КАЗ и Я

Мысль так назвать текст пришла мне по аналогии с названием в свое время нашумевшей книгой «АЗиЯ» Олжаса Сулейменого, когда-то броского и известного поэта в пору, когда поэзия была в цене и  которая куда-то звала и на что то нас гордо и победоносно вдохновляла, «КАЗАХСТАН и Я».
А если коротко и если следовать точно букве и слову — «КАЗ и Я»
………………
В отличие от прорвавшейся стихии голосов, воспылавших на фоне более чем неординарных последних событий в Казахстане интересом к нему, Казахстан во мне и в моей памяти был всегда. И неизбывно.
(Кстати для меня они так ли уж не ординарны, если помнить мятеж в Алма-Ате описанный Дмитрием Фурмановым, который, кстати, его и подавил, если вспомнить похожий мятеж  в тех же местах в Чимкенте в 1967 году, мятеж ли в Алма-Ате в 86 года)
В молодые годы я там жил.
Где у меня там были свои более чем яркие коллизии молодых лет.
…
Причем он вошел в мою жизнь более чем неожиданно.
Ни в каких лоциях моей души тогда ну никак не значившийся.
Я влюбился, женился, ну и соответственно повинуясь зову сердца, рванул жить на юга.
И  губкой там впитал в себя весь аромат того края и ту всю стихию дней, что там меня окружала и билась крутою волной в борт лодки моей жизни.

И след которой, со стриндберговой въедчивостью, потом пламенно и долгие годы тянулся за мной.
Историей более чем нескладной и грустной любви.
…
Но не только это привлекало мое внимание и потом к этой республики.
Мне она была интересна не только параметрам коллизий моей личной жизни.
Та поездка туда и жизнь там была мне в чем-то и путешествием в нечто большое и неизведанное.
Тем более там, на юге его я объездил всю область, в которой жил вдоль и поперек. Вы меня спросите, где я там тогда не бывал? 
Был и на сенокосе в горах. Был на уборке хлопка.

Тогда-то и прочел я там эту только что вышедшую «АЗиЯ» Олжаса Сулейменова. В которой видны уже были тогда отзвуки всех грядущих пафосных, я этого нисколько не умаляю, событий. Прочел его стихи. Да еще с подачи не кого-либо, а Леонида Мартынова, которого я тогда боготворил. И к риторике которого мой интерес с годами как-то увял.
Прочел чуть позже, отрывая  много для себя нового, трилогию Мухтара Ауэзова об Абае.
И не только его. Но прежде всего его.
И многое мне в житейском пути этого поэта было близко и по-человечески понятно.
И как сейчас помню, как я, строки этого романа читая, ехал я вместе с этим плотно сбитым пареньком в Каркаралинск на свадьбу и до сих пор восторг от тех страниц, написанных проникновенно  Ауэзовым, не истончился и не выветрился во мне.
…
Казахстан и сегодня остался в моей памяти и в моем сердце. И даже не той, которою любил. А теперь просто моей молодостью, которая там тоже при всех изломах тех дней и лет и благоухала по-своему и цвела.
И тем Казахстаном, который я знал, и которого иного я — не знаю.
И честным буду, не хочу знать.
Остался парой мешков зарисовок, набросков, этюдов… Которых хватило бы на пару внушительных вернисажей.
Остался театром оперы и балета в одном из его городов, построенного по моему проекту. Который поначалу я проектировал как Дворец культуры одного крупного завода. И который после был переделан в театр.   
В городе, именуемом мной во всех моих рассказах и повестях Сары-Сарайском. Название которого, если отойти от интуиции его появления, произошло от слов Желтый дворец. По соседству с неким подобием которого я жил. С запредельной восточной роскошью Дворцом культуры промгиганта союзного, впрочем, значения. В котором логикой нынешних лет — теперь расположен, что уму непостижимо (Так ведь можно завтра торговый центр открыть и в Большом театре) торговый центр.
С названием, в котором полном смысле великолепия и глубины обоих его составляющих отражена суть моего тогдашнего там бытия. Города и края с великолепием желтого и разом золотого дворца. Отсылавшего меня к географическому яркому названию — Сары-Арка. И  второй смысловой окраской его, желтизной этого в подлинном смысле не дома даже, но — дворца.
…
А после того, как разверзшееся и расколотое небо упало нам на головы наши, потрясенное происходящим распадом мое сознание стало  выдавать и совсем запредельной фантастики сюжеты.
В причуде которых я пытался запечатлеть время и хоть как-то постичь его.
В разного рода рассказах. В массе своей нигде не напечатанных. И нигде не будущих в будущем напечатанных, в чем сожаления нет, и впоследствии.
Которых наберется у меня на добрых пять книжек, и которые ветер улыбчиво развеет, придет час над одичавшим и опустошенным временем. Да они в своей эзотерике вряд ли и тогда могли бы кому быть интересны (кроме разве что однодневок газет, возникавших тут и там и тут же в пламени дня сгоравших), а сегодня уж и тем более в сгустке новых чаяний и  всяких перспектив.
Но это —  лыко в строку.
Я там — был.
И у меня есть по этому поводу что сказать.
Один из рассказов из книги жизни. Книги «КАЗиЯ».

https://zavtra.ru/blogs/kaz_i_ya

Владимир БРОВКИН

ПРИЯТНО ВСПОМНИТЬ.

Попал я снова в Алибакан. Спросите, как и зачем? Отвечаю: зазноба там у меня живет; вот я туда, сам другой раз и не знаю, как, и завалюсь. Хоть теперь это и заграница.
(Но на этот раз я ее там так и не сыскал.)
Только этот раз явился я туда - без копейки денег.
А без копейки денег, сами понимаете, даже в суверенной республике, житуха - тоска. И переночевать там негде. Хоть на тротуаре, как последний маргинал, ночуй.
Повторяю, там я ее на этот раз не сыскал. Если сыскал бы —  то понятное дело — у нее бы заночевал. Что уж, не пустила бы, как старого знакомого, родственника ли — сказать, переночевать.
Знакомого одного там, надо же, сколько лет мы с ним не виделись, встретил.
— Пусти, — говорю я ему, — переночевать.
— А в гостинице, что — не хочешь? — отвечает мне мой хороший зна-комый.
— Я, - говорю я ему, — без визы тут.
(Первое, что на ум мне пришло, я ему соврал; не буду же я перед ним открываться, что я без копейки денег.)
— А у меня у самого гостей дома много, — отвечает он мне.
Да забоялся он меня, хмырь! Что я не кумекаю, что ли, что к чему. Хоть и вид у меня, пусть и без лоска, но вполне цивильный.
Вот в такой ситуации я там  оказался.
А ночь уже на носу. А я ночью никогда на улице не ночевал — опасливо мне. Тут некоторые снова мне намекать начинают: в чем проблемы: есть в городе гостиницы, возьми там себе номер и ночуй. Сам знаю, что к чему; не дурак. И даже знаю, что «Саттар болсын!» — это «Добро пожаловать!»
Но подфартило мне. Гляжу, к ним с визитом наш президент приехал. Я тотчас же к нему: так и так — как соотечественник соотечественника, выручай! Я в долгу не останусь. Приехал сюда по делам, да вот оказия, деньги перед отъездом на комоде забыл. А без денег сами знаете…
Если не веришь, можешь жене моей, вот телефон, позвонить, — хотел сдуру-то ему сказать, да с радости.  А потом осекся, да и думаю - только этого еще не хватало — завалился сюда к зазнобе; конечно же, отсюда непременно нужно жене позвонить, проинформировать ее, где я нахожусь.
— А по каким вы здесь делам? — учтиво спрашивает он меня.
— Да вот на работу по контракту меня сюда позвали. Помочь братской республике СНГ двигать вперед экономику… — вру я.
Прямо скажу, тот меня по отечески и радушно принял. И с пониманием.
— И еще, — говорю, — переночевать мне сейчас негде. Позволь тут у тебя переночевать одну только ночь в твоих апартаментах. И не обязательно в номере; я согласен переночевать здесь хоть под лестничной клеткой. Я без претензий. Лишь бы только не на улице.
Он смотрит на меня, улыбается. Однако в ответ мне, ни да — ни два.
— А что касается денег, продолжаю я, — то я их тебе верну. – Тебе их как потом, переводом послать? По адресу: Москва, Кремль? Дойдут?
Тот снова в ответ мне только благостно улыбается.
Рядом с ним дюжие крепкие ребята; охрана, наверное, его; секретари ли какие — улыбаются. Смеются, глядя на меня.
— Ладно, говорит, — вот пиалку выпьешь… (с намеком; дескать если выпьешь, то…)
А я хоть и голоден был как волк (а кто бы там меня покормил) эту пиалку (вот такая-вот была пиалка) выпил. Долго я ее пил. Пью, а сам думаю: «Выпью сейчас и ведь вдрызг буду пьяный».
Но странное дело, выпил, но не опьянел.
— Молодец, — похвалил меня президент.
«Ну, думаю, - слава богу, вот вопрос и решен».
Но тут его позвали к телефону:
Он, правда, извинился предо мной. «Извини», — говорит.
И ушел. Я жду. Нет его час, другой.
И я его от дел неотложных и государственных отрывать не стал. Тем более, гляжу, в двери брат мой заглядывает; зовет меня знаками: "Ну, слава богу. Нашел!".
А он тут тоже оказался проездом. К моему счастью. И при деньгах.
И у него, как и у меня, тоже тут вопрос тот же: где переночевать? - хоть он и при деньгах. Оказывается, в городе в гостиницах ни одного места свободного нет: в связи с визитом.
Да она их гостиница была бы нам здесь побоку, если бы я встретил здесь свою бывшую зазнобу. Что уж она бы нас переночевать не пустила, помня наше прежнее родство? Но, к моему сожалению, ее я здесь сегодня — увы! — не сыскал.
А на дворе уже ночь — глаз копай.
Что делать?
И решили мы тогда с братом (а придумать больше в сложившейся ситуации мы ничего не смогли) пойти в ночной клуб. Во первых: ночь там скоротать; а во вторых: посмотреть, как там в этом виде сервиса Азия нас обгоняет или нет?
Тем более, что тот был как раз рядом, у нас под рукой.
Идя туда, решили мы так сказать, совместить приятное с полезным. Тем более, что приятной внешности личности при входе в него сулили там нам неслыханное удовольствия.
Ну а во мне еще был озноб и жар от того, что зазнобу-то я там свою не сыскал; так думаю хоть там сейчас своим страстям и чувствам дам отдохнуть. Весь я из себя в волнении. Тем более что я в них, в ночных клубах, отродясь нигде не бывал. Так только слухом слыхивал, что это такое.
Зашли мы в него. И со скуки там чуть не уснули. Нам там такую рекламу перед входом сулили. А на самом деле пропялив всю ночь глаза, мы ничего такого там и не увидели. Экая невидаль, под занавес нам там бабу без бюзгалтера показали.
Ну, да и то ладно, хоть ночь там скоротали.
А утро только настало, мы из него вышли и тотчас же домой к себе поехали. По заграницам, да еще без денег — чего мотаться? Дома, нет, что не говорите, все равно лучше.
Одно только воспоминание приятное от этой поездки туда у меня осталось. Там я с президентом виделся. И чарку, которую от его имени его ребята мне поднесли - выпил.
И только.
А впрочем, что — разве этого мало?