Часть 1 - Чехословакия. Глава 7 - Страшный день

   Северо-восток Словакии, весна 1938 года.

   Нынешний день в семье Новаков ничем не отличался от других. Ян старший, как обычно, засветло ушёл из дому в лес, на работу. Правда уходил с некоторой осторожностью, стараясь не разбудить сына, чтобы тот ввязался за ним. Нынче на службе намечался суетные дела - организация и проведение охоты с участием краевого начальства. Поэтому ему не хотелось, чтобы мальчишки - Янко с Гонзой крутились там. Отговаривать заранее, зная упрямство сына, было бесполезно. Вот и ушёл таясь, потихоньку.
   Янко проснулся когда уже совсем рассвело и сразу понял, что всё проспал. Его чувствительная душа, почему-то именно сегодня, паникуя, просто кричала безмолвным криком. Бедный паренёк не мог понять своих чувств. Он вскочил как ошпаренный и стремглав побежал по огромному дому, понимая, что отец уже давно ушёл и самое обидное, без него. Ещё никогда в жизни мальчик не чувствовал себя таким покинутым. В состоянии какой-то исключительной, необъяснимой для себя самого тревоги, он подлетел к спокойной матери и с надрывом закричал:
- Мам, ты не знаешь когда ушёл отец! - не дожидаясь ответа, стал причитать - я же просил его не уходить сегодня без меня! У меня столько дел в лесу! - нотки слёз прорывались в его голосе. Эвка с некоторым изумлением смотрела на сына всегда, как правило, сдержанного и рассудительного.
- Да что ж ты так кричишь? Что с тобой? - удивилась она.
- Да! Отец ушёл и просил, чтобы вы с Гонзой сегодня не приходили в лес. У него охота ответственная, начальство приедет. Ему будет не до вас - спокойно объясняя продолжила Эвка. Но увидев искривлённую гримасу сына и поняв, что тот снова хочет что-то кричать, мать опередила и невозмутимо, с некоторым нажимом, немного растягивая слова, произнесла:
- Отец, просил. И очень про-о-о-сил. - этого оказалось вполне достаточным, чтобы Янко поостыл и затих.
- Тогда мы с Гонзой и Ярошкой пойдём на рыбалку в верховья Лаборца - произнёс паренёк, с некоторым укором в голосе. Эвка оглянувшись на него, только кивнула. Не подошла, не обняла, чтобы успокоить сына, как сделала бы любая любящая мать. Да! Она оставалась верна своему внутреннему “я “несмотря на пролетевшие годы и повзросление в хозяйку, в женщину, но не в, беззаветно любящую, мать точно. Любила ли кого, кроме себя самой, не знала даже она. Да об этом никогда и не задумывалась.
   Пэтрушка по-прежнему была на подхвате в жизни семьи Новаков. Хоть и не ночевала уже, но присутствовала в их доме постоянно. Она следила за одеждой мальчиков, Янко и Гонзы. Следила за завтраком, обедом, ужином для семьи и всех работников. Конечно, у неё были помощницы из временно нанятых женщин. Ведь кто жил в селе, знает как много надо потрудиться, чтобы на столе появились уже приготовленные мясо, рыба и всё остальное. А накормить каждый день вовремя больше десятка людей, одному человеку просто не под силу. Поэтому несколько женщин помогали Пэтрушке. Но она сама тоже не только контролировала их действия, а наравне со всеми чистила, мыла, резала, шинковала и т. д. И вообще в доме Новаков никто не сидел сложа руки. Даже сама Эвка, казалось бы хозяйка, но тоже была загружена по самое некуда. Она вела все хозяйственные дела, контролировала работу нанятых людей. Следила за чистотой в доме и всех хозяйственных построек. Но в то же время, лично участвовала в изготовлении и упаковке продукции для продажи на ярмарках. Без неё никогда не варили сыр, брынзу. Она всегда следила за процессом подогрева простокваши, превращавшейся в творог, а даже за дальнейшим её сцеживанием. Чтобы не упустить тонкости технологий изготовления сухого или сочного творога. Следила также за сепарированием молока и только она решала, насколько жирными будут сливки, чтобы потом сбить масло или сделать закисленную сметану. Такая же история была и с мясной продукцией. Эвка не оставляла без контроля работу коптилен. Их загрузку и начинку ароматными ветками определённого дерева или кустарника к мясу или салу, не говоря уже о закладке состава колбас. На ней было много ответственности. И времени на леность не оставалось вовсе. Но ухаживать за собой и своей одеждой она время всё же находила. Многие просто удивлялись такой её способности. Ведь иногда все и она, в том числе, просто валились с ног от усталости к концу дня. Ян обожал свою жену-красавицу. Не жалел слов на комплименты для проявления бесконечной любви к ней. Казалось бы совсем безразличная к ним жёнушка, всё же, цвела душой как сад весной в таком искреннем чувстве мужа.
   Подросший Янко, со временем, только  Эвку стал называть мамой(maminka), а Пэтрушку просто Пэтрушкой. Это произошло постепенно, как-то само собой. Никто его не учил, не говорил, не объяснял. Просто, немного повзрослев, в три или четыре годика, постоянно слыша как отец, держа его на руках по вечерам, после работы говорил, обращаясь к Эвке:"Дорогая наша мамочка поцелуй нас.” Или там:” Мамочка, принеси нам то-то...” Или:”Мамочка, покажи нам с Янко то-то...”.  Ну и дитё, видя и слыша такую любовь и уважение само поняло кто его мама, и стало только Эвку называть мамочкой. Малыш привык, что она его никогда не обнимала, не целовала, не говорила ласковых слов. Принимал это как само собой разумеющееся. Пэтрушка их с Гонзой и ласкала и целовала, это тоже было само собой разумеющимся. Другого они не знали и не видели. Красивая всегда нарядная Эвка была мамой, а нежной и любящей была просто Пэтрушка. Мама - любимая отца, а отец был душой и любовью для Янко. Все свои беды, радости мальчик рассказывал ему. Они знали друг о друге всё. Для внутреннего эгоизма Эвки в этом было некоторое облегчение. Ведь сама собой отпадала необходимость оправдываться перед сыном о нежелании, а может и о не умении общаться с ним, давая какие-либо советы или особое внимание, или поддержку. Всё это мальчик получал от отца в полной мере. Вот таким непростым человеком была наша героиня. Но какое же счастье, что она оказалась не только любима, но и самое главное понята и принята со всем своим эго, прекрасным мужчиной – её мужем, Яном. Жизнь и только жизнь, расскажет и покажет бесконечную ценность такого подарка судьбы и самого Господа для неё, Эвки!
   Ну а сегодня, несмотря на беспокойное поведения сына, всё шло как обычно. К середине дня порядком устав Эвка решила прилечь. Ещё намечалось много работы, и чтобы со всей ней справиться до вечера надо было, всё же, немного отдохнуть. Не раздеваясь, молодая хозяйка прилегла в гостиной на широком диване и задремала. Вмиг ей привиделось видение. Оно было таким необычным, что не хотелось открывать глаза, хотелось досмотреть его до конца. Перед взором, заснувшей, летело голубое, безоблачное небо. Солнца не было видно, но ощущалось тепло от его лучей на щеках. И тут вдруг Эвка явственно почувствовала прикосновение губ и точно знала, что это губы Яна. Только он так нежно прикасался к её щекам. Она вздрогнула, встрепенувшись от такого живого прикосновения и проснулась. Открыла глаза, а на устах застыл вопрос, который повис в тишине. Эвка хотела спросить: «Ян, это ты? А когда ты пришёл? А что же охота?». Но всего этого не сказала, так как Яна то не было рядом. И она лишь с не объяснимой тревогой всё прикасалась и прикасалась к своим ещё тёплым щекам, по которым катилась солёная слеза.
- Господи! Что это было? Ян, что с тобой? - шептала Эвка сама себе, держа пальцы на том месте куда в видении поцеловал её муж. Медленно поднимаясь с дивана, она увидела влетевшую в дом  Ярошку, соседскую девчушку, подружку Янко. Женщина растягивая слова стала спрашивать девочку:
- А ты что Ярош, на рыбалку с мальчиками не пошла? - видя растерянность девчушки и слушая её сбивчивые вопросы, Эвка невольно повернулась лицом к окну. Там была видна тропинка, спускавшаяся с опушки леса по которой бежали люди, много людей. Тем временем соседская девчонка продолжала тараторить, обращаясь к ней:
- А откуда вы узнали? Кто вам сказал? Ведь я же первая прибежала? - уже почти плача бормотала малышка. Эвка слушая непонятные вопросы Ярошки ощутила как сердце в груди стало стучать молотом прямо в голову, глуша слова девчушки.
- Что? Что ты говоришь, Ярошка? Повтори! Я ничего не слышу!  - кричала Эвка, пугая ребёнка.
- Я-я-я! - протягивала сбивчиво ответчица - хотела-а-а , ска-а-аза-а-ать, что та-а-ам в лесу убили вашего мужа, дядечку Я-я-яна! - плача навзрыд говорила девочка. А Эвка уже не могла и не добивалась от неё ничего. Она осторожным, медленным движением отстранила малышку в сторону, и со всей силы ринулась к двери. Держа в руках платок, сползший с головы и засунув ноги по ошибке в комнатные мягкие тапочки, молодица выскочила на крыльцо. Там перед ней расступилась целая толпа односельчан, узнавших ужасную новость. Эвка бежала в гору по узкой тропинке, ведущей в лес, по которой каждый день на работу уходил её Ян. Его ноги годами ступали по этой дорожке, а теперь по ней неслась его любимая женщина. Она летела, не чувствуя под собой земли. Как будто сам воздух, сплотившись в энергетическое облако, нёс её на бесшумной, невесомой подушке. Бежала, потеряв тапочки, избивая стопы в кровь, не чувствуя никакой боли, так как вся невыносимая боль сейчас горела огнём лишь в её груди, раздирая сердце на куски. Нечеловеческий рык сдерживаемого крика вырывался из уст страдалицы. На подсознательном уровне Эвка не открывала душу горю полным криком. Робкая надежда на то, что Ян жив всё ещё теплилась в её сердце. И вот издалека она уже видит людей окруживших то, что не хотелось бы видеть. Услышав издали нечеловеческое скорбное рычание страдалицы, все тут же расступились перед, внезапно замершей в своём полёте, молодицей. Прижав руки к вискам она медленно подошла к бездыханному телу мужа, упавшему в полуобороте на землю с застывшими в удивлении глазами на мертвецки белом лице. Увидев это Эвка потеряла всякую надежду и тут же из её груди вырвался неимоверной силы, нечеловеческий в своей боли крик, содрогнув даже небеса!
- Я-я-ян!!! - неслось ввысь, откликаясь каким-то мистическим эхом, колышущим кроны вековых буков, грабов. Лес шумел, поглощая звуки этого необычайного, пронизывающего души, крика, как будто охраняя свою тишину скорби по близкому и ему существу. Обессилев Эвка упала на колени и склонилась над своим любимым. В этот момент подбежал Янко. Он как раненый птенец метался между телом отца и матерью.
- Мама, мамочка-а-а! Папа, папочка-а-а! Что, что-о-о!?Ка-а-ак!? - кричал юнец, прижимаясь то к одному, то к другому, не вытирая слёз, глотая слова. Он спешно целовал их по очереди, обнимая холодное лицо отца и застывшее от шока, лицо матери. Издалека посмотрев на эту картину, можно было бы подумать, что это дружная семья, ласкающая друг друга от избытка чувств любви. Если, конечно, не слышать их стонов, криков и не видеть слёз. Люди, стоящие вокруг, замерли в шоке. Боль Эвки и Янка была такой силы, что ранила их души. Никто не мог произнести ни слова. Шум леса был музыкой скорби, заполнившей тишину этого безмолвного шока.
   Тут вдруг послышался разговор представителей прибывшей полиции. Они уговаривали людей расступится, освободить проход к месту преступления и к телу жертвы. В этот момент Эвка как будто проснулась и прикоснувшись нечаянно к ледяной руке Яна, резко отдёрнула свою. Чувство неприятия того, что теперь лежало перед ней, привело её в реальность. Немного задумавшись глядя на тело мужа, она неожиданно резво встала, поправила свою одежду, платком вытерла лицо и взяв за руку плачущего сына, тихо, но чётко сказала:
- Янко, пойдём домой, нам надо приготовиться к похоронам.
Ей вдруг пришло понимание, что тут уже нет того, кого они потеряли навеки. Он там - дома! На стульях на которых сидел, на постели где отдыхал, в книгах какие читал. В каждом уголке дома, сохранившем его запах, энергию. Он в душах её и сына. В их памяти, в словах о нём, но не в этом застывшем холодном как нож теле. Как всегда, гордо с поднятой головой, повернувшись спиной к телу мужа, Эвка пошла молча, держа за руку растерянного, убитого горем невосполнимой утраты, Янко. Мальчик послушно, понурившись, не вытирая слёз, побрёл рядом с ней. Они шли медленно, молча не отпуская рук друг друга. Обоим казалось, что любимый Ян идёт вместе с ними домой и что там всё будет как прежде. Их души отходили от пережитого шока, а лес тихо сопровождал музыкой шелеста листьев, трав и вечности.


Продолжение в главе 8 - "В обнимку с болью".