В ожидании любимых - 2

Окончание
Начало  http://proza.ru/2022/01/17/452

И тогда я сделал глупость — решил поговорить с Ириной, а ведь знал, что влезать в женские разборки опасно во всех отношениях. На следующий день я дождался Иру в скверике у ее дома и попытался пробиться к ее разуму, Говорил, как ее отец и моя мама любят друг друга, что пройдет несколько лет и она сама выйдет замуж, оставит отца и что хорошего, если он к старости останется один?

 И вот тут я понял чему учат на филологическом факультете Санкт-Петербургского университета, меня послали так далеко  и так изощренно, что если  бы не обстоятельства, я попросил, как в «Кавказской пленнице» Шурик — пожалуйста, помедленнее, я записываю! Ну и в ответ она получила, конечно, в более приличных выражениях,  все, что я думаю о ее вздорном характере, умственных способностях и воспитании. В общем, разговора не получилось, а мосты между нами, которые и так-то болтались на одной веревочке,  были полностью сожжены.

Прошло еще пара недель. Мама по-прежнему жила со мной, а Михаил почти ежедневно приезжал к нам. Я, конечно, старался оставлять их одних, но нельзя же все время где-то болтаться, поэтому я наблюдал за изменением их отношений. Чем дальше, тем больше они становились все напряженнее и напряженнее. В общем, так получилось, что при разговоре, определившем все дальнейшие события, я присутствовал. Конечно, не в одной комнате с ними, но поскольку разговор был довольно громким, то я слышал почти все.

Суть разговора сводилась к ультиматуму, поставленному мамой Михаилу — если в течение недели он каким-либо способом не решит проблему, они расходятся. Когда я провожал его до двери, он тихо, чтобы не слышала мама, сказал:
- Сережа, я не знаю что делать, просто не знаю. Я люблю маму, люблю дочь. Ну как я могу выбрать одну из двух, как?

А на следующее утро мне в институт позвонила мама и срывающимся от волнения голосом сообщила, что Михаил утром по дороге на работу попал в автомобильную катастрофу и в тяжелом состоянии доставлен в институт скорой помощи на Будапештскую улицу. Разумеется, я сразу схватил такси и поехал в больницу.

Войдя в приемный покой, я застал неожиданную для меня картину — на диванчике, согнувшись, сидела абсолютно зареванная мама, а рядом, обняв ее,  сидела Ирина, тоже вся в слезах, при этом Ира гладила маму по голове, что-то шептала ей на ухо, явно пытаясь хоть как-то ее успокоить. Я сел на диванчик рядом с мамой, взял ее за руку и спросил:

 - Ну как он?
Мама сквозь всхлипы попыталась что-то рассказать, но ее перебила Ира:
- У папы многочисленные повреждения внутренних органов и тяжелая черепно-мозговая травма. Операция идет уже почти три часа.
Так мы и сидели втроем еще более двух часов, а потом вышел врач и сообщил, что операция прошла успешно, угрозы для жизни больше нет и больного перевели в реанимацию.

Врач предложил нам идти домой, так как до утра все равно никого из нас к нему не пустят. Вот тут мама заявила, что никуда она не уйдет, будет сидеть всю ночь здесь в приемном покое и дождется момента, когда к Мише можно будет попасть. А потом она обратилась к нам:
- А вы идите, нечего всем тут всю ночь сидеть. Ира, а ты, постарайся поспать хоть немного и приходи завтра с утра, сменишь меня у отца.

И вот тут произошла еще одна неожиданная для меня вещь — Ира нагнулась к маме и поцеловала ее в зареванную щеку и что-то прошептала ей на ухо. Мама рассеянно махнула рукой:
- Ирочка, все потом. Лишь бы с Мишей было все в порядке, лишь бы он жил.
Мы вместе с Ирой молча вышли из больницы, но прежде чем разойтись в разные стороны она остановилась, как-то растерянно посмотрела на меня, как-будто долго не решалась что-то сказать, но потом все-таки произнесла:

- Слушай, мне горько об этом говорить, но ты был во многом прав. Сегодня я убедилась, что твоя мама искренне любит папу и я сделаю все, чтобы не мешать им. Но тебя, за все те слова, которые ты мне наговорил я никогда не прощу, так что, давай договоримся,  у нас с тобой вооруженный нейтралитет.

- А как быть с теми словами, что ты наговорила мне? Некоторых связок я раньше не слышал, а ведь я мужчина, прошел стройотряд на стройке, а там такие выражения в ходу, что у неподготовленного человека уши бантиком завяжутся.
Она засмеялась:
- Дворовое воспитание сказывается, у нас на Петроградке я еще не такое выучила.
- Ладно, ладно потом как-нибудь продиктуешь.
Оба рассмеялись и разошлись в разные стороны.
               
                ****
Прошло несколько месяцев, наступило лето, и мы все вчетвером отправились на отдых в деревню в Псковской области, где у нас с мамой был домик, доставшийся от какой-то дальней родственницы. Здоровье к Михаилу почти полностью вернулось, только легкая хромота, да периодические головные боли напоминали о той аварии. Да и в семье у них все наладилось. С момента аварии отношения мамы и Иры поменялись коренным образом. Лучшими подругами они, конечно, не стали, но как-то быстро притерлись друг к другу и уже Михаил иногда жаловался мне, что они нападают на него единым фронтом.

Да и у нас с Ирой отношения постепенно улучшались, сначала это был уже не вооруженный нейтралитет, а что-то похожее на зарождающуюся дружбу, а потом, потом как-то незаметно она все больше и больше стала нравиться мне. И вдруг однажды я понял, что, незаметно влюбился в нее. Но как сказать ей об этом, дочери моего отчима, да отчима, весной мама и Михаил расписались, я не представлял. Ведь, если она ответит отказом, если я не нужен ей, то это опять внесет разлад в семью, в которой только-только наступил мир. А если согласится, то вообще непонятно, что будет.

Но вот в один из вечеров у Михаила зазвонил мобильник. Он долго с кем-то разговаривал, с чем-то долго не соглашался, но потом бросил в сердцах:
-  Ну ладно, Бог с вами, будем.
Мы все с интересом посмотрели на него, а он с видимым раздражением произнес:

- Рита, нас  с тобой наш любимый начальник, что бы ему ни дна, ни покрышки, очень просит на пару дней приехать на работу. Кто-то, что-то напутал и теперь ничего не собирается, так что придется тебе вечерком отвести меня в город. Сам я с ногой боюсь, не сумею, да и на работе поможешь, глядишь, быстрее освободимся.

Так мы с Ирой на пару дней остались вдвоем. На следующее утро я, как обычно хотел пойти на реку посидеть с удочками, рыбак я конечно аховых, но посидеть на берегу, слушая птиц и изредка поглядывая на неподвижные поплавки, люблю. Но тут ко мне пристала Ира:
- Давай сходим за грибами, говорят, тут их видимо не видимо. К приезду родителей сварю любимый папин грибной суп. Ну, давай! А то одной в лесу страшновато.

Собирать грибы это не самое любимое мое занятие, но Ира скорчила такую просящую физиономию, что я вынужден был согласиться. Мы взяли по корзинке и пошли в лес, который начинался буквально в ста метрах от дома. Грибов действительно было огромное количество. Сначала мы брали все подряд и вскоре корзинки были практически наполнены, но тут мы вошли в сосновый бор, покрытый белым мхом и обомлели.

Там рядами стояли белые грибы, мечта любого грибника. Мы перебрали корзинки, выкинув из них все подосиновики, подберезовики, лисички и прочее, прочее, прочее. Вскоре корзинки заполнились отборными белыми грибами, а они все не кончались и не кончались.  Пришлось вновь перебирать корзинки, выкинув все крупные грибы,  а от средних оставить только шляпки. Наконец корзины были наполнены окончательно, азарт собирательства спал, и мы собрались идти домой.

Вот тут-то и выяснилось, что хотеть-то мы хотим, но вот в какую сторону идти не очень понятно. Тропки в лесу иногда, конечно, встречались, но вот куда они ведут, мы не представляли. Мобильной связи тут отродясь не было, нет, в самой деревне, стоящей на холме, еще кое-как работала МТС, но стоило отойти на километр и все, каюк связи.

А мы, в нашем охотничьем азарте прошли много больше. При этом, надо сказать, что леса в Псковской области знатные, а тот в котором мы находились, вообще бескрайний, плавно переходящий в Лужский полигон и вот туда пропасть совсем нем не хотелось. Там ведь иногда и стреляют, да и просто попасться  в руки к патрулю, тоже удовольствие ниже среднего.

Посовещавшись, мы решили идти на запад, кое-как определенный нами по мху на деревьях и положению солнца, туда, где должна протекать река Луга, дойдя до которой, мы вдоль берега рассчитывали дойти до какого-либо жилья. Шли, пересмеиваясь и радуясь такому приключению, ну не потеряемся же мы совсем, все-таки взрослые люди. Шутки кончились когда примерно через два с половиной часа мы вышли на кучу грибов, выкинутых нами из корзин. Круг замкнулся.

Тут Ира села на пенек и сказала, что скорее пенек зазеленеет, чем она тронется с этого места. Мне пришлось долго ее уговаривать, но только рассказ о том, что вообще-то в лесу живут не только зайчики и лисички, но и медведи с волками, заставил ее встать и сдвинуться с места. В этот раз мы шли медленнее, корректируя направление по лесным приметам и через три часа, уже в наступающих сумерках, впереди сквозь деревья блеснула гладь реки.

Выйдя на берег Луги и дойдя до травянистого пляжика, Ира бессильно буквально упала на траву и по ее виду было видно, что сдвинуть ее с этого места не удастся никаким способом, даже танком.

- Сережа, пожалуйста, давай заночуем здесь, а утром двинемся дальше. У меня ноги уже отваливаются и болят. Да, а у тебя спичек нет? Хочется костерок развести, а то ночью замерзнем.
Я покопался в карманах, но ничего похожего не нашел.
 - Нет, кто же знал, что так получится.

Я подстелил свой дождевик на траву, и мы уселись у уреза воды. Наступило то удивительное время перед заходом солнца, когда все вокруг стихает. Пропал ветерок, перестали петь птицы, вода в реке стала поразительно спокойна  и все деревья, растущие по берегам, без искажений отражались в ее зеркальной глади. Несмотря на то, что солнце еще не село, над водой стал подниматься молочно-белый туман.

Он рваными полупрозрачными полосами накрыл всю поверхность реки и казалось, что это облака спустились на воду. На небе появился удивительно яркий, кроваво-красного цвета закат. Солнце медленно опускалось за деревья на противоположном берегу реки и вот только его редким косым лучам удается пробиться сквозь прорехи в деревьях.

Наконец исчез последний солнечный луч и наступила почти полная темнота. Почти, потому, что на небе одна за другой зажглись миллиарды звезд. Они закружились в медленном танце, отразились в неподвижной глади реки, их мерцающий свет, сверху входя в лес, пронзал его и высвечивал черные силуэты деревьев. Мы с Ирой заворожено смотрели на небо, ведь там, в городе, невозможно увидеть эту красоту.

Стало быстро холодать и Ира все теснее и теснее прижималась ко мне, я обнял ее за талию и она доверчиво положила мне голову на плечо. Вдруг резко стало светлее, мы посмотрели назад и увидели встающую над деревьями луну. Небо над силуэтами деревьев представляло собой смешение зеленого и синего цветов, по черной глади реки пробежала дрожащая желто-красная лунная дорожка. Стало почти светло.

Я посмотрел на Иру и вдруг встретил ее ожидающий взгляд, взгляд, который не спутаешь ни с каким другим, взгляд, который говорит больше, чем тысяча слов. Мы долго молча смотрели друг на друга, а потом я наклонился и осторожно тронул ее губы своими губами. Они были мягкими, шелковистыми и очень холодными.

Тут она обняла меня и губы слились в настоящем поцелуе, поцелуе выражающим всю страсть человека к своему избраннику. Остаток ночи пролетел для  нас абсолютно незаметно, а восход солнца мы элементарно проспали.
Разбудил нас звук мотора лодки проплывающего мимо рыбака, который указал нам дорогу до деревни, которая оказалась буквально в получасе ходьбы.
               
                ****
Прошло десять месяцев и вот я сижу у роддома и жду Михаила, чтобы поехать домой и нарезаться в усмерть, сбрасывая все накопившееся за эти дни напряжение.  Последнее, о чем я успел подумать, прежде чем передо мной остановилась машина Михаила, это как же относятся друг к другу наши, только что родившиеся дети.

Наташа, дочь Михаила и мамы приходится мне единоутробной сестрой, а Ире сводной. Андрей, мой сын, их внук. С этим все понятно. А вот насчет того, как связаны Андрей и Наташа, я так и не додумался. Ну и ладно, потом разберемся, а пока домой напиться …