Как я ехал из Флоренции

          В 2006 году я ездил на Международную конференцию эсперантистов во Флоренцию  (91 Universala Kongreso de Esperanto, 29 julio – 5 augusto, 2006). Заседания проходили в самой Флоренции, а жили мы в курортном городке Монтекатини. Сделав свой доклад, я стал откровенно «мотать» заседания, решив, пользуясь случаем, поездить по Италии. И не жалею. Помимо Флоренции и Монтекатини я побывал в Риме, Венеции, Пизе и Вероне.
         Обратный билет в Питер у меня был из Варшавы, поэтому я согласился ехать из Монтекатини обратно бесплатно (!) с поляками, у которых был свой автобус, и собирались они ехать как раз до Варшавы. По дороге я узнал от русскоговорящего поляка Анжея Гженбовского (президента одной из польских ассоциаций эсперантистов), что они вдруг решили ехать в Быдгощ, а я, мол, оттуда потом самостоятельно смогу добраться до Варшавы на электричке. Меня это никак не устраивало. Мне нужно было на этом польском автобусе хотя бы пересечь итало-германскую границу, поскольку я по-итальянски ни бум-бум, а в Германии вполне смогу объясниться и сориентироваться. В Мюнхене я с поляками красиво разругался и решил добираться до Варшавы сам.
        Чтобы обогатить мой не слишком богатый немецкий лексикон перед объяснениями в билетной кассе на Мюнхенском вокзале, я купил небольшой словарь берлинского издательства „Langenscheidt Universal-Worterbuch“ и не жалею, так как из этого словаря я наконец-то узнал, как звучат на немецком языке некоторые наши ругательства. В частности, узнал, что немецкое der Arsch (звучит «арш») переводится на русский как более грубое слово, чем «задница». И мне стало ясно, почему немцы так смеются над фамилией нашего знаменитого футболиста Аршавина. Также, теперь понятно, почему немцы смеются, когда слышат нашу команду «Шагом марш!».
        На в Мюнхенском вокзале, покупая билет до Варшавы, я попросил, чтобы в поездке было как можно меньше пересадок. Мне продали билет всего лишь с одной пересадкой в Ганновере. Другие варианты имели большее количество пересадок. Причём я заплатил за резервирование билета на поезд Ганновер – Варшава.
        Поезд до Ганновера мчался стремительно, как стрела. Над дверью вагона было световое табло, которое показывало скорость движения (240 километров в час и более!). Вагон же практически не качался. Это я хорошо запомнил!
        Двумя годами позже я ехал на золотую свадьбу моей сестры в Москву на новом скоростном поезде «Сапсан» в элитном вагоне, где на халяву (то есть бесплатно) разносили спиртные напитки. Я с видом знатока попросил каберне и получил большой бокал красного вина. Но тут вагон сильно тряхнуло, и почти половина содержимого этого бокала оказалась у меня на новой белой рубахе, специально купленной для участия в праздновании «золотой» свадьбы. «Ну что за поганый поезд!» – воскликнул я раздосадованно, а официантка-проводница безапелляционно мне возразила: «Неправда, наш поезд хороший! Это дороги у нас поганые!» И тут я вспомнил, что однажды для переезда из Австрии в Швецию мне пришлось за один день пересечь на автобусе всю Германию – от южной деревни Дорндорф (в переводе на русский – «Тростниковая деревня») до Травемюнде (в переводе на русский – устье реки Траве, на которой стоит город Любек – бывшая столица Ганзейского союза) на севере, откуда ходил паром в шведский Треллеборг. Я беспокоился, что опоздаю, но приехал гораздо раньше положенного времени. И тогда до меня дошло, что Германия по сравнению с Россией очень маленькая. Она вся может разместиться между Питером и Москвой. Вот почему немцам гораздо легче было построить хорошие дороги по всей стране, а мы для всей огромной России, вероятно, не построим их никогда!
        Продолжу уж здесь и повествование о моих мытарствах по дороге от Ганновера до Варшавы. В Ганновер я прибыл после шести часов вечера, когда все кассы уже были закрыты. Ни о каком зарезервированном билете и речь не могла идти. Идиот! В Мюнхене я не посмотрел на карту! С двумя-тремя пересадками я уже подъезжал бы к Варшаве, а Ганновер – ближе к западу Германии.
        Тут возникли два традиционных русских вопроса: «Что делать?!» и «Кто виноват?!». Виноват-то, конечно, я сам, а вот что же теперь делать?! Я узнал в справочном бюро, что через Ганноверский вокзал в ноль часов тридцать минут должен проходить поезд Антверпен – Варшава, обслуживаемый немецкой бригадой. Причём в него можно сесть и без билета, а билет проводник продаст уже в самом вагоне.
        В назначенное время на длиннющем перроне стояла толпа человек двадцать, не меньше. Все стояли посередине перрона, так как не знали точно, где остановятся вагоны. Переволновались, потому что поезд опоздал на сорок минут (что для Германии большая редкость!). Перед нами остановился одиннадцатый вагон. Из вагона вышел толстый немец-проводник и, естественно, стал сначала неторопливо пропускать людей с билетами. А стоянка поезда – всего четыре минуты. Я понял, что здесь очередь до меня дойти не успеет, и крикнул проводнику: „Entschuldigen Sie bitte! Haben Sie Freiplatz?“ («Извините, пожалуйста! Есть ли у Вас свободные места?») Он мне ответил: „Laufen Sie bitte zu dem siebten Wagen“ («Бегите к седьмому вагону»). Я помчался к седьмому вагону. У меня очень болела левая нога, я сильно хромал. Оглянулся, чтобы посмотреть, много ли людей бежит за мной. Никого! Я, к счастью, оказался единственным, кто понял смысл моей переклички с проводником. У седьмого вагона стоит одинокий проводник. Я ему: „Guten Abend! Haben Sie Freiplatz?“ («Добрый вечер! Есть ли у Вас свободные места?») Немец: „Ja, bitte sehr!“ («Да, пожалуйста!») Я вошёл в вагон, поезд тронулся, и я увидел через  вагонное окно большую толпу, в которой стоял всего пару минут назад.
        В Варшаву поезд пришёл рано утром, и у меня был практически целый свободный день. Я пошёл в Старо Място (так поляки называют старый город), хотел увидеть фонтан с русалкой (символ Варшавы) и Вислу. Впечатление – ужасное! Берега Вислы выглядят как у нашей речушки Карповки (что между Ботаническим садом и Первым медицинским институтом) – простые земляные откосы. Я объехал пол-Европы, правда, не был ни в Париже, ни в Лондоне, ни в Мадриде, а красивые гранитные набережные, как у нас на Неве, видел только в Стокгольме (и немного в Хельсинки). Река Арно во Флоренции перед галереей Уффици выглядит значительно хуже наших Обводного канала или канала Грибоедова (даже в самых загаженных местах). В Берлине я спрашивал у немцев, почему они не оденут Шпрэ в гранит. (Это мы неправильно говорим «Шпрее», а немецкое Spree звучит именно как «Шпрэ»). Мне удивлённо отвечали: «Что Вы?! Это же безумно дорого!»  И тогда до меня дошло, почему иностранцы так бешено восторгаются, прогуливаясь по набережной Невы перед Эрмитажем и Летним садом. Теперь мне стали особенно понятны слова Чацкого (из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»): «Попутешествуешь, воротишься домой, и дым отечества нам сладок и приятен».
        И ещё немного о поляках. Возможно, мне не везёт, но я пока не встретил ни одного поляка, который бы хорошо относился к русским.
        Однажды в Гайновце, на самой границе с польской частью Беловежской пущи, я услышал от поляка: «Вы, русские, дураки! С той стороны пущи вы кормите кабанов и косуль, а мы с нашей стороны их отстреливаем!» В другой раз под Белостоком я увидел, что на кладбище русских солдат – освободителей Белостокского воеводства – на всех памятниках были грубо забиты зубилом все фамилии захороненных советских воинов, а стоящий перед кладбищем советский танк Т-34 уродливо перемазан краской.
        В Варшаве перед посадкой в поезд я зашёл в кафе. За соседним столиком сидел старый поляк, который внимательно на меня посмотрел и спросил по-немецки: „Bist du Deutsch?“ («Ты немец?»). По немецким понятиям это звучит очень невежливо. Надо спрашивать: „Sind Sie Deutsch?“ («Вы немец?»). Я подумал: «Чего это он мне „тыкает“?!» И говорю ему по-русски: «Я – русский». Он отвечает мне на чистом русском языке: «Так, всё одно, плохо!»
        Можно ли поляков только осуждать за плохое отношение к русским? Честно говоря, не знаю, ведь было аж пять (!) разделов Польши, причём последний раз её разделили между собой в 1939 году Советский Союз и Германия (по пакту Молотова –Риббентропа). Это очень и очень непростой и болезненный вопрос. Тем не менее, благодаря СССР в 1945 году Польша «бесплатно» получила четверть Германии, причём за эту землю пролили кровь сотни тысяч советских солдат. В частности, Польша получила города Бреслау  (теперь Вроцлав), Штеттин (теперь Щецин), Лигниц(теперь Легница), Грюнберг (теперь Зелёна Гура), Данциг (теперь Гданьск) – крупный порт на Балтийском море и один из крупнейших в Европе центров судостроения, и т. д. Кроме того, Польше отдали 2/3 (!) территории  Пруссии. (Источник:: zen.yandex.ru›media…kak…prussiiu-posle…voiny-…,).
        Кстати, до сих пор не понимаю, зачем в нашем городе увековечили имя Костюшко – предводителя польского восстания, которое началось в марте 1794 года с повсеместного жестокого истребления русских. (В октябре 1794 года повстанцы были разбиты русской армией под командованием А. В. Суворова, а сам Костюшко был взят в плен. В 1796 году, после смерти российской императрицы Екатерины II, Костюшко был помилован её преемником Павлом I и эмигрировал в США).