Толстой и Горький

Что "они курили?". Отнюдь не о несомненных достоинствах табака, хотя Толстой и Горький курили трубки. Кстати, Толстой бросил курить в 60 лет - если по нынешним раскладам, то в преддверии выхода на пенсию. Речь идет о банальном интернет-аргументе, весьма пошло и заезжено употребляемом в сетевых дискуссиях. "Что ты куришь?" - плоско восхищаются инет-зеваки в случаях, когда не могут понять суть обсуждения.

Но, похоже, суть того, что пытались обсудить Толстой и Горький в своих самых скандальных и жестких письмах, до сих пор никто не может понять. Или, попросту, не желает.

Большевики, например, эти сенсационные (до сих пор!) письма великих мастеров былой русской культуры абсолютно игнорировали и игнорируют. Хотя предмет обсуждения был и остается судьбоносным для державы. Это земельный вопрос.

 16 января 1902 года Лев Толстой написал письмо Царю-батюшке, которое начал очень жестким обращением "Любезный брат!". Крайне возмутительно по тем временам. Большая часть текста невероятна будоражаща и по нынешним временам, жутко крамольна, по сей день актуальна и жестко нелояльна. Но Толстому можно - он гений и к тому же гений уже умерший.

Через двадцать лет после Толстого Максим Горький также написал письмо. Обращался, судя по всему, к самому себе. Потому что хотя письмо и называлось "О русском крестьянстве" и адресовалось "люди, которых я привык уважать, спрашивают: что я думаю о России?". Письмо было опубликовано в Берлине в 1922 году, после чего "уважаемые люди" об этом письма старательно забыли. Опять же из-за ярой крамольности текста.

Но оставим крамольность на совести авторов, перейдем к главной проблеме писем - к земле русской. Приготовьтесь к тому, что будет "много букоф", так как русских гениев необходимо цитировать буквально. Поскольку письма размашисты и вольготны, то цитировать приходится крайне избирательно. И очень умеренно.

Начнем с Льва Толстого:

..."весь 100-миллионный народ в один голос скажет, что он желает свободы пользования землей, т. е. уничтожения права земельной собственности.

И вот это-то уничтожение права земельной собственности и есть, по моему мнению, та ближайшая цель, достижение которой должно сделать в наше время своей задачей русское правительство.

В каждый период жизни человечества есть соответствующая времени ближайшая ступень осуществления лучших форм жизни, к которой оно стремится. Пятьдесят лет тому назад такой ближайшей ступенью было для России уничтожение рабства. В наше время такая ступень есть освобождение рабочих масс от того меньшинства, которое властвует над ними, — то, что называется рабочим вопросом.

В Западной Европе достижение этой цели считается возможным через передачу заводов и фабрик в общее пользование рабочих. Верно ли или неверно такое разрешение вопроса и достижимо ли оно или нет для западных народов, — оно, очевидно, не применимо к России, какова она теперь. В России, где огромная часть населения живет на земле и находится в полной зависимости от крупных землевладельцев, освобождение рабочих, очевидно, не может быть достигнуто переходом фабрик и заводов в общее пользование. Для русского народа такое освобождение может быть достигнуто только уничтожением земельной собственности и признанием земли общим достоянием, — тем самым, что уже с давних пор оставляет задушевное желание русского народа и осуществление чего он всё еще ожидает от русского правительства.

Знаю я, что эти мысли мои будут приняты Вашими советниками как верх легкомыслия и непрактичности человека, не постигающего всей трудности государственного управления, в особенности же мысль о признании земли общей народной собственностью; но знаю я и то, что для того, чтобы не быть вынужденным совершать всё более и более жестокие насилия над народом, есть только одно средство, а именно: сделать своей задачей такую цель, которая стояла бы впереди желаний народа. И, не дожидаясь того, чтобы накатывающийся воз бил по коленкам, — самому везти его, т. е. итти в первых рядах осуществления лучших форм жизни. А такой целью может быть для России только уничтожение земельной собственности. Только тогда правительство может, не делая, как теперь, недостойных и вынужденных уступок фабричным рабочим или учащейся молодежи, без страха за свое существование быть руководителем своего народа и действительно управлять им.

Советники Ваши скажут Вам, что освобождение земли от права собственности есть фантазия и неисполнимое дело. По их мнению, заставить 130-миллионный живой народ перестать жить или проявлять признаки жизни и втиснуть его назад в ту скорлупу, из которой он давно вырос, — это не фантазия и не только не неисполнимо, но самое мудрое и практическое дело. Но ведь стоит только серьезно подумать для того, чтобы понять, чт; действительно неисполнимо, хотя оно и делается, и что, напротив, не только исполнимо, но своевременно и необходимо, хотя оно и не начиналось.

Я лично думаю, что в наше время земельная собственность есть столь же вопиющая и очевидная несправедливость, какою было крепостное право 50 лет тому назад. Думаю, что уничтожение ее поставит русский народ на высокую степень независимости, благоденствия и довольства. Думаю тоже, что эта мера несомненно уничтожит всё то социалистическое и революционное раздражение, которое теперь разгорается среди рабочих и грозит величайшей опасностью и народу и правительству".

И продолжает Максим Горький:

"В русском крестьянине как бы еще не изжит инстинкт кочевника, он смотрит на труд пахаря как на проклятие Божье и болеет «охотой к перемене мест». У него почти отсутствует - во всяком случае, очень слабо развито - боевое желание укрепиться на избранной точкe и влиять на окружающую среду в своих интересах, если же он решается на это - его ждет тяжелая и бесплодная борьба.

Тех, кто пытается внести в жизнь деревни нечто от себя, новое - деревня встречает недоверием, враждой и быстро выжимает или выбрасывает из своей среды. Но чаще случается так, что новаторы, столкнувшись с неодолимым консерватизмом деревни, сами уходят из нее. Идти есть куда - всюду развернулась пустынная плоскость и соблазнительно манит вдаль.

Человек Запада еще в раннем детстве, только что встав на задние лапы, видит всюду вокруг себя монументальные результаты труда его предков. От каналов Голландии до туннелей Итальянской Ривьеры и виноградников Везувия, от великой работы Англии и до мощных Силезских фабрик - вся земля Европы тесно покрыта грандиозными воплощениями организованной воли людей, - воли, которая поставила себе гордую цель: подчинить стихийные силы природы разумным интересам человека.

Земля - в руках человека, и человек действительно владыка ее. Это впечатление всасывается ребенком Запада и воспитывает в нем сознание ценности человека, уважение к его труду и чувство своей личной значительности как наследника чудес, труда и творчества предков.

Такие мысли, такие чувства и оценки не могут возникнуть в душе русского крестьянина. Безграничная плоскость, на которой тесно сгрудились деревянные, крытые соломой деревни, имеет ядовитое свойство опустошать человека, высасывать его желания.

Выйдет крестьянин за пределы деревни, посмотрит в пустоту вокруг него, и через некоторое время чувствует, что эта пустота влилась в душу ему. Нигде вокруг не видно прочных следов труда и творчества.

Усадьбы помещиков? Но их мало, и в них живут враги. Города? Но они - далеко и не многим культурно значительнее деревни. Вокруг - бескрайняя равнина, а в центре ее - ничтожный, маленький человечек, брошенный на эту скучную землю для каторжного труда.

И человек насыщается чувством безразличия, убивающим способность думать, помнить пережитое, вырабатывать из опыта своего идеи! Историк русской культуры, характеризуя крестьянство, сказал о нем: «Множество суеверий и никаких идей».

Это печальное суждение подтверждается всем русским фольклором".

Когда я готовил-собирал эту публикацию, то не покидало ощущение, что Горький и Толстой пытаются исповдоль полемизировать с князем анархии Петром Алексеевичем Кропоткиным. Как вы, конечно, знаете в 1901 году Кропоткин институте Лоуэлля, в Бостоне (это штат Массачусетс, США) провел курс из восьми лекций "Идеалы и действительность в русской литературе", которые затем легли в основу одноименного исследования. Исследования яркого, объективного и очень критичного. Образец не только литературной критики, но и русской словесности. Кропоткин, несомненно, незаслуженно забытый гений России.

Кропоткин отмечал " Ни в какой иной стране литература не занимает такого влиятельного положения, как в России. Нигде она не оказывает такого глубокого непосредственного влияния на интеллектуальное развитие молодого поколения". Но это было лишь начало прошлого (!!!) века. Впрочем, меняются календари, но не человек. Человек, если его не уничтожают, остается прежним. Если остается человеком. Так показала большевистская практика.

Кропоткин о Толстом и Горьком:

"Горький, подобно Толстому, чересчур честен как художник, чтобы «изобретать» такой конец, какого действительная жизнь его героев не подсказывает ему, хотя бы такое окончание могло быть очень живописным; кроме того, класс людей, который он так превосходно описывает, не обладает тою последовательностью, тою целостностью, которые необходимы, чтобы, являясь героями художественного произведения, они могли дать ему тот заключительный аккорд, без которого такое произведение не может считаться законченным и не будет совершенным.

 ...Одно лишь можно утверждать с уверенностью, а именно, что со времени Руссо ни одному человеку не удалось затронуть людскую совесть так, как это сделал Толстой своими произведениями, касающимися нравственных вопросов. Он бесстрашно раскрыл нравственные стороны всех жгучих вопросов современности, раскрыл их в такой производящей глубокое впечатление форме, что читатели его произведений не могут ни забыть этих вопросов, ни откладывать их разрешение: каждый чувствует, что какое-нибудь решение должно быть найдено. Вследствие этого влияние Толстого не может быть измеряемо годами или десятилетиями; оно останется надолго. Влияние это не ограничивается одной какой-либо страной. В миллионах оттисков его произведения читаются на всех языках, будят совесть людей всех классов и всех наций и производят везде одни и те же результаты. Толстой является наиболее любимым, наиболее трогательно любимым человеком во всем мире".

Со времен письма Толстого прошло 120 лет, со времени письма Горького прошел век. С момента публикации фундаментальной книги Кропоткина "Хлеб и воля" (1892 год) прошло 130 лет. О земельном вопросе в державе сейчас никто не помнит. Земля стала предметом спекуляции, "прачечной", но не основой сельхозпроизводства, о котором тоже навряд ли кто вспоминает. Голод стране больше не грозит - ради этого трудятся фермеры всего мира, сбывая через сетевые лавки радостному российскому населению еду. Или предметы, похожие на еду. Значит - нам так и надо. Мы торгуем ресурсами, господа!