Колокола. Миниатюра

«Здесь будет воздвигнута часовня в честь новомученника Василия Суземского» было выдолблено на большом деревянном кресте, который привезли для установки. Владыка понимал, что берёт грех на душу, ибо Василий ещё не был причислен к лику святых, несмотря на местное почитание. Он тайно лил колокола в то время, когда большевики сбрасывали их с колоколен. За это литейщик был отправлен в лагерь, а потом расстрелян «за попытку к бегству». Епископ считал Василия своим первым духовным учителем, который рассказывал ему, да и всей деревенской детворе интересные истории про Иисуса.

И вот близ деревни Суземия крест воздвигнут. Ветерок дыхнул весенней свежестью и ароматом пробуждающейся природы. Издалека донёсся колокольный благовест. Морщины высокого старика в рясе разгладились, и лицо его стало самим умиротворением.

- Благодать, - невольно вырвалось у владыки.

Но неизвестно откуда взявшийся папарацци нарушил гармонию.

- Один вопрос, батюшка! – настойчиво затараторил юнец. – Этот Василий Суземский хоть канонизирован? 

Епископ наморщил лоб, силясь сформулировать короткий и окончательный ответ, но вдруг застыл, вслушиваясь в колокольный звон. Он различил что-то незнакомое, вернее, знакомое, но непривычное для уха.

Репортёр тоже удивился перезвону.

- Финал 9-й симфонии Бетховена! – захихикал он.

Лицо старика помрачнело.

- Мишка...  – скрипнул он и поспешил к старенькой волге.

Главный звонарь епархии Михаил Васильевич – родной сын Василия Суземского. Они были одного возраста с владыкой и нередко спорили на богословские темы.

Через пару дней епископ, прочитал зубоскальскую статью репортёра, что колокола РПЦ играют светскую музыку, и решил вызвать звонаря «на ковёр». Но сам был вынужден поехать вызволять Михаила из полиции.

Нарушителя задержали ночью на колокольне кафедрального собора с подельниками. Они приваривали к нутру колокола какой-то сплав. Сторож, заметив вспышки от сварки, сообщил в полицию.

Когда Владыку пустили к арестанту, он с порога камеры набросился на узника:

- Ты что же, 70-летний засранец, делаешь?! Собор охраняется государством! На кого ты замахнулся, Миша? Теперь пресса всё раздует и опять выставит Церковь врагом государства!

Михаил, маленький человечек с подвижным лицом, всегда улыбающийся, открыл епископу идею-фикс всей своей жизни. Он мечтает настроить колокола под музыкальный звукоряд, чтобы ими можно было выдавать фрагменты классических произведений, которые ведь тоже от Бога. Владыка парировал тем, что в колокольном звоне уже содержится вся гармония мира, все симфонии, как написанные, так ещё и не написанные. А композиторская музыка лишь вычленение из всеобщей благодати небольшой частички, которая ущербна по сравнению с целым.

- Когда звонят сразу все сорок сороков и звуки сливаются в единый гул – это да! – согласился настройщик. – Интерференцией звуков называется, по-научному. Но отдельные звонницы фальшивят, прости Господи! Их надо подкорректировать для благозвучности!

- Не по нашим правилам это! Еретичеством пахнет!

- А сам-то! Поклонный крест моему бате поставил как новомученнику!

Епископ проглотил пилюлю.

- И много же ты колоколов подкорректировал? – спросил он дрожащим голосом. 

- Да почти во всей епархии! – радостно воскликнул звонарь. – Осталось всего три церкви. Вот исправлю их, и помирать можно будет.

Владыка бросился к двери с красным лицом, но обернулся:

- Анафема тебе! Хотел тебя вызволить, но посиди ещё, подумай! Анафема!

Он выбежал из камеры. Михаил печально улыбался, массируя рукой в области сердца.

На следующий день прихожане интересовались, почему церкви не звонят на праздник. Староста тихо объяснил кому-то, что владыка запретил, мол, лукавый колокола попортил, и теперь их переосвящать нужно.

Епископ с тяжёлой думой стоял во дворе собора, когда ему сообщили, что отец Михаил умер. Он так и рухнул на лавочку. На лице его отражалась мучительная внутренняя борьба. Затем он что есть мочи закричал куда-то вверх:

- Звоните! Звоните!

К нему подошла женщина в платочке.

- Вам плохо, владыка?

- Иди, сестра, свечку поставь.

- Кому ставить-то?

- Михаилу... звонарю... новомученнику, – произнёс он как бы про себя.

Колокола собора зазвонили, наполняя округу благовестом.