Имей время поговорить с небом

Нас почему-то всегда представляют романтиками. Вольные птицы, мастера своего дела, служители культа свободы и чистого вдохновения — скрипачи. Инструмент в наших руках поет, а в наше отсутствие лежит в чехле в тоскливом одиночестве, ожидая своего часа. Музыка не умирает, партитуры не горят…
Чушь!
Нет ничего вечного, и «струнному очарованию» тоже приходит конец — так мы с друзьями называем скрипичный романтизм. Точнее, называли.
Вот вы видите яблоко. Вам сказали, что оно — съедобно и вкусно, но мы стараемся доказать обратное — нам его вкус давно известен. Мы познали науку скрипки, мы творим невероятные вещи, мы живем этим — но вот пропал дух романтизма, чувство «свободного полета». Это был лишь аромат. Не ешьте яблоко!
Когда я последний раз мог с уверенностью сказать, что живу своей жизнью? Не помню, не знаю. Это плохо? Меня постоянно куда-то тянет, и я порой не могу понять: мне ли принадлежит сделанный мной выбор? Или все уже было предопределено? Слишком быстро все меняется. Мир словно сошел с ума, не успел — опоздал, догоняй; хочешь иметь больше, чем сейчас — работай за семерых, чтобы поделиться со всеми и остаться ни с чем. Слишком много переменных, и этому уравнению нет ни конца, ни точного решения. Для того, чтобы его решить не хватает постоянной, неизменной, вечной математической единицы.
Где ее искать? Наука, искусство, люди — все это вечно лишь на словах. Одно столетие, одно событие — и наши устои вывернуты наизнанку, они принадлежат кому-то одному, а не общественности, и уж точно не нам. Они тоже лишь переменные, вечно меняющиеся части уравнения времени. В этом и есть корень проблемы — время по природе своей неостановимо. Что может против него устоять?
Нам пора уйти — слишком быстро мчатся наши мысли.
* * *

В моих руках скрипка, под ногами — серый, унылый асфальт. Нет, не идет дождь и не хмурится солнце, с трудом пробиваясь сквозь темные тучи. Асфальт просто по определению своему тосклив, и в воображении сразу возникает уставший город, по которому неторопливо моросит дождь. Но нет, нет! — по-летнему ярко светит солнце, пушистые легкие облака купаются в бескрайних водах чисто-лазурного неба, резвится прохладный ветерок. Как же легко сбить вас с толку!
Я иду… да разве важно, куда я иду? Просто не отставайте — вы все поймете. Со временем.
Передо мной знакомый всем пейзаж: тихая узкая улочка, по которой изредка проезжают автомобили; тополя, растущие в строгом порядке в отвоеванных для них у асфальта квадратиках; прохожие, лениво смотрящие себе под ноги. Солнечный свет тихонько ложится на этот сонный уголок, стараясь никого не разбудить. Здесь он словно… осязаем. Он ощущается всей кожей, его можно потрогать. Но нам не сюда, нет. Нам в эту подворотню, поворот в которую спрятался за углом.
Я люблю этот переулок. Здесь темно и сыро, и запах влажной земли приятно холодит грудь., а звуки как будто тише, чем обычно. Высокие и могучие клены, скромные на вид, прикрывают своей тенью детскую площадку. Многоквартирные дома, еще не совсем осыпавшиеся от времени и пока даже красивые, стройным рядком спят напротив деревьев. И тут же — гаражи, совершенно не сочетающиеся с остальными зданиями. Темно-коричневые и ободрано-фиолетовые — по-другому их не описать. Нам надо взобраться на крышу одного из них. Для этого я заранее приставил деревянную лестницу, по которой мы с вами заберемся. Осторожно, здесь не хватает одной ступеньки. Вот так, отлично…
Присаживайся, и не обращай внимания — стулья я тоже давно здесь поставил. Для тебя. Ты единственный, кто согласился меня послушать. Кстати, ты не против, что я на «ты»?
Вот я достаю скрипку. Ты зачаровано смотришь, как открывается футляр, как выходит на свет кисть скрипача-художника — смычок; как я бережно беру на руки холст — скрипку. Начинается искусство…
…Пока ты слушаешь мои трели, позволь тебя попросить кое о чем. Обещаешь выполнить?
Представь себе город. Вот мы с тобой решили пройтись по его улицам. Мы можем рассмотреть каждую деталь: засохший куст возле дороги, потемневшие от времени стекла многоквартирного дома. А теперь представь берег реки. Цветовая гамма почти сразу изменилась на всевозможные оттенки зеленого. Небольшая травка, возможно — невысокая ива, задевающая своими кудрями отражение. Журчание воды и жужжание стрекоз.
А теперь представь небо. Не спеши, пусть оно сформируется само. Погляди на него. Заметь, как быстро все меняется: полдень, закат — все мыслимые и немыслимые цвета, оттенки и формы облаков и солнц — таких разных, что одним солнцем его назвать нельзя.
Твое воображение успокоилось? Хорошо. Я заканчиваю свой импровизированный концерт — нам надо поговорить.
Что сложнее всего вообразить? То, облик чего не знаешь или плохо помнишь. Небо… Когда ты в последний раз на него смотрел — так, для себя? Хорошо, если не в юности. Мы бежим, мы думаем о себе, друг о друге, о тех, кому на нас все равно. Мы смотрим под ноги, чтобы не споткнуться; глядим перед собой, чтобы не налететь на стену. Мы бы посмотрели наверх, если бы остановились.
Так остановитесь!
Остановитесь, выйдите на минуту из общей жизни. Посмотрите: разве оно, небо, не прекрасно в своем непостоянстве? Разве не меркнет наша мелочность по сравнению с его мощью и неторопливостью? С его неизбежностью перемен?
Вот он — ответ на вопрос. Вот оно — решение уравнения, неизменная единица. Она будет с нами всегда — переменчивость нашего прекрасного неба. Что бы ни случилось, мы всегда будем знать — оно никогда не будем постоянным. И в этом весь парадокс — в непостоянстве неба заключается его верность себе. Оно таким было всегда, таким оно и останется.

* * *

Все, mon ami, концерт окончен. Иди. Нет, мы больше не пересечемся, а потому уходи скорей: я не люблю слезных прощаний. Хотя постой… Ты, наверное, меня больше не вспомнишь, но в память обо мне… Заведи привычку: когда у тебя будут проблемы, завалы в жизни, которые придется раскапывать собственными руками, когда тебе просто будет плохо — посмотри на небо. Полюбуйся. В самый неожиданный момент. Наперекор всему меняющемуся и неостановимому. Пусть твоя душа смирится перед этим прекрасным океаном грез и страстей. Но ты меня уже не слушаешь…