АДА

Ада… Две гласные между одной согласной. Свой псевдоним она ассоциировала с одиннадцатым Старшим Арканом, а именно с Силой, Вожделением или просто Девой усмиряющей льва.   

Линда бежала куда глядели глаза. Граница с Мексикой осталась где-то сбоку, а просторы бесконечных каньонов и прерий простирались на несколько миль вокруг. Ноги в дешевых ковбойских сапогах на размер больше вязли в песке. Линде было шесть. Она запыхалась от бега. Страшно с утра застать родителей застреленными в собственной спальне. Она не хотела в приют, поэтому и бежала. Ей было все равно куда и зачем бежать, главное подальше. Джинсовка и треники поверх пижамы. Ничего в руках. Просто маленькая девочка перед заходом солнца. Маленькая Линда с выразительными волчьими глазами и пшеничной кривой стрижкой под мальчика… Перед самым приходом сумерек она выдохлась. Свалилась отдохнуть. В полумиле от нее сверкнули пуговки глаз. Она их не заметила. Слишком далеко и пыльно для уставшего человечка. Но они подошли ближе. Остановились и оскалились. Койот, как известно, для этих мест не редкость. Линда посмотрела ему прямо в глаза и зажмурилась. Койот оскалился и отступил, а его силуэт скрылся во тьме ночи…. Видимо, это природный дар усмирять диких зверей либо полное доверие и соответствие им.

Прошло пятнадцать лет. Линды больше не существовало. Линда никогда больше не произносила это имя вслух и звалась Адой... Спустя сутки после встречи с койотом полуживую девчушку подобрал кочевой цирк Луизианских изгоев… Чем-то вроде её приёмных родителей стала странная парочка по кличке Юпитер и Слеза. Юпитер была в прошлом волевой красоткой с норовом, а Слеза мелким уголовником, картежником и вором, умевшим метать ножи. Ещё в тюрьме ему накололи слезу на левом плече и прозвали так за каждую пролитую по Юпитером слезинку. Крайне неправдоподобно, если не учитывать тот факт, что он вырезал её сам, сидя в одиночке. Девушка со стальным характером Зевса в отличии от его бывших не разбила ему сердце, а организовала подпольный цирк «мимикритов», вытащила любимого из тюрьмы и раскрыла в нём прирождённый талант фокусника. Они ни дня не могли друг без друга и мечтали о ребёнке. Но Слеза был бесплоден... Однако в тот день грозные тучи Аризонских прерий послали им Аду. Фокусник и его ассистентка приютили девочку в своём трейлере и усадили возле клетки с новорожденным львёнком. В тот день Ада ещё не знала, что ей достанется роль обворожительной заклинательницы льва в труппе цирка. Она просто заглянула ему в глаза и зажмурилась. Отныне лев стал её верным псом, а Ада ещё одним полноправным членом цирковой диаспоры.

Мама Юпитер. Папа Слеза… Ада по-прежнему жила при цирке. Давала номера и понарошку влюблялась. Умела многие трюки в том числе и из-за предрасположенности телосложения. Невысокая и изящно-атлетичная, она с легкостью смахивала за акробатку. Сегодня Ада давала свой номер где-то в Небраске на заброшенной стоянке драйв-ина. Шатёр с возвышающимся флагом в звёздную полосочку раскинул свой полог. Укротительница льва с аккуратным каре под девочку из 20-х, обручем вокруг лба, повязками и колокольчиками на запястьях, а также лодыжках, появилась на сцене верхом на огромном серебряном шаре. Из колонок на стоянке голосил Grant Lee Buffalo. Влюблённый в загадочную девочку в коротком цирковом платье юноша позвякивал тамбурином. Юпитер в цыганской шале курила снаружи и пускала по ветру струи дыма. А Слеза в ковбойской шляпе сидел рядом и пялился на призраки машин в пустыне. Ада, тем временем, уже танцевала босиком на присыпанной тальком доске сцены и подзывала своего льва. А лев, как всегда выходил из клетки и ложился у её ног… Звёздная пыль музыки ветра, овации и резкая тишина. Ада сидела одна у себя в гримёрной и пялилась в своё отражение, которое отражал хрустальный шар, подаренный Юпитером на двадцатилетие.
- Фаерщики опять развели движ в пустыне. Ты идешь? – спрашивает тот самый юноша, сын заклинателя змей.
- Иду – говорит она и набрасывает на плечи палантин.

Огонь фонтаном хлестал из глоток. Ада напевала любимую песенку про «мягкого волка» когда-то заменившую ей колыбельную и, пританцовывая, ходила туда-сюда по вытоптанной земле. Останавливалась с банкой холодного пива в руках возле рандомных палаток с туристами и влюблёнными «инди-рокерами» с гитарами. Садилась на землю, подпевала, целовала пажа, сына заклинателей змей и одновременно была где-то не здесь... Во временном пласте шаманов времён Кастанеды во власти коварных пейотов.

Любимым писателем Ады был конечно же Керуак... Кто-то среди заезжих на эту вечеринку под открытым небом байкеров процитировал Дина. Ада обернулась. В нескольких метрах от неё стоял высокий мужчина средних лет с прищуром индейца. Из-за пристального взгляда Ады, он тоже взглянул на неё и отвесил:
- Моё почтение, мисс. Я видел ваш номер. Славный малый этот ваш лев.
- Дикси, поехали – обратился к нему типичный любитель гаражного рока в косухе, после чего незнакомец развернулся, запрыгнул на стального коня и уехал.
Ничего не обычного. Много кто цитирует Керуака в её окружении. Но только посмотрев в эти глаза, она вспомнила того койота и начало своего пути.

Перед отъездом на новое место Ада обрела связи в местном байкерском клубе и баре при нём. Один парень рассказал ей про крайне интересного наркомана по имени Дикси. Дорожного философа без рода, но из племени. Наполовину индеец чероки, наполовину псевдокоренной американец из Ирландии.
- Его мать трахалась с индейцем в тайне от мужа. Так получился Дикси.
- Я хочу познакомиться с ним – вызвалась Ада.
- Ищи его за аптекой через улицу в полночь следующего полнолуния. Каждое полнолуние он ходит именно туда ширяться. Не спрашивай почему.

Следующее полнолуние было через день и начиналось в квартале, передающего подлинную атмосферу города призрака на задворках истории. Единственная круглосуточная аптека на всю улицу, Дикси ищущий кое-что за мусорными баками и девушка в джинсовом комбинезоне в двух консервных банках от него.
- Привет, мы знакомы? Или ты очередной мотылёк из полиции нравов? – спросил он, почувствовав на себе её пристальный взгляд.
- Я Ада из бродячего цирка в пустыне – ответила она, а затем пристально вгляделась в чёрные туннели его мескалиновых глаз и зажмурилась.
- Если хочешь, пошли гулять, но скажу тебе сразу ты не способна приручить тех, к чьим душам приручена твоя душа – прищурившись, сказал он и продолжил рыться…

Дикси и Ада подружились. Она не собиралась ехать дальше с «мимикритами». Лев умирал, а ей снова хотелось бежать навстречу каньонам, как когда-то в детстве. Она поместила всё в одну сумку и оставила Юпитера со Слезой в прошлом, пришла к Дикси в жилплощадь при мотеле и заявила, что остаётся.
- Я ведь тоже уйду рано или поздно, ты это понимаешь? – спросил Дикси.
- Да – кивнула Ада и, положив сумку на кровать, сползла на пол. Дикси выключил свет и сел рядом, в ответ на что она с вызовом посмотрела ему в глаза и зажмурилась…

Последующие ночи они уже проводили где-то в прерии, пуская огненные стрелы в небеса. Голые и счастливые спали под звездами и хлестали из горла виски. Дикси рассказывал ей небылицы, приправленные высокоинтеллектуальным бредом, и сжимал в руках её лодыжки. Ада танцевала при лунном свете и гладила пустоту словно гриву любимого льва. Спустя две недели она проснулась одна с вырезанным на камне посланием «убирайся искать свой дом, детка» … Ей казалось, что она сквозь сон видела, как он уходил. Как тот койот пятнадцать лет назад. Ада просидела до заката, затем взяла сумку и пошла к дороге стопить попутку…

По прошествии десяти лет, Линда стояла в сувенирном магазинчике недалеко от Аптеки и листала журналы на прилавке. Маленький пшеничный мальчик лет трёх у неё на руках показал на афишу со львом у ног Ады и спросил:

- Мама, а приручить льва можно? – Линда загадочно улыбнулась, потрепала его по волосам и ничего не ответив, вышла из магазина. На парковке в трейлере её ждал мужчина, сын заклинателя змей. По радио играла “Happiness” Grant Lee Buffalo. Линда посадила ребёнка в кресло, пристегнулась и, поправив прядь длинных волос с вплетённым в копну пёрышком, молча поехала дальше.

Так Ада навсегда осталась небылицей, выдуманной Дикси.