8. 6. Пушкин. Гибель 1831-1836

Только начав читать предисловие «Гений парадоксов»  директора питерского издательства «Нестор-История»  д.и.н. Сергея Эрлиха к книге Н.Л.  Гуданца ««Певец свободы» или гипноз репутации», я среди сносок впервые обратил на многозначное название книги Якова Гордина «Гибель Пушкина. 1831-1836».
В этом титульном имени книги  меня  поразило точное указание истории гибели = 1831-1836 … Это же отрезок времени  когда Пушкин был женат на Н.Гончаровой. Это отрезок рокового пути к уделу – пуле в животе от любовника жены…

Весной 1831 он наконец обручился, заплатив за невесту теще 11 тысяч рублей ассигнациями.

Летом 1831 –го он уже  привез Натали = свою домашнюю мадонну … в логовj Зверя – в Царское Село.  Раньше я думал , что его привело туда к подиуму царского блудуара простое тщеславие того, кто полагал, что наконец в игре в жизнь он сорвал куш = ему отдали ( пусть и за большие деньги = около 10 годовых окладов губернатора!)  пожалуй самую красивую московскую красавицу, которую уже «выставили на торги на «ярманке невест»». Я полагал, что Пушкин приехал хвастаться императору и царю Всея Руси … Но позже, занимаясь дуэльной историей поэта , я понял, что этот привоз на смотрины царя был частью их сговора в 1826 рубиконовом…
По тому сговору, судя по всему, Пушкин обязался максимально продемонстрировать лояльность  и благонадежность = написать оду царю типа «Стансов» и  жениться, что являлось традиционной демонстрацией «Ну, всё, парень перебесился и остепенился = теперь ему не до шалостей и глупостей =  семью надо кормить = он теперь почти как все».
Венценосная чета моментально оценила этот публичный поступок поэта-отступника: Пушкин был возвращен на службу и вскоре ему был пожалован следующий чин – титулярного советника. Это хоть и не полный и не настоящий советник, но …всё ж … пошел в гору потихоньку и уже «почти как все»…   Ну, а Мадонна его была приглашена бывать на царских балах … да еще и  в интимном Аничковом дворце. А это для узкого круга «своих». Это уже означало одно = Пушкины в милостниках. С катастрофы  1697 г  и затем с повторной при перевороте Екатерины II такого с Пушкиными не бывало …
 
Началась жизнь женатого Пушкина. Анна Ахматова назвала это «погибельным счастьем».  Она кончилась семейным кокюажем и вызовом Пушкиным на дуэль  в одном лишь 1836-ом четырех питерцев  - князя  Репнина, чиновника КИД Хлюстина, молодого графа Вл. Сологуба  и наконец того, кто тронул сердце его женки (по его же горькому признанию) поручика, котильонного принца Натали  и баловня судьбы = барона Ж. д-Антеса.

Всё. Если 1835 год был для поэта  по обоснованной оценке Сурат И.З. суицидальным, то 1836-ой = финальным. В этот год было сделано Пушкиными столько ошибок, что они с неотвратимостью цепной реакции привели поэта к барьеру реального поединка  вначале 1837-го с выбранным им самим стрелком, который и не мечтал в жизни промахиваться…

В октябре 1836 завязался конфликт Пушкина с двумя баронами Геккернами  … В ноябре Пушкин вызвал мл. Геккерна  - Егора Осиповича д-Антеса на дуэль. Без объяснения причин. Все и так всё знали … Но… стрельб не было = сестра жены поэта фрейлина Двора Ек. Гончарова оказалась в положении ,  которую Геккерны назвали «проблемой сестры», а она сама обозначала как «картошка, бурно растущая в ее животе». Пушкин, спасая и без того крайне туманную репутацию семьи и клана «трех сестер» Гончаровых, свой вызов письменно отозвал, что явилось его роковой ошибкой (по оценке многое , если не всё, знавшего барона А.Вульфа), приведшей его вскоре к барьеру, но уже в роли полностью интриганами обыгранного  мужа-кокю…

Перед дуэлью Пушкин спросил женку Натали = по ком будет плакать?

Ответ бестолковой  (по оценке С. Карамзиной) и «неодухотворенной красавицы» (по оценке М. Цветаевой)  был мастерским:

по тому, кто получит пулю  …

Так поэт заставил нелюбящую жену всплакнуть по нему .
Хотя бы так… 

В злорадстве один из лидеров антипушкинской злонамеренной Конгрегации Клеветы Ф.В. Булгарин. 4 февраля 1837 года он писал А.Я. Стороженке:
« …У нас разнесся слух, что поэт Пушкин убит на дуэли бароном Дантесом, кавалергардским офицером, — за жену. <…> Жаль поэта <…>, — а человек был дрянной. Корчил Байрона, а пропал, как заяц. Жена его право не виновата. Ты знал фигуру Пушкина: можно ли было любить, особенно пьяного…»