Кукан

                Кукан.

          Сейчас уже не помню точно, кто из моих знакомых рыбаков подсказал, что накануне хорошо порыбачил с Татарского моста. Причём азартно клевала разная рыба на червя, на хлеб, на тесто, на муравьиные яйца  и на ручейников. Когда-то в далёкие времена река Пышма вдруг изменила русло. Вода пошла по новому, южному руслу, которое и стали называть собственно Пышмой. В старом русле, не менее широком, течение замедлилось, и оно стало постепенно заиливаться и зарастать водной растительностью. Его переименовали в реку Тихую, с ударением на последний слог. Через добрый десяток километров оба русла опять объединялись, образовав огромный остров. На этом острове с давних времён существовала деревня, с официальным названием Островские Юрты, но местное население называла её просто Остров. Так и прижилось. Всё население состояло исключительно из татар.
          Попасть на остров можно было по двум мостам. Капитальный деревянный мост через Пышму на юго-юго-востоке. До  него от райцентра более тридцати километров. И временный деревянный через Тихую на северо-северо-западе. Расстояние до него было в два раза короче. Почему временный? Да потому, что какой-то период его весной поджигали, а к осени вновь восстанавливали за счёт совхозных средств. Ходили слухи, что сжигали его сами островитяне, чтобы препятствовать въезду на остров посторонних лиц, особенно покосников, рыбаков и охотников. На острове обширные заливные луга с многочисленными озёрами. В озёрах водился в основном карась. И какой карась! Чешуя медно-золотая, а плавники тёмно-коричневые, почти чёрные. Островитяне предпочитали сами ловить рыбу.
          Что-то я разговорился…, давайте ближе к теме. В общем, я недолго раздумывал, собрался – и вперёд. Жаль только, что попутчиков не нашёл. Действительность предвосхитила все ожидания. Клёв был исключительный. За четыре часа наловил почти полное ведро разной рыбы. Начал ловить на три удочки: две поплавковые и одна зимняя. Но вскоре смотал одну поплавковую, а затем и вторую. Просто не успевал за ними. Пока  с одной снимал рыбу и насаживал червяка, на других уже клевало, и я почти всегда вытаскивал пустой крючок. На зимку же получалось отлично. Едва червячок попадал в воду, следовала поклёвка. Чебак, елец, подлещик, подъязок, окунь. В азарте не заметил, как закончились червяки. На хлеб клевало намного хуже. Пришлось сворачиваться.
          Об этой рыбалке я рассказал хорошему знакомому Саше.
У заядлого рыбака загорелись глаза. Договорились о поездке в ближайшую субботу. И вот, солнце ежё только вставало, как мы уже были на месте. Я забыл сказать, что все опоры моста метра на два ниже настила были вдоль и поперёк соединены толстенными досками. По ним можно было свободно ходить и даже сидеть на них. Вот мы и устроились по разные стороны моста, чтобы не мешать друг другу. Клевала рыба несколько хуже, чем в прошлый раз, но достаточно интенсивно. Саша опускал пойманную рыбу в ведёрный металлический садок. У меня же садка не было, и я изготовил простенький кукан.
          Знаете, что такое кукан? Берёшь длинную толстую леску, к одному концу привязываешь коротенькую палочку. Пойманной рыбе свободный конец лески заводишь под жаберную крышку  и выпускаешь через рот. Рыбка скользит по леске, достигает палочки и всё. Конец с рыбкой и палочкой опускаешь в воду, а свободный конец привязываешь к кусту, или как я, к доске. Рыбка плавает в воде и долго не засыпает. Со следующей добычей поступаем так же.
Через некоторое время на кукане серебрилась метровая цепочка живой рыбы.
-- Что ты собираешься делать с таким количеством рыбы? – спросил Саша.  У него в садке плескалось больше половины объёма рыбы.
-- Как что? Отберу экземпляры покрупнее, окуней на уху,
другую заморожу. Оставшуюся засолю в бачке под гнётом, а через неделю вывешу под навес. Пусть сушится на ветерке. Высохнет – будет вяленая рыбка. Хоть сейчас грызи, хоть зимой.
          -- Хорошо тебе, у тебя свой дом, есть место, где бачок поставить, где развесить. А у меня только на балконе можно. Так ведь жена не разрешит!  Мы же там бельё сушим, отдыхаем иногда. Мухи же всё кончат.
          -- Не забывай ещё один аспект. У тебя солнечная сторона, на балконе сушить нельзя. Получишь не вяленую рыбу, а сушёную щепку, которую и разгрызть-то не сможешь.
          --  Вот и я о том же говорю! Мне рыбы надо столько, сколько в морозилку поместится.
          --  Ты это к чему?
          --  А к тому.  Заканчивать рыбалку пора. – он смотал удочку и начал вытаскивать из воды садок.
          Я с сожалением вздохнул, но противиться не стал. Собрал удочку, отвязал кукан и потянул его, глядя в это время на Сашу.
Сильный рывок едва не сбросил меня в воду, послышался всплеск, по воде заходили круги. Мелькнул спинной плавник и хвост крупной щуки. C приподнятого кукана в воду медленно сползала рыба и расплывалась в разные стороны. Я потянул сильнее, надеясь сохранить хоть что-то. Не получилось. Рыба соскользнула полностью, и в руках у меня оказался обкушенный конец лески без поперечной палочки. Совершенно обескураженный, я стоял под мостом, тупо глядя на воду. Саша недоумённо смотрел на меня. Обречённо вздохнув, я отбросил леску и стал карабкаться на мост к машине.
          Подошёл Саша, развёл руками. – Сочувствую, -- вполне серьёзно сказал он, -- могу только предложить часть своего улова. Не пустым же возвращаться.
          -- У меня другой вариант. Черви у нас ещё остались, давай посидим на берегу с полчаса, на большее их всё равно не хватит, За это время я не на одну уху наловлю при таком клёве. Вот у этих кустов окунь обязательно должен быть.
          --Тогда я тебе помогу!
          Червей хватило на двадцать минут. За это время мы  вытащили около двух десятков  рыбин. В основном окуней, причём не какую-нибудь мелочь, а самых, что ни наесть, ушашных. Домой я вернулся с добычей, но с тех пор куканом старался не пользоваться.