беспокойтесь, здесь сейчас на совещании глава административного района, куда Воронеты входят. Вы с ней разберётесь, что делать.
Да вот же она. Оборачиваюсь, в дверь входит дама средних лет. Зачем-то зашла в военкомат та самая руководительница, о которой мы говорили. Очень тоже доброжелательная женщина. Объяснил ей, что хотел бы памятник своему дяде поставить, да вот – недоразумение вышло. Поехали мы вместе на кладбище, осмотрелись. Она меня затем за руку отвела к камнерезам. Стали обсуждать, что нужно сделать. Договорились – вертикальную плиту с портретом и надписью. Тут как-то мне не по себе стало. Захоронение там со старым памятником – крашенные серебром фигуры, каких после войны во множестве расставляли, а имена высечены на бетонных вертикальных плитах, подкрашены чёрной краской. Вид не слишком парадный. Кроме того, несколько индивидуальных гранитных досок, что родственники поставили.
Поинтересовался, сколько будут стоить гранитные плиты – оказалось, что цены там не столичные, гуманные. Договорились, что закажу ещё и замену бетонных плит на гранитные. Ударили по рукам, с женщиной – главой администрации мы договорились, что она проследит за установкой, а я приеду на 9 мая 2014 года. Кто бы тогда мог предположить, что к этому времени мир неузнаваемо изменится!
В начале декабря – звонок из Сухиничей. Памятник готов, можно устанавливать. Осталось расплатиться и согласовать окончательно место установки. По этой причине полез я в Интернет, чтобы взглянуть на спутниковые съёмки местности. При этом зашёл не через закладку, а заново набрал условия поиска.
Сюрприз.
Тот же человек, но захоронен в другом месте! И сведения о дате гибели более точные, и место захоронения совпадает с указанным в похоронке: деревня Печки Людиновского района.
Звоню в Сухиничи, откладываю установку памятника. Связался с военкоматом города Людинова, там дали телефон главы сельского поселения. В конце концов подтвердилось: в деревне Печки есть братское захоронение, фамилия гвардии лейтенанта Венедиктова Г.П. высечена на мемориальной плите, в Книгу памяти Людиновского района его имя также внесено.
Стало ясно, что Воронеты по какой-то причине указаны были ошибочно. Почему, так и не удалось разобраться. Звоню опять изготовителям памятника, объясняю ситуацию, устанавливать будем в другом месте. Ответ получаю очень унылым тоном. Во-первых, место установки в 90 км, а во-вторых, что с плитами делать? Помимо гранита, очень большая работа – сотни имён вырезаны. Тут уж внутренний голос подсказал – нельзя от благородного дела отказываться, подтвердил заказ.
Присылают мне по весне фотографии: памятник дяде Гене в Печках и обновлённые Воронеты. Так уж получилось, что Геннадий и о своих боевых товарищах позаботился.
На майские дни 2014 года приехал опять в Сухиничи. Встретился с главами администраций. Отвезли они меня и к одному братскому кладбищу, и ко второму. Поклонился дяде своему и товарищам его, землю с его могилы собрал, отвёз потом к деду, бабушке, папе. Там тоже поставил кенотаф – копию того, что в Печках.
Очень хорошие воспоминания оставили две женщины, главы поселковых администраций – истинные труженицы. Они ещё расстарались, представили районным властям, статью в местной газете обо всей этой истории опубликовали. Подивило и то, в каком идеальном состоянии были воинские мемориалы в этих двух районах.
В мае 2014 года Пётр Порошенко ещё только избирался в президенты Украины, обещал прекратить войну немедленно. Но атмосфера новая уже чувствовалась. Все речи на памятных торжествах 9 Мая отдавали непривычным для последних лет милитаризмом. Теперь уже давно и объективно привычным.
Естественно, что описанное здесь приключение пробудило интерес к истории семьи. По счастью во время войны дом наш в Тихвине уцелел, сохранились сотни писем, которые бабушка аккуратно подшивала и хранила с учительской педантичностью. Были они с дедом из крестьян, но образование получили ещё до революции, учительствовали с незапамятных времён. Много лет тому назад я семейный архив просмотрел, рассортировал, но не слишком в него углублялся. Теперь же изучил досконально документы, формуляры, письма.
В конце концов пришло ощущение, что я познакомился, наконец-то, с бабушкой и дедом, папой и дядей Геной. Детское их восприятие было совсем другим.
Старший брат был для папы образцом для подражания. Отличник учёбы в школе, победитель районных соревнований по лыжам, конькам, лёгкой атлетике, он в 1939 г. окончил 1-е Ленинградское артиллерийское училище им. Красного Октября (знаменитое Константиновское). Из писем видно, как увлечённо он изучал артиллерийское дело, добивался успехов. Начало службы по окончании училища было многообещающим, стрельбы батареи под его командованием регулярно отмечались высоким начальством. В июне 1941 года, за неделю до войны, папа в письме старшему брату расспрашивал, когда тот будет поступать в академию (сам отец получил аттестат зрелости в июне 1941 года).
Фронтовой путь дяди Гены прослеживается по его письмам родителям и брату. 26 июня 1941 он принял свой первый бой под Могилёвом. Затем окружение. Почти три месяца Геннадий с небольшим отрядом пробивался к своим. Встретилась им, к счастью, диверсионная группа НКВД под командованием полковника. Два месяца Геннадий с этой группой участвовал в боях в тылу противника. В конце сентября вышли через линию фронта. Рекомендации полковника избавили от допросов и возможного ареста, как это было с большинством выходивших из окружения.
И тут же снова на фронт. С первых дней битвы за Москву он командовал батареей в составе 18-й Московской дивизии народного ополчения. Тяжелейшие сражения в обороне под Волоколамском и Можайском, затем наступление, опять непрерывные бои.
Дивизия вошла в состав 16-й армии под командованием Константина Рокоссовского, была преобразована в 11-ю гвардейскую стрелковую. Теперь дядя Гена командовал гаубичной батареей в составе 30-го гвардейского артиллерийского полка.
Читаешь его письма и ловишь себя на странной мысли. Будто это другая страна и другая армия воюет.
В силу увлечения с детства военной историей, очень многое прочитано, изучено о Великой Отечественной войне – Второй мировой. О её предыстории, начале, первых месяцах после вторжения Вермахта в СССР. Грубейшие политические просчёты советского руководства, подготовка к наступательным операциям в ущерб построению обороны, разгром командных кадров РККА, полтора года депортаций и репрессий на вновь занятых территориях Прибалтики, Западных Украины и Белоруссии, Бессарабии предопределили страшное поражение Красной армии летом 1941 года. К этому следует добавить, что пережившие коллективизацию и Голодомор крестьяне из глубины России и Украины, мобилизованные жители западных территорий мало имели желания проливать кровь за Сталинскую власть, сдавались массами.
Лишь в 1942 году против оккупантов поднялся весь народ. Стало ясно, что с фашистами нельзя жить на одной земле. Безумная нацистская политика Гитлера, приводившая к истреблению одних народов и порабощению других, встретила, наконец, достойный отпор. Советская власть, быть может, погубит тебя завтра, но с Гитлером ты умрёшь сегодня. Осознание этой истины в буквальном смысле зажигало землю под ногами врага.
Письма дяди Гены скупы на подробности. О многом нельзя писать, не хочется и слишком расстраивать близких. И всё же, очень многое читается между строк. Поражения первых месяцев, окружение – дань обстоятельствам. Но далее – организованный выход из окружения, выполнение диверсионного задания, нанесение урона врагу. Нет и признака неуверенности, сомнения в будущей победе. Несмотря на заполнившую сознание ненависть к немцам, нет каких-либо бессмысленных ругательств. Профессиональная терминология, когда ненавистный враг именуется «противником» и т.п.
Оборона Москвы в литературе – это истерический надрыв с колоссальными жертвами. Это 28 Панфиловцев, не пропустивших танки и спасших Москву. А в письмах дяди Гены – спокойное: «заняли противотанковую оборону вдоль дороги – возможного направления удара противника». А затем – «месяц были в боях», «ежедневно моя батарея выковыривает десяток вражеских ДЗОТов», передислокации, опять бои. И всего трое раненых в батарее за 7 месяцев войны. Всё это говорит о профессиональном умении и командира батареи, и вышестоящего командования.
Тут, конечно, нужно отметить, что Геннадию повезло воевать в армии под командованием Константина Рокоссовского.
Если бы… Если бы все так воевали, немцы несли бы стандартные для наступательных операций потери: три к одному по отношению к обороняющейся стороне. До Москвы некому было бы добираться.
Обращает внимание ещё одно обстоятельство: ни одного упоминания имени вождя, руководящей роли партии. Судя по всему, Геннадий не был коммунистом, во всяком случае, ни в документах, ни в письмах подтверждения его партийности нет. Но абсолютная верность долгу, самоотдача, фронтовая дружба, которую он превыше всего ценит, всем этим дышат его письма. Бойцов и командиров, с которыми он воюет, он называет товарищами. В прямом смысле этого слова, а не в значении общепринятого обращения. Гордится тем, что пользуется уважением и доверием бойцов и командиров.
И ещё, в письмах – самое искреннее переживание за родных и друзей. При каждом удобном случае – письмо: «Дорогие папа и мама!», иногда – «мамочка», тревога за младшего брата. Поиски связи с родными, когда пришло известие о взятии Тихвина немцами.
Из далёкого, незнакомого небытия эти письма выявляют образ советского офицера, беззаветно преданного долгу. С детства готовившего себя к военной карьере, обладающего высокопрофессиональными знаниями и навыками, выдающимися физическими возможностями. Храброго, равнодушно, с элементами фатализма, относящегося к возможной гибели.
Преданного своей семье, родным, друзьям. Мечтающего о мирной жизни, собственной семье, готового отдать за это свою жизнь.

Из писем:
10.01.1942 г.
«Сейчас я нахожусь в 40 км севернее Можайска. Противник здесь занял сильную оборону, чем временно приостановил наше наступление.
Я командир батареи, ежедневно моя батарея выковыривает по несколько немецких ДЗОТов. Надеюсь, что в скором времени мы выбьем засевшего здесь гада, с успехом будем продолжать наступление.
Живу в землянке, настроение бодрое. Одеты мы тепло и хорошо. С питанием благополучно. Скоро будут выдавать усиленный паёк, как гвардейцам.»

10.02.1942 г.
«Я, когда вышел из окружения, ничего не имел. Всё на мне превратилось в рваньё, на ногах истоптанные сапоги. Сейчас уже одет хорошо, сыт, нравится своё положение. Пережив голодные, холодные ночные походы, пройдя перестрелки с немцами в лесах, на чистом поле и в селениях; побывав под истребительным миномётным и артиллерийским огнём, я забыл чувство какого-либо страха. Во мне сейчас создалось убеждение, что судьба руководит жизнью и смертью человека. Кому как суждено.
Предосторожностью некоторой я, конечно, не пренебрегаю. Но скрываюсь в блиндажи только в свободное время. Много моих товарищей ранено и погибло на моих глазах. Вначале чувствовалась жалость к раненым и убитым товарищам, а теперь к самым близким друзьям, пострадавшим от вражеской пули или снаряда, я чувствую безразличие. На человека, который боится разрывов, как-то странно смотреть. Такие люди попадаются, но уже редко. В начале войны люди выполняли опасные задачи зачастую под страхом силы нашего закона. Теперь в армии чувствуется больше самоотверженности и сознательности. Каждый в течение семи месяцев кровопролитной войны сумел подготовить себя в бойца со всеми необходимыми для этого качествами».

25 февраля 1942 года.
«В бою под Сухиничами мы пробыли целый месяц, сейчас находимся на отдыхе километрах в 15-ти от фронта, в одной деревушке. 24-ю годовщину Красной Армии встретили на отдыхе. Нашей дивизии присвоили звание гвардейской. Ко дню Красной Армии вручили гвардейское знамя в присутствии представителей из Москвы. Встреча дня Красной Армии прошла для нас в новой обстановке, и кажется, что мы его хорошо отпраздновали. Временно мы перешли от боевой жизни к мирной обстановке. Но и сейчас мы не бездельничаем, готовимся к новой встрече с врагом. Каждый из нас уверен, что в предстоящих боях мы сыграем большую роль.
О себе я ничего нового сказать не могу. Работал и работаю всё время честно и добросовестно. Наша батарея считается передовой в полку. У всего состава настроение хорошее. Я чувствую, что среди бойцов и командиров пользуюсь доверием. Во мне родилось убеждение, что я после этой войны останусь жив. Что за всё, что пережил и переживу, отплачу. Что многие оккупанты будут расплачиваться за это своей жизнью, хотя уже их погибло в несколько раз больше всего состава моей батареи. Я потерял раненными только 3-х человек.»

4 марта 1942 года.
«Дорогая мама!
Не успел я написать письмо от 25.2.42, как снова вступили в бой. Сейчас мы с открытой местности передвинулись в леса, для нас это лучше. Нахожусь я в Смоленской области, вблизи от границы с Орловской. Чувствую себя хорошо и бодро. Ко дню своего рождения получил повышение в должности.»

Дядя Гена был убит прямым попаданием снаряда в блиндаж 9 марта 1942 года у деревни Слободка и похоронен у деревни Печки Людиновского района Орловской области (Ныне этот район относится к Калужской области).
Обстоятельства гибели дяди Гены очень подробно описала в своих письмах родителям Геннадия, Павлу Ивановичу и Анне Андреевне, санинструктор батареи, которой командовал дядя Гена. Оля Команенкова высокой грамотой не владела, но удивительно искренняя и непосредственная была эта 19-летняя девушка.
В 1942 г. Геннадию было 24 года, а Оле 19 лет. Судя по одному из писем Геннадия родителям, где он сетовал на простуду, но надеялся на заботу санинструктора, по тому, с какой болью пишет Ольга, между ними начинался роман. В письмах из училища и с фронта Геннадий пишет о серьёзном отношении к женитьбе, о его легкомысленных отношениях с женщинами не было известно.
По документам, найденным в Интернете: Ольга погибла через 2 года в 1944 г. Был ей 21 год.
Считается, что Красная армия потеряла в Великой Отечественной войне 7,5 – 8 миллионов человек убитыми. Немцы, воевавшие на два фронта, потеряли убитыми около 2,5 млн. человек. Дикое, ничем не оправданное соотношение потерь. Говорит это о совершенно безжалостном отношении Сталинского руководства и к своим солдатам, и к своему народу.
Письма дяди Гены дают нам образ высокопрофессионального офицера, прошедшего тяжкие испытания первых месяцев войны, окружения, но преданного своему долгу и Родине. Под Волоколамском и Можайском он участвовал в тяжелейших боях при обороне Москвы. Во время наступления под Москвой воевал Геннадий в 16-й армии под командованием Константина Рокоссовского. Армия отличилась эффективными действиями, несмотря на бездарную стратегию Главного командования, которая приводила к неоправданным потерям и свела успехи начала 42-го года к летним поражениям и отступлению до Волги и Кавказа.
Геннадий пишет об уничтоженных за 7 месяцев сотнях гитлеровцев, при том, что его батарея имела лишь 3-х человек раненными. Там, где воевали профессионалы, немцы несли потери, армия выглядела боеспособной и уверенной в своих силах. 30-й артиллерийский полк входил в состав 11-й гвардейской дивизии, отличившейся в боях за Сухиничи. Блестящая армейская операция по взятию важного транспортного узла с умелым сочетанием дезинформации и манёвра была проведена практически без потерь. Это была, быть может, первая такая операция с начала войны.
Геннадий, профессиональный артиллерийский офицер, каких было множество, дорого отдал свою жизнь. Каким же образом были потеряны миллионы наших бойцов? Когда же будет обнародована ВСЯ правда о самом тяжёлом испытании, через которое прошла наша страна? Почему мы потеряли миллионы наших отцов, дедов прадедов, старших братьев?

P.S. После смерти деда и бабушки жили мы с мамой в Ленинграде. Умерла она рано, накануне последнего моего школьного выпускного экзамена. Связь с Тихвином оборвалась, родственные связи по линии отца стали неведомы. Однако обретённые вера и молитва настроили меня на обращение к предкам. И они отозвались. Через посещение могил в Тихвине нашёл я своего троюродного брата, с его семьёй установилась постоянная связь.
С папой тоже состоялось знакомство. Отцу повезло остаться в живых во время войны. В июне 1941 г. он окончил среднюю школу. Был призван в армию, направлен в школу сержантов. Через три месяца его комиссовали. У отца было осложнение на сердце ревматического происхождения. Семейное предание гласит, что папа в детстве спас собачку, провалившуюся под лёд. Сам при этом заболел ангиной, давшей осложнение. Разыгрался ревматизм, который сопровождал его до конца дней. Судя по письмам папы, мамы, бабушки, у папы из-за постоянной инфекции впоследствии начался пиелонефрит, приведший его к гибели. Но это в 1950 г. Если бы не болезнь, папа, скорее всего бы, погиб уже в 1941 г. Из его сверстников выжили единицы.
Узнаёшь эти подробности и наталкиваешься на фаталистические размышления: своим существованием я обязан той безвестной дворняжке, которая уберегла отца, продлила ему жизнь на 10 лет, позволила ему обзавестись семьёй, а затем погубила.
Встречей с тихвинскими родственниками дело не закончилось. На сайте «Бессмертного полка» я выложил фотографии дяди Гены и его письма с фронта. Работая над материалом для «Бессмертного полка», обнаружил, что о Геннадии уже сделана запись. Так удалось установить связь с давно потерянными родственниками, живущими в Рязани. Оказалось, что жива двоюродная сестра отца, отыскались троюродные сёстры и братья, живущие по всей России.
Жизненный урок получился большой силы. Сохранение памяти предков даёт обратную связь в нашем материальном мире. Связь времён вовсе не воображаема, она воплощена в реальные события, отношения между живущими людьми.
С начала событий, здесь описанных, жизнь как-то неуловимо изменилась. Решились многие проблемы, удалось достичь известных рубежей, проявилась тяга к литературному творчеству.
Теперь ангел-хранитель мне известен.

На иллюстрации: памятник дяде Гене на скромном воинском захоронении в деревне Печки: на красивом холме шумят кронами высокие берёзы - ровесницы надгробий;
братское захоронение Воронеты с гранитными плитами.